Воздушный замок

8

Новенький белый «Рено», свежеугнанный Вито Палоне, ехал по бульвару Распай в направлении моста Конкорд. В салоне сидели: сам Вито, Роза Палермо и Анджело Сальвагамбелли. Роза управляла машиной, рядом с ней, на переднем пассажирском сиденье, расположился Анджело, а Вито, недовольно ворча, устроился сзади.

– Я был так счастлив, отойдя от дел, – сказал Вито.

– Ты сидел за решёткой, – напомнила ему Роза.

– Я был в отставке, – настаивал Вито. – Я выращивал цветы и писал мемуары.

Анджело, заинтересовавшись, наполовину обернулся на сиденье и спросил:

– Мемуары? А про меня там есть?

Вито раздражённо пожал плечами.

– Только в сноске.

Уязвлённый Анджело воскликнул:

– И это после всего, что мы пережили вместе?

Роза, взглянув в зеркало заднего вида, тоже проявила интерес:

– И что же было в той сноске?

– Про греческого моряка, что мы похитили у британского лорда.

– Что? – Анджело вытаращил на Вито глаза. – Ты написал об этом в своих мемуарах?

– Конечно.

– Только не это, – взмолился Анджело. – Вычеркни немедля!

– Ты что, больше не хочешь фигурировать в книге?

– Если ты упомянешь обо мне в книге таким образом, – предупредил Анджело, – я окажусь в тюрьме.

Небрежно отмахнувшись, Вито сказал:

– Что ж, значит, про тебя в книге ничего не будет.

– Спасибо, Вито, – произнёс Анджело с искренней благодарностью на лице.

– Не за что.

Роза посмотрела на своих спутников, словно собираясь что-то сказать, но, видимо, передумала. Покачав головой, она направила «Рено» через мост Конкорд, вокруг площади Конкорд и дальше на северо-запад к Елисейским Полям.

Герман Мюллер стоял на пешеходной дорожке бульвара Периферик – автостраде, опоясывающей городскую часть Парижа – наблюдая за нескончаемой вереницей автомобилей, движущихся на север, к центру города. Время от времени он поглядывал на часы, и лишь небольшие морщинки на лбу выдавали его нетерпение.

Когда он, наконец, заметил два больших оранжевых грузовика, приближающихся к нему, реакция Германа выразилась лишь в слабой и быстро исчезнувшей улыбке. Он неторопливо подошёл к съезду с автострады, наблюдая, как грузовики с трудом одолевают подъём. Ещё одна мимолётная улыбка мелькнула на его лице, когда позади грузовиков показался «Фольксваген» с откидным верхом, с Руди за рулём и Отто, сидящим рядом.

«Фольксваген» притормозил, и Герман, перепрыгнув через борт, уселся на заднем сиденье. Он отодвинул в сторону портативную рацию, устраиваясь поудобнее, пока Руди выезжал вслед за оранжевыми грузовиками на шоссе.

– Приветствую, майор, – сказал Отто.

– И тебе того же, капрал. Были сложности?

– Никаких, – ответил Отто.

– Хорошо. – Герман откинулся на спинку сиденья, позволив себе ещё одну улыбку. – Прекрасная погода, – сказал он. – Отличный денёк для тактических учений.

Едва он закончил фразу, как ожила рация на соседнем сиденье, и дребезжащий голос, отдалённо напоминающий голос Юстаса, произнёс:

– Команда А? Ответьте, команда А.

Герман взглянул на рацию, сперва с удивлением, потом с чем-то вроде озарения.

– Команда А, – повторил он. – Это же мы.

Взяв рацию, он надавил кнопку сбоку.

– Да-да, мы на связи.

– Вы где, команда А? – спросил жестяной голос.

– В автомобиле, – с избыточной точностью сообщил Герман. – На бульваре Периферик. Следуем за грузовиками.

– Вы укладываетесь в график?

– Честно говоря – нет, – признался Герман. – Но ведь водители этих грузовиков не в курсе нашего графика, правда? Думаю, мы опаздываем минут на двадцать пять.

– Что ж, тут ничего не поделать, – решил неунывающий обладатель жестяного голоса.

– Истинная правда.

– В любом случае, – продолжил голос из рации, – я уже на месте. Оставайтесь на связи.

– Безусловно, – подтвердил Герман, откладывая рацию с таким видом, словно это тухлая рыба.

В Менильмонтане,[28] в лондонском такси, припаркованном в узком переулке, сэр Мортимер, Брадди и Эндрю предавались обсуждению ряда важных тем: лояльности, финансов, личной безопасности.

