Вперед в прошлое 6

Глава 14 Грустный праздник

Вчера на базе был день обновлений: я за три тысячи выкупил у физрука старые списанные маты — где по шву разошедшиеся, где выпотрошенные и растрескавшиеся, вечером мы с парнями их притащили, а девочки занялись рукоделием: принялись зашивать повреждения. Всего матов было четыре: коричневые, дерматиновые, а внутри поролон. За час управились, и зал преобразился. Теперь у нас все по-серьезному.

А еще Борис в коридоре огромными буквами написал: «Воля и разум». Осталось разжиться боксерскими перчатками в нужном количестве, грушами и «лапами». Потому я поставил нашим задачу: если найдут что-то приемлемое бэушное, покупать.

Пятницу мы единогласно выбрали днем без знаний — надо же когда-то отдыхать от учебы и разгружать мозг. Только в пятницу Илья приносил приставку в три дня, и мы по очереди играли до шести вечера. Точнее это друзья играли, мне из-за памяти взрослого о DOOM, WOW, Aion, Lineage или Warface нынешние игры казались тетрисом. Так что сегодня друзья не очень-то и заметили мое отсутствие, а может, и порадовались, что в очередь на игру меньше народа.

С просмотра гаражей на базу я приехал без пятнадцати шесть и заметил, что новенькие, Рая и Инна, уже были на месте, смотрели, как остальные играют. Мазохистки, что ли? Или просто въелось в мозг, что напросившийся в ученики к великому мастеру должен быть готов претерпевать трудности и унижения, и они решили терпеть?

Аж жалко их стало.

Сейчас играла Гаечка. Эмоционально играла, подпрыгивая на диване вместе с Марио в телевизоре и отвешивая ругательные реплики, вызывающие взрывы хохота.

— Ах ты черепелла сраная! На тебе. Заклевать, да? Получи фашист… расплату! Е-е-е! Отведай же каблука усатого!

Первой меня заметила Алиса, крикнула:

— Шухер! Босс пришел!

Все повернули головы, Гаечка тоже отвлеклась и, судя по звуку, Марио потерпел неудачу. Выругавшись, она распласталась на диване, но забыла, что там Димоны, и протянулась у них на коленях. Парни оцепенели, поджав руки, как тираннозавры — лапки. Гаечка сократилась, как гусеница на сковородке, и вскочила с криком:

— Пашка!

Не было только Рама — он помогал на рынке, и Памфилова — неизвестно почему, может, еще подтянется, у него есть десять минут. Только подумал о нем — и вот он, вошел, поздоровался и сразу — к Инне. Илья проводил его злобным взглядом, он стеснялся демонстрировать свои чувства.

— Привет, Денис! — типа обрадовалась Инна, но от внимательных глаз не ускользнет льдистое равнодушие в глубине ее зрачков.

Зря тревожишься, друг.

Кабанов смотрел на Инну, как орел с ветки — на кролика, ждал момент, чтобы спикировать, улучив момент. Точнее, он воображал себя орлом, на деле же добычей был он. Нет, Инна не хищная в прямом смысле слова, она — росянка. Как не употребить то, что само лезет в рот?

— Вы как, живые после тренировки? Сможете заниматься? — спросил я у девчонок скорее из вежливости.

В среду они пришли на негнущихся ногах, примерно такая походка у робота Три-пи-о из «Звездных войн». Сегодня им должно быть еще несладко.

— Порядок! — Рая показала «класс».

Инна улыбнулась, да так, что все стало ясно: как мне тяжело, о, ужас, но я держусь! Памфилов изобразил пионера, который всегда готов, и тут в зал вбежал Рамиль, огляделся и спросил:

— Не опоздал, не?

— Нет, — ответил я.

— Скажешь? — спросил Димон Минаев у Рамиля что-то непонятное.

Рам хлопнул в ладоши, привлекая внимание. Все уставились на него.

— Стульчик принести? — сыронизировала Гаечка. — Ну, ты ж речь толкать собрался.

Рам колкость проигнорировал и проговорил:

— Братья, короче… И сестры. Я это. На турнир записался.

— Какой такой турнир? — не поняла Рая Лихолетова. — Рыцарский?

Я вспомнил объявление на школьном стенде о турнире по боксу среди юношей, и Рам подтвердил мою догадку:

— Бокс. Записался у физрука. Он говорит, с нашей школы только я, один шестиклассник и одиннадцатиклассник. Мож, еще кто хочет? — Он посмотрел на меня. — Павел, например. Порвешь всех.

«И тебя, дурачок», — подумал я и мотнул головой.

— Не хочу, дел много.

