Воздушный замок

9

Трое мужчин дежурили в диспетчерской товарного депо позади Гар-де-ла-Шапель, когда в открывшуюся дверь вошёл Жан Лефрак, вместе с очаровательной Рене Шатопьер, которую он обнимал за плечи.

Рене выглядела восхитительно в свободной блузке и широких брюках, окутанная развевающимися шарфами, а Жан был безупречно элегантен в тёмном костюме-тройке, узком чёрном галстуке и чёрной шляпе.

За спинами трёх рабочих находились большие панорамные окна с видом на товарное депо, где – чуть левее, видите? – стояли два жёлтых грузовых вагона.

Причина, по которой уверенных в себе людей называют уверенными – они буквально излучают переполняющую их веру. Как Жан, приближающийся сейчас к троице работяг. Он самодовольно улыбнулся и заговорил:

– Всё в порядке, парни, не отвлекайтесь от работы. Это не официальная проверка.

Трое в диспетчерской поначалу и не думали, что это проверка. Они предположили, что Жан и Рене – просто туристы, обычные люди, случайно забредшие за одну из тех дверей с надписью: «Посторонним вход воспрещён. Только для сотрудников», коими так щедро усеяна наша жизнь. Но, по-видимому, это был не тот случай. Если этот самоуверенный и хладнокровный джентльмен в костюме-тройке и узком чёрном галстуке утверждает, что его появление – не официальная проверка, вывод ясен – это наверняка неофициальная проверка. А он, следовательно, имеет все полномочия здесь находиться. Это, конечно, не объясняло толком причины, по которым джентльмен тут появился и, тем более, присутствие с ним прекрасной дамы, но всё же трое рабочих успокоились с мыслью, что какое-то объяснение возможно. И того и гляди последует.

– Я просто показываю юной леди окрестности, – продолжал Жан. Ещё крепче обняв Рене и ласково (и самую чуточку похотливо) ей улыбаясь, он добавил: – Пусть посмотрит, как тут всё работает.

Рене широко раскрытыми глазами уставилась на троих мужчин в диспетчерской и произнесла тонким, сексуально-наивным голосом распутной девки:

– Поезда такие бо-о-ольшие…

Теперь трое рабочих всё поняли; или, по крайней мере, решили, что поняли. Вооружившись этой информацией – или дезинформацией – все трое расслабились и ухмыльнулись, выражая солидарность Жану и восхищение Рене.

Даже обычное дорожное движение, при котором автомобили кружат вокруг Триумфальной арки, прежде чем покинуть площадь, представляет немалую опасность, но положение вскоре должно было усугубиться, как ни трудно в это поверить. Всё началось, когда два уже знакомых нам оранжевых грузовика с рычанием вползли с юга в поток «Симок» и «Ситроенов» и начали описывать головокружительный круг вокруг арки. Водители грузовиков и не подозревали, что их появление станет сигналом к целому ряду событий.

Первым таким событием стало то, что Роза Палермо сняла ногу с педали газа.

– Вот и они, наконец, – сказала она, не обращая внимания на душераздирающие завывания клаксонов позади, когда «Рено» начал снижать скорость. – Слава богу, можно перестать кружить вокруг этой дурацкой буквы «П».

Она резко перестроилась, собираясь занять полосу справа от двух медленно ползущих и извергающих клубы выхлопных газов оранжевых грузовиков.

– Надо было поручить эту часть Вито, – сказал Анджело. – Ему нравится всё время пребывать на одном месте.

– В тюрьме, – добавила Роза.

– Думаю, это неважно, – ответил Анджело. – Главное, чтобы место было одно и то же.

– Вот он, – сказала Роза, подрезав «Пежо» и пристроившись с правой стороны от оранжевых грузовиков.

Да, это был Вито, выглядящий ещё более старым, измученным и больным, чем обычно. Закутавшись в одеяло, он сидел в моторизованном кресле-каталке, и с опаской втиснулся на своём маленьком и хрупком транспорте в самую гущу машин. Вито выглядел перепуганным, а поскольку актёрскими способностями он похвастать никогда не мог, он и вправду был перепуган.

– Если поразмыслить, – сказал Анджело, когда они пронеслись мимо Вито, – я рад, что я здесь, а он – там.

