Война

Глава тринадцатая Схватка на рассвете

Тот, кого назвали Херосом, хищно оскалился и, достав нож, шагнул в сторону лежащего Эйрида. Другой же рилиец, столь словоохотливый, приблизился ко мне, наклонился и положил разряженный мушкет на землю. Третий, стоявший на подстраховке с готовым к стрельбе мушкетом, расслабился и опустил дуло вниз. Этот решил, что все почти закончилось — двое противников повержены, одного, раненого в грудь, его товарищ сейчас добьет, а грасс волхвовать не может. Ведь всем известно, что благородные колдуют руками и словом, моя же правая рука лежала плетью на земле, а левая ее пыталась поддержать, судорожно скребя пальцами по земле. Ведь больно же было!

Что означало желание рилийцев меня ощипать, я понимал, знал немного местный жаргон. Ограбят, все заберут, включая одежду, оставив два холодных трупа на земле. Ведь мертвые не возвращаются и не мстят.

Набранной до этого энергии в лучшем случае хватит на создание одного штыря, а рилийцев-то трое. И убив одного, я мои с Эйридом проблемы не решу, станет только хуже. Не просто зарежут, а будут долго мучить.

Итак, энергии на создание одного штыря еле-еле хватит. Что представляет собой штырь? Длинный и острый металлический стержень. Но здесь он не из металла, а из сгустков силы, имитирующих металл. А если вместо штыря создать что-то наподобие шила? Покороче (раза в два), узкий, но острый прутик. На него и энергии уйдет много меньше.

Но для использования шила требовалась более искусная работа. Со штырем проще — ткнул в сторону шеи или в лицо — промахнуться сложно. А здесь требуется попасть в мишень много меньших размеров. Я говорю о глазе. Почему не в шею? Эти трое вояк хорошо себя защитили, даже шея была прикрыта гибкой металлической полоской, открытым оставалась только часть лица.

Была и вторая загвоздка — мои руки. Ими я не мог корректировать направление удара, в противном случае мишень просто расплывалась. Здесь могла спасти только полная концентрация внимания. Шилом, да еще в глаз и без поддержки руки — шансов было немного. Но на кону стояла моя жизнь. Хочешь жить — старайся.

На время подавив боль и отрешившись от всего, я нацелился только на глаз Хероса, не видя больше ничего. Удар шилом. Попал! Херос, выронив нож и ружье, схватился за лицо и повалился на колени, завывая от боли.

Двое других солдат испуганно озирались, выискивая причину происходящего. Я же использовал полученную коротенькую передышку на то, чтобы набрать из окружающего воздуха еще несколько крох энергии. А затем, улучив момент, дождался, когда третий солдат (сейчас самый опасный из-за заряженного мушкета) наклонится над исходящим криком боли своим напарником. И собрав всё, что только накачал, ударил шилом в район открывшегося уха. Я не стал дожидаться момента, когда солдат повернется ко мне лицом. Дело в том, что попасть в глаз человеку, который не стоит на месте, для меня нереально, если только это не будет случайностью. А полагаться на случай в моей ситуации может только глупый человек.

Одним словом, я ударил, вложив в удар все, на что был способен. Солдат упал и задергал ногами. Почему-то правая нога у него дергалась не в пример сильнее левой.

Теперь оставался только один противник, и тот, вроде бы, догадался, откуда ветер дует. Солдат достал нож и сделал несколько шагов в мою сторону. Я увидел злую, но торжествующую ухмылку на его лице. Солдат замахнулся, немного наклонившись ко мне. И оказался в радиусе действия моей ноги. Если встать не могу, и рука прострелена, тогда ногой двину. Уж больно удачно стоял рилиец. Целил в висок, но из-за ранения немного просчитался. Моя нога сделала небольшой полукруг, и носок тяжелого сапога с размаху проехался по переносице. Кровь из сломанного носа брызнула струей, а сам солдат повалился на землю.

Я, поддерживая раненую руку, поднялся на ноги, посмотрев на своих врагов. Живы или нет, но сейчас они не противники. На всякий случай отшвырнул подальше ногой заряженный мушкет. А после подошел к Эйриду. Тот был в сознании. Чуть наклонившись, рассмотрел его рану. Хм. Скорее всего, пуля попала в плечо, а вовсе не в грудь. Просто кровь туда натекла. То есть мне так показалось, что ничего особо страшного с Эйридом не произошло. А такие раны лечатся, даже если пуля задела кость. Были бы деньги (а они есть), надо просто нанять лекаря-мага. Правда, где его сейчас найдешь? Многих из них сегодня побили рилийцы. Поэтому мне остается только путь к эрграссу Райчену, при особе которого подвизался лекарь, тот самый, что меня лечил.

