Война

Глава двенадцатая Райкина

Я плохо соображал и почти не помнил, что было дальше. Кажется, звал слуг, чтобы они помогли девушке, сам ходил, как потерянный, даже приказал седлать коней, чтобы вернуться обратно к грассам и там что-нибудь разнести. К счастью, понемногу пришел в себя и постарался трезво все обдумать.

Прежде всего, что же произошло? Это инициатива оставленных со мной солдат или приказ Куритье? Как же, инициатива! Нет, это дело рук Куритье и моих тоже. Да, да, это я виноват в том, что произошло. И речь идет вовсе не об убийстве грасса Шапетэ. Только сейчас до меня дошло, каким наивным и глупым был, не понимая, что должно произойти. Сам же, того не замечая, подтолкнул Куритье отдать приказ этим солдатам. Да, я сам.

Еще при приближении к замку я сказал грассу, что нужно разобраться с детьми покойного. Я имел в виду совсем другое, но грасс понял по-своему. Разобраться с ненужными наследниками. А здесь в этом мире разговор простой. Нет человека — нет проблемы.

Уезжая, Куритье сказал мне на прощание, что оставленные им солдаты помогут решить все мои проблемы. Какие проблемы? Для него — это проблема с претендентами на замок, то есть с детьми Шапетэ. А я снова не понял. И под конец, когда я уже рвался наверх в покои грасса, не решившись встретиться с этими детьми, сказал солдатам, что о детях предыдущего владельца замка надо позаботиться. И те поняли, что я хочу, чтобы они решили проблему с наследниками. Что солдаты и бросились выполнять, пока я рылся в покоях бывшего грасса.

Мальчишку они сразу зарезали, а с девчонкой решили сначала побаловаться. Потом ее тоже убили бы. Но на их несчастье я пришел не вовремя. И убил всех троих. Запаса энергии только-только хватило — теперь ее надо будет восполнить. И побыстрее это делать.

А пока я решил отвлечь себя от тяжелых мыслей. На тему случившегося еще буду думать, но не сейчас, а когда поуспокоюсь. Мысли мои перетекли к найденным у грасса ценностям. Почему магией все не запечатал? Ведь навесные замки нетрудно сбить. Думал я и, кажется, нашел ответ.

Шапетэ плохо волхвовал. Очень плохо. Вот поэтому и магии на запорах не было, и на встречу со мной своего личного мага взял. Боялся вызвать меня на дуэль, наверное, опасался, что магически ему трудно будет со мной справиться.

А маг, видать, у него сильный был. Это понятно — были бы деньги, а они у Шапетэ были и даже много. Интересно, у всех грассов такие богатства или только у немногих? Откуда у Шапетэ столько денег? Неплохо бы поспрашивать, да только у кого?

Привлечь своего мага для наложения заклятья грасс не решился. Кто наложит, тот и снимет, а Шапетэ не дурак был, чтобы настолько постороннему человеку доверять.

К девчонке, унесенной слугами в ее комнату, идти было нельзя — ей сейчас не до меня. Если появлюсь, то только хуже будет. Она же считает, что это мои солдаты, а значит, я виноват в том, что с ней случилось. И в убийстве ее брата тоже виновен. Его, кстати, надо похоронить согласно местным традициям, что я и приказал замковому распорядителю. Заодно велел и солдат похоронить.

Отдав распоряжения, я от нечего делать сначала рассматривал бриллианты. Потом, когда отдам их девчонке, уже не посмотришь. А Эйрид, который, как выяснилось, грамотный, смотрел бумаги покойного грасса. Я же по местному ни читать, ни писать не умею.

— Вучко! — удивленный восклик Эйрида отвлек меня от созерцания переливавшихся бриллиантов, — смотри, что я нашел!

Парень начал читать вслух содержание бумаг. Я слушал и шизел. Да, да, именно так! Этот Шапетэ еще тот фрукт. Шпион и предатель. Оказывается, это его заслуга в том, что войско грасса Построми было заманено в ловушку под картечь рилийцев. Ведь Шапетэ был представителем эрграсса Райчена, а значит, его слово имело влияние среди руководства разбитой армии, в которой, кстати, находился и я с друзьями. Вот откуда у Шапетэ столько ценностей.