– Немцы, – заметила Роза, глядя в зеркало заднего вида.

– Где? – Анджело оглянулся.

– Позади нас. Там, где им и положено быть.

Там они и были, во всяком случае двое из них. Чёрный «Фольксваген» следовал за белым «Рено». Руди за рулём, Герман на переднем сиденье рядом с ним. А Отто… вот и он – приближается со стороны авеню Ош. Отто шёл пешком; его коренастое тело было отягощено фотоаппаратами, ещё один он держал в руках. И Отто пятился с тротуара на проезжую часть, не обращая внимания на автомобили и сосредоточенно разглядывая нечто, происходящее на авеню Ош – что он решил непременно запечатлеть на плёнке.

Между тем, водитель первого оранжевого грузовика, выехавшего на площадь Шарля де Голля с авеню Клебер, увидел выезд на нужную ему авеню Ваграм, ведущую на север, и попытался перестроиться вправо, чтобы покинуть оживлённую круговерть машин, но на его пути оказался маленький белый «Рено». Пристроившись к огромному правому переднему крылу грузовика, «Рено» выглядел счастливым, словно цыплёнок под крылом наседки.

Водитель грузовика слегка притормозил, чтобы оказаться позади белого «Рено», но внезапно путь преградил ещё и чёрный «Фольксваген-Жук», а «Рено» тоже замедлил ход, словно цыплёнок, опрометчиво выскочивший из-под крыла наседки.

До авеню Ваграм было уже рукой подать. Водитель грузовика прижал тормоз посильнее, подал гудок и попытался сместиться вправо настолько, насколько осмелился, но водители «Рено» и «Фольксвагена» словно совершенно его не замечали. Неважно, как медленно ехал грузовик – обе легковушки оставались рядом. Не мог же он совсем остановиться, правда?

Слишком поздно; авеню Ваграм осталась позади. А этот чёртов «Рено» и этот сучий «Фольксваген» по-прежнему жались к грузовику. Теперь ему придётся сделать полный круг вокруг Триумфальной арки и попытаться ещё раз выехать на авеню Ваграм.

Чёрт знает что!

Большой, очень длинный грузовик медленно взбирался по холмистым улицам Менильмонтана. Его груз был укутан несколькими слоями серебристо-серого брезента, закреплённого толстыми канатами. Такой грузовик было трудно не заметить, и Брадди, наблюдая за ним в зеркало заднего вида припаркованного такси, с ухмылкой пробормотал:

– Вот и он, точно вовремя.

Этим утром они с сэром Мортимером следили, как этот грузовик загружали в Ле-Бурже: все ящики, коробки и прочие не опознаваемые грузы, прибывшие самолётом из Эрбадоро. Короткий дружеский разговор Брадди с водителем грузовика – «мы, водители, должны держаться вместе» – позволил узнать намеченный маршрут и предполагаемое время в пути. Расчёты нового приятеля Брадди оказались точны – он прибыл туда, где его ждали, во время, которое сам же и назвал.

Брадди позволил большому грузовику с грузом под серебристым брезентом проползти мимо, с трудом преодолевая крутой подъём, затем плавно тронул такси с места, следуя за грузовиком.

Тем временем ближе к вершине холма Эндрю прислонился к борту большого грязного фургона доставки, стараясь выглядеть как типичный бьющий баклуши французский работяга, но похожий на английского госслужащего, увлекающегося садоводством. Взглянув на часы, Эндрю окинул взглядом уходящую вниз дорогу, вздохнул и сменил позу. Ожидание всегда было самой тяжёлой частью работы.

Ещё выше, если двигаться к вершине холма, сэр Мортимер покупал арбузы – полдюжины крупных сочных арбузов. Он пришёл за ними с детской коляской – без ребёнка в ней, конечно – и, пока торговка фруктами разглядывала его с откровенным любопытством и недоумением, сэр Мортимер аккуратно уложил все шесть арбузов в коляску. Оценив выражение лица торговки, сэр Мортимер пояснил:

– Я англичанин, мадам, это всё объясняет. Мы, понимаете ли, считаемся эксцентричными.