Но после сегодняшнего побоища где мне искать эрграсса? Если рилийцы не ограничатся одним Брантау, то уже завтра они могут продвинуть свои войска почти вплотную к замку, где я жил и где меня лечили.

С раненой рукой на коня я забраться смогу, но вот Эйрид… Ему самому не залезть, а мне никак не помочь. Нет, попытаться, конечно, можно, но если не получится? Потеряем время и последние силы. Поэтому сейчас придется идти пешком. Наскоро перевязав (скорее, сделав такую попытку) Эйрида, а потом и себя, я поднял парня на ноги, велел ему идти на север. Сам же, взяв здоровой рукой коней под узды, направился следом. Бросать коней нельзя, без них просто никак. К тому же в седельной сумке лежала основная часть золота. Таскать на себе несколько килограммов, пусть и драгоценного, но груза, я не горел желанием.

Долго так мы идти не сможем, но хотелось оторваться от рилийских засад и разъездов. Нам это удалось, мало того, по пути попалось крохотное селение, которые населяли выходцы из Кортании. Это были свободные люди, а не подневольные виланы. Мятежников-силетцев они не поддерживали, оставаясь нейтральными по отношению к событиям, происходящим в стране. Меня это устраивало. Но больше всего порадовало известие, что неподалеку обретался лекарь с магическими способностями. Это именно то, что нам сейчас требовалось.

Так что в этом отношении нам повезло, грасса Райчена и его лекаря нам бы не найти — еще час, максимум два и Эйрид попросту свалился бы на холодную землю. А на коня с моей раненой рукой его не уложить. Да и сам я порядочно ослаб, кровь сквозь неумело наложенную повязку просачивалась и уносила мои силы.

Но одновременно с везением (находка жилья и лекаря), возникли и проблемы. Сто пятнадцать золотых тулатов — даже за десятую долю от этой суммы горло перережут, а я раненый и ослабевший, с трудом борюсь с наступающей дремотой. Хорошо, что сотню монет я переложил из кошеля, который стал мал, в специально сшитый кожаный мешочек, типа длинной кишки. Получилась этакая колбаска, главное преимущество ее заключалось в том, что монеты, плотно прилегающие друг к другу, не звенели, а значит, внимания своим звоном не привлекали. Колбаску с монетами я запихнул в сапог, отправив туда же небольшой кошелек с остальным золотом. Теперь все будет зависеть от везения — наткнутся на мою заначку или нет.

Другой проблемой, о которой не надо забывать, были рилийцы. Они вполне могли пройтись рейдом по всей округе, вылавливая тех, кому посчастливилось вырваться из котла. А с раненым Эйридом бежать, спасаясь от них, никак не получится.

Эйрид. Это была третья проблема. И ее причина даже не в том, что рана у парня не в пример серьезней моей. Лекарь-маг за неделю ее подлечит. Вопрос был в выжженном пятне, что располагалось у парня на левой стороне груди. Догадаться, что изуродованная грудь скрывает ранее выжженное воровское клеймо, совсем не трудно. Одно дело, когда ты одет и ничего преступного у тебя не видно, но сейчас, когда Эйрид ранен в плечевой сустав, пришлось раздеть парня до пояса, чтобы лечить, а затем наложить повязку.

Но пока все обошлось. Благодаря мне. Дело в том, что меня и раньше принимали за выходца из Кортании, вот и сейчас все повторилось. Чтобы подыграть домыслам местных жителей, я признался, что кортанец, но в раннем возрасте, потеряв маму, мне якобы пришлось вместе с отцом выехать в Силетию, где он купил крохотный домик в Нантере. Эйрид же мой слуга. А раз так, то расспросов про выжженную грудь парня не последовало. Приставать к грассу с такой ерундой здесь не принято.