В другом письме рилийцы предлагали Шапетэ пятьдесят тулатов за то, что он поможет им разбить силетские войска, что сейчас формировались в Брантау. Он должен был пропустить рилийцев на свои земли, а они внезапным ударом с тыла посеяли бы панику у силетцев. Одновременно с этим должны были ударить пушки. А довершить разгром собиралась рилийская конница, которая прошла бы через земли предателя. Таким образом, враги сумели бы вырезать несколько тысяч силетских вояк, и остатки войска грасса Райчена сразу же оказались бы окружены с трех сторон вражескими отрядами.

Из третьего письма следовало, что предатель потребовал за свои услуги сто тулатов, а рилийцы согласились только на семьдесят, но пообещали отдать Шапетэ часть земель его соседей. Так что этот грасс был еще той гнидой.

Потом мои мысли переместились на поиски пропавших друзей. Те, судя по всему, могли оказаться как раз в районе Брантау. И если бы Шапетэ удалось его предательство, то все они погибли бы. И Эрве, и Дири, и грасс Дартон. Все!

Узнав о готовящемся предательстве, я даже собрался тут же скакать в Брантау, да вовремя понял, что предатель-то мертв. Я же его сам убил. Тем более, рилийцы думали ударить по силетцам, пройдя по землям, которыми владел Шапетэ, а теперь владельцем стал я. Или девчонка, дочь убитого мной грасса? Надо как-то определяться, но сделать это сегодня никак нельзя, на девчонку и так столько свалилось. Раз так, то пока не торопимся, а продолжаем изучать найденные письма.

Много любопытного оказалось в архиве погибшего грасса. Профессиональный шантажист просто прыгал бы до потолка от радости, заполучив такой компромат в свои руки. Но, во-первых, я не шантажист и это дело не уважаю, а во-вторых, допрыгнуть до потолка у меня не получится — тут метров пять высоты, не менее.

На следующий день я решил, что настало время навестить дочку грасса. Взял с собой шкатулку и направился к ней. Увидев меня, девушка испуганно замерла, инстинктивно натянув до подбородка плед. Как ее звать, я, конечно, уже узнал — Райкина. Поэтому свои слова начал с обращения к ней по имени.

— Райкина, меня зовут грасс Вук. Те солдаты, что были вчера, не мои люди. Их в замке на время оставил грасс Куритье. И вот так получилось. Мне очень жаль. Я же здесь оказался по другой причине… Или причинам, но это не важно. Вот, смотри, — я протянул девушке шкатулку, но она испуганно отдернулась.

Мне пришлось положить шкатулку на ее кровать и открыть крышку. Девушка скосила глаза и замерла, глядя на большую кучку золота. Я же сумел спокойно ее рассмотреть. На вид лет четырнадцать (жаль, что не спросил о ее возрасте у распорядителя), хотя здесь все выглядят моложе. Довольно симпатичная, темно-русые волосы, серые глаза с очень длинными ресницами. И премиленькая рука, которую она протянула к шкатулке, взяв из нее мешочек с бриллиантами. Из-под пледа появилась и вторая рука. Девушка развязала узелок, и к ней на ладонь посыпались блестящие камушки. Райкина зачарованно смотрела на блеск камней, я же решил продолжить разговор.

— Это все принадлежало твоему отцу, теперь это принадлежит тебе. Я взял только долг, чужого мне не надо.

Девушка подняла на меня глаза. Да, симпатичная, только небольшие круги под глазами ее не красили. Надеюсь, они пройдут.

— Вы мне их отдаете?

— Да. И я намерен помочь вам устроиться в каком-нибудь безопасном месте. Но сейчас кругом война, на дорогах хозяйничают бандиты. Да и благородные этим не пренебрегают. У вас есть место, где вас могут приютить?

— Есть тетя, только ее замок сейчас на землях, где стоят рилийцы. А другие места… я не знаю, примут ли меня. А здесь мне остаться нельзя? — робко поинтересовалась Райкина.

— Я не знаю, кому достанется этот замок. Не скрою, его предлагали мне, но мне не очень это по душе.

— Да? — в голосе девушки я почувствовал недоверие к моим словам, даже намек на сарказм.

— Да, это так. Может быть, я соглашусь, но не из-за богатства. Не веришь? Дело твое, — я перешел на ты, — сам я не местный, и Силетия мне не очень-то и нравится. Надеюсь, что долго здесь не задержусь. Тогда зачем мне все это? — я кивнул головой на стены.