— Зато я хочу! — Гаечка подняла руку и аж затанцевала на месте.

— Там только для парней? — спросил Илья.

— Да, — кивнул я. — Ну что, начинаем?

— Натаскаешь меня? Покажешь че-нить эдакое? — взмолился Рам. — Я с предками поссорился, чтобы не пропустить тренировку.

— Я так себе ударник, — развел руками я. — Но постараюсь.

Илья включил «Арию». Наши пошли строиться, Рая и Инна — с обреченными лицами. Казалось, они в шаге от слива. Занимались они без огонька, но и не показывая своим видом «когда ж это кончится».

После физухи еще днем я планировал поработать в партере, но Рамиль внес коррективы, и мы отрабатывали ударную технику, в пару с ним я поставил Илью, а сам контролировал новеньких. Денчик бил, как баба. Инна — боялась бить и скорее шлепала. Зато Рая перла танком, компенсируя неумелость грубой силой, которой в ней было немерено.

К концу тренировки пришел Борис, поотжимался, поприседал, и время вышло. Ян пробежал самолетиком по залу, упал на диван и схватил джойстик:

— Играть! Моя очередь!

Все облепили диван. Инна с Раей решили уйти, чтобы не соблазняться и не расстраиваться.

— Я вас провожу! — дождался момента орел-Кабанов и подошел к девочкам.

— Тебе чего уходить? — остановил его Памфилов. — Скоро твоя очередь, уж лучше я.

Илья смотрел на Инну с тоской и щенячьей преданностью, а Инна, разбрасывая направо и налево взгляды-крючочки, косилась на меня. «Чем меньше женщину мы любим», выходит, и на девочках работает. Гаечка и Алиса вели себя так, как будто новеньких девчонок нет вовсе.

— Идите вместе, че уж там, — проговорила Гаечка и не удержалась от колкости: — Инна с Денисом, Рая — с Сашей.

Кабанова аж передернуло. Хотелось бы знать, что думает Рая в такие моменты? Не тошно ли ей быть подругой-прилипалой, которую терпят только ради Инны? Никогда не понимал тех, кто довольствуется вторыми ролями, унизительно это, лучше уж одному. Они направились к выходу: Инна в середине, Кабанов слева, Памфилов справа, и Рая сзади — хвостом.

За ними потопал Борис.

— Ты куда? — остановила его Алиса. — Не мешай ворковать!

— Отвали. Мне отлить, — отмахнулся он и рванул вперед, обгоняя новеньких.

Вернулся он быстро, мы как раз с Рамилем встали друг напротив друга.

— Хорошо, что парни проводили их, — сказал он, перекрывая игровые звуки. — Там два лысых черта во дворе трутся, на наркоманов похожие.

Вспомнился рассказ валютчика про домушников.

— Рам, Илья, Димоны, идем проверим и прогоним их, если что, — предложил я.

Парни встали с дивана, напряглись, переглянулись. Рам запрыгал, боксируя перед собой.

— Двое, говоришь? Может, они из этого дома?

— Раньше их не видел, — пожал плечами Боря. — Может, и местные.

Но когда мы вышли, во дворе было пусто, если не считать белого кота с серыми пятнами, лениво пересекающего дорогу. Смеркалось, и серое круглое пятно на его теле сливалось с асфальтом…

— Гляньте — дырявый кот! — воскликнул Боря.

Ничего объяснять было не нужно, все рассмеялись.

С семи до девяти все играли, а я периодически выдергивал то Илью, то Димонов и ставил в пару с Рамом, чтобы он ощутил, каково боксировать с разными партнерами. Правша — одно, левша — другое. Объяснял ему, что любого противника надо расценивать как сильного, потому что и у слабого может оказаться коронная фишка, к которой не готов.

Хуже всего то, что одно дело — прокачка, другое — выступление на ринге. Там приобретается совсем другой опыт: умение разбираться в технике и планировать бой.

— Если партнер выше, — доносил до него я прописные истины, — то у него обычно руки длиннее, ему проще тебя достать, надо сразу рвать дистанцию…

К девяти часам он еле ползал и в конце концов распластал на мате, вывалив язык.

— Завтра повторим? — хрипнул он.

— Завтра меня не будет. И Бори тоже. У матери день рождения, отмечаем его у бабушки, по ходу, до ночи. Я там и останусь, только в воскресенье тут появлюсь и засяду за уроки. Но попытаюсь в дороге что-нибудь выучить, чтобы время осталось тебя погонять. А так ты и сам можешь попрактиковать в паре к кем-то из наших.