– А-а! – понимающе протянула торговка. На её прояснившемся лице расцвела улыбка. – L’eccen‑trick![32]

Рене, явно не замечая, что на её блузке расстёгнуто на одну пуговицу больше, чем нужно, наклонилась над пультом диспетчерской и показала пальчиком:

– А это что такое?

Трое работников диспетчерской товарного депо неохотно отвели взгляды от груди Рене и перевели их на устройство, вызвавшее вопрос.

– Тут мы отслеживаем, – сказал один их них, улыбаясь, – где находятся наши локомотивы.

Из всех присутствующих в диспетчерской лишь Жан, стоящий ближе к окну, видел, как по путям депо движется один из локомотивов, управляемый Шарлем. Локомотив резво подбирался задним ходом к путям, на которых, среди прочего, стояли два жёлтых грузовых вагона. Пока Рене продолжала отвлекать рабочих, Жан незаметно передвинул один из рычагов на пульте управления, и внизу, в товарном депо, стрелка сменила положение как раз перед тем, как локомотив достиг её.

Водитель второго оранжевого грузовика никак не мог взять в толк, почему они всё кружат и кружат вокруг Триумфальной арки; неужели Жак заблудился? Но как можно заблудиться возле Триумфальной арки? Водитель второго грузовика посигналил, пытаясь привлечь внимание своего товарища к тому факту, что авеню Ваграм снова проплывает справа от них, словно недосягаемое латунное кольцо на карусели, но в этот момент раздавались гудки клаксонов столь многих автомобилей (включая первый грузовик, хотя водитель второго об этом не знал), что сигнал не возымел никакого эффекта.

Да ещё снова та девушка. Водитель заметил её на предыдущем круге – очень привлекательная темноволосая велосипедистка, очевидно насмерть перепуганная в этом потоке машин. Такая красотка. Водитель улыбнулся при виде неё и, вслед за товарищем, отправился на очередной круг вокруг Триумфальной арки.

Прекрасная Лида, бывшая пресловутой девушкой, привлекала внимание почти всех водителей поблизости, но не всегда вызывала восхищение, поскольку в её манере езды сочетались медлительность, нерешительность и резкие рывки в самых неожиданных направлениях, словно она впервые выехала на велосипеде без дополнительных колёсиков.

Присутствие Лиды на велосипеде вкупе с Вито, тарахтящем неподалёку в моторизованном кресле-коляске, не только выводило из себя водителей, повышая риск аварий во всё более расширяющейся области, но и вынуждало транспортный поток замедляться. То и дело раздавался визг тормозов, скорость падала, а на улицах, выходящих на площадь, образовывались заторы. Добавьте к этой картине Отто, бесстрашно лезущего прямо в гущу машин, не отрывая при этом взгляда от видоискателя фотоаппарата – и вы получите все условия для создания, возможно, самой грандиозной дорожной пробки в истории.

В последний раз бросив взгляд на часы, Эндрю отлип от борта большого грязного фургона доставки, на который опирался, и неуклюже забрался в кабину, производя впечатления полного «чайника» в управлении автомобилем. Кое-как запустив двигатель, он неловко вырулил на дорогу и обогнул квартал, остановившись на длинной узкой улице, круто уходящей вниз по склону холма.

По другой улице, чуть выше, неспешно двигался сэр Мортимер со своей детской коляской. Время от времени случайные прохожие заглядывали в коляску, но предвкушение умиления на их лицах мгновенно сменялось выражением полного недоумения. Сэр Мортимер суровым взглядом пресекал все вопросы и продолжал свой путь, поглядывая на часы.

Ниже по склону грузовик с закрытым серебристым брезентом кузовом упорно полз к вершине холма, а за ним по пятам следовало лондонское такси с Брадди за рулём, который то нетерпеливо постукивал пальцами по баранке, то сверялся с часами.

Переставляя вагоны, преграждающие путь к двум жёлтым товарнякам, Шарль вёл локомотив по лабиринту рельсов, следя за тем, как стрелки открываются и закрываются на его пути – в этом ему приходилось полагаться на Жана и Рене, выполняющих свою часть работы в диспетчерской. Временами Шарль мельком замечал фигуру Жана за панорамными окнами, но Рене видно не было. Она, несомненно, отвлекала сотрудников в дальней части помещения, позволяя Жану спокойно заниматься делом.

