Возгарка II

Глава 14. Яромира Руженова

Стук копыт, тряска. От покачивания мутило.

Я с трудном разлепила веки и проморгалась. Всё плыло, не получалось сосредоточиться… Тут же запыхтела и задёргалась, потому что не смогла развести руки, связанные за спиной. И не смогла ничего выдавить изо рта, кроме мычания, потому что между зубов застрял кляп из платка с узлом. Ноги тоже оказались спутаны верёвками.

Мне стало страшно, я не сразу вспомнила про чужих дядек на борту «Вильды», но как вспомнила, так стало ещё страшнее.

Зрение уже прояснилось, я стала озираться: крытая повозка, через натянутую парусину просвечивало солнце. Обернулась через плечо, увидала этих чужаков.

— О, ты глядь, — повернулся один из них — щуплый, какой-то невзрачный и с залысинами. — Детишки-то живучие, ага, — он уронил смешок.

Сидевший рядом небритый мужик зыркнул на меня холодным взглядом, но и всё на этом. Другой — с блестящей лысой головой и бородой — тоже лишь посмотрел на меня и отвернулся.

— Зачем вы этот довесок притащили? — буркнул четвёртый, толстый.

— Да как будто у нас был выбор! — огрызнулся небритый. — Угораздило ж её так не вовремя припереться на борт. Теперь придётся думать, кому её запродать. Может, Томаш возьмёт. Посмотрим.

— Давайте прямо здесь заховаем, — предложил толстяк, поддавая вожжей. — Места дикие, под ракитовым кусточком никто её могилку не сыщет, зуб даю.

— Не-е, продать всё ж лучше, — сказал бритоголовый бородач. — Не буду я детской кровью руки марать.

— Ну, да, — растянулся в широкой лыбе щуплый. — Как будто Томаш её по головке погладит, а не вампирам на обед продаст.

— Может на обед, а может и нет, — возразил бритоголовый. — Тут уж как карта ляжет.

— Ага, — уже начал похохатывать щуплый, — может сперва развлекутся, если извращенцы купят. А то и постоянной игрушкой сделают, с их чарами-то это запросто. Я вот какую историю слыхал…

Он начал рассказывать страшные гадости о том, что клыкастые делают с маленькими девочками. При этом то и дело с усмешечками поглядывал на меня. Похоже, ему нравилось запугивать ребёнка.

И мне действительно было страшно.

Получается, эти ублюдки залезли на нашу «Вильду»? Блин, а что они сделали с ребятами?

Я видела распластавшегося на палубе Радека, он казался мёртвым…

Неужели они всех перебили?

Нет, только не это…

Лучше бы мы вообще в этих Бышичах не останавливались! Такая же дыра, как Нова-Затока, даже хуже. Ещё Рихард зачем-то затеял марафет наводить. Название со шхуны сняли — сказал, что потом обратно приделают. Ещё оказалось, что в Эбербурге он купил краску — тёмно синюю. Утром ребята все спустились за борт на подвесных сидушках, которые Войко назвал беседками, и красили, красили, красили.

Там ещё какой-то заказчик опаздывал забрать груз, но за работой это никого не волновало, а продуктами решили затариться после, когда сохнуть будет.

Мне от запаха краски стало нехорошо, так что мне разрешили уйти поиграть на берегу. Я взяла с собой пращу, которую для меня недавно смастерил Радек — он и камушками пуляться меня немного поучил.

Мальчишки во дворе всегда с такими играли, пару раз окна разбивали. Вот им потом устраивали! Мне тоже всегда хотелось попробовать пострелять, но девочкам ведь не положено.

Выйдя на отмель, я сняла ботинки, чтобы не промочить. В тёплую погоду приятно прогуляться босыми ногами по мокрому песку. Солнышко, правда, донимало, но я намазалась кремом, который мне дал Войко.

Ещё до Эбербурга, когда мы останавливались в похожем местечке, Радек объяснял, что праща — не только игрушка, но и оружие. Например, для охоты на птиц. После чего подбил утку и вернулся с добычей.

— А птичек вам не жалко? — спросила я, приноравливаясь.

— Жалко, но птички вкусные, — ответил он.

Мне больше понравилось метать камни по воображаемым мишеням. Вот и на этот раз, я представляла, что в прибрежных зарослях затаилось чудище и надо попасть ему точно в глазик. Правда, почти не попадала в намеченные цели, а пару раз камушек улетел мне за спину.

Вернувшись на причал, я заметила, что на борт нашей шхуны по сходням поднимаются какие-то дяденьки, но решила, что это те самые клиенты за грузом пришли. Мне дали немного карманных денег, так что я купила себе петушка на палочке и недолго посидела на какой-то бочке, побалтывая ногами и поглядывая на море.

Я слышала отзвуки флейты. Мелодия была такая заунывная, что навевала сонливость. Сразу вспомнилась Либенка, но она такого никогда не играла.

Потом меня прогнали, а бочку забрали, да и кожа начала всё же зудеть, так что я пошла к своим.

И вот, теперь я тут. Связанная, в повозке с бандюками.

Поняла, что хлюпаю носом.

Радек, Демир, Эмил, Войко, Рихард… Что если они всех убили?

Хотя Рихарда-то им тревожить зачем? Сейчас день, он спит мёртвым сном…

Вспомнилось, что вампир обещал, будто придёт на зов, если я попаду в беду. Вот только для этого беда должна случиться ночью, а не днём. Теперь я предоставлена самой себе, и рассчитывать мне не на кого.