Золото я перепрятал на следующий день пребывания в этом селении. Чтобы расплатиться с лекарем хватит и серебряных балеров. А за хлебосольство хозяевам достаточно и одного балера. Или двух. К тому же я здесь гость, причем грасс-кортанец. Значит, и на дармовщинку можно. Но я все равно расплачусь, тем более здесь живут такие девушки. Одна хозяйская дочка, а другая ее кузина, обитающая по соседству. И обе были не прочь завести со мной более близкое знакомство. Скажем, на сеновале. Правда, там холодно. Но не на всю ночь там оставаться? Полчаса мне вполне хватало.

Плохо, что обе переругались из-за меня. Нет, мне, конечно, приятно осознавать, что я такой… востребованный. Но раз так ругаются, то хочешь или нет, надо определяться, с кем ты. При прочих равных условиях победа досталась той, чья хата была ко мне ближе. То есть победила дочка хозяина дома, где я остановился.

Я, конечно, выходил во двор, не один раз обошел все селение. Но хозяйская дочка упорно оберегала свой трофей (то есть меня) от поползновений соперницы. Так продолжалось несколько недель. Эйрид к тому времени вылечился, а моя правая рука исцелилась и подавно. Я уже все настойчивее ругал себя за непростительную задержку — пора и честь знать, надо друзей разыскивать. Вот только где они могут быть? Я описал местным жителям внешность друзей, но никто их не видел, и я начал тревожиться, не случилось ли с ними что-нибудь плохого. Война ведь. И стреляют.

А в один из дней, когда хозяйской дочки рядом не оказалось, ко мне подскочила ее кузина, та, что проиграла в споре за обладание мной. Начала она, как я и предполагал, говорить о своей неразделенной любви. Это для меня уже было привычно, но буквально через полминуты ее слова меня насторожили. Нет, не так. Испугали!

Кузина сообщила, что еще вчера в их селении появился ничем не приметный мужчина. И этот незнакомец стал расспрашивать жителей о человеке, которого он ищет. По его описанию, это парень шестнадцати лет со светло-русыми волосами и с клеймом на груди. Тому, кто укажет, где может находиться разыскиваемый, было обещано вознаграждение — целый тулат.

Вначале жители подумали на меня, хотя мои волосы светло-рыжие, а не светло-русые. Но когда незнакомец сообщил про клеймо, то все догадались о ком идет речь. Об Эйриде.

— И что же? — Хрипло спросил я. — Что ответили?

— Переругались из-за денег. А про слугу сообщили. И про то, что клеймо скрыто выжженной кожей.

— Спасибо тебе.

На большее меня не хватило. Сейчас не до благодарностей. Хотя кузина рассказала, а вот дочка хозяина промолчала. Впрочем, не с умыслом. Думаю, что не придала значение, подумаешь какой-то слуга, которого разыскивают. Не меня же ищут?

Я бросился в дом и, растолкав Эйрида, прикорнувшего после обеда, велел ему немедленно седлать коней. А сам жадно набирал энергии из топящейся печки. Потом побежал на сеновал и вытащил из укромного места свою денежную заначку.

Прежде, чем выбраться со двора, я сварганил мощный щит — неизвестно, как отреагируют жители на наше бегство. Как-никак целый тулат — сумма большая. Когда ехали на север по улочке селения, я видел жителей, кто-то смотрел на нас с удивлением, кто с растерянностью, а кто и со злобой. Но стрелять в спину никто не стал. То ли мой статус грасса помешал, то ли тот факт, что тулат (а это двадцать балеров) получит не один человек, а будет разделен на многих, сыграл свою роль. Кому хочется рисковать своей жизнью ради одного-двух балеров?

Пока ехали, удаляясь от селения, я думал о названной сумме премии. Всего один тулат, но Эйрид в первый день нашего знакомства сказал, что за его голову назначена награда в десять тулатов. Что-то не сходится. Но потом, поразмыслив, я, кажется, догадался в чем дело. Нет, Эйрид, думаю, не солгал. Действительно, за его поимку назначили десять золотых монет, а заглянувший в селение шпик решил подзаработать. За Эйрида получит десять тулатов, один отдаст за информацию, а остальные девять монет достанутся ему.

Так? Возможно, хотя, думается, реально шпик получит намного меньше. Сколько? Один или два тулата, и то много. Основная сумма выплаты достанется начальству, а оно поделится гонораром с теми, кто командует солдатами, что сейчас должны окружать селение.

Видимо, аналогичные мысли были и у Эйрида. Иначе с чего бы он, кусая губу, спросил:

— Вучко, а почему ты меня спасаешь?

— Почему? — Я задумался, молча обдумывая вопрос парня.