Процесс затягивался, но тут ничего не поделаешь; потребовалось много канители с перестановкой, прежде чем Шарль смог подобраться к тем двум жёлтым вагонам. Но теперь всё лишнее убрано с глаз долой, жёлтые вагоны, наконец, доступны, и маленький маневровый локомотив попятился задним ходом – щёлк-щёлк переключались стрелки на его пути – прямо к своей цели.

Неужели они снова пропустят авеню Ваграм?

– Жак! – в бессильной ярости и отчаянии закричал водитель второго грузовика. – Жак! Да что с тобой такое, Жак?

Он начал разгоняться, твёрдо решив обойти грузовик Жака слева и высказать всё, что о нём думает, с помощью непристойных жестов, как вдруг прямо перед ним девушка на вихляющем велосипеде врезалась в трясущегося старика в моторизованном кресле-коляске. Весь этот кавардак покатился чуть ли не под колёса грузовика, и ошеломлённый водитель вдавил в пол педаль пневматического тормоза. Грузовик с заблокированными напрочь колёсами сделал два тяжких, резких, громких и сотрясающих кости подскока, после чего встал, как вкопанный.

Не обращая внимания на визг клаксонов и скрежет металла позади, не замечая, что белый «Рено» притормозил справа от грузовика – ровно настолько, чтобы успеть высадить Анджело – водитель распахнул дверь и высунулся наружу, посмотреть: достаточно ли девушка и старик целы и невредимы, чтобы на них наорать. Оба легко отделались; более того, создавалось впечатление, что происшествие их только взбодрило. Моторизованное кресло проворно умчалось прочь, как на гонках Ле-Мана,[33] а велосипедистка в одно мгновение обрела чувство баланса и скорости, судя по тому, как стремительно она удалялась.

Водитель отпустил руку, которой держался за открытую дверь, собираясь погрозить кулаком исчезающим нарушителям, но внезапно осознал, что летит по воздуху. Кто-то, а именно Анджело, забрался в кабину грузовика через правую дверь и выпихнул водителя через левую.

Бог не создавал водителей грузовиков для полёта, во всяком случае для долгого. Вскоре водитель снова оказался на земной тверди, причём чрезвычайно болезненным и неожиданным образом. Когда он перекатился на живот и огляделся, потрясённый и растерянный, то обнаружил сбоку от своей головы ряд автомобильных колёс. Крутящихся автомобильных колёс.

О, нет! Водитель вскочил на ноги и увидел, что его грузовик уезжает!

– Эй! Эй!

Бывший водитель уезжающего грузовика бросился вдогонку за своей машиной и чуть не угодил под чёрный «Фольксваген-Жук» с откидным верхом. Этот проклятый «Фольксваген» ещё и остановился, преградив ему путь, а водитель «Жука» высунулся и разразился вне всякого сомнения оскорбительными комментариями на немецком в адрес бывшего водителя грузовика, а ныне пешехода. Только немца ему не хватало! А грузовик и был таков.

Посмотрев на часы, Эндрю поставил фургон доставки на нейтралку, снял с ручного тормоза и выскочил на мощёную булыжником улицу. Пустой фургон сперва медленно, а затем со всё нарастающей скоростью покатился вниз по склону.

Посмотрев на часы, сэр Мортимер свернул за угол, слегка подтолкнул свою детскую коляску и проводил её взглядом, когда коляска, подскакивая и раскачиваясь, устремилась вниз по длинному крутому спуску.

Посмотрев на часы, Брадди прибавил газу, быстро обогнал еле ползущий вверх по склону грузовик с серебристым брезентом на кузове, затем остановился у обочины на полквартала дальше, недалеко от перекрёстка. Грязный белый фургон доставки катил под уклон навстречу. Брадди вылез из такси, поджидая приближающийся грузовик.

– Нет-нет, что вы, – сказала Рене с застывшей на лице улыбкой, – кофе вовсе не такой уж крепкий.

Она сидела на краю стола, соблазнительно покачивая одной ногой, крест-накрест лежащей на другой. И улыбалась, улыбалась, улыбалась…

На другом конце диспетчерской Жан через широкие панорамные окна наблюдал, как маленький маневровый локомотив увозит из депо два ярко-жёлтых товарных вагона.