Путь был долгий. Кибитку трясло по пыльной дороге. Бандиты говорили между собой, довольно быстро перестав обращать на меня внимание, как на обычный груз.

Через несколько часов они остановились, чтобы отлить и перекусить.

Бритоголовый бородач открыл заднюю створку кибитки, поднялся на подножку и вытащил кляп у меня изо рта.

— На, попей, — сунул он мне флягу.

Я пила воду из горлышка, обливаясь и захлёбываясь.

— Зачем вы делаете это? — спросила я после. — Вы же не хотите… м-м-м!

Кляп вернулся на место.

— Ты уж прости, маленькая. Но, видать, судьба у тебя такая.

«Ага, — подумала я, — потому что вы её такой делаете».

К сожалению, моих мыслей сейчас никто не мог расслышать.

Бандюки не разбивали лагерь. Просто перекусывали на месте да разминали кости. Тот щуплый мужичок с залысинами ушёл в лесок под откос и надолго засел в кустах. Видимо, его-то все и дожидались.

Оставшись без присмотра, я осмотрелась, но не заметила ничего острого, чтобы перерезать или перетереть верёвки. Вдобавок я начала злиться: и на этих сволочей, и вообще на жизнь. Злость высушила слёзы.

Так, надо подумать. Ведь я уже не просто человек. Я, мать вашу, живой вампир. И бандиты об этом не знают, иначе бы не рассуждали о моей продаже на съедение, а уже зарывали мой остывающий трупик под тем самым ракитовым кусточком — отдельно от головы, чтоб не воскресла.

Должны же у меня быть преимущества? Ага, воспаление от чеснока — вот тебе преимущество. Жажда крови? Вот уж точно поможет. Ускоренное выздоровление? Меня пока ещё не покоцали. Выходит, я ничего не могу сделать?

Вампиры ведь гораздо сильнее людей, так? И Войко перенял это свойство с кровью Рихарда. Вдруг все отпрыски моего вампира становятся крепче? Надо попробовать…

Я напряглась изо всех сил, стараясь разорвать верёвку на руках. Пеньковые волокна пребольно натёрли запястья, но ничего не вышло.

Нет, рано сдаваться, плевать на боль…

Я стиснула челюсти, впиваясь зубами во влажный от слюней узел, и полностью сосредоточилась на усилии. Зажмурилась, ощущая, как боль истязаемых запястий усиливает злость.

Зараза! Это несправедливо! Да рвись ты, сволочь!

Верёвка затрещала и лопнула.

Секунду я остолбенело таращилась в никуда. Затем посмотрела в дырочку парусины: бандиты, вроде, ничего не услышали. Тогда я снова научилась дышать. Развела руки — запястья саднило от кровоподтёков. Взяла в ладони обрывки верёвки с опалившимися, чёрными концами.

Нет, она не лопнула…

Она перегорела…

Может, это чудо? Может, мне мама помогла?

Размышлять над природой чуда было некогда. Я вынула кляп и торопливо начала распутывать ноги. Потом очень осторожно выбралась из кибитки. Спустилась под откос и тихой трусцой побежала в лес.

* * *

Я мчалась, не разбирая дороги. Совсем как тогда, встретив в лесу вампира.

Сейчас бы я всё отдала, чтобы этот вампир оказался здесь и спас меня.

Через несколько минут послышались разносящиеся издалека голоса: мужские, злые, ожесточённые.

Всё, моя фора истекла. Теперь они ищут меня. И я совершенно не уверена, что получится бежать тихо.

Когда перекрики приблизились, я съехала в неглубокий овражек и задом уползла в нору между корнями старого рассохшегося дуба. Даже не подумала, что эта дыра может оказаться занята барсуком или лисой, но мне повезло, я оказалась там одна.

Быстро выгребла из ямы ворох набившихся туда и отсыревших листьев, маскируя вход, да притихла. Пахло сырой землёй, рядом извивался дождевой червяк, ползали жуки. Сидеть в такой норке оказалось грязно и страшно. От промозглости и страха меня немного колотило, унять дрожь в теле я не могла, но старалась не стучать зубами. Кишки скручивало всеми морскими узлами, каким обучали меня ребята.

Услышав хруст от пробежавших мимо сапог, я зажмурилась и перестала дышать.

Невольно нашла то место в голове, связывающее меня с Рихардом и отчаянно ударила в него. Никакого ответа не последовало.

Я напряглась и попробовала снова.

Плевать, что он спит! Пусть немедленно просыпается и выручает меня!

«Рихард! Проснись, ну же! Пожалуйста!!!»

Тишина и темнота.

«Рихард, ответь! Ты мне нужен!!!»

«Яра?» — пришёл смутный ответ с отголосками дремоты.

Я тут же ухватилась за него.

«Пожалуйста, помоги мне! За мной гонятся!» — затараторила я мысленными толчками.

«Погоди, что случилось? Сейчас день?»

«Да, прости, что разбудила. Хотя нет, прощать не обязательно, просто найди меня, пожалуйста!»

«Объясни толком, что происходит».

Я коротко пересказала всё, что случилось.

«Ты спряталась? Хорошо. Оставайся там, я посмотрю, что с ребятами. Не бойся, мы вытащим тебя. Отбой».