Девушка перевела взгляд на драгоценности и задумалась.

— Пусть так. Тогда почему бы мне здесь не остаться? Если ты сам не возьмешь замок? — В ее голосе прорезалась твердость, к тому же и она перешла в разговоре на ты.

— Одной остаться здесь? Да первый попавший сюда грасс тебя…

Я замолчал, не желая будить в ней воспоминания о произошедшем вчера, но Райкина поняла и нахмурилась.

— Да, вы правы, — она снова перешла на вы, — тогда мне нужно выйти замуж. — С таким приданым, а если еще и замок перейдет мужу…

— У тебя есть жених?

— Не жених, но отец имел на примете. Но он отпадает.

— Почему?

— Да потому что он живет там же, где и тетка.

Я понял. Жених сейчас тоже на землях, контролируемых рилийцами. Если сам не из них. Это еще вернее.

— У вас есть знакомый холостой грасс? Из младших грассов, — продолжила Райкина.

Вот те на! А девчонка-то с головой! Быстро соображает. Я бы не додумался. Выйти замуж за безземельного грасса, в приданое отдать замок с деньгами, на которые тот быстро наймет солдат для охраны. В папашу, видать, пошла практичностью. Кстати, говорить, кто убил ее отца, я не собираюсь. Не хочу!

А насчет замужества надо подумать. Идея неплохая, вот только кого в мужья ей найти? Эйрида? Грасс, как-никак. Но кто об этом знает? А светиться парню нельзя, иначе долго не проживет. Замок в Силетии и жена-грантесса не для него. Кто еще? Эрве? Упаси бог! Даже и думать не буду.

А если… Дартон? Дартон! А что? Младший грасс, холостой, еще не старый. Неплохой рубаха и в деньгах прижимист. Такой хорошо использует придание, наймет солдат, замок отстоит от чужих посягательств. Но Дартон мне стал почти другом, а сватать ему дочку грасса Шапетэ, шпиона и предателя, мне не хочется. Я же эту девчонку совсем не знаю. Может быть, она вся в папашу? Такая, чуть что, Дартона прирежет ради своих целей. Хотя, возможно, я на нее напрасно наговариваю. Просто перед глазами у меня ее папаша.

А девчонка, вроде, нормальная, сообразительная. Другая на ее месте валялась бы с головной болью и в слезах. И истерики закатывала. А эта уже на второй день поуспокоилась. Только в самом начале, когда я вошел, испуганной была. А потом успокоилась. Видит, я ей плохо не делаю, к тому же от слуг, ясно дело, узнала, как я поступил с ее обидчиками. Да она и сама все видела! А от слуг узнала, что приказал честь по чести похоронить ее брата.

Но Дартону сватать ее не стану. Вот приеду в Брантау, найду кого-нибудь из младших грассов, с которыми я в походе познакомился, вот тогда и посватую. А что? Вполне прокатит.

Итог своих рассуждений я и сказал Райкине. Та чуток задумалась и кивком головы со мной согласилась. Я ее понимаю, куда ей деваться? Да и про замужество сама она и подсказала.

С ней я еще немного поговорил, а потом вернулся к себе. То есть не к себе, а в покои бывшего грасса. Лег на кровать и стал думать о своих предстоящих действиях. После вчерашнего я уже успокоился, куда-то лететь, кричать и швыряться магией уже не думал. Спокойнее надо быть. Прежде всего, что рилийцы, что силетцы — те и другие одним миром мазаны. Этим миром, в который я попал. Не все, конечно, гады, разные здесь люди. Есть и более-менее нормальные. Вот как Дартон, например.

Дружить с грассами я не собираюсь, оказывать помощь — тоже. Но ехать обратно в замок к Куритье придется. Надо показать ему письма предателя. Я вовсе не собираюсь помогать силетцам, но в районе Брантау сейчас могут быть мои друзья. Настоящие друзья! Но именно туда рилийцы намереваются нанести свой удар. Поэтому я поеду к Куритье, буду спокоен и холоден (желательно, как лед), передам бумаги и тем самым спасу друзей. Потом же поеду их искать.

