Возгарка II

Глава 6. Яромира Руженова

— Ярка, ты чего? — Радек толкнул меня локтем.

— А? — я захлопала ресницами.

— Ты куда улетела? Ешь давай, завтрак остынет.

— Да я просто задумалась. Мне всю ночь мама снилась. У меня никогда не было таких ярких снов.

Демир задумчиво посмотрел на меня, сказал:

— Наверное, ты просто очень скучаешь по ней.

Войко даже глаз от тарелки не поднял, только как-то помрачнел.

Я поколупала омлет вилкой.

Непонятное ощущение. Вроде бы я проснулась в таком радостном настроении, но совсем разбитая, уставшая… И чувствую себя странно, будто что-то забыла и никак не могу вспомнить… Мысль ускользает, не могу сосредоточиться.

Блин, если этот вампир снова колупался у меня в мозгах…

«То, что ты сделаешь?» — печально вопросил здравый смысл.

Да, ничего. Чесночком его угощу.

Вчера Рихард велел переложить личные вещи в его рундук. Вытаскивая всё из сумки, я нашарила склянку, о которой совсем позабыла. Похоже, он в тот момент мои мысли не читал, иначе бы заставил отдать. Вынимать бутылёк побоялась, просто там и оставила.

Если Рихард действительно чего-то со мной сделал, то почему бы не добавить немного чесночного сока в кровушку, когда он снова поручит разогреть ему завтрак? Вот вкусненькое угощение получится… Или он по запаху поймёт, что пища отравлена? Интересно, что с ним будет, если-таки глотнёт?

Блин, а что со мной будет, если я глотну?

Что если заражённым людям чеснок вовсе не так вреден? Ведь с солнцем именно так оказалось, почему с чесноком-то иначе? Многие блюда с этой приправой гораздо лучше…

В общем, когда все занялись работой, я втихомолку решила проверить, так ли страшен чеснок. Откупорила бутылёк и растёрла немного сока на руке — где не было следов от царапин. Ничего не произошло. Тогда я осторожно попробовала жидкость на язык…

— А ну-ка, покажи, — велел Рихард, коснувшись моего подбородка.

Я отдёрнулась, но язык высунула.

— Бестолочь, — припечатал вампир, сразу же неприятно напомнив отчима.

Ну, а чего? Должна же я была убедиться!

Сперва от чесночного сока просто неприятно стало. Потом начало печь. Жжение нарастало, я полоскала рот водой, а тут ещё и рука дозрела — кожа покраснела и начала покалывать, затем сильнее…

Радек угорал, Демир качал головой и что-то говорил по-мурадски.

Войко меня ругал. Потом мазью натирал — той самой, которую вчера отыскал для моих царапушек. Ну, а язык-то намазать трудно. Пришлось хлебать молоко, как не в себя, чтоб хоть немного унять зуд и жжение.

Теперь у меня на самом кончике здоровенный типун.

К вечеру вылез Рихард и вот, теперь от него огребать приходится.

— Сперва ты со страху выдумываешь себе несуществующую угрозу, — отчитывал вампир, — затем смело проверяешь на себе яд, о котором тебя предупреждали. Маленькая, ты уж определись. Нельзя так в крайности бросаться.

Я потупилась и поелозила ботинком по доске.

Вампир покачал головой и требовательно выставил руку:

— Отдай.

Вздохнув, я полезла обратно в сумку и вручила ему склянку.

Рихард посмотрел на свет, поболтал мутноватую жидкость. Я думала, он просто выбросит эту гадость за борт, но нет, на столешницу поставил.

— Садись, — велел он.

Выглядел вампир как-то совсем нехорошо, но спрашивать его о самочувствии я побоялась, просто выполнила распоряжение и плюхнулась за стол.

Пододвинув стул, мертвяк сел напротив меня, а на застланную скатертью столешницу положил блюдечко и свой любимый охотничий ножик, от чего мне стало как-то не по себе.

— Зафем это? — спросила я.

— Если тебя потянуло на эксперименты, солнышко моё ненаглядное, то проводить их следует не так, — с этими словами вампир вытянул пробку из склянки и немного налил в блюдечко. — Дай-ка ручку, — он взял ножичек.

Я тут же убрала обе конечности со стола и спрятала под скатерть.

— Нефафю, — помотала я головой. Волдырик очень мешал разговаривать. И вообще, я постоянно перекатывала его во рту, невольно пытаясь содрать.

— Из любопытства всякую дрянь в рот тянуть — это ты хочешь, а ради наглядности каплей крови пожертвовать — жалко? Ладно, смотри.