– Остальные без зазрения совести прикарманят весь клятый куш, если они его найдут, – сказал Брадди.

Из рации, лежащей на переднем сиденье рядом с Брадди, донёсся тот же жестяной голос, что разговаривал с Германом. На этот раз он произнёс:

– Команда В. Ответьте, команда В.

Брадди, не обращая внимания на помеху, продолжал свою мысль:

– Если мы найдём бабки, – сказал он Эндрю и сэру Мортимеру, – я предлагаю поступить так же, как они поступили бы с нами.

– Команда В? Вызываю команду В.

Брадди взял рацию, явно считая обсуждение завершённым, но сэр Мортимер остановил его.

– Погоди, Брадди. Не отвечай пока. Давай сперва разберёмся.

– Всё уже решено, – отрезал Брадди. – Во всяком случае для меня.

– Команда В? Вы меня слышите, команда В?

Вдумчиво, тщательно взвешивая каждое слово, Эндрю сказал:

– Признаюсь, сэр М, я склоняюсь к тому, чтобы поддержать молодого Брадди.

– Я не намерен, – твёрдо заявил сэр Мортимер, – провести остаток жизни в бегах. Мне нравится поместье Максвеллов.

– Так увезите его с собой, – предложил Брадди. – Как этот клятый чудак вывез свой замок из Южной Америки.

Из рации вновь раздался жестяной голос, судя по всему, теряющий терпение:

– Команда В, что у вас случилось? Ответьте, команда В.

– Лучше отвечу, – сказал Брадди, поднимая рацию, – пока этого клятого парня не хватил кондрашка.

– Это обсуждение, – напомнил сэр Мортимер, – ещё не окончено.

– Ладно-ладно, – небрежно бросил Брадди.

– Команда В, где вы-ы-ы?!

Брадди нажал кнопку на рации и отозвался:

– Не выпрыгивай из штанов, мы здесь.

Жестяной голос выразил восторг и облегчение.

– Брадди! Ну наконец-то!

Брадди мягким тоном, но с намеком на угрозу, заметил:

– Смысл позывных для команд был в том, чтобы не называть друг друга по именам.

– О! – воскликнул жестяной голос. – Прошу прощения!

– Момент, – сказал Брадди и повернулся к двоим мужчинам на заднем сиденье. – Вам пора выходить.

– Как скажешь, – сказал Эндрю.

– Это обсуждение, – упорствовал сэр Мортимер, – ещё не закрыто.

– Хорошо, – сказал Брадди.

Двое мужчин постарше вылезли из такси, а жестяной голос снова занервничал:

– Бра-а… В. Команда В?

– Ты чуть снова не сказал, – заметил Брадди, наблюдая, как Эндрю и сэр Мортимер расходятся в разные стороны от такси.

– О, нет, – заверил его жестяной голос. – Нет, я больше не буду. Никогда.

– Вот и хорошо, – сказал Брадди. – У нас всё в порядке.

– Тогда ладно. До связи.

– Хорошо, – сказал Брадди и отпустил кнопку рации. – Вот чудак, – пробормотал он.

Жан Лефрак, прислонившись к вагону в товарном депо за Гар-де-ла-Шапель[29] услышал жестяной голос, доносящийся из кармана его пиджака:

– Команда С. Ответьте, команда С. Где вы?

Жан извлёк рацию из кармана и ответил:

– Я на месте. Моя команда ещё не прибыла.

– Не прибыла? Что-то случилось? Разве они не должны…

– Погоди, – сказал Жан. – Вот они, подъезжают.

С ним поравнялся маневровый локомотив, тянущий длинный состав, включающий несколько спальных вагонов. Если всё прошло гладко, Рене и Шарль затаились в одном из этих вагонов, в то время как остальные пассажиры покинули поезд. Дальше в составе виднелись два ярко-жёлтых грузовых вагона.

– Алло? – снова раздался жестяной голос. – Команда С? Алло?

– Да, – сказал Жан. – Вот они. Моя команда и объекты нашего внимания.

– А-а-а, – протянул голос из рации. – Великолепно.

– Полностью с тобой согласен, – сказал Жан и улыбнулся, глядя, как мимо проезжают спальные вагоны.

В купе, где возрождённый Шарль открывал душу Рене, обе полки теперь были убраны в нишу в стене, но из-под нижней полки по-прежнему доносились голоса, словно в истории о привидениях.

– Итак, когда моя связь с дядей подошла к концу… – произнёс голос Рене.

– Постой-ка, – прервал её голос Шарля, и полка слегка приподнялась. – Это ведь товарное депо?

