Возгарка II

Глава 11. Рихард фон Шнайт

Похоже, моя юная пиромантка созревает быстрее, чем я думал.

Нехорошо, ой как нехорошо…

Я не сразу связал одно с другим, но теперь понимаю, что её проблемы с солнцем могут иметь вовсе не психологические причины. Блин, я даже не знаю… Хреново, что она пила мою кровь. Скорее всего, девчонка выживет, но переход вряд ли получится легким и непринуждённым.

Войко встретил меня кипой бумаг: недовольные заказчики грозились подать иски о взыскании неустоек. Даже те, кто успел забрать груз и заплатить за него, хотели вернуть часть деньжат обратно. Тяжёлые, сука, будни простого фрахтовщика… В качестве вишенки на торте мой помощник доложил, что к нам уже заглянула пара ребят, которые привыкли решать подобные вопросы без лишнего шума и бумаг. Им пришлось заплатить сразу — я предупредил старпома, чтобы не артачился, хотя надеялся, что их визит состоится после заката.

Единственный способ теперь выйти хотя бы в ноль — разобраться с исковиками.

С этой гадкой проблемой я отправился в портовую управу. После, не сильно преуспев, заглянул в банк. Класть деньги на счёт не стал: наверняка ведь придётся раскошелиться. Просто убрал на хранение документы на Ярочку. Да, они оформлены на подставное имя, которым я пользуюсь для ведения бизнеса.

И которое придётся сменить, ведь оно наверняка стало известно Вальдемару.

Вероятно, нам следует свалить, ничего не заплатив недовольным заказчикам и не отдав оставшиеся грузы — считай, украв. Перекрасить судно, сменить название, оформить новые документы и резко поменять маршрут. Но пока не хочется рубить с плеча, ведь я не знаю, как именно дядюшка разыскал меня. Возможно, уничтожение алайсиаг отвело беду, если он пустил их по следу, не зная моего судна…

Хотя, что это я? Глупые утешительные фантазии! Разумеется, меня сдал паскудный гадёныш Ветцель, а значит, Вальдемару известно всё. Даже появление в моей жизни маленькой рыжей девчонки не осталось для него секретом.

— Das ist alles Scheiße, — собственный голос прозвучал неожиданно глухо, левая рука непроизвольно полезла в волосы, пока правая стягивала треуголку.

Только что сообразил, что произойдёт, если герцог узнает об её огненных талантах. Нет, этот секрет не должен всплыть. Придётся действительно валить впереди собственного бушприта.

Я мерил портовую площадь широкими шагами, вернув головной убор на место и задумчиво сунув руки в карманы кафтана, когда дорогу мне преградила тёмная фигура.

В ночи блеснула сталь.

— Так вот ты где, каналья! — раздался мужской голос.

Темнота не скрыла противника от моих вампирских глаз. Да и какая темнота при таком количестве фонарей? Так, лёгкий полумрак, играющий на тщательно выбритом лице и складках капитанского наряда, очень схожего с моим, но более вычурного — даром что без кружавчиков. И пах этот позёр весьма характерно.

Дорогой парфюм неплохо замаскировал естественный для моряка запах дёгтя, но ощущение сородича возмущает не только обонятельные луковицы, нет, мы почти не пахнем, это скорее нечто метафизическое, ощущение психической силы.

Ты просто знаешь, что рядом вампир.

Не погрузись я так основательно в раздумья, колокольчики в башке зазвенели бы гораздо раньше. Но это же город, здесь полно кровососов, не будешь ведь делать стойку на каждого?

Волосы вампира выбивались из-под треуголки густыми каштановыми кудрями, а в глазах блестела такая же сталь, что в руке.

Абордажная сабля, только с более прихотливой защитой кисти, чем у меня, пошла в атаку. Резким движением я вытянул ей навстречу собственное оружие.

Звон, искры, серия ударов.

Вечер перестал быть, сука, томным.

Подстерёгший меня гадёныш полыхал несдержанным энтузиазмом, а в улыбке выпирали клыки. Страусиные перья на шляпе невесомо трепыхались в такт резким движениям. Я уходил от атак, парировал и делал ответные выпады. Мышцы разогревались, сердце ускоряло темп. Но один удар я всё же пропустил: едва успел отпрянуть. Лезвие скользнуло по щеке, выпуская на кожу холодные потёки крови.