Райкину показывать грассам не стоит. Придется ее оставить поблизости от замка и под охраной Эйрида. М-да, под охраной… А кто его самого будет охранять? Тоже мне, охранник нашелся. Но хоть такой, негоже девушке одной по дорогам ездить.

После разговора с Куритье заберу обоих, и поедем в Брантау. Вот только что я скажу грассу про трех его солдат? Сообщить, что я их убил? Или соврать, дескать, в замке остались? Первый вариант — это глупо, второй — еще глупее. Ну зачем, скажите, им там оставаться, если Куритье послал их только для того, чтобы они убили детей грасса Шапетэ?

Сказать правду? А что? Почему бы и нет. Я рассердился за то, что они убили пацана и изнасиловали Райкину. Так? Да. Так и скажу, но причину своей злости могу назвать другую. Пусть Куритье думает, что я такой же отморозок, как и все остальные в этом мире. Грасс вполне поверит, он же знает, как я убил Шапетэ и мага и как хладнокровно поступил с грассом Арбье. Он же не знает, каких трудов мне стоило отрезать этому негодяю ухо. Я не такой, как они, не такой!

Но он этого не знает, стало быть, сыграю на его неведении. Лучшего варианта придумать не получается.

Я так и сделал. Выехали мы только на следующее утро, раньше никак не могли. Нет, могли, но тогда часть пути пришлось бы совершать в темноте — сейчас быстро смеркается.

Куритье встретил меня доброжелательно и с хитринкой в глазах. Думает, что я перед ним буду рассыпаться в благодарностях. Нет, не дождется. Я хмуро кивнул головой и протянул ему три письма, найденных у Шапетэ.

Грасс читал и хмурился, а потом на лице у него заиграли желваки.

— Где вы это нашли? У Шапетэ?

— Конечно.

— Вы наш спаситель. Я сейчас же отпишу эрграссу, надеюсь, еще не поздно.

— Почему поздно? — Я удивился, — Шапетэ мертв и теперь предательства не будет.

Куритье поднял на меня глаза и немного укоризненно произнес в ответ:

— Таких, как этот бывший грасс, не один и не два. Рилийцы не только его использовали, есть и другие, кто не устоит при виде кошелька, набитого тулатами.

— И вы так спокойно говорите? — Я изумился. — Почему не арестуете?

— Ни я, ни эрграсс не знают конкретных лиц, но то, что желающих поработать на Фрейфа немало, догадаться не трудно. Победит Фрейф, изменники в накладе не останутся, победим мы, они будут довольны, получив новые земли. Просто Шапетэ оказался лучшей кандидатурой, по сравнению с другими у него имелось больше возможностей для предательства.

После того, как Куритье написал письмо своему эрграссу и отправил его с гонцом, он снова обратил свое внимание на меня.

— У вас, надеюсь, все хорошо? Деньги вернули? Как там мои солдаты, они решили ваши проблемы?

— Деньги я нашел, а вот солдаты меня расстроили. Приказы не выполняют, слишком много на себя берут. Они меня огорчили, и я их убил.

— Как? Как убил? — опешил Куритье.

— Да просто. Взял и убил. Я им приказал охранять щенка и девчонку, а они вместо этого убили мальчишку, а девчонкой решили позабавиться. Моей девчонкой! Моей! И мальчишка умер, ничего не рассказав.

— Ах, это, — до Куритье стало доходить. Он понял причину моего жестокого поступка.

— Мальчишка был еще мал, — продолжил грасс, — и, насколько мне известно, отец ему не доверял ни один маломальский секрет. Тем более вы же сказали, что деньги нашли, да и эти письма, думаю, тоже были припрятаны. Что касается девушки, то это, признаю, промах моих людей. Но это же не повод их убивать, — вот теперь Куритье возмутился.

— Помимо всего, они вели себя крайне неподобающе в моем присутствии. Впрочем, признаю, попали мне под горячую руку.

Куритье молчал, обдумывая мои слова.

— Я все понял. И я прошу меня извинить за промах моих людей.

— Хорошо, грасс. Но сейчас мне надо отправиться обратно в свой замок. Там еще есть дела.

Я, конечно, соврал. Не стал говорить ни про Райкину, ни про то, что еду не в замок, а в Брантау. Впрочем, замок лежит по дороге, могу и туда заглянуть. Я про замок Шапетэ говорю. Но брать его себе не буду, пусть достанется будущему мужу Райкины.