Улыбка на лице Жана была куда более искренней, чем у Рене.

Не подозревая о жестоком повороте судьбы, постигшем его приятеля и коллегу, Жак – водитель первого оранжевого грузовика – продолжал свое изнурительное, доводящее до крайности, но неумолимое кружение вокруг Триумфальной арки, пока на противоположном краю площади от того места, где опростоволосился его товарищ, Жаку тоже не пришлось вдруг ударить по тормозам; к сожалению, слишком поздно.

Коренастый немецкий турист, пристально вглядывающийся в видоискатель своего фотоаппарата, внезапно издал хриплый отчаянный вопль, вскинул руки и вместе со всей своей фототехникой рухнул под колёса грузовика.

– Sacré! – возопил водитель. – Merde![34]

Он выскочил из кабины и кинулся к туристу, который, стеная, распростёрся на мостовой возле огромного левого переднего колеса, положившего, по-видимому, конец его карьере фотографа-любителя.

– Вы живой?! – закричал водитель. – Вы ещё живы?

– Аааиииуууеее, – простонал Отто.

Водитель опустился на одно колено рядом со своей жертвой.

– Мой бедный друг, – произнёс он. – Боюсь, вы отдали жизнь за своё искусство.

Отто с трудом приподнялся и слабо ухватился за лацканы куртки водителя грузовика.

– Ооооо, – протянул Отто, не отпуская лацканы.

– Вы хотите мне что-то сказать? – Водитель склонился ниже к лицу Отто. – Да? Что?

Левое переднее колесо грузовика находилось прямо за спиной водителя. Пока он чутко прислушивался к стонам, вздохам и задыхающимся хрипам Отто, колесо пришло в движение. Оно повернулось, прокатилось вперёд, а вскоре за ним последовало и левое заднее колесо кабины.

– Бульк, – выдавил Отто. – Буль-буль. Бульк.

– Да? – переспросил водитель. – Вы хотите, чтобы я кому-то сообщил о вашей судьбе?

Водитель хотел было оглядеться в поисках помощи, но Отто вдруг судорожно дёрнул за лацканы и забулькал ещё более драматично и выразительно. Их миновало левое переднее колесо прицепа, затем левое заднее.

– Что? – Водитель, хоть и мучимый угрызениями совести, начал испытывать нетерпение. – Что вы хотите сказать? Говорите, пожалуйста! Говорите же!

– Помогите мне подняться, – чётко и ясно произнёс Отто.

– Вы уверены, что вам можно двигаться? – оторопел водитель.

– О, да, – ответил Отто. – Вполне. Помогите мне встать.

На лице водителя появилось озадаченное выражение. Он отклонился назад, чтобы лучше разглядеть Отто, но тот, продолжая цепляться за лацканы водительской куртки, последовал за ним. Водитель продолжал отстраняться от человека, который внезапно стал выглядеть совершенно здоровым, и в итоге они оба оказались на ногах. Отто, наконец, выпустил куртку водителя и сказал:

– Большое вам спасибо.

Водитель уставился на него, как громом поражённый.

– Разве вы не…?

– Я уже чувствую себя гораздо лучше, – сказал Отто, отвернувшись и вытянув руку.

Как по волшебству, чёрный «Фольксваген-Жук» затормозил рядом с ними, так что дверная ручка «Фольксвагена» очутилась прямо под пальцами Отто. Отто открыл дверь, сел в автомобиль и уехал.

Водитель застыл, ошарашенно глядя в одну точку. Вокруг раздавались нетерпеливые гудки клаксонов, напоминающие, что он стоит посреди потока оживлённого движения. Покачав головой, водитель развернулся, протянул руку к двери кабины своего грузовика, и снова остолбенел.

Грузовика как ни бывало.

Водитель грузовика с затянутым серебристым брезентом кузовом, с трудом взбирающегося по холмам Менильмонтана, притормозил, заметив едущий навстречу грязный белый фургон доставки, виляющий туда-сюда по неровной брусчатке улицы.

– Того и гляди устроит аварию, – пробормотал себе под нос водитель.