— Это тебе за прошлый раз! — воодушевлённо бросил расфуфыренный бретёр.

Неприятное воспоминание тут же кольнуло шилом под дых: вспомнился воронёный клинок Вальдемара, так же ловко скользнувший по моему лицу. Шрам, рассекающий бровь, тут же неприятно зачесался.

Рассвирепев, я крутанул боковую восьмёрку с разворота, и на выходе из неё обух поддел клинок противника. Тот едва сумел удержать оружие, которое дёрнулось вверх, но грудь от моего выпада всё же спас, резко отпрыгнув назад. Примерившись ещё разок-другой, я стал обходить его, выискивая слабость в обороне и продолжая демонстрировать гибкость кистевого сустава во фланкировке.

— Красуешься, подлец! — сказал он, снова оголяя клыки в усмешке. — А если так!

Несколько быстрых движений, и заточенное лезвие прошло у меня над головой. Уйдя перекатом, я подскочил и принял его атаку, отведя локоть вниз. Тут же провернулся на каблуках, снова встречая противника лицом и возвращая любезность.

Он отступил, но сразу шагнул обратно, сокращая дистанцию и делая выпад.

Крепко сжимая рукоять, я принимал удары вражеского оружия и наносил ответные.

Мы наращивали скорость и перемещались по ночному порту, привлекая всё больше внимания рабочих ночной смены и экипажей судов.

Не переставая улыбаться, противник заскочил на бочку с дёгтем, оттуда на ящик неизвестно с чем. Я последовал за ним. Мы махали саблями и перемещались по чужим товарам, которые прямо сейчас кто-то собирался забирать, а потому на нас орали дикими голосами и грозились вызвать портовую охрану.

Сталь звенела, передавая напряжение костям.

Высекаемые искры вполне могли подпалить опасный груз, но обошлось.

Чтоб не мешать рабочим, мы перескочили на широкий каменный парапет и теперь танцевали с риском падения на камни, обдаваемые волнами разбушевавшегося к ночи моря. Разок-другой мне пришлось подпрыгнуть, пропуская длинную полосу стали под сапогами. За это я заставил неприятеля позаниматься акробатикой. Выйдя из сальто, он не сразу успел отреагировать, так что лезвие моей сабли коснулось его шеи.

— Сукин сын! — хохотнул он. — Сделал меня!

— Привет, Клаус, — я улыбнулся в ответ, только сейчас позволив хмуро сдвинутым бровям расслабиться. Последний раз крутанул саблю — сталь вернулась в ножны. Достал платок и вытер уже зажившую щёку.

Последовали смешки и братские объятия.

Клаус Бродбек мой давний приятель и почти такой же беглец, как я. Мы познакомились ещё при жизни, в морской академии, и неоднократно выручали друг друга из передряг на море и на суше. Можно сказать, пуд соли вместе съели — точнее выпили с кровью.

— Валим-ка отсюда, уже слышу топот охраны, — сообщил Клаус и спрыгнул на мостовую, придержав треуголку на своей пышной шевелюре. Как та не слетела полуминутой ранее в прыжке через голову, я не спрашивал: он же вампир, у нас есть свои маленькие секреты.

Мы направились из порта по широкому проспекту навстречу приключениям и увеселениям, как в былые годы. Кстати, он вполне мог стать моим первым отпрыском, но не сложилось. Между нами существовал уговор, что став вампиром я дам ему свою кровь, однако Клаус умудрился перейти в статус нежити на пару лет раньше меня: встретил обворожительную Лидию, вампиршу-колдунью. Сейчас они уже давно не вместе, рассталисьскандально, но она не превратила его в беспрекословного раба, а разорвала кровные узы, даровав полную свободу — на радость всем бабам от Гримсгейла до Мабрука.

Уже сидя в «Трёх золотых сиськах», я заметил, что Клаус только казался бодрым и весёлым, но мелкая мимика его лица выдавала скрытое напряжение. Не пришло ещё к нему могильное спокойствие давно мёртвого человека, собственно, не успело оно коснуться и меня — оба мы ещё молоды, надгробные памятники самим себе умеем изображать только сознательно.

— Чего стряслось? — напрямик спросил я, откупоривая бутылку с «кровью юных девственниц», если верить этикетке. Та успела подогреться над небольшой горелкой в центре столика. Смертным гостям вместо неё полагается ведёрко со льдом.