Он уколол остриём собственный указательный палец и надавил на подушечку. В блюдечко упало несколько алых капель. Жидкость зашипела, стала пузыриться, вспенилась.

— Твоя кровь среагирует не так бурно, — пояснил он. — Но всё же среагирует. Ярочка, неужели так сложно отказаться всего от одного продукта ради собственной безопасности? Захотелось острых приправок, кушай лук, они с чесноком родные братья, но от него тебе ничего не будет.

Я потупилась. Знаю, что поступила глупо.

— Исфините, — промямлила я.

— Ты не передо мной извиняться должна, дурында мелкая, — покачал он головой. — Знаешь, что зараженцев иногда называют живыми вампирами? Думаешь, это просто фигура речи? Так ладно, — мёртвый вампир отставил блюдечко в сторону. — Раз ты теперь нормально разговаривать не можешь, самое время заняться налаживанием ментального общения.

Ой нет, только не это… Опять ко мне в голову лезть будет…

— Нет, теперь ты попробуешь залезть в голову ко мне. Сейчас я перестану касаться твоего разума и закроюсь, а ты должна постараться достучаться до меня.

Мне эта идея сразу не понравилась…

Мы сидели за столом напротив друг друга. Рихард взял меня за руки, чтобы было проще. Мне не нравилось прикосновение его холодных пальцев. Я по-прежнему не очень ему доверяла, тем более, что меня не оставляли некоторые подозрения…

Я закрыла глаза и попыталась воспроизвести уже знакомое ощущение, которое приходило вместе с проникновением вампира в мой разум. Некая пульсация где-то глубоко в голове, прямо по центру мозга.

Кажется, мне удалось нащупать это место. Я толкнула…

— Хорошо, продолжай, — послышался голос вампира откуда-то издалека.

Уверившись в своих силах, я толкнула сильнее.

— Теперь подумай что-то, одновременно толкая эту мысль ко мне.

«Что подумать-то? О, вы меня слышите, да? У меня получилось?»

От радости я невольно распахнула глаза и встретилась с насмешливым взглядом светло-голубых глаз.

«Да, получилось. Молодец, поздравляю», — сказал вампир без слов.

«А я смогу так с Войко связаться?» — толкнула я ещё одну мысль. Было очень странно разговаривать, не открывая рта. И напрягаться приходилось гораздо сильнее.

«Нет, отпрыски не могут общаться между собой, только с хозяином».

«Вы мне не хозяин!»

«Конечно, хозяин. Всё, на сегодня хватит, ты уже утомилась».

Он отпустил мои руки и разорвал связь.

— Вы теперь не сможете проникнуть в мой разум незаметно? — я старалась чётко выговаривать слова, хотя от этого становилось больно.

— Скорее всего, не смогу, — с какой-то толикой сожаления ответил вампир и уже хотел подняться из-за стола, когда я решилась кое-что спросить.

— Знаете, я проснулась сегодня со странным ощущением. Будто что-то назойливо хочу вспомнить, а не могу. Вы случайно не колупались у меня в голове, пока я спала?

Вампир так странно на меня посмотрел…

Я поняла, что права.

Пришла злость и негодование.

Да как он посмел! Хозяин, блин! Задолбал уже! Я не игрушка!

Потом что-то будто вспыхнуло…

Мамины роды, окровавленные простыни, мертвый братик…

Его похоронили под крыльцом, я потом не могла там ходить, боялась…

Остекленевшие глаза мамы, похороны в овраге, кол в сердце, чеснок во рту, кровь на тесаке, которым отчим отсёк ей голову…

Кошмарные видения в бреду…

Промозглый холод и темнота трюма…

Внезапно я поняла, что сижу, забившись в угол.

Пальцы до боли терзали волосы, а по щекам текли слёзы. Рядом на колено опустился вампир и тряс меня за плечо.

— Яра…

— Отойдите от меня, — прорычала я. — Отойдите и не приближайтесь больше! Я вас ненавижу! Ненавижу!!!

Я ощутила, как мой гнев врезался в то место в голове.

Вампир дёрнулся как от пощёчины.

Сумбурно подскочив и немного покачнувшись, я вылетела из каюты.

Меня трясло, я спряталась в кладовке с припасами и долго ревела, не желая ни с кем делить свои обиды.

Он думает, что со мной можно играть, как ему захочется. Стирать мои воспоминания, подавлять, внушать, что ему вздумается. А дальше что?

* * *

Я всё ещё шмыгала носом и почти заснула, прижавшись к ларю с мукой, когда услышала какой-то протяжный вопль.

