Вперед в прошлое 6

Глава 19 С кем ты?

На наши голоса вышла Наташка с книгой, устроилась на моей кровати рядом с мамой, уставилась в экран.

— Какая война? Вы о чем?

Ведущая проговорила:

— Сегодня, двадцатого сентября, состоялось совещание конституционного суда под председательством Валерия Зорькина. Его участники обсуждали состояние конституционной законности в Российской Федерации. По итогам этого заседания заместитель председателя Николай Витрук заявил: «Единственно возможным правовым выходом из кризиса в России могут стать только перевыборы. Досрочный уход с политической арены двух лагерей — вопрос не только политический, но и правовой. Все иные способы выхода из сложившегося положения исчерпаны».

Сестра скривилась и встала.

— Да они задрали, у них такое с марта, тьфу!

Диктор продолжила:

— Сегодня на заседании Верховного Совета Руслан Хасбулатов сообщил, что прошедшая ночь была тревожной и для депутатов, и для руководства из-за передвижения воинских частей.

Я воздел палец:

— Слушайте.

На лице Наташки проскользнула тень интереса, и она села. Мама выглядела так, словно собралась заплакать.

— Руководство МВД, по словам Хасбулатова, предоставила смехотворное объяснение причин этого. Хасбулатов посетовал на отсутствие в стране министра внутренних дел, так как парламент вынес постановление освободить министра от должности с учетом его негативной роли. Спикер призвал всех быть бдительными с учетом того, что сейчас очень неспокойна обстановка.

Интерес, промелькнувший на лице Наташки, мгновенно угас, потому что показали не колонну движущейся техники, а заседание и шевелящего губами Хасбулатова, причем те самые «его слова» пересказывались, что конкретно он говорил, оставалось лишь догадываться.

— Напомним вам официальное объяснение передвижения дивизии Дзержинского. МВД России совместно с дивизией внутренних войск провели плановую операция по наведению порядка в столице и области. В результате проверки гостиниц, рынков и автостоянок задержаны шестьсот сорок человек. Изъяты наркотики, оружие и боеприпасы. А вечером наблюдалось скопление милиции возле Белого дома. Наверное, это объяснялось тем, что у его стен проходил митинг представителей оппозиционных партий и движений.

Картинка сменилась. Теперь показывали площадь, заполненную людьми с красными знаменами и транспарантами, камера выхватила самодельную карикатуру, где злобный Ельцин копает новую могилу на кладбище, а вокруг — надгробия в виде крестов с надписями: «СССР», «Съезд», остальное я рассмотреть не успел.

— «Развал СССР являлся основной целью империалистического запада», — провозгласил на митинге депутат Моссовета Белашов. По его словам, Запад стремится уничтожить население России и захватить наши природные ресурсы. Все аварии на АЭС и железных дорогах — тоже работа империалистов.

— Господи, ну что за бред! — закатила глаза Наташка.

Камера остановилась на раскрывшем рот старике с глазами, пылающими гневом праведным. Верхних зубов у этого старика не было, внизу отсутствовали резцы, торчали лишь пеньки сточенных клыков. С этого момента мне все стало ясно, и сделалось безумно обидно за этих людей, ведь благодаря памяти взрослого я понимал, что новостные программы — это не просто освещение событий дня, это — посыл, формирующий мнение. Цель СМИ — не заставить подумать, а ненавязчиво заставить сожрать то, что дают. А дают вот что: «Человек, посмотри на этих идиотов! Это же отбросы общества и фрики! Если ты с ними, ты такой же».

Диктор продолжил:

— «Смерть врагам народа», — кричал депутат. В свою очередь, Илья Константинов добавил, что коммунисты не боятся ОМОНа и готовы вести демонстрантов к самому Кремлю.

Вот теперь Наташка напряглась, шевельнула губами, прищурившись. Мама тоже вроде бы забыла свою обиду.

— Задачей же сегодняшнего дня Константинов назвал подготовку ко всероссийской политической стачке, а также укрепление дружбы с коммунистами других частей СНГ. Красные офицеры тоже выступили за союз. Мокашов пообещал выпороть на лобном месте всех негодяев, а представителей Союза Офицеров призвал защищать Верховный Совет и народных депутатов.

Градус бреда понемногу нарастал, а мне было безумно жаль этого старика, и брошенных людей, вышедших собирать осколки своей мечты и пытаться их склеить. Ощутив себя частью Великого, они горели, а кто-то хладнокровно управлял ими, паразитируя на их желаниях.

— Дебилы, — проворчала Наташка. — Они нас обратно в Совок тянут? Ну бред!

Вот в Наташкин юный, терзаемый гормонами мозг посыл впитался мгновенно. Страшное беззубое быдло собралось забрать у нее жвачки и джинсы-варенки!

«Как же здорово нас отъюзали, что теперь мы тащимся сами в бутиково-колхозном мюзикле под джинсовыми небесами» — точнее и не скажешь.

— А поводом для митинга послужил созыв конгресса народов СССР, в котором, по словам организаторов, участвовали боле ста тридцати представителей других национальностей. Главная цель — создание массового движения за восстановление Советского Союза.

Из толпы камера выхватила и приблизила двух беснующихся теток: или сумасшедших, или около того.

— Сегодня в здании МХАТа открылся так называемый конгресс народов СССР.

Камера наехала на транспарант одной из теток: «Коммунизм — неистребимое учение Сына Божьего Иисуса Христа» — и рука потянулась к лицу.

Грамотная работа команды, обезличивающей как минимум половину населения, выставляющей людей скотом, натравливающих сыновей на отцов и наоборот. Если сейчас покажут митинг оппонентов, их одухотворенные юные лица, призывы, полные веры в будущее, а не в прошлое — не удивлюсь. Вот она, революция! Ты на гребне волны прогресса, это не мы твоими руками таскаем каштаны из огня, чтобы жрать и хапать, хапать и жрать, а ты — часть великого, доброго, светлого, не позволяющий серости захватить власть!

— В президиуме — известные деятели…

Я ошибся, показали не митинг демократов, а полный зал того самого конгресса. То ли сторонники Ельцина еще не собрались, то ли их целенаправленно игнорировали, взращивая в людях негодование.

Все это жутко бесило, а значит, надо тормозить. Значит, манипуляторам удалось вовлечь меня в конфликт. У кормушки, по крайней мере сейчас, нет положительных лидеров, там сидят люди, одержимые властью и готовые на все, паразитирующие на желаниях и комплексах электората. Че Гевар выпиливают на начальном этапе или сперва используют, а потом убивают.

Возможно ли это остановить? Как это остановить? На ум приходило только одно — идея из фильма «Дивергент», где правящую