— Слышьте, да плевать на девчонку, — раздался голос бритоголового бородача. — Ну, убёгла, так и плевать. Что мы её тут до вечера шукать будем?

— Будем, — огрызнулся небритый. Похоже, он у них за главного. — Коли не найдём, её ночью этот вампир разыщет, капитан корабля. Забыли про него? Девчонка наши морды видела, ей даже говорить ничего не придётся, он сам из её рыжей башки всё вытянет. Йозеф, тащи свою флейту.

Последнего распоряжения я не поняла.

Флейту? Зачем? Они мне концерт решили устроить?

Вспомнилось, что я уже слышала музыку сегодня.

Вскоре по лесу разлилась заунывная мелодия, от которой страшно клонило в сон…

* * *

Я встрепенулась и тут же притихла.

Это что было? Я заснула что ли? Ох, уже вечереет…

Получается, я вырубилась под корнями старого дуба и проспала до самых сумерек. Продрогла до нитки, нос заложило. Как же здорово, что меня не нашли… Видимо, засыпанные листьями корни кажутся со стороны неотличимыми от остального пейзажа.

И как же повезло, что я не храплю, а стрёкот кузнечиков сумел перекрыть моё тихое посапывание в две дырочки.

Неужели, это от звуков флейты меня так сморило?

Так, не важно, подумаем об этом позже — если останется, кому думать. Пока продолжим притворяться лисой, прячущейся от охотников.

Несколько раз мимо кто-нибудь проходил, похрупывая палой листвой, но заглянуть сюда не догадался. Я видела отсветы фонарей, слышала злые голоса.

Наверное, меня действительно могли не найти, если бы…

— Апчхи! — я не смогла сдержаться и тут же сильнее прежнего похолодела от ужаса.

— Ты слышал? — раздался мужской голос, кажется, небритого. — Эй, все сюда. Кажись, я что-то услышал.

Я поняла, что оставаться в укрытии больше нельзя. Иначе меня скоро вытащат отсюда за шкварник. Но было так страшно решиться… Вдруг, всё же пронесёт? Маскировка-то хорошая, столько часов выручала… Авось не догадаются…

Подавив эту жалкую трусость, я набрала в лёгкие побольше воздуха, стиснула зубы и схватилась за грязные корни, бросая себя вперёд сквозь шелестящий заслон.

Выбралась из норы на четвереньках, тут же подскочила и понеслась прочь через кусты орешника. Как же хорошо, что на мне штаны, а не девчачья юбка…

— Вон она! Держи засранку!

Вот теперь у меня всё внутри действительно оборвалось.

За мной гнались по пятам, а ведь удирать от взрослых дяденек — дело гиблое. Они сильнее и ноги у них длиннее, по-любому догонят.

Значит, нужно снова где-то спрятаться, а для этого сперва необходимо оторваться от преследования.

Я опрометью неслась через лес, то и дело меняя направление. Один раз чуть не сверзилась с обрыва — внизу плескались волны. Зато увидала какой-то замок на холме. Если двигаться вдоль обрыва, то непременно к нему выйду, но это слишком опасно, ведь отсюда некуда бежать, если прижмут, то всё…

Придётся пробираться другим путём, через заросли.

Если удастся добраться до замка, можно попросить помощи… Да, конечно, тамошний лорд очередной вампир, и стража либо клыкастые, либо зараженцы, вроде меня. Но в том то и дело! Они меня не тронут, скорее всего… В любом случае, это шанс, а с бандитами у меня шансов нет. Поймают и сбросят с этого же обрыва.

К замку вела дорога, какая-то слишком разбитая и заросшая… не похоже, что ею пользуются.

Пришлось выскочить на открытое пространство, чтобы добраться до ворот.

— Куда делась?

— Твою на лево, да вон же она! К проходной несётся!

Блин, блин, блин!

Решётка поднята, но никакой стражи.

— Кто-нибудь, помогите!!! — заголосила я, влетая в ворота.

Оборачиваться, чтобы увидеть преследователей не стала, нельзя время терять. Внутри замковых стен оказалось очень мрачно и… разрушено.

Это руины… Нет, только не это…

Впереди виднелось крыльцо. Одной дверной створки не было, а вторая висела на проржавевших петлях, пробитая чем-то насквозь.

Я взлетела по ступеням и вбежала внутрь. С истошным дыханием в лёгкие ворвался запах столетней пыли, едва не вырвавшись обратно приступом кашля. Было слишком темно, чтобы толком что-то рассмотреть. Потому я просто кинулась туда, откуда брезжил сумеречный свет — к другому выходу. К нему из парадной вёл недлинный коридор, который я пролетела так, что пятки сверкали — хотя очень надеюсь, что их никто не видел.

Выбежала во внутренний дворик: очень узкий, со всех сторон стиснутый стенами замка и пристройками. Мостившие тротуар плиты потрескались от некогда обрушившихся на них камней, сами валуны никуда не делись. Их, как и стены, покрывал мох. В небольшой придел под покатой крышей вела рассохшаяся дверь с проржавевшими жиковинами. Сбоку тротуар уходил чуть под уклон, и улочка поворачивала вправо. Я сделала несколько шагов, снова почти перейдя на бег, но вовремя замерла и притихла.

Голоса. Там уже кто-то есть. Наверное, они разделились…

Дыхание перехватило, я судорожно повернулась к проходу, через который выскочила во двор. Но оттуда тоже слышался полный брани говор, тяжёлые шаги, и уже показалось зарево медного света от фонарей.