Он заставил меня вздрогнуть, а болезненную сонливость тут же сорвало, будто флюгер ураганом. И по ощущениям флюгер этот со всего размаху шибанулся о палубные доски: что-то грохнулось прямо у меня над головой, причём сперва я услышала какие-то гулкие взмахи, будто от гигантских крыльев. Послышались шаги со странным загребающим шарканьем, а ещё крики — уже человеческие.

Мамочки, как же я перепугалась…

Ссора, волдырик на языке — всё в момент вычистилось из головы.

Захотелось просто замереть, притихнуть и сидеть здесь мышкой.

Наверное, так и следовало поступить. Не знаю, на кой-ляд я поднялась на ноги, выскочила в кубрик, а оттуда по лестнице рванула наверх.

В зарёванное лицо ударил прохладный ночной воздух, палубу освещали масляные фонари, покачивавшиеся на крюках. Шхуна шла своим курсом, косые паруса ловили ветер…, а на вампира пёрла какая-то крылатая дрянь.

Покачнувшись с испуга, я чуть не оступилась и не укатилась обратно по ступенькам. Никогда не видела ничего подобного даже на картинках.

Тёмное тело казалось истощённым, даже рёбра проступали. От макушки и по всей хребтине тянулись шипы — они вздымались всякий раз, когда тварь шипела и выбрасывала длинную шею вперёд.

Рихард скалился и махал саблей перед мордой чудовища. Его собственные клыки могли бы показаться смешными рядом с тем кошмаром, что творился во рту у неизвестного существа. Тварь растягивала пасть, кожа отъезжала, обнажая острые и почти прозрачные иглы — если она схватит вампира, сможет одним укусом руку перекусить.

— Яра, ложись! — рявкнул вампир, заметив меня, и снова сделал выпад.

Вздрогнув, я повалилась ничком и ощутила, как что-то едва скользнуло по одёжке на спине. Подняв глаза, увидела ещё одного монстра, тоже крылатого. Он пронёсся надо мной и почти схватил. Повернув голову, я разглядела третью тварь: она летала над мачтами и визжала. Может их было больше, не знаю. Времени считать не нашлось.

Сидевший на специальных досточках на мачте Радек страшно ругался. Он попытался спуститься, но летучая дрянь пронеслась совсем рядом, и матрос отпрянул обратно к деревянному столбу.

Демир дежурил на руле. Сейчас он спешно закреплял румпель, чтобы освободить руки и присоединиться к обороне. С губ мурадца тоже срывалось много гневных слов, но его языка я не понимала. Зато хорошо, что клинок всегда при нём, как у капитана.

Вот Радек таскается только с ножом, и сейчас достал его, чтобы хоть чем-то полосонуть тварь, если та снова спикирует на него.

Дядю Эмила я не заметила, как и Войко.

— Ах, ты ж, сука! — рычал сквозь стиснутые зубы Рихард, отступая всё дальше по шканцам к рубке.

Монструозина двигалась следом, хищно дёргала башкой и клацала пастью. Я видела струйки слюны, стекавшие между острых клыков.

Немного офигела от того, что кто-то хочет сожрать вампира.

Эта гадина опиралась на крылья, как летучая мышь, да и внешне они очень походили: длинные косточки соединялись утолщениями, наверное, суставами; а между этими «пальцами» была натянута тонкая кожа. Вот только спереди один такой палец имел совсем другой вид — загнутый крючком из-за массивного когтя. В полётах он точно не участвовал, а вот кишочки выпускать — в самый раз.

По-звериному изогнутые ноги этой твари тоже скребли о палубные доски здоровенными когтями — крупнее, чем у коршуна из нашего трактира.

— Войко, давай шустрее! — гаркнул через оскал Рихард, обернувшись на дверь каюты. Сталь в его руке только сдерживала чудовище, но не отгоняла.

— Уже бегу! — донеслось из рубки.

И дядя Войко действительно прибежал. В его руках я заметила здоровенную булаву. Ну, такую, с острыми пластинками вокруг навершия, не помню, как она правильно называется.

Богатырь прямо с разбега от души шваркнул тварь по башке. Точнее, попытался. Эта длинношеяя гадина ловко увернулась, а её пасть тут же метнулась к обидчику. И зря она это сделала, потому что Рихард тут же воспользовался моментом: подскочил, развернулся в воздухе и от плеча рубанул саблей.

Сталь скользнула меж позвонков длинной шеи.

Башка рухнула на палубные доски, заливая их тёмной кровью.

Клыкастая пасть существа продолжала открываться, пока дядя Войко не припечатал её булавой, раздробив черепушку. Туловище с распластавшимися крыльями тоже ещё подёргивалось, но без головы продолжать нападение точно не собиралось.