— Вечно ты всё углядишь, — с прищуром усмехнулся Клаус и вальяжно развалился на диванчике напротив меня, откинув волосы за спинку. — Эх, проблемы подстерегли, где не ждали. Подрядился я груз один из Аль-Джавхары сюда доставить, ну, сам понимаешь, не всякий товар следует в декларацию вносить. А при дворе этого толстого борова Эберкара какие-то пертурбации с чиновничьими кадрами были, не суть. В общем, мытарей недавно сменили, не прикормленные оказались и рьяные, зараза, что шавки борзые. Поди, кровники графа, пропасть их побери!

Экспрессивные слова вампира тонули в музыке и пении со сцены. Там выступали полуголые девицы в перьях — разгорячённые, как булочки из печки. Их сопровождал инструментальный ансамбль, и часть меня завидовала ребятам, перед лицами которых сейчас активно двигались совсем не прикрытые и очень сочные части.

Густая краснота потекла в фужер. Клаус хлебнул, поморщился и вернул на стол.

— Слушай, не-е, столько не виделись, надо чем-то покрепче отметить.

Он пощёлкал пальцами и заказал половому «покрепче».

— Так что с грузом? — напомнил я. — Нашли твою ухоронку?

— Ещё бы не нашли, вороги, — посетовал вампир. — Ящик рогов каркаданна, представляешь? Вот радости им было!

— Хорошо хоть не каркаде, — прыснул я.

— А вот ничего смешного, — буркнул приятель. — Эти наросты отлично берут на колдовские делишки, а ещё поговаривают, что от снадобья с ними даже у столетнего дедка стоит, как башня магов на Акросе.

Мне вспомнились плашки из оленьих рогов. Да, примерно такая же фигня. Только каркаданньи запчасти ценятся дороже. Намного, намного дороже.

— Вот потому эти зверюги и вымирают, — я отпил из своего фужера. Правда дрянь. Чего туда для сохранности подмешали? Свиная кровь у меня на леднике и то лучше.

— Вот ещё ты совестить не начинай, — Клаус совсем скривился. — Сам-то с чем сейчас идёшь?

— Да мёд и воск в основном, — я пожал плечами. — Ничего запретного.

Я решил не сообщать, что уже просто отдал всё запрещённое — лишнее это. Тем более рана в душе от потери деньжат ещё свербела.

— Хорошо тебе, — густо выдохнул не нуждающийся в дыхании мертвец. — А у меня корабль арестовали до выяснения, команда уже начинает разбегаться. Через неделю суд, если не успею подмазать кого надо, плохо дело будет.

— Ну, за контрабанду тебя на солнце не выставят, — пожал я плечами. — Ты потому такой нарядный?

— А как же! Не люблю перед благородными мордами себя оборванцем чувствовать. Твоя морда не в счёт, — тут же добавил он с усмешкой. — Кстати, вы с Вальдом так и не примирились?

Я не стал рассказывать ему о крылатой весточке от любимого дядюшки, просто покачал головой и с усмешкой вернул издёвку:

— А вы с Лидией не сошлись?

— Ох, сам с ней сходись, — отпёрся друг, — я к этой ведьме на сотню миль не подойду. Знаешь, в кого она грозилась меня превратить, когда с Катриной застукала?

— В осла?

— Да если б! В ослицу, представляешь?!

— И на случку к ослу отвести?

— К коню, — буркнул Клаус.

— Мулы не так появляются, — прыснул я и снова отпил отвратного пойла. — Эх, выходит, раз твоё судно под арестом, мы не погоняем?

— Я в другой раз тебя сделаю, Рих.

— Свежо предание, пока мы уже дважды вам бакштов показали.

— Ты не зарывайся, в следующий раз сами на буксире пойдёте!

Тут и девочки подоспели.

Улыбчивые, в блестящих нарядах. От девиц на сцене их отличал только тёмный цвет платьев и умеренное количество перьев — всего по одному в эгретках. Прически у обеих были высокие, чтобы волосы не мешали ценителям красоты женских шеек. Зато юбки представляли собой два разреза, которые при ходьбе неизбежно оголяли покачивающиеся бёдра. Не девчонки, а конфетки.

И пахло от нашего ужина розовой водой с карамелью.