А Куритье-то какой! Вначале рассердился, а потом проглотил обиду, да еще и сам извинился! Видимо, нужен я им, очень нужен. Или побаивается моей волшбы? Точно не знаю.

В замок я так и не заехал — что там забыл? Вместе с Эйридом и Райкиной мы двинулись напрямую в Брантау. Однако надежда на быструю встречу с друзьями не оправдалась. Городок хоть и небольшой, но под завязку набит военными. В каждом доме жили постояльцы — грассы, солдаты, а то и просто авантюристы и мошенники — где крутятся деньги, там и они. А деньги на обустройство формируемого войска мятежные эрграссы выделили, уж не знаю, где их взяли.

Хотя есть у меня одна догадка. В этом мире про банкиров я не слышал, есть они или нет, не понятно. Ростовщики, конечно, имеются, как же без них. Но про банки не слышал. Само интересное — монеты может чеканить любой эрграсс, он же ответственен за золотое их содержание. И такая система распространена на все ближайшие страны. С фальшивомонетчиками поступают жестко, хорошо если только руки отрубят.

Как вспомню про то, как я пристроил две десятирублевые монеты моего мира, так зябко становится. Мне просто повезло, что не схватили. А могли бы повязать, хорошо, что приняли монеты моего мира за чужестранное золото с низким его содержанием.

Ну так вот, раз банков здесь нет, то деньги принято или хранить дома, или закопать, или отдать на сохранение эрграссу. Вот я и думаю, не оттуда ли денежки на войну? Забрались эрграссы в чужие накопления. А если проиграют? Те, кто деньги им отдал, останутся ни с чем.

Почему, несмотря на такие риски, люди все равно несут свои накопления эрграссам? Можно хранить дома, да только не будешь безвыездно сидеть на сундуке в своем замке. Можно закопать. Но, говорят, есть умельцы, кто чует золотые клады. Поэтому те, кто их все же решает закопать, накладывают заклинание крови. С таким заклинанием ни один нюхач не учует, откуда золотом несет.

Но и здесь имеется заковыка. Заклинание непростое и мощное. Ни один маг, каким бы сильным ни был, не узнает, где клад закопан, если вплотную к тайнику не приблизится. Но если даже случайно на него набредет, то открыть не сможет. Это как с тем мешком с золотыми тулатами, который мне пришлось изнутри взорвать. Только там заклятье простенькое было, но принцип похожий.

Открыть запечатанный схрон может только тот, кто заклятье наложил. Или его потомок. Потому и называют волшбу заклятьем крови. Якобы, сын, внук или еще кто из ближней родни окропит своей кровью тайник, тогда тот и откроется.

Но такое заклятье не всем по силу сотворить. Вот потому-то некоторые грассы, кто в магии не очень силен, и пользуются хранилищами эрграссов, рискуя потерять свои деньги, если с эрграссами что-то случится. Те ведь тоже денежки не в сундуках держат, а под заклятьем крови, как правило.

Говорят, что казна эрграсса Верни так и пропала. А теперь, если и найдут ее, то некому будет распечатать… Блин! Блин! Эйрид! Точно! Он же сын Верни, значит, струйка его крови сможет вернуть исчезнувшие богатства. Надо только знать, в каком месте они спрятаны. Точно!

Вот почему его оставили в живых. И почему открыли на него такую охоту, когда он сбежал из тюрьмы. И теперь мне понятно, почему эрграсс Райчен организовал ему побег. Вовсе не для того, чтобы на престол посадить. Зачем? Райчен и сам может тарграссом стать.

В самом деле, кто такой Эйрид для рилийцев? За ним никого нет, потому что всех или почти всех членов местных кортанских родов на корню вырезали. За Эйридом никто не пойдет. А как ключик для исчезнувших сокровищ парень будет нужен. А Верни, как я слышал, в самом начале мятежа сумел завладеть всей казной тарграсства, которую потом так и не нашли.

За время моей жизни в этом мире я много раз слышал про потерянные артефакты и что именно за ними ведется охота. Готов с этим согласиться — рилийцы не откажутся от такого подарка, если смогут найти эти реликвии. Да только что они с ними будут делать? Если уж Верни и другие мятежники, потомки тех, кому принадлежали артефакты, не сумели ими воспользоваться, утратив магию предков (рилийцы же их магически переиграли, подавив восстание!), то пробудить и воспользоваться реликвиями, если те найдутся, рилийцы не смогут.