И тут он с ужасом увидел, как с перекрестной улицы будто чёрт из табакерки вынеслась детская коляска – сама по себе, без сопровождающих – прямо наперерез приближающемуся фургону доставки.

Фургон не остановился, даже не притормозил.

– Берегись! – закричал водитель грузовика и, выпустив руль, схватился за голову, когда фургон врезался в коляску, превратив её в подобие Центра Помпиду.[35] Несколько округлых предметов от удара вылетели из детской коляски, разбившись с красными сочными брызгами о булыжники мостовой.

– О, боже! – заверещал водитель грузовика.

Дёрнув ручной тормоз, он выскочил из кабины и бросился к месту аварии, вытаращив глаза на кошмарное зрелище, развернувшееся посреди улицы.

Фургон доставки, сбившись с курса после столкновения, перескочил высокий бордюр и замер, уткнувшись в витрину магазина. Стекло всё ещё подрагивало после толчка, но уцелело. Детская коляска, превратившись в объект современного искусства, лежала, исковерканная, посреди улицы. Но что это за красное сочное месиво?

Водитель опустился на одно колено, поднял лежащий ошмёток и вгляделся в него. Тем временем пешеходы, лавочники, клиенты кафе и распивочных сбегались со всей округи, обступая место происшествия, таращились, переговаривались и морщились от отвращения.

У водителя начал заплетаться язык.

– Passe-passe, – пролепетал он, показывая мокрый красный шматок потрясённым зевакам.

Но «passe‑passe» означает «фокус», «магия», «волшебство» – явно не то, что водитель хотел сказать. Затем, заикаясь, он выдавил: «passe‑temps», что тоже оказалось ошибкой, ведь «passetemps» на английском значит «развлечение», «игра», «дурачество». Наконец, водитель выпалил:

– Pasteque!

И хотя многим показалось, что он продолжает нести какую-то ахинею, водитель был совершенно прав, поскольку слово «pasteque» переводится на английский как «арбуз».[36]

Биип! – раздался автомобильный сигнал, и водитель грузовика, всё ещё держа в руке кусок арбуза, отступил в сторону. Мимо него, продолжая подъем на холм, проехал грузовик. Большой, тяжёлый грузовик, с кузовом, укрытым серебристо-серым брезентом. За рулём сидел Брадди Данк, хотя прежний водитель и не мог этого знать.

– Мой грузовик! – Водитель указал на него куском арбуза в руке. – Мой грузовик угнали!

Он бросился в погоню, но тут путь ему преградило чёрное лондонское такси. Лондонское такси? В Париже? Что за нелепица.

– С дороги! – закричал водитель. – У меня угнали грузовик!

Пассажир лондонского такси – Эндрю Пинкхэм собственной персоной – опустил стекло и с непоколебимым спокойствием обратился (на английском) к водителю грузовика:

– Прошу прощения, не могли бы вы подсказать моему шофёру, как добраться до Кале?

Водитель и в спокойные-то времена не владел английским, а сейчас едва мог изъясняться по-французски.

– Мой грузовик! – вопил он, указывая куском арбуза через крышу такси на упомянутый транспорт, который как раз перевалил через вершину холма и теперь исчезал из виду, спускаясь по длинному прямому склону с другой стороны.

– Нет-нет, – невозмутимо заявил Эндрю, не обращая внимания на крики. – Кале. Боюсь, мой шофёр запутался.

Водитель грузовика пришёл в ярость.

– Мой грузовик! Мой грузовик! Убирайся с дороги! – И он со злостью пнул бок такси.

– Кажется, он не понимает, – заметил Эндрю и, наклонившись вперёд, сказал сэру Мортимеру, сидевшему за рулём: – Поезжайте дальше.

– Поня́л, дядь, – ответил сэр Мортимер, отчаянно пытаясь подражать говору кокни[37] (можно подумать, французы узнают кокни, если услышат), и лондонское такси укатило.

А бывший водитель грузовика с закрытым серебристым брезентом кузовом в невменяемом состоянии стоял посреди улицы, швыряя кусками арбуза в прохожих, пока не подъехали жандармы. Те сочувственно отметелили водителя дубинками и утащили в каталажку.