Брюнетка оказалась на коленях у изголодавшегося на море Клауса быстрее, чем из напомаженного ротика успело вырваться хотя бы «ой». Ко мне на диванчик подсела блондиночка, совсем не похожая на Аннушку, с немного хищными, кошачьими чертами. Но настоящей хищницей она станет, только если особо приглянется клиенту вроде меня, а потому девочки в таких заведениях всегда очень стараются.

«Три золотых сиськи» — несмотря на всю вульгарность названия, заведение довольно респектабельное, хоть и не для сливок общества. Однако выросло оно из обычного борделя, и полвека назад его владелец действительно содержал наложницу с тремя сочными близняшками пониже ключиц. Родилась ли она такой волею природы или приобрела необычную анатомию происками колдуна, осталось неизвестно.

Невольницы с необычными формами давно нет, но память о ней осталась увековечена в статуе на входе. Та покрыта сусальным золотом вплоть до каждого сосочка. Я бы даже сказал: особенно на них. Потереть блестящие вишенки перед плаванием считается хорошей приметой, а подвыпившие клиенты причащаются на ровную дорожку домой.

У нашего заказа никаких физиологических дефектов не наблюдалось, зато из декольте на меня зазывно поглядывала пара чрезвычайно спелых дынек — клыки прям непроизвольно выскочили. Девчонок здесь кусают регулярно, но администрация следит за их чистотой, так что привкуса предыдущего потребителя в крови этой красавицы не будет, а если возникнет желание доплатить за продолжение вечера, на втором этаже есть комнаты со звукоизоляцией. Это ведь теперь не дом терпимости, верно? Приличный ресторан. Всё чинно, с варьете и меню на любой вкус, просто некоторые пункты остаются за скобками.

Клаус горячо нашёптывал девице комплименты, а пальцы с бескровными ногтями уже скользили по набухающей и пропадающей под кожей ярёмной вене.

— Я Сесилия, — соврала моя блондиночка, игриво накручивая единственный свободный локон на пальчик. — Можем сразу подняться, если хочешь, — она полыхнула улыбкой, которой действительно не хватало клыков.

— Иди сюда, — я подарил ей ответную улыбку.

Девица с готовностью забралась мне на колени и чуть подвигала бёдрами, будто устраиваясь поудобнее. Её гладкие руки обвили мою шею, пальчики с блестящим маникюром погрузились в волосы на затылке, чего я не особо-то люблю, но привычки осаждать разгорячённых — или притворяющихся разгорячёнными — девиц не имею.

Жемчужные зубки чуть прикусили губу, будто прося о поцелуе. Весь её вид и даже запах говорили о желании, не исключено, что подлинном. И я уже поддался на эту игру, без всяких сомнений погружаясь в предвкушение. Её кровь манила, я уже чувствовал обжигающий вкус жизни у себя во рту.

Я целовал её, слышал стук сердца под мягкими, даже сквозь ткань горячими мячиками, мои пальцы забирались под полотнище ткани, лишь символически изображавшей юбку. Мои губы уже мусолили пульс на сладкой шейке, а девица постанывала, опустив веки… И тут, буквально за миг до столь желанного высвобождения, меня будто молнией прошибло.

Scheiße! Как это я забыл! Мне же пока не стоит никого кусать!

Вурдалачья зараза ведь могла засесть тихонько в моём организме и нужно убедиться, что от неё ничего не осталось, прежде чем…

— Почему ты остановился? — недовольно прошептала девица.

Я сглотнул, облизал губы и с усилием втянул клыки — будто пару клинков в ножны вогнал.

— Извини, но я на диете. Вот только что вспомнил, представляешь? — я ласково поцеловал её запястье, на прощание изучив узор голубоватых венок, и перевёл взгляд на лицо непопробованной девицы. Та казалась сбитой с толку и непонимающе хлопала ресницами. — Не расстраивайся, заплачу по таксе, — сообщил я.

Девица слезла с колен, одарив меня возмущённым взглядом. Тряхнула сложенным веером — от чего тот раскрылся расписным крылом, — и удалилась, покачивая такими спелыми и круглыми бёдрами, что мне захотелось взвыть без всякого волчьего духа.