— И не в первый раз, — продолжил Эйрид.

Конечно, не в первый. А что я должен делать — бросить парня, отдать на расправу людям тарграсса Фрейфа? Эйрид, кстати, меня самого не бросил, когда я слег после купания в холодной реке. А мог бы, прибрав почти сотню тулатов, оставить меня умирать на холодной земле. Впрочем, даже и без этого поступка Эйрида я бы не бросил. Иначе стал бы себя презирать. А парню ответил вопросом:

— А ты почему меня у реки не бросил? Столько денег!

Эйрид насупился, а потом меня огорошил:

— А я и хотел так сделать. Уже сделал. Только противно как-то стало. Вот и вернулся, а тебе соврал, что за помощью ходил.

— Постой, постой, но я помню, как меня дюжий такой мужик тащил. Ты же его с собой привел.

— Нет, просто он на обратной дороге мне попался, вот я и сказал, что за помощью ходил. На самом деле соврал.

— Понятненько, — я немного опешил от раскрывшейся истины.

Вот, оказывается, как оно. Все-таки хотел меня бросить и с деньгами уйти. Но вернулся же! Ладно, забудем. Но парень и приврать может. Интересно, что еще он мог сочинить?

— Про десять тулатов награды за твою поимку тоже соврал? — Я решил прояснить и этот момент.

— Нет, всё правда, я сам слышал, как про десять золотых говорили.

— Ладно. А что тогда ты еще приврал? Не один же раз соврал?

— Да я не знаю, — Эйрид заменжевался.

— Ну-ка, колись про то, почему за тобой такая охота ведется.

— Я же говорил тебе, Вучко, что я сын эрграсса Верне. А не простой грасс какой-то.

— Ну и что? Да кому ты теперь нужен? Я имею в виду твое происхождение. Фрейфу не опасен, Райчену не нужен, даже лишний будешь. А за тобой охоту по всем землям устроили. Даже в неблизкую Миртерию сообщили.

— Старые артефакты, что у отца были, найти хотят.

— Да? И какой от них прок, если даже твой отец не сумел ими воспользоваться? Рилийские маги посильней оказались. А ты и вовсе волхвовать не умеешь. И что ты с артефактами будешь делать? Любоваться?

Эйрид насупился.

— Скажи мне правду.

— Но я сказал. А больше я ничего не знаю.

— Тогда я могу тебе сказать, из-за чего за тобой такую охоту устроили. Сказать?

— Скажи.

— У твоего отца казна была очень большая. Силетия страна богатая. Не сейчас, конечно, а при старом тарграссе. А Верни сумел завладеть сокровищницей тарграсса. А когда рилийцы взяли замок, денег и прочих ценностей не оказалось. Вот так-то. Кстати, возможно, там и артефакты были, но это так, попутно. Главное — казна. Ее куда-то спрятали, затворив заклятьем крови. А ты сейчас единственный, кто сможет отворить наложенное заклятье. Ты разве не знал?

Я впился в лицо Эйрида, пытаясь понять, знал он или нет. Если знал, то мне врал про артефакты. По крайней мере, про клад не говорил.

— Ну, так как, знал? — я повторил вопрос.

— Немного. Только я не понимал, что все это из-за денег. Мама и тетя про казну говорили, но только вскользь, а я внимания не обращал. Слышал про казну — и слышал. Вот про артефакты у меня больше в голове осело. Я когда еще маленьким был, мечтал их найти и стать великим магом. Да и сейчас, пусть и не так сильно, об этом мечтаю. Хотя понимаю, что блажь это. Ты прав, если я и найду потерянные артефакты, мне с ними не справиться. Никому не пробудить их.

— Зато с найденной казны сможешь заклятье снять своей кровью.

— Пожалуй… Так ты из-за этого мне помогаешь?!

Эйрид смотрел на меня со странным выражением лица. А мне почему-то стало неловко. Как будто я действительно помогаю парню, желая использовать его возможности и… неслыханно обогатиться. Но ведь это не так! Но как ему ответить, чтобы он понял? Промолчать? Нет, нельзя. Дать в ухо? Поймет совсем не так, как я хочу, подумает, что злюсь от того, что он догадался. Или послать его подальше? Дать денег и прогнать. Но ведь погоня… М-да, ситуация.