Некуда бежать.

Разве что…

Прикусив губу, я осторожно приоткрыла единственную доступную дверь.

Вот сейчас старые петли протяжно скрипнут и всё…

От страха мутило, но у меня получилось отворить дверь ровно настолько, чтобы скользнуть внутрь. В нос ударило тяжёлой, многолетней затхлостью. Ещё несколько мучительно долгих мгновений я возвращала тяжёлую дощатую створку на место.

Развернувшись, чуть не потеряла равновесие, но удержалась, растопырив руки. Ладони упёрлись в шероховатый, очень противный от сырости камень. Вниз, в кромешную темноту, вела лестница. Я старалась спускаться очень тихо, осторожно нашаривая ступеньки башмаками.

И замерла на полушаге, когда услышала голоса совсем рядом.

Они уже здесь, на площадке перед дверью.

— Ну, чего? Видали девчонку? — донёсся голос небритого.

— Не-а, — противно ответил щуплый, — но кажись, я чё-то слыхал.

— Надо тут всё оглядеть.

Лицо загорелось, по позвоночнику разлился ужас, во рту пересохло.

Сейчас они решат заглянуть сюда…

Однако, по необъяснимой причине, никому не пришло в голову проверить подвал.

Вскоре они разошлись, а я продолжила спускаться, холодея поджилками. Под ногой что-то хрупнуло, заставив меня снова окоченеть на месте. Но нет, никто не вернулся на звук.

Когда ступеньки кончились, я ощупью продвинулась вдоль стены, стараясь заныкаться поглубже, но опасаясь, что могу запросто споткнуться в кромешной темноте. Зрение силилось что-то разглядеть, от напряжения перед глазами стали расплываться блёклые световые круги, но настоящего света от этих галлюцинаций не прибавилось.

Окоченевшие пальцы коснулись грубого металла.

Испугавшись, что передо мной ещё одна дверь, я быстро провела второй рукой перед собой. Прутья решётки. Если она сплошная… Нет, есть дверная ручка.

И навесной замок.

Он не позволил мне отворить решётчатую раму, но я просунула ногу между проржавевшими прутьями, втиснулась боком и… голова застряла. Стало очень страшно. Сейчас они придут, выдерут меня обратно и всё. Пришлось наплевать на боль и продолжить протискиваться. Понемногу, ещё чуть-чуть. Да, получилось!

Правда, без небольшого грохота не обошлось.

По ноге пробежало что-то живое, размером с крысу, но мне удалось не завизжать. Зато я отшатнулась и больно ушиблась о что-то твёрдое, тоже каменное. Потёрла бок, придерживаясь рукой о холодную поверхность плиты.

Ох, нет…

Скользнув ладошкой по отполированной поверхности, я смогла определить её размеры. Где-то со стол, на который можно положить человека…

Холодные мурашки забрались под одежду.

Здорово, это саркофаг.

Меня занесло в склеп.

Ладно, плевать. Соседство тихих, спокойных мертвецов гораздо лучше, чем взбесившиеся живые мужики. Ну, а если здесь когда-то ночевали вампиры — ведь замок точно принадлежал им, — то теперь эти каменные ящики вовсе пустуют.

Но затем наверху снова послышался шум.

— Нашли? — гаркнул небритый.

— Не, походу убёгла, — ответил щуплый.

— Да не убёгла она, — возразил толстяк, — где-то здесь ныкается, зуб даю.

— На кой-ляд ты эту хрень притащил? — вопросил небритый.

— Вилы? — с оттенком обиды уточнил толстяк. — Да в сарае нашёл, там всякого хлама, будто кто нарочно натаскал. Я ими кусты проверял. Думаю, нехай наколется…

Услышав это заявление, сказанное простым будничным тоном, я едва смогла закрыть рот и протолкнуть в горло поселившуюся там сухость.

— Эй, мужики. Я, кажись, какой-то грохот слыхал, — послышался запыхавшийся голос самого рослого, бритоголового бородача.

— Откуда? — вопросил главарь банды.

— Не знаю. Я из окна на втором этаже высматривал, вон из того. Кажись, откуда-то отсюдова. Стойте, а там чего?

— Где?

— Да вона, за той дверёй.

— Какой дверёй? Мать твою… Да как же это…

— Колдунство, зуб даю, — поддакнул толстяк.

— Точняк, девчонка ведьма, — плюнул щуплый. — Глаза нам отвела, зараза. Ну, щас мы её!

Сильный рывок распахнул дверь — та скрипуче возопила от боли.

Гулкие шаги по ступеням, и через забранный решёткой проём затёк свет фонаря.

Теперь я смогла различить очертания.

В просторном помещении под сводчатыми потолками размещалось шесть саркофагов. На миг возникла идея залезть в один из них, но каменные крышки занимали положенные места, и ни одна не была даже немного сдвинута. Пришлось забиться в тёмный уголок и надеяться, что меня не заметят.

Вскоре я с ужасом услышала лязг сбиваемого замка.

Мужики вошли в склеп. Последний зачем-то гулко шарахнул решётчатой дверью, хотя изнутри она не запиралась. Наверное, для устрашения — и сработало, я вздрогнула, немедленно шорохом выдав себя. Другой смачно сплюнул, а через пару мгновений меня обнаружили.