Клаус был слишком занят, чтобы сходу обратить внимание на мои гастрономические закидоны. Его брюнетка стонала куда громче, но музыка всё перекрывала, и различить неуместные обертоны смог бы только нечеловеческий слух. Собственно, нелюдей здесь хватало, так что замечали и завидовали, если сами не успели заказать такой же ужин.

Ну, а полумрак отлично скрывал от недостаточно зрячих глаз скользнувшую в разрез юбки нахальную руку мертвеца. Мой приятель совершенно точно собирался продолжить вечер наилучшим образом. Красотка утопала в смеси боли и наслаждения, кровь приливала к её щекам, на сочной груди проступали капельки пота.

Смотреть на это и не участвовать было пыткой, каких не претерпевают даже в застенках Нахтрамштейна. Я чувствовал себя монахом, принявшим целибат и угодившим на оргию. Но оставалось только глотать слюни или уйти.

Клаус тем временем оторвал окровавленные губы от ранок. Его зубы окрасились красным, а из дырочек сбежали тонкие струйки, слившиеся в одну и пропавшие на чёрной ткани девичьего лифа. Очень предусмотрительно со стороны хозяев заведения наряжать девиц в костюмы, которые проще стирать.

Его взгляд мельком прыгнул на меня, заметил перемены, от чего довольное лицо тоже переменилось на удивлённое.

— Что-то случилось? — тут же спросил он, но девица подала сигнал томным вздохом, и вампир почти автоматически скользнул языком по кровавой дорожке, а его глаза снова затуманились.

Я не стал открывать рта, пока он не закончил слизывать кровь с шейки, периодически отвлекаясь на полные губы и груди брюнетки. Край лифа соскользнул, открывая напрягшийся сосочек с идеальной ареолой. Я отвернулся к сцене.

Танцовщицы высоко вскидывали ноги, а содержимое их собственных лифов энергично подпрыгивало, грозясь вот-вот пересечь границу приличия.

Нет, пора мне на корабль. Незачем так себя мучить.

— Клаус, я тут вспомнил… — сбивчиво и с хрипотцой начал я. — В общем, пора мне на «Вильду», приятно было повидаться.

Подхватив шляпу, я бросил деньги за кровь в фужере на стол, поднялся и быстрыми шагами заспешил к выходу. Всё вокруг будоражило меня, будило голод, щекотало обоняние, порождало фантазии. Пришлось ещё отдать несколько монет номиналом покрупнее за живую кровь, которая так и осталась в венах блондиночки — обещал ведь.

Я вышел на крыльцо в ночную прохладу, ощутил ветерок в волосах и закрыл глаза, стараясь прочистить голову. Лучше её, конечно, в кадку с ледяной водой окунуть, а ещё лучше — вылить эту кадку себе на темечко. Или просто в штаны.

— Эй, Рихард, подожди! — Клаус спешно нагнал меня и нахлобучил треуголку с перьями на кучерявую шевелюру. — Пропасть побери, да что на тебя нашло!

— Проблемы у меня, Клаус, — почти со злостью плюнул я.

— Так давай решать. Что за проблемы-то? Тебе сто лет, но ты вроде не дедок, чтобы в снадобьях из рогов нуждаться.

Он посмеялся, я тоже улыбнулся, но скорее формально. Рассказывать о встрече с шерстистым умертвием хотелось ещё меньше, чем про алайсиаг. Не то чтобы я опасался, будто давешний приятель начнёт относиться ко мне как к прокажённому, но слово тот ещё воробей — выпустишь, он же тебе на башку и нагадит.

— Да на мели я, — фраза сорвалась с языка почти непроизвольно. — Задержка у нас вышла, а заказчики попались слишком ценящие пунктуальность. В карманах и так пусто, а скоро вовсе последние штаны снимут, — стало гадко от себя, жалуюсь как баба!

— Так чего сразу не сказал? Пошли обратно, заплачу, уж за встречу-то посидеть надо!

— Не-е, спасибо, — покачал я головой.

— Ясно, гордость не позволяет, — фыркнул Клаус. — Ну, тогда давай так. Есть одно дело, согласишься — все свои финансовые проблемы решишь. Как свидимся, проставишься за оба раза, идёт?

— Что за дело? Типа твоих этих рогов?

— Лучше, друг мой, намного лучше! — он с усмешкой потёр сосочки позолоченной статуи — все три по очереди — и сбежал вниз по ступеням.