— Значит так, Эйрид, — медленно выговаривая слова, я пытался сформулировать свою мысль. — Как только оторвемся от погони, я тебе даю сорок тулатов. И мы расходимся в разные стороны. Договорились?

Парень смотрел на меня недоверчиво, о чем-то думая, а потом медленно кивнул головой. Фуф, как будто груз с меня тяжеленный свалился — решил-таки проблему, пусть и ценой сорока тулатов, тех самых, что я взял в качестве штрафного бонуса с грасса Шапетэ. Ладно, как пришли, так и уйдут. Не обеднею.

Свернув привал, мы отправились дальше, намереваясь оторваться от возможной погони и, найдя до темноты какую-нибудь деревеньку, там остановиться на ночлег. Не на холодной земле ночевать-то? Да и горячей пищи хотелось. Была у меня еще одна причина — мне нужно было раздобыть тепла, ведь энергии, которой я немного запасся, выезжая из селения, почти не осталось — рассосалась под холодным ветром. А без нее я чувствовал себя обнаженным. Подходи любой рилиец и бери меня всего целиком. На мечах я рублюсь неважно — многому ли научишься за пару месяцев?

Но нам что-то не везло. Во второй половине дня мы повстречали два селения, которые встретили нас мертвой тишиной. В прямом смысле слова. Потому что вокруг было тихо и были мертвые. Это война. Кто напал на эти селения — рилийцы или силетцы, я не узнал. Не у кого узнавать. Впрочем, для обитателей селений это тоже уже не важно. Когда я говорю «обитателей», то здесь имею в виду еще одно слово — «бывших».

Можно, конечно, остановиться на ночлег в одной из этих деревушек, да только я не смог. Как там есть, спать, зная, что убитые хозяева лежат в соседней комнате? Вот я и поехал дальше.

Потом себя ругал, хотя не очень сильно, ведь уже смеркалось, а остановиться по-прежнему негде. И уже в самой темноте, заплутавшись, увидели впереди огонек, который вывел нас на небольшой хуторок. Мы постучали в ворота, но нам долго не отвечали. И только когда я пригрозил выбить дверь, только тогда она открылась.

Стоявший за порогом пожилой мужчина был явно напуган, но мне было не до его страхов — хотелось в тепло. Войдя в комнату, я первым делом начал жадно подпитываться энергией, превращая ее в сгустки силы, и уже через несколько минут меня окружал хороший силовой щит.

Бросив на стол несколько медных монет, я потребовал еды. Да, именно потребовал, как и полагается грассу. Не хотел я уподобляться благородным, но, видать, сам того не желая, все больше и больше переносил на себя атрибуты их поведения. Впрочем, настоящий грасс взял бы все даром, я же пока до такого не скатился — я заплатил.

Наевшись, принялся расспрашивать хозяина о том, что происходит в округе. Спросил, кто перебил жителей попавшихся по дороге селений. Хозяин от моего вопроса только побелел и, тряся бородой, стал отнекиваться, дескать, ничего не знает. Вижу, что врет, да что толку, как узнать правду?

Но отступать я желания не имел, да и накладно мне это могло выйти. Вот потому-то и продолжил расспросы, зайдя на позицию атаки с другого ракурса. Понемногу удалось вытащить из мужика кое-какие сведения.

Прежде всего оказалось, что в этом районе бесчинствовали отнюдь не рилийцы и не силетцы, а простые бандиты. Впрочем, не совсем простые. Предводительствовал отрядом очень сильный маг. Когда я, недопоняв, уточнил:

— Кто этот маг, из рилийцев или из старых силетских грасских родов?

На мой вопрос хозяин ответил:

— Нет. Кобье, не грасс, говорят, что он родом из простых виланов. Да вот ведь как случилось — вилан, а оказался силен в волшбе, очень силен, любого грасса одолеет, — мужик как бы примериваясь, смотрит на меня.

Я же только хмыкаю в ответ. Из виланов и сильнее меня в магии? Да не в жизнь не поверю. Главное, чтобы у меня был доступ к энергии, вот как сейчас. А хозяин-то осмелел, глядя на него не скажешь, что меня боится, но почему-то в его глазах застыл страх? Что я такой страшный? Так повода не давал. Или он кого-то другого побаивается?

Кого — могу представить, этот вилан-маг на округу, наверное, страха нагнал, но сейчас-то вилана здесь нет, тогда в чем причина? Может быть, в доме есть посторонние? Люди доморощенного мага. А что, вполне возможно.