— Вот она, зараза! — прорычал щуплый и схватил меня за космы.

Корни волос протестующе взвизгнули.

Дальше я истошно завизжала и стала отбиваться ногами.

Мужики заржали, начали улюлюкать и отпускать шуточки. Только бритоголовый бородач смотрел на меня с сожалением, но никак не возражал против издевательств над ребёнком.

— Попалась, погань рыжая, мы весь день угробили, пока за тобой по лесам бегали! Все ноги сбили! Эй, слышь, Леош, чего с ней делать будем?

— А давайте я её немного потыкаю! — воодушевился толстяк и двинул вилами.

— Ага, только сперва я её кой-чем другим потыкаю! — раззадорился щуплый, не даром скабрезные шуточки про извращенцев отпускал.

За их смехом и моими криками никто не услышал тихий шорох, с которым отъехала тяжёлая каменная плита, покрывавшая один из саркофагов.

От этого ненавязчивого движения мне тут перехватило дыхание, будто от наброшенной на шею удавки, а глаза расширились. Я перестала визжать так же резко, как начала, и уставилась на…

Мужики тоже перестали смеяться и оглянулись.

Свет фонаря озарил мертвенно-бледное, очень страшное лицо. На мгновение в непроглядной черноте глаз блеснули отсветы огня. Когтистая рука опёрлась о край саркофага, и оживший труп одним движением перемахнул через гранитный борт.

Босые ноги с отросшими до состояния крючков ногтями коснулись каменных плит, спутанные светлые волосы рассыпались по плечам и сутулой спине. Казалось, будто мои крики действительно пробудили мертвеца, который проспал в этом склепе вечность, так что одежда на нём успела обветшать и истлеть до состояния лохмотьев.

Мрачно скользнув взглядом по собравшимся в усыпальнице, вампир остановился на мне и нехорошо улыбнулся. Клыки торчали из бескровных дёсен в полной готовности рвать чужие глотки. Воздев палец с узловатыми суставами, он указал на меня расслоившимся когтем и хрипло молвил:

— Своя.

Потом коготь вознёсся выше и неспешно чиркнул по мужикам:

— Еда.

— Упырь! — возопил бритоголовый, первым освободившись от сковавшего всех изумления. Не будь дурак, он с размаху жахнул фонарём в мрачную фигуру. Жестяной корпус влетел в стенку саркофага, масляные брызги воспламенились и разлетелись во все стороны ошмётками света и жара.

Внутри каменного гроба взвились гудящие языки пламени — занялась служившая постелькой солома, — но вампира даже не задело. Одним размытым движение он ушёл в сторону от летящего снаряда, а к моменту начала пожара, уже свернул шею напавшему мужику.

Я вздрогнула, заметив удивление в остекленевших глазах. Бородатая голова с гладкой лысиной оказалась повёрнута лицом ко мне, потому что шея закрутилась винтом.

Тело грузно рухнуло вниз, подняв облако вековой пыли.

Остальные в ужасе отшатнулись. Толстяк крепко сжал в пальцах вилы. Небритый главарь всучил монтировку щуплому, а сам быстро извлёк из ножен клинок.

Дорогу к лестнице отрезало не столько пламя, сколько стоящий на его фоне мрачный жнец.

— Не смотри, — велел хищник мне. — Дети маленькие. Плохо спят, боятся.

Только теперь я вышла из ступора и отшатнулась к стене. Когда лопатки упёрлись в её шершавую твердь, я тихо сползла на пол и обхватила колени. Меня колотило и хотелось провалиться в спасительное забытье.

Но не выходило. Зажмуриться и не смотреть — тоже.

Через полминуты один из мужиков захлёбывался пузырями собственной крови, безнадёжно силясь вытащить вилы, вонзившиеся в выпирающее горбом пузо. Второго били предсмертные конвульсии: монтировка пробила его череп. Третий хрипел, пока вампир с наслаждением вгрызался в разодранное горло. Я видела, как пальцы главаря шайки судорожно скребут по камням грязными ногтями, но дотянуться до выбитого из руки оружия не могут. Даже возникни у меня дурацкая мысль подпихнуть ему клинок, это бы ничего не изменило.

С очередным сиплым выдохом всё кончилось, рука обмякла.

Но смерть жертвы не умерила аппетит вампира. Причмокивая от удовольствия, он продолжал глотать ещё живую, тёплую кровь. Я видела, как ходит его кадык на перемазанной багрянцем шее. Под телом его распластавшейся добычи растеклась целая лужа такой же алой жидкости. Впрочем, в свете огня кровь казалась очень тёмной, красной её делало лишь моё знание о правильном цвете. Она затекала в щели между каменными плитами и, казалось, скоро зальёт весь склеп. Пламя танцевало в её зеркальной глади. Рубашка убитого набрякла, полы одежды вампира — тоже, хотя это тряпьё уже ничем не испортишь.

Солоновато-медный запах назойливо забивал лёгкие, меня мутило. Сейчас багровый аромат совершенно не казался привлекательным. Хотелось выбраться из этого подземелья кошмаров на свежий воздух. И забыть навсегда о том, что здесь произошло. Всё казалось чудовищным, страшным сном. Но проснуться никак не получалось. Подняться на ноги и убежать — тоже.

Щуплый мужичок с проломленным черепом затих. Его глаза остались открытыми и пустыми. Благодаря залысинам рану было очень хорошо видно, кровь затекла в ухо, под голову тоже набежало зловещее озерцо.