Я тоже почтил память трёхгрудой наложницы и последовал за ним.

* * *

И вот я снова вернулся в мир бюрократии и канцелярита — в портовую управу. Только на сей раз по длинному коридору я шагал позади Клауса, а настроение моё уже поднялось повыше глубоководных впадин, куда его зашвырнули проблемы с заказчиками.

По дороге я мельком глянул в приоткрытую дверь, откуда раздавались щелчки. Это бухгалтер, обложившись кучей бумаг, работал с арифмометром — ещё одним гениальным изобретением Северо Венченте. Волосы конторщика лежали слишком гладенько и казались ненастоящими — похоже, парик. На носу отсвечивали стёклами очочки-пенсне с цепочкой, а рядом на кипе документов примостился забавный берет с помпоном.

Но нам не сюда, нас ждёт другая дверь.

Честно говоря, я бы предпочёл иметь дело с капитаном порта — мужик он свойский, понимает моряцкие проблемы, сам морских миль намотал без счёта. Но бюрократический аппарат возглавляет вовсе не он, а душный чиновник.

Кашпар Правец, управляющий порта, сидел в кабинете и недовольно хмурился на нас. Он тоже вампир, не особо старый и не имеющий отношения к правящей элите. О моём прошлом господин начальник ничего не знает, для него я просто очередной пройдоха, пусть успевший показать свою надёжность… которая в данный момент дала трещину.

Выглядел мужик лет на пятьдесят, имел морщины и седину, зато одет был очень прилично, что выдавало хорошие заработки — не столько за счёт официального оклада, сколько от теневых махинаций. Об этой стороне его жизни я узнал довольно давно, и именно она сейчас привела нас в его хорошо обставленный кабинет.

— Стало быть, ты хочешь переложить свою работу на господина Майера? — он назвал подставную фамилию, которой я сейчас пользуюсь.

— Моё судно как раз направляется к берегам Мурады, — подтвердил я после кивка Клауса. — Трюм сейчас существенно опустел и не заполнится достаточно быстро.

— Да, помню, — губы чинуши разошлись в неприязненной ухмылке, пока без клыков, — ведь заказы по предварительной договорённости вы потеряли, верно?

— Поломка вышла, — сухо повторил я то, что совсем недавно уже объяснял этому адепту цифр. — Наполовину порожняком идти совсем не с руки, так что буду рад помочь.

Управляющий ненароком уронил смешок.

— Ты хороший парень, Рихард, — начал он. — Только не очень везучий, да? Хотя прямо сейчас удача повернулась к тебе мордой, а вот её филейная часть досталась тебе, Клаус.

— Что есть, то есть, — скривился приятель. — Но в накладе-то не останусь. Мы договорились: половину денег сейчас получаю я, а господину Майеру достанется вторая часть суммы, которую уговорено выплатить в порте выгрузки.

— С твоей стороны совсем не пыльно выходит, я посмотрю, — чиновник покачал головой и соединил пальцы. — Ничего не сделав, половину такого куша отхватить. Ну, хорошо, раз ты ручаешься за своего приятеля, так и быть, соглашусь. Нового подрядчика искать времени нет, товар доставят завтра ночью, и по условиям договора вы должны будете сразу отплыть, так что советую все неотложные дела закончить на скорую руку.

Собственно, заканчиванием дел я после этого визита и занялся. В первую очередь посетил нормального мага, сбыл ему дурацкие плашки из оленьих рогов, приобрёл новый птицегон, а ещё — амулет от пожара. Да, знаю, от пиромантов такая хрень не защитит, но всё же некое самоуспокоение я получил.

С Клаусом мы распрощались по-братски, а Кашпар Правец обещал попридержать пока недовольных опозданием заказчиков, чтобы дело о взыскании неустоек не получило ход. Непринятый товар мы оставим в пакгаузе и предоставим ему сговариваться с получателями — я накатал доверенность. Сообщать чинуше, что вовсе не собираюсь возвращаться сюда, не стал. Отдать контрабанду, получить деньги, и пусть горячие южные ветра наполняют паруса, а днище «Вильды» снова порастает ракушками.

Единственное, что так и зудело — неудовлетворённость.

Перед отбытием мне совершенно точно нужно хлебнуть немного свежей человеческой крови. Пусть не из вены, а из кубка.