А вот казна — это действительно серьезно. Я вспомнил разговор с грассом Хрифантом, когда мы в походе проезжали котлован, оставшийся на месте замка одного из восставших эрграссов. Хрифант тогда засомневался, что Фрейф и рилийцы с таким рвением (даже замок снесли!) ищут исчезнувшие артефакты. По мнению грасса, искали казну. И если ее, действительно, спрятали, затворив заклятием крови, то именно Эйрид был тем ключиком, кто сможет вернуть утерянные сокровища. Вот почему за парнем устроили такую масштабную охоту. Деньги, громадные деньги!

Кстати, а Эйрид и не знает про это. Или… знает? Интересно, надо будет его порасспросить, да приглядеться, будет искренен или нет.

Но сейчас пока не до этого, надо друзей искать. А как это сделать? Не ходить же по всем домам и пристройкам и интересоваться, нет ли здесь двух грассов — раненого отца и белокурого мальчишки, а с ними еще и слуги? Я, конечно, прошелся — целый день мотался и единственное, чего добился, нашел свободный угол, где можно было пристроиться мне со своими спутниками.

Попытался прорваться к руководству всей этой неорганизованной военной оравы, но даже этого не сумел. Грассы, у которых я спрашивал о местонахождении командиров, либо пожимали плечами, либо указывали… разные места. Вечером, уже засыпая, я молчаливо решил, что здесь не требуется никаких шпионов и предателей — и без Шапетэ можно легко разгромить этот неорганизованный муравейник.

Зато на следующий день моя голова все-таки заработала. Ведь Дартон был ранен, а здесь был центр, где кучковались лекари-маги. Вот их-то, оказывается, найти проще простого — многие грассы оказались в Брантау именно по причине ранений и болезней.

Не успел я подойти к первому лекарскому объекту, как повстречал знакомого — грасса Бертоле. Он был из числа младших грассов, который, как и я, принимал участие в том печально окончившимся походе.

— Грасс Вучко, — Бертоле узнал меня первым, — а вы какими путями оказались здесь?

Я, конечно, обрадовался появлению знакомого лица — теперь есть источник информации, а то с незнакомыми грассами не очень-то поболтаешь, я для них слишком молод. Мне пришлось вкратце рассказать о том, как удалось спастись, остальные свои похождения я почти пропустил. Зачем распространяться про свои приключения? Да еще и про конфликты, тем более со смертельными исходами.

Бертоле от удивления пощелкал языком — даже сокращенный и выхолощенный рассказ на него произвел впечатление. Сам он при бегстве через мост был ранен, причем довольно тяжело. Но ему удалось не упасть с коня, иначе бы затоптали насмерть (это он так сказал). Потом его привезли сюда и одним из первых отправили на лечение к прибывшим лекарям. Иначе, как сказал со вздохом Бертоле, был бы он сейчас без ноги, а то и без двух. Но магия хорошо лечит — и вот теперь он почти здоров.

На мой вопрос, не встречал ли он грасса Дартона, тоже раненого в том побоище, Бертоле покачал головой.

— Нет, не видел. Я ведь, грасс Вучко, две недели вообще не вставал, да и потом ходил еле-еле. Может быть, грасс Дартон и был в Брантау. Одно могу сказать — за две последних недели я обошел полгорода, повстречал многих знакомых, но про вашего спутника не слышал. Если он и был здесь, то, значит, вылечился раньше меня, а потом уехал.

— А куда он мог податься?

— Вот уж не знаю. На север, на восток, на юг. Одно только ясно, что не на запад — там же река, да и этот проклятый мост. Нормального человека сейчас туда не затащишь. Сколько наших воинов там посекли!

Я тут как раз навострился — а что, может быть, Дартон и парни как раз туда поехали — меня искать? Где искать, как не там, где расстались? Думаю, что это хоть и попахивает авантюрой, но попытаться отправиться туда стоит. Или нет? Надо все как следует обмозговать. Только не надо забывать, что со мной сейчас две обузы. Одна из них — Эйрид. Ну, с ним чуть проще, можно отправить парня на восток или с собой взять. А вот Райкину опасности подвергать нельзя. Надо выдать ее замуж.