Но толстяк с торчащими из живота вилами ещё пыхтел, никак не желая распрощаться с жизнью. Железные зубья засели в его кишках и отказывались выходить, хотя он хватался за черенок окровавленными ручищами и силился выдернуть его из брюха. Однако пальцы с мерзким, склизким звуком проскальзывали.

Я прикрыла рот ладонями: чуть не стошнило. По щекам невольно потекли слёзы. Я всхлипнула и утёрлась рукавом, тут же в ужасе отдёрнув руку. Посмотрела на ладони, опустила глаза на рубашку, вцепилась пальцами в пряди волос. Меня тоже забрызгало кровью, всю забрызгало. Наверное, когда вампир рассёк когтями горло тому мужику, из которого сейчас пил. Тогда целую косу багрянца выбило и фонтанировало сильными толчками, пока губы кровососа не прижались к ране.

Горький привкус стал невыносим. Не знаю, как мне удалось отрешиться от происходящего и сдержать рвотные позывы.

Вампир оторвался от горла, приподнявшись на руках, и перевёл взгляд на меня. Его глаза оставались чернючими и продолжали отражать свет огня отполированными зеркалами. С подбородка стекала ниточка крови. Он вытер губы тыльной стороной ладони, но лучше не стало. Всё его лицо ниже носа осталось покрыто красным.

— Страшно? — зловещая хрипотца раскатилась под сводами. — Велел не смотреть. Ай-яй, не надо было.

Не долго думая, он подхватил подол рубашки своей жертвы и вытерся им. Всё стереть не получилось, но так получше. Снова переведя взгляд на меня, убийца покачал головой.

— Не заснёшь. Плохие сны придут, бояться будешь.

Меня опять колотило.

У этого мертвяка крыша не на месте, да? Кукушка улетела на юга, да так и не вернулась?

— Вкусно пахнешь, — он раздул ноздри и присел на корточки. — Точно своя?

Я вздрогнула и вжалась в стену, когда упырь со стремительностью таракана перебрался через труп с разодранной шеей и на четвереньках приблизился ко мне. Его лицо казалось искорёженным какой-то болезнью, а от виска начинался страшный шрам, прикрытый волосами. Он обнюхал меня, как лесной зверь, и повторил:

— Вкусно, очень вкусно пахнешь.

— Это их кровь! — сообразила я и вздрогнула от звонкого эха собственного голоска. — Меня просто обрызгало! Я своя!

— Надо попробовать, — решил вампир.

Не успела я запротестовать, а когтистые пальцы уже сцапали мою челюсть и отвернули голову на бок. Мокрое прикосновение к шее заставило меня почти испустить дух — во всех смыслах. Не знаю, как кишочки сумели соблюсти приличия, а сердце не лопнуло от дикого галопа. Но боли не последовало, я только ощутила, как по моей потной коже скользит мерзкий язык.

— Своя, — подтвердил вампир и отпустил меня. — Жалко, очень жалко. Но своя. Кусать нельзя, пить нельзя. Порченая кровь, хозяин узнает. Альгер не тронет — жалко, как жалко!

Под его причитания я шмыгала носом и тихо умирала с перепугу.

Упырь задумчиво пощёлкал отросшими на ногах когтями о каменные плиты. Затем поднялся и протянул мне окровавленную пятерню. Дрожа и цепенея, я приняла её и позволила вздёрнуть себя на ноги, потому что сама подняться не могла.

— Идёшь с Альгером, верну хозяину.

Вампир направился к решётке.

— А он? — я сделала шаг и обернулась на хрип мужика, умиравшего с вилами в животе.

— Дольше проживёт — свежее кровь. Тёплая вкуснее, Альгеру нравится.

От этих слов мужик захрипел сильнее, а глаза вылупились как два куриных яйца.

— Вы его так и оставите? — с ужасом пискнула я, но быстро зажала рот и последовала за нежитью. Не стоит лишний раз с ним заговаривать. Кто знает, как этот псих отреагирует?

Похоже, безумец не заметил валявшегося на ступеньке сбитого замка, и ему даже на миг не взбрело в голову, как люди вошли в его склеп. Да какая разница, правда?

Шагнув к решётке, вампир плавно опустился на четвереньки, а на следующем движении рассыпался кучей мохнатых тварей с голыми хвостами. Крысиная стая ринулась вперёд. Грызуны пролезали между прутьями, толклись друг по другу, тихо попискивали, сверкали бусинами глаз и нюхали воздух усатыми мордочками.

Мне стало совсем нехорошо.

Этот вонючий труп ещё и превращаться умеет…

Собравшись обратно, вампир поднялся и покачал головой:

— Не пролезешь, маленькая, но не пройдёшь…

После чего схватился за прутья решётки и одним мышечным усилием раздвинул их. При этом дверь жалобно скрипнула и немного отворилась, потому что он нечаянно потянул на себя. Сдвинулись хмурые брови. Когтистая рука легла на ржавый металл и водворила раму обратно.

— Спасибо, — сказала я убитым голосом и пролезла в отверстие между погнутыми железками, хотя могла просто толкнуть незапертую дверь.

Ужас пробирал до костей, когда я поднималась, взирая в спину этому сумасшедшему. Мысли метались в голове, как светлячки в банке. И точно так же не могли найти выхода, тихо подыхая от отчаяния.