— А скажи-ка мне, в доме кто есть еще, кроме них? — я киваю головой в дальний угол дома, где тихо сидела хозяйская семья. Жена, два сына, две дочери. Или одна из них не дочь, а сноха?

— Н-нет! — голос мужика задрожал. Почему?

— А если найду?

— Ищите, господин, никого больше нет! — с твердой уверенностью отвечает хозяин. И я ему верю. Значит, никого нет.

Но ведь все равно мужик мандражит. Хотя… Нет, я все-таки переиграл в подозрительность. Представьте себе — вечер, скоро спать, а тут кто-то в дверь ломится. А в округе банда шастает. И те два селения вырезанные. Тут любой перепугается. Поэтому тревожиться и опасаться, думаю, не стоит. Проверить дом — проверю, узнаю, куда задняя дверь ведет. И спать с Эйридом будем по очереди. Так надежнее.

Себе для дежурства я оставил вторую половину ночи. Считается, что перед рассветом сон самый сладкий, вот нерадивые сторожа и клюют носом — подкрадывайся к ним и бери всех тепленькими. Спать, конечно, хотелось дико. Чтобы не уснуть, я только и делал, что постоянно споласкивал лицо водой из глиняной чашки, стоявшей на табуретке в углу. Умывальника здесь и в помине не было.

Сколько прошло время с начала моей смены, я не засекал — часов здесь нет, а вот вода в миске закончилась. Придется теперь за ней идти. Было два варианта — набрать воды в бочке во дворе. Для этого нужно отворить запертую скрипучую наружную дверь. При втором варианте можно было воспользоваться задней дверью, через нее пройти в сарай, где стояли наши кони, и набрать воды там.

Я выбрал второй вариант. Пить воду я не собираюсь, а для того, чтобы лицо сполоснуть, воды из сарая будет вполне достаточно. Вот и пошел туда, держа в руках миску. Посмотрел на коней, набрал воды, развернулся, и тут мое внимание что-то привлекло. Вначале я не понял, а затем догадался. Дверь, ведущая из сарая наружу, была открыта.

Ну, открыта и открыта, что такого? Это как посмотреть. Воровать здесь, конечно, нечего. Кроме наших коней. Но все равно радивый хозяин дверь даже в пустой сарай будет держать закрытой. А еще я помнил, что когда мы оставили коней, хозяин сам лично дверцу прикрыл. Помню. Даже вспомнил, как она жутко скрипела.

Вот теперь стою, смотрю и думаю. Дверь была закрыта. Потом мы все пошли в дом, хозяин тут же запер наружную дверь. А в заднюю дверцу народ ходил. По нужде, хотя бы. Удобства здесь, конечно, во дворе, но для того, чтобы к ним пройти, дверь из сарая открывать не надо. Выскользнул из боковой дверцы — и ты на месте. Сделал дело — иди обратно. Самое главное, что эти самые удобства были огорожены забором из длинных кольев. Через них, чтобы выйти из хутора, не полезешь. А вот через дверь сарая, что сейчас была открыта, выход как раз был. И дверь к тому же ужасно скрипучая.

К чему я это веду? Да к тому, что вновь взыграла моя подозрительность. Кто-то забрался в дом или, наоборот, из дома вышел, побоявшись прикрыть за собой дверь. Много шума — гости проснутся. Поэтому дверь и не закрыли.

Но, с другой стороны, ее же вначале открыли, так ведь? Почему Эйрид не слышал скрипучий звук? Или внимания не обратил? Вряд ли. Значит… значит… Точно! Я вспомнил. Был звук, сам его слышал, когда спать собрался укладываться. Один из парней вышел по нужде, потом с той стороны раздался скрип, а хозяйский сын тут же вернулся и пошел ложиться спать.

Или он кого-то выпустил, или впустил, или… Я направился обратно в дом, прошел в хозяйский угол. В комнате уже было не так темно — начался рассвет. Хозяин, его жена, сын… А где второй? Второго нигде не было.

Я бросился будить Эйрида, заодно своим шумом подняв и хозяев.

— Где другой твой сын? — Я зарычал, вытащив меч из ножен.

Хозяин мелко трясся, но молчал.

— Эйрид, когда ты дежурил, через заднюю дверь выходили?

— Да. Один раз.

— А обратно?

— И обратно вернулся.

— Кто это был?