— Скажите, грасс, вы женаты?

— Теперь уже нет.

— Как это?

— Да все просто. В Нантере я женился, там же и овдовел, когда рилийцы напали.

— А дети есть?

— Так и не получилось, где-то, конечно, есть, да и не так уж и мало, с кем только ночь не проведешь. Я ведь с ваших примерно лет в наемниках.

— А снова жениться не собираетесь?

Бертоле рассмеялся.

— Я? Да куда мне. Хотя, если удастся разбогатеть, да бабенка подвернется пухленькая…

— А если не очень пухленькая, и не бабенка вовсе, а очень юная грантесса? Да еще и с замком в придачу, как?

Бертоле посерьезнел, бросив на меня непонятный взгляд.

— Вы шутите? Тогда посмеемся вместе.

— Какие шутки, грасс. Девушка, весьма милая, дочь грасса, чья семья недавно погибла. У ее отца был замок, он сейчас пустой. Но думаю, долго пустовать ему не дадут, найдутся желающие.

— Вот именно, — мрачно ответил Бертоле, — найдутся. У меня нет никого, и денег тоже. А охрана замка, что с ней? — с некоторой надеждой спросил грасс.

— Ушла, перекупили.

— Понятно, — еще сильнее омрачился Бертоле. — Спасибо, мой юный грасс, но, видать, судьба у меня такая, дожить холостяком до старости.

— Да подождите, грасс, вы же не все знаете. Будут вам солдаты, наймете столько, сколько пожелаете. У юной грантессы хорошее приданое.

— И сколько? — заинтересованно спросил Бертоле, его глаза впились в меня.

— Я знаю, что у грантессы есть сорок тулатов, но, возможно, в замке еще можно что-то найти. Ее отец был богат.

— Кто он?

— Грасс Шапетэ.

— Не слышал. Так, значит, она богата? И юна?

— Да.

— Неплохо, очень неплохо. Но как с ней познакомиться. Наверное, желающих много и я безнадежно опоздал?

— Вы первый, потому что грантессу я только что привез. Она хоть и юна, но особа трезвомыслящая. Сама не прочь выйти замуж за человека, который станет ей опорой. Да и к замку привыкла.

— Я ваш должник, грасс Вучко!

— Да пустое. Если вы не против, то я сейчас вас ей представлю.

Бертоле, конечно, был не против. Даже наоборот, всю обратную дорогу до снятого мной жилища грасс был возбужден. Еще бы, получить замок, к нему солидный куш денег, а в придачу миленькую юную жену, что может быть лучше? Главное — он в одночасье превращается из младшего грасса в грасса настоящего, с замком, землей, виланами.

Познакомил я их друг с другом, и не прошло и часа, как Бертоле и Райкина отправились предъявлять права на замок. За это короткое время грассу удалось завербовать полдюжины солдат, пообещав выплатить приличное жалование. Так что, думаю, замок они отстоят. Как-никак Райкина единственная дочь прежнего владельца замка. Да и Бертоле на ее деньги сможет набрать еще какое-то количество наемников.

От варианта, что Бертоле убьет девушку, забрав ее деньги, я сразу отмахнулся. Вот это было бы большой глупостью. Во-первых, юная симпатичная жена — где он лучше найдет? А во-вторых, в противном случае он лишится законных прав на замок, уподобившись другим ловцам удачи в поисках возможности стать истинным (а не младшим) грассом.

Место, где на реке я расстался с друзьями, теперь контролируют рилийцы. К тому же меня там ищут. А Эйрида тем более разыскивают, ведь за парнем шла самая настоящая охота. Он же сбежал из их главной крепостной тюрьмы, и вряд ли поиски отменили. Поэтому соваться туда — верх глупости. А как же мои друзья? Им чуть проще, их не ищут, но они не рилийцы и в мятежном войске состояли. Поэтому, поразмыслив, я решил, что к мосту ехать бессмысленно — и сам попадешься, и друзей там не найдешь. Но если их нет в Брантау, а в районе моста искать не стоит, где же они могут скрываться?