– Да? – Последовал шорох, затем вновь послышался голос Рене: – И правда.

– Я никогда не забуду это путешествие с тобой, Рене, – сказал Шарль.

– И я тоже. Я словно родилась заново. Это было… чудесно, Шарль.

– Чудесно.

– Чудесно.

– Но теперь, – вздохнул Шарль, – жизнь зовёт.

Белый «Рено» объехал Триумфальную арку. Затем снова. И в третий раз. Тысячи автомобилей с рёвом, гудками клаксонов и визгом тормозов каждую минуту врывались на площадь Шарля де Голля – со стороны авеню Клебер, авеню Виктора Гюго, авеню Гранд-Арме, авеню Фош, Рю-Лористон, авеню Карно, авеню Мак-Магон, авеню Ваграм, авеню Ош, авеню Фридланд, с Елисейских Полей, Рю-Верне, авеню Марсо, авеню Йена или Рю-Лаперуз.[30]

Затем они огибали Триумфальную арку, чтобы снова разлететься по любой из пятнадцати улиц и авеню. И лишь белый «Рено» продолжал кружить, и кружить, и кружить.

Роза, вцепившись в постоянно вывернутое влево рулевое колесо, процедила сквозь зубы:

– Я больше не выдержу. Они опаздывают на полчаса.

– Они появятся, – сказал Анджело. – Мы знали, что расчёт времени не до доли секунды.

– Надо было тебе сесть за руль, – сказала Роза. – Хотя водишь ты ужасно.

– Ужасно? Я?

Роза в ответ лишь фыркнула.

Вдруг из рации, лежащей в бардачке под приборной панелью, раздался голос:

– Вызываю команду D. Где вы?

– Теперь ещё и он, – буркнула Роза. Не отрывая одной руки от руля и лавируя в безумном потоке машин, кружащих вокруг Триумфальной арки, она взяла рацию в другую руку и ответила: – Да, мы тут.

Но рация не успокаивалась.

– Команда D? Где вы? Отзовитесь.

«Нажать кнопку», – вспомнила Роза.

– Где же мне ещё быть? – сказала она, нажав кнопку. – Конечно, я здесь.

– Наконец-то!

– Но где остальные – вот в чём вопрос!

– Уже на подходе, – пообещал жестяной голос. – Я говорил с ними, они едут.

– Хорошо, – сказала Роза.

«Симка» подрезала её автомобиль, и Роза избежала столкновения лишь благодаря тому, что столь же нагло подрезала «Моррис-Мини». Предсказуемо раздался хор гудков.

– У тебя всё в порядке? – поинтересовалась рация. – Всё идёт гладко?

Полностью увлечённая стремительным движением транспорта, Роза не имела ни сил, ни терпения, чтобы продолжать разговор по рации. Бросив её на колени Анджело, она сказала:

– Вот, поговори с ним.

Юстас в одиночестве сидел на складном стуле за складным столиком на крыше отеля. На столике лежали несколько карт, различные бумаги, термос с чаем, ручки, блокноты для заметок и четыре портативные рации, каждая из которых была помечена крупной белой буквой: А, В, С и D. Первые три рации в данный момент пребывали на столе, четвертую, помеченную буквой D, Юстас держал в руке. Из неё вдруг раздался голос, но не Розы, а кого-то другого, говорящего на другом языке.

Юстас не сразу сообразил, что это голос Анджело. Тот спросил по-итальянски:

– Какого рожна тебе ещё надо?

– Кто это? – встрепенулся Юстас. – Кто говорит?

– Почему бы тебе не оставить нас в покое, – продолжал доноситься из рации голос на незнакомом языке, – и не позволить нам спокойно работать?

Покрутив ручку настройки рации, Юстас пробормотал:

– Кто бы это мог быть? У меня тут что – радиостанция «Свободная Европа»?[31]

– Говорил бы ты на итальянском, – требовательно произнёс голос из рации по-итальянски, – как все цивилизованные люди. Как Микеланджело. Как все римские папы.

– Анджело? Это ты? – с подозрением спросил Юстас.

Снова раздался голос Розы – резкий, сердитый, нетерпеливый:

– Отстань, Юстас! Мы заняты!

– Никаких имён! – вскрикнул Юстас. Не дождавшись ответа, он добавил мягче: – Я просто пытаюсь держать всё под контролем.

По-прежнему нет ответа. С грустью Юстас покачал головой и положил рацию на стол рядом с остальными.

– Мы так долго властвовали над половиной мира, – произнёс он. – Можно было ожидать, что хоть кто-нибудь из этой половины выучит английский.