— Я не разглядел. Темно же было. Только слышал. Ну и видел, как дверь открывалась. А кто ходил, ничего не видно было.

— Так. Вот, значит, как. Двое выходят, а один возвращается. Так, хозяин? Куда сына послал?

— Не губите, господин. Кобье всех убьет! Это страшный человек, очень страшный! Он и не человек вовсе! И видом не похож.

— Да? И ты решил нас ему сдать?

— Если не сообщить, вырежет. Как соседние деревни. Вы же сами про них говорили! Сожжет! Он же маг!

— И что, хороший маг?

— Грассы с ним не могли справиться. Очень сильный.

— Разожги печь, да живо! А твой сын пусть коней седлает. Если сбежит, остальным не жить.

Здесь я, конечно, сблефовал. Не буду же я их убивать. Хотя хозяина стоило бы. Сейчас затарюсь энергией, да так, чтобы не щит, а купол создать. Да такой, чтобы полностью накрыл нас с Эйридом. И сразу же уедем отсюда. По дороге купол, конечно, начнет таять, но, думаю, на полдня пути его хватит, а там снова найдем жилье и я все восстановлю.

С этим магом, Кобье, встречаться желания нет. Не думаю, что он такой сильный в умении волхвовать. У страха глаза велики, а хозяин вконец запуган. Но рисковать все-таки не стоит, мало ли что умеет этот Кобье, может быть, заклятье какое-нибудь особое применит, а я не смогу защититься. И ударить по магу не смогу. Нет, береженого и бог бережет.

Но моим планам сбыться было не суждено. С улицы донесся шум, хозяин побледнел пуще прежнего, я же отошел в дальний угол дома, прикрыв собой Эйрида. С этой позиции прекрасно просматривались обе двери. И только я встал, как снаружи раздался громкий стук, а потом буквально через несколько мгновений дом слегка пошатнулся, а дверь оказалась вырвана с корнем. На пороге стоял человек. Страшный человек. Явно не из местного населения. В этих краях разные люди обитали, и блондины, и брюнеты, но такого я видел впервые.

Длинные волосы с завитками, черная развесистая борода, большие глаза навыкате — по отдельности все эти признаки встретить можно, но всё вместе создавало особый эффект. Глядя на него, я, если честно, испугался. Особенно страшны были сумасшедшие глаза. Я впервые, наверное, понял, каково это, когда мороз по коже.

Человек стоял у порога и смотрел на меня. А потом усмехнулся. Усмешка тоже была необычной, от нее повеяло смертью. Хозяин дома, видимо, тоже это понял и, повалившись на колени, запричитал:

— Господин Кобье, пощадите! Я все выполнил, сына послал, а меня за это сейчас убить хотели. И все семью тоже!

Вот ведь гаденыш! Врет же. Я же только пригрозил, к тому же речь шла о том, чтобы второй сын не сбежал.

— Я видел, как ты послушен. Как твой сын оседланных коней вывел.

— Этот чужак пригрозил всех убить, если не сделаем. Я же сына сразу к вам послал с известием!

Владелец хутора, стоя на коленях, пополз к магу, а тот презрительно выпятил нижнюю губу и махнул рукой. Хозяин замер, потом его затрясло, а еще спустя пару секунд он замер в неестественной позе, по-прежнему стоя на коленях. Вот это магический фокус, такого я еще не видел! А маг-то и в самом деле сильный. Чувствую, что сейчас и мне достанется, не зря же этот Кобье ни свет ни заря сюда примчался.

И точно. Страшила уставился на нас с Эйридом, еще сильнее выпучив глаза, и меня всего передернуло, потом в животе сильно кольнуло, по телу стала разливаться боль, которая быстро усиливалась. В ответ я нанес свой коронный удар штырем, закачав в него усиленный заряд энергии. Маг же только чуть покачнулся, почти незаметно, приподняв в удивлении свои густые мохнатые брови.

— О! — вымолвил он.

А боль в животе заметно спала. Я нанес еще пару ударов, которые на этот раз никак не отразились на состоянии мага. Тот лишь усмехнулся и завертел руками, как будто что-то закручивая. Мое тело прострелила ужасная боль, я зашатался, с большим трудом удерживая себя, чтобы не упасть. Упаду — всё будет кончено.