Лодка! Они плыли в лодке, а Дартон был ранен. Весел нет, уже ночь почти. Ну, конечно же, они проплыли слишком далеко, чтобы возвращаться для лечения в Брантау, да и тогда никто не мог знать, что лекари туда понаедут. Поэтому их стоит искать на местности, что тянется вдоль реки. На каком берегу? Ту сторону контролируют рилийцы, и высаживаться там слишком опасно. Парни, получается, где-то на правом берегу, то есть где я сейчас стою. Но это только в том случае, что их лодку не прибило на ту сторону. Без весел и в темноте могло и такое произойти. Тогда мне следует вначале проехаться вдоль правого берега, а если никого не найду, значит, переправлюсь на тот берег и буду искать их там.

Отправиться на поиски я решил утром следующего дня, а пока поручил Эйриду купить продуктов: кто знает, как там, где мы будем проезжать, с продовольствием? Думал проснуться пораньше, чтобы не затягивать с отъездом, но и без того уже на рассвете пришлось вскочить с лежанки. Где-то вдалеке на юго-востоке, в самом тылу силетских позиций, послышались раскаты грома. Нет, это не гроза, не дождь, это стреляли мортиры. Рилийские. И без предательства Шапетэ началась операция по уничтожению живой силы силетцев. В принципе рилийцы могли обойти силетские заставы и без помощи предателя. Или, если Куритье был прав, нашлись другие, кто вывел рилийские мортиры к нам в тыл. А ведь после обстрела придет черед и коннице.

Я велел Эйриду срочно седлать коней, а сам бросился к печке, еще не остывшей, и жадно черпал энергию. Чем больше ее насобираю, тем существеннее будет шанс выжить в надвигающейся бойне.

Я был готов, наверное, целую вечность вытягивать энергию, но долго оставаться здесь было нельзя, если прорвется рилийская конница, тогда нам не выбраться. А бежать я решил на северо-запад, наискосок в сторону реки. Выехав на улицу, я понял, что мы с Эйридом были единственными, кто выбрал это направление. Остальные или метались в панике, или целенаправленно двигались на юго-восток, как раз под удар рилийцев. Никто же не знал, что те должны зайти с тыла.

С трудом пробившись сквозь толпу, чуть не унесшую нас в том же направлении, мы прорвались на почти пустынную улочку и, пришпорив коней, поскакали дальше. Вскоре стало ясно, почему все бросились на юго-восток. Да, там был силетский тыл, но имелась еще одна причина бегства людей в ту сторону. С запада тоже напали рилийцы, их, судя по всему, было немного, и они исполняли роль загонщиков. Нарвавшись на край ловчей сети, я в спешке принялся раздирать свой силовой щит, формируя из сгустков силы штыри, молотки, сабли — одним словом, все, что могло бы помочь нам отбиться от наседающих врагов, благо их попадалось мало.

Проехав с версту и потратив всю мою энергию, мы с Эйридом смогли выбраться из котла, который, судя по всему, сейчас уже захлопнулся. Сколько же я ударов нанес? Десять, пятнадцать? Нет, наверное, меньше, нам просто повезло, что успели так быстро собраться, да и загонщики пытались напасть на нас в ближнем бою, а не снять выстрелами издалека. А близко к себе и Эйриду я их не подпускал, нанося удары волшбой на расстоянии.

Проехав еще пару верст, я перевел коня на шаг, давая возможность нашим лошадкам передохнуть, да и нам тоже, точнее, Эйриду. И начал снова собирать энергию, да только где ее набрать — утро выдалось холодным.

А потом меня что-то ударило в правую руку, от сильной боли я дернулся и свалился с коня. Следом за мной на землю полетел и Эйрид. Что это было, понять не сложно — звук выстрелов из мушкетов ни с чем не спутать.

Повернув голову в сторону, откуда раздались выстрелы, я увидел три фигуры, державшие в руках мушкеты. Двое опустили их дулами вниз, а третий направил свое оружие в нашу сторону.

— Херос! Какие птички попались. Сразу видно, что грасс, — крикнул один из приблизившихся к нам рилийцев.

— Хорошо ты его подстрелил, в руку, теперь колдовать не сможет.

— Это точно. А второго ты в грудь. Как же так?

— Ну, не попал в руку, бывает. А, не беда, это же вилан.

— Точно, вилан. Добей его. А грасса мы сейчас ощиплем.