— Уйди, паскуда! — кричал Радек со своего насеста и мельтешил ножичком перед другой тварью. Та гулко била огромными кожистыми крыльями и пыталась зависнуть рядом, чтобы ухватить матроса задними лапами. — Спасайте, братцы!

Демир уже спешил к нему, сверкая сталью резко изогнутого клинка. Дядя Войко и Рихард тоже поспешили на помощь товарищу. Причём вампир успел повернуться ко мне и, выставив саблю указующим жестом, проорал:

— Живо вниз, мелюзга!

Я попятилась, не отрывая пуза от палубы.

От воплей парящих над парусами тварей стыли поджилки и немножечко хотелось в туалет. Но гораздо хуже стало, когда вторая летучка, не занятая Радеком, приземлилась рядом со мной. Я тут же отпрянула, плюхнувшись на задницу, и поползла к трапу уже другим макаром.

— Харррщщщщ, — сказало чудовище и переставило сгибы крыльев поближе.

Через миг я кубарем полетела вниз по ступеням, потому что клыкастая пасть клацнула перед лицом.

Вот зараза… как же больно…

Но хотя бы шею не свернула и то ладно.

Ох, нет… Нет! Нет! Нет!

Эта пакость начала спускаться следом!

Глухо цокая по ступеням, зараза сноровисто ковыляла вниз по лестнице. И уже пускала слюни, совсем как её товарка на вампира. Кого жрать этим паразитам явно без разницы.

Собравшись с силами, я поднялась и похромала к двери кладовой. Захлопнуть её удалось в последний момент, уже перед самой мордой твари. Только это не помогло: кладовая не запирается изнутри, а сил в моих мышцах до смешного мало. Стоило зверюге навалиться на сколоченные вместе доски, как я с визгом отпрянула, а она ввалилась внутрь и снова зашипела.

Я попятилась, ударилась о бочку со льдом и забилась между ней и стеной.

Со страху руки похолодели, а в груди разгорелось отчаянное пламя.

В полумраке кладовой эта тварь казалась ещё более жуткой. Особенно потому что собиралась сожрать меня. Я слышала цокот когтей. Потом гадина опёрлась одним крылом на бочку, от которой тянуло морозом. На миг она склонила башку набок, точно птица. В провалах глазниц я увидела красные отсветы. Сама морда существа казалась облезлым черепом, наскоро затянутым в грубую кожу. И воняло от этой несусветной погани очень погано, да ещё с какой-то затхлостью.

От предвкушения смерти стало дико нехорошо. Сердечко так и подскакивало. Начало мутить, а огонь в груди стал по-настоящему распекать, будто там печку разожгли и подбрасывали полено за поленом. Страх был этими дровишками и его у меня хватало.

— Рихард! — завопила я, вспомнив, что надо звать на помощь.

Только поздно.

Чудовищная харя показала весь набор клыков и бросилась ко мне.

Я чуть не оглохла от собственного визга, но больно не стало. Только жар из груди куда-то ушёл, от чего мгновенно полегчало, хотя сердце ещё колошматилось, будто решило превратиться в отбивную.

Однако сразу разлепить веки я не решилась. Просто сидела, сжавшись в углу и дрожала. Глаза открыла только через пару секунд, когда услышала топот по лестнице.

— Твою мать, — выдохнул голос вампира. — Котёнок, ты живая?

— Нет! — пискнула я и ощутила, как по щекам потекли слёзы.

— Иди-ка сюда, — он подал мне руку, свободную от оружия.

Поднявшись на ватных ногах, я схватилась за холодную ладонь и осторожно, бочком обошла тушу с распластавшимися крыльями. Они заняли почти всю кладовую, так что и мне и Рихарду пришлось топтаться по этим перепонкам. Ещё я заметила, что из клыкастой пасти валит пар, будто чудовище решило превратиться в дракона, но почему-то померло, так и не сумев.

— Что здесь произошло? — вампир требовательно заглянул мне в глаза.

Я мотнула головой.

— Она мёртвая? — хрипло спросила я, чуть всхлипнув.

Блеснула сталь, рассекая шею чудовища.

— Теперь точно мёртвая, — сказал Рихард. — Пошли.

— Что это за твари? — спросила я, шмыгая носом и поднимаясь за ним.

— Алайсиаги, — вампиру удалось прорычать это непонятное слово, хотя ни одной «р» в нём не было. — В языческие времена мои предки почитали их богинями смерти.

Я бросила через плечо взгляд на чудовище, сглотнула и сказала:

— Очень их понимаю.