В ответ я послал в сторону мага еще пару штырей, которые в этот раз решил раскалить, благо энергии у меня было накачено с избытком. В этот раз моя волшба серьезно задела мага, тот даже вскрикнул. Я же, пользуясь полученной передышкой, сотворил Зов. Кобье отшатнулся, а потом сделал несколько шагов назад.

Я, не переставая, наносил по магу новые и новые удары раскаленными штырями, и Кобье продолжал отступать в сторону хуторских ворот, уйдя в глухую оборону, не помышляя об атаке. За его спиной мельтешили какие-то люди, видимо, его шайка, приехавшая на хутор вместе со своим вожаком. Некоторые из них в меня стреляли, но для моего защитного купола эти удары были не опасны — арбалетные болты отшвыривало в стороны.

Я совсем успокоился — мага тесню, купол у меня надежен, Эйрид идет вслед за мной, держась внутри защитного купола. Еще немного добавить напора, и с магом будет покончено. Но, как оказалось, я слишком переоценил свои силы. Точнее, недооценил магические способности Кобье. Тот все-таки, улучив момент, когда я, немного расслабившись, увеличил интервал между ударами, извернулся и швырнул в меня чем-то огненным.

В тот самый момент я как раз посылал в сторону Кобье очередной раскаленный штырь. Две магических сущности встретились неподалеку от моего купола, раздался сильный звук, напоминающий взрыв, одновременно полыхнуло так, что я на какое-то время ослеп. А когда зрение стало восстанавливаться, увидел, что маг швыряет в меня один за другим пылающие сгустки.

Купол по-прежнему защищал нас с Эйридом, не пропуская внутрь огненную стихию, которая обтекая преграду, направлялась за наши спины. А сзади нас стоял дом, который сейчас уже вовсю полыхал.

Я сотворил еще несколько штырей, но их ждала участь своего предыдущего собрата — встречаясь с огненными сгустками, посылаемыми магом, они взрывались, из-за чего я вновь слеп. А вот магу ничего не делалось, он как будто стал невосприимчивым ко всем внешним проявлениям. Даже попытка сотворить Зов у меня не получилась. Сотворить-то я сотворил, послал его на мага, только тому хоть бы хны. Видимо, примерился к моей волшбе. И что теперь делать дальше, я не знал.

А решать надо, причем незамедлительно, иначе мы с Эйридом скоро превратимся в гриль-тушки. Внутри купола все раскалилось. Еще бы — такая огненная стена нас окружала. Сзади громадным костром полыхал дом, спереди и с боков все было в огне, который облепил весь силовой купол. Я теперь даже не видел мага.

За моей спиной уже можно было услышать повизгивание Эйрида, да и я сам чувствовал, что от раскаленного воздуха сейчас начну поджариваться. И сквозь отчетливый шум полыхающего пламени, можно было различить довольный смех мага. Он побеждал. Я не мог отойти в сторону, выскочить из этой раскаленной печки, потому что за пределами купола горела даже земля. И каково это осознавать, что нет никакой возможности вырваться из огненной ловушки! Но и умирать, превратившись в запеченную массу, я не хотел. Надо было что-то придумать. И сделать это нужно в считанные секунды.

Огонь, кругом огонь, от него не уйти, не спрятаться. Тот самый огонь, который мне всегда помогал, давая возможность бесконечно черпать энергию. Но сейчас огня оказалось слишком много. Много? Но, может быть, я неправильно выбираю решение задачи? Ведь если много огня, то и много энергии, которой я умею манипулировать.

Я, забыв про мага и про ближайшие печальные перспективы, быстро черпал энергию, накачивая ею и без того разбухший купол. Давление внутри купола стало просто чудовищным. Больше ждать было нельзя. И я решился, одним рывком освободив всю энергию. Купол взорвался, под действием внутреннего давления отшвырнув огненную стену во все стороны.

Я лишился защиты, но она сейчас уже и не нужна. Впереди меня огненными столбиками пылали люди мага, а сам он, выставив вперед объятые огнем руки, смотрел на меня пустыми глазницами. А затем упал на горящую землю.

Потом мы с Эйридом бежали вперед, выбираясь из огненного ада, и были рады холодной сырой земле, когда достигли границы сотворенного волшбой пожара. Наши сапоги, конечно, прогорели, куртки зияли прожженными дырами, а кони или сгорели, или ускакали неизвестно куда. Но все это ерунда, мелочи, ведь главное — мы остались живы. А у меня под курткой лежали два кошеля, в которых хранилось сто пятнадцать тулатов.