В девять вечера, когда мы собрались расходиться, Боря сказал:

— Кабанов не вернулся. Они ж драться еще не научились, а те типы, что во дворе терлись, реально страшными были. Может, позвонить кому-то из них, пока мы здесь?

— Думаешь, на них напали гопники? — спросил Илья, и в его голосе проскользнула настороженность. — Зачем?

Гаечка объяснила:

— Зачем… затем, что у Райки сережки золотые!

Вот теперь и я заволновался. У Кабанчика дома точно не было телефона — откуда ему в общаге взяться? Про остальных я не знал.

— Вроде ни у кого, — ответил Илья. — Давайте к Кабанчику сходим, он же рядом совсем, в Алисином доме, все сразу станет ясно.

Илья забрал приставку и отнес домой, а потом мы всей толпой отправились в общагу, возле которой, точно зомби, шарахалась алкашня. Аж не по себе стало. Но заходить внутрь не пришлось, Алиса пробежала через клумбу к окну на первом этаже, где горел свет, постучала. Никто не отреагировал, и она потарабанила сильнее.

Колыхнулась занавеска, и выглянула мать Сани — осунувшаяся, аж черная, красноглазая.

— Саша дома? — крикнула Алиса.

Женщина исчезла за занавеской. Мы переглянулись.

— Я же говорил, — буркнул Борис.

Алиса снова собралась стучать, и тут из общаги, едва не споткнувшись о распластавшегося пьянчугу, выбежал Кабанов.

— Че стряслось?

Камень с плеч скатился. Илья ответил:

— Боря сказал, во дворе были гопники, вот, мы пришли проверить, все ли в порядке.

Саня почесал макушку.

— Ага, были два шныря, но они ваще в другую сторону пошли. Но за заботу — спасибо.

Ну и слава богу, что обошлось! Теперь можно и домой со спокойным сердцем.

Завтра с утра должна приехать бабушка, чтобы забрать маму и Наташку с Борисом к ней, потому домой я пошел пешком, оставив мопед на базе.

Теперь мысли были о Рамиле. А вдруг — мечтать так мечтать! — толчок, который я ему дал, откроет ему путь в большой бокс, и он станет вторым Пакьяо? Он такой же стремительный и неугомонный. Вот было бы здорово!

Из-за маминого дня рождения Наташка решила пропустить репетицию и свидание — все-таки раз в году такое событие. Но утром не удержалась от ворчания, что-де в выходной не выспаться, отстаньте, нелюди, своим ходом доберусь! Боря ее поддержал и тоже остался валяться.

«Победа» приехала ровно в семь. Когда мы с мамой спустились, навстречу нам шагнул разодетый Каналья с таким огромным букетом белых роз, что он полностью скрывал торс.

— С днем рождения, Оленька! — проговорил он, вручая маме букет, а после — небольшой пакетик.

— Алексей, вы… То есть Леша, ты с ума сошел! — выдохнула мама, взяла букет, ткнулась носом в цветы, скрывая румянец, и так растерялась, что не заглянула в пакетик. — Я поставлю их в вазу, завянут же. Господи, какая красота!

Она упорхнула в подъезд, а Каналья остался стоять, провожая ее томным взглядом. Вернулась мама быстро, раскрасневшаяся и свежая. Когда в эту реальность пришел взрослый я, мама была усталой серой женщиной. Теперь же она красила волосы в медный, подводила глаза и выглядела максимум на тридцать пять.

— Я не могу это принять! — Она вернула Каналье пакетик. — Они ж французские! Это сумасшедшие деньги!

Ага, Леха подарил ей духи якобы французские, она не приняла, и сейчас у него был такой вид, словно кто-то умер.

— Наташе отдашь, если не нравится, — решил настоять Каналья. — У меня нет на примете никого, кому бы они подошли. Пожалуйста, Ольга, не расстраивай меня!

— Возьми, чего телишься? — прикрикнула бабушка, выходя из машины и потягиваясь — мама послушалась и уронила:

— Спасибо.

Бабушка обняла ее, поцеловала в лоб.

— Доченька моя любимая! Подарок ждет тебя дома. Как же я счастлива, что ты вернулась!

Мама оцепенела, в ее глазах заблестели слезы. Ну вот, опять собралась сырость разводить! Хотя понять ее можно: семнадцать лет она терпела только унижения от отца, и тут вдруг — столько внимания и любви!

Подарок ей я подарю, когда вернусь из областного центра. Хочу купить что-то, что ее действительно порадует. Как раз подумаю в дороге. И не беда, если придется отдать за эту вещь ползаработка.