Ступени кончились.

Свежий ночной воздух заполнил лёгкие, прочищая их от тяжёлой атмосферы затхлого и залитого кровью подземелья.

Вампир повернулся к дверному проёму, прикрыв глаза и положив ладонь на косяк.

Нахмурился и покосился на меня.

— Ты умеешь? — вопросил он.

— Что умею? — невольно отшатнулась я.

— Как зашла? Моя завеса! Ты порвала?

— Я не понимаю, о чем вы…

Вампир зарычал и стал негодующе метаться из стороны в сторону.

— Стараешься, делаешь, вспоминаешь. Трудно вспоминать. Альгеру тяжело делать, но делает, чтобы не нашли, не заметили, прошли мимо. А ты ломаешь. Неправильно! Нехорошо!

— Я ничего не ломала, честно!

Он внезапно остановился и пристально посмотрел мне в глаза. В его собственных плескалась бездна.

— Честно?

— Честно-пречестно, — закивала я.

— Тогда хорошо, — успокоился безумец. — Тогда не трону. А как хозяин? Хозяин живой?

Похоже, он про Рихарда.

— Да, живой, он меня ищет, — закивала я ещё истовей.

— Хороший хозяин? Не обижает?

— Нет, нет, очень хороший. Он уже идёт сюда.

— Ладно, пусть заберёт. Не моё, жалко, но надо отдать.

Вампир походя сграбастал моё запястье и потащил за собой внутрь замка.

Я не могла собраться с мыслями, всё продолжало путаться и вопить от ужаса.

Только сейчас я осознала, что в голове настойчиво пульсирует. Сосредоточившись на этом биении, позволила ему выплеснуться в сознание. Меня тут же сшибло, потому что Рихард орал:

«Где ты, бесы тебя дери?! Почему не отвечаешь?! О, стой, теперь чувствую. Оставайся там и не закрывайся, мы уже плывём. За тобой ещё гонятся?».

«Рихард, меня спас вампир, — захныкала я. — Он сумасшедший. Мне страшно».

Мой опекун мысленно выругался и велел:

«Если сможешь, сбеги, только не провоцируй его».

«Хорошо, пожалуйста, быстрее. Я на руинах замка, его наверняка видно с воды, — помедлив, я вспомнила про ребят: — Всё живы?»

«Да, живы. Держись».

Поехавший кровосос затащил меня в полуразрушенную залу, где когда-то пировали лорды со своими приближёнными. Огляделся. Никакая мебель не сохранилась после набегов мародёров. Зато из-под завалов хлама и балок от провалившихся перекрытий ему удалось извлечь драную подушечку. Выбив от пыли, вампир кинул её на каменную скамью в алькове с разбитым окном. Его когтистый перст велел мне сесть, и я благоразумно послушалась. Сам он уселся напротив, не страшась застудить хозяйство о холодные камни.

Я боялась сделать лишний вдох или не так на него посмотреть.

Возникла мысль, что у него наверняка когда-то были дети. Отсюда эта забота: то боится, что меня кошмары замучают после видов кровавой бани, то под жопку подстилает. Интересно, он хоть помнит их? Или безумие поглотило всё, кроме таких вот смутных порывов?

— Голодная? — внезапно спросил вампир.

Я не нашлась, как ответить. Вдруг этот псих сейчас вернётся в склеп, оторвёт руку или ногу одному из несчастных ублюдков и предложит мне? С него точно станется.

Мертвяк поскрёб грязную щёку и велел:

— Сиди.

После чего оторвался от каменной скамейки и на четвереньках умчался к выходу.

Внутренние порывы разделились. С одной стороны, я осталась одна и могу попытаться сбежать. С другой, не понятно, как псих поведёт себя, если догонит. Очень не хочется разделить участь своих преследователей. Но я понятия не имею, в каком случае такой исход вероятнее.

Решившись, я соскочила с подушечки и поспешила в парадную, к двойной двери — той самой, одна из тяжёлых створ которой давным-давно слетела с петель, а второй просто не было. Наверное, оставшуюся не утащили, потому что она пробита навылет.

Едва выскочив за порог, я чуть не налетела на вампира.

— Любишь сливы? — вопросил он, как ни в чём не бывало.

Когтистые лапы протянули мне горсть плодов с сизым налётом. Скорее терновник, чем настоящие сливы. Да, кажется, я видела заросли, когда бежала вверх по склону.

С трудом продрав горло комком слюны, проговорила:

— Спасибо.

Через минуту я молча сидела на подушечке и протирала вампирские дары подолом бострога. Они были мельче садовых слив, но по вкусу почти не отличались. Кисло-сладкие и зелёные внутри. Очень помогающие от тошноты.

Вампир пристально на меня смотрел, обхватив подтянутую на сидение босую ногу. И не моргал. Совсем. В трещинах на его губах запеклись остатки крови, он медленно всасывал воздух между влажных зубов. Рихард упоминал, что вампирам не нужно дышать, они делают это, чтобы разговаривать или обонять. Этот упырь ничего не говорил. Становилось очень жутко.

Я же по-прежнему пахну чужой кровью…

Дрожащая рука поднесла сливу к губам, но уронила, от чего вампир вздрогнул, будто выйдя из оцепенения. Я потянулась поднять, но он опередил и бросил её обратно.

— Ешь, — велел он. — Детям надо кушать. Кровь не едят, нужно другое. Сливы другие, ешь сливы.

Да ем я сливы, ем.

Мамочка, пожалуйста, помоги мне…

Тут мне в голову пришла идея. Ведь он правда пытается заботиться. Ну, в таком случае, надо его чем-то занять.

— Я пить хочу, — пискнула я жалобно. — Только не кровь, а воду.

— Вода… — покрутил он головой. — Где вода? К берегу не хожу… и там солёная… Не знаю…

Будто в отчаянии он зарылся крючковатыми пальцами в волосах. Взъерошил свою спутанную шевелюру, обнажив голую полосу уродливого шрама над ухом. Подумалось, может в этом причина его бед с башкой? Этот упырь только что раскроил голову щуплому извращенцу в усыпальнице, а если кто-то так же убил его самого? Что будет, если заражённый человек погибнет от хорошего удара булавой или секирой по черепушке? Сохранит ли он вменяемость? Восстановится ли его мозг после воскрешения или останется навечно повреждённым?

— Знаю! — торжествующе провозгласил безумец. — Колодец! Пошли! Альгер будет поить!

Вампир снова ухватил меня за руку и потащил за собой.

Во дворе он остановился перед колодцем под провалившейся крышей. Её обломки рухнули в шахту и завалили дно.

— Мусор. Не хорошо, надо чистить, — сказал он.

После чего потянулся вниз когтистой рукой, но ожидаемо не дотянулся, хотя…

Блин, что это? Ох, нет, не может быть…

Обломки зашевелились, оживая. Шероховато царапаясь друг о друга, они стали подниматься и вылетать из колодца, будто их выплёвывала чудовищная глотка.

Сердце ухнуло в пятки. Рихард едва может заставить щеколду отвориться или приподнять ключ. Этот безумный урод гораздо могущественнее моего вампира. Наверное, это стоило понять, когда он развалился стаей крыс. Но в тот момент я вообще настолько выпала из реальности, что не соображала. И не уверена, что сейчас моя голова достаточно прочистилась.

Но ведь этот псих обещал вернуть меня, так?

Под ложечкой предательски засосало…

Когда обломков в шахте не осталось, вампир снова заглянул туда, перегнулся, будто собираясь сползти по стене на манер ящерицы, но не стал.

— Нет воды, сухо. Альгер воду не нашёл.

— Я знаю, где есть вода, — подбодрила я, намереваясь не только дальше тянуть время, но и увеличить свои шансы на спасение. — Идём на берег. Заодно я умоюсь, хорошо?

— Пойти на берег? Альгер ходит только на охоту. Рыба не вкусная.

— А сегодня Альгер сходит на берег, ведь у него гости, — настаивала я. — Рыбачить не нужно, только напоить меня и дать почиститься. Плохо, когда гости ходят в грязной одежде, верно?

— Гости. Точно. Альгер сходит с гостьей на берег. Но как гостья будет пить? Вода солёная. Кровь должна быть солёной, а вода — не должна.

Ты смотри, какой логичный псих.

— Она совсем немного солёная. И я люблю солёную воду. Пойдём.

Когда мы выходили через проходную, в висках клокотало.

Покинув замок, я ощутила холодный ночной ветер, зябко обхватила себя руками и пошла под откос следом за сутулым вампиром. Наверное, он так горбиться стал из-за дурной манеры бегать на четвереньках. Блин, да о чём я только думаю?

На склоне действительно росли терновые кусты. Ветки усыпали плоды, покрытые восковым налётом. Шелестели мелкие кожистые листья. Альгер сломал ветку, нагруженную урожаем гуще всего.

— Ещё сливы будешь? — протянул мне.

Я молча приняла.

Лучше не расстраивать психов по мелочам, а тихо отбросить ветку в заросли.

Вспомнилось, как на мамину могилу набрасывали ветви терновника и шиповника, надеясь, что колючки не позволят упырице выбраться из земли. Забавно, да. Настоящий вампир продирался через эти заросли без всяких проблем, а вот меня пару раз хлестанули отпущенные им колючие ветви. Впрочем, Рихард уже основательно выбил из меня набор суеверий о живых мертвецах. Чего удивляться, что и такая мелочь оказалась бредом?

Вниз под уклон вела тропа, просто она давно заросла. По ней мы вышли к причалу на берегу — ветхому и прогнившему. Тёмная по ночи вода шумно нахлёстывала на пески, вынося пену и узкую листву, нападавшую с прибрежных ив. Рядом шумели далеко заходящие заросли камыша, совершенно наплевав на слабую солёность воды.

— Пей, чисть платье. Альгер подождёт.

Я выбрала место поудобнее и опустилась на колени. Одежда перепачкается илом, но рядом с вампиром лучше пахнуть чем угодно, только не кровью. Набирая журчащую воду в ладошки, я принялась умываться и оттирать руки. С одеждой дело шло хуже. Пришлось сорвать хвощ и пошоркать ткань им — хотя бы запах отбить.

— Всё, пошли, — велел недотруп и потянул меня под локоть, заставляя подняться.

— Я ещё не закончила! — начала протестовать я, на что его пальцы стиснулись сильнее, но ещё не больно.

— Альгеру здесь не нравится, идём домой.

— Отойди от неё, — услышала я за спиной знакомый рык и невольно вздрогнула.

На берег, промокший и злой, ступил Рихард.