Потому учиться в пути не получилось, я думал о маме. Что ей надо? Яркий пуховик на зиму? А вдруг не понравится? Сапоги кожаные? Нет, одежду пусть сама покупает. Но что тогда? Все женщины мечтают о кухонном комбайне. Вещь дурацкая и дорогая, я пока не потяну. Духи Каналья подарил, деньги — по́шло, мы их просто проедим, и никакой памяти не останется. Кухонные принадлежности подарить, например, тот же сервиз? Нет, прошли те времена, когда хрусталь и фарфор были валютой. Сервизы берегли, не использовали по назначению, а выставляли напоказ. Сейчас же они продаются задешево на блошиных рынках, потому что людям нечего есть, а фарфором сыт не будешь.

Золотые сережки купить у валютчика? Можно было бы, но вдруг у него их нет с собой? Раньше надо было подумать и заказать.

Что же маме нужно? Новый телек, о котором она мечтает, однозначно не потяну, да и блажь это — покупать технику по цене земельного участка.

Решение пришло, когда мы с Канальей зашли в кондитерку, где продавщица, похожая на свежую сдобную булочку, брала у нас по две-три пачки. В очереди из трех человек стояла модница в «мальвинах», с лентой, перехватившей волосы, и с сумкой из кожаных лоскутов. «Руби Роуз» — «Дольче Габбана» наших дней. Вот что она хочет! Большую кожаную модную сумку! Помнится, мама рассказывала, как коллега пришла на работу с такой, все обсудили обновку и решили, что ее подарил любовник — откуда у простой медсестры такие деньги.

Так что, продав пак кофе и заработав свою сотку, я побежал на рынок, нашел точку с сумками и пакетами, взял подарок маме аж за тридцатку, глянул на барсетку — завтра ж у отца день рождения. Но вспомнилось, как мы ходили в обносках, а Лика модничала, и я ограничился простым кошельком. А чего вы от пацана хотели? Откуда у меня деньги?

Вопрос с подарком решился, и на обратном пути я прочитал географию и литературу. Потом на рынке обменял полтинник на доллары у своего тезки, узнал, что вскрывших его квартиру домушников никто не поймал — наверное, это были гастролеры, укатившие в другой город.

После мы поехали на вокзал забирать запчасти для «Опеля» и некоторые расходники на «Жигули», к бабушке попали лишь в начале пятого.

Мама и тетя Ира смотрели телек в зале. Натка и Борис ходили вокруг стола и роняли слюну. Я вошел первым и, вытянув перед собой сумку, проговорил:

— Мамуля, поздравляю тебя с днем рождения!

— Это ж столько денег! — Мама встала, закрыв лицо руками.

Показалось, или я прочел во взгляде Ирины бешеную зависть? Мама сгребла меня в объятия:

— Спасибо, сынок!

Ну а как не завидовать, когда собственный сын ничем не интересуется, никуда не стремится? А тут сопля зеленая такие успехи делает⁈

— Я Наташе уже показывала, — протараторила мама. — бабушка мне подарила кухонный! Комбайн! Пойдем покажу…

Мы направились к выходу под возмущенный возглас Бориса:

— Давайте уже есть! Я ща сдохну!

Мама проигнорировала его реплику, но вдруг замерла в дверном проеме, обернулась ко мне.

— Совсем забыла. Еще утром звонил Илья, тебя спрашивал.

— Что хотел?

Мама пожала плечами.

— Потом еще дважды звонил, напоминал, чтобы ты его набрал.

Дурное предчувствие холодом разлилось по позвоночнику, сжало горло, я шагнул к телефону и принялся крутить диск. Тр-р-р, тр-р-р. Как же удобно, когда вместо него — кнопки!

Мама уронила с упреком:

— Давай потом, гости ждут!

Но я приложил палец к губам.

— Я быстро. Это что-то срочное.

Послышались длинные гудки. Щелчок — и Илья выдохнул в трубку:

— Да!

— Илья, привет. Это я. Что случилось?

— Базу ограбили, — сказал он мрачно. — Ночью вскрыли замок. Чашки, блюдце… Мой магнитофон. Вот нафига его оставил, дебил⁈ Твой телек. Все вынесли.

Я закрыл глаза, сглотнул и добавил:

— И Карпа?

— Да. Мопед тоже увели.

Огромных усилий стоило не выматериться и не ударить стену кулаком, на я сдержался. Не стоит портить мамин день рождения, она будет из-за меня переживать. Вихрь мыслей за секунду пронесся в голове. Расспрашивать про ментов, когда мама стоит и слушает, не стоит, потому я шепнул, прикрыв трубку рукой:

— Скоро буду. Ну не прям совсем скоро — где-то через час. Мы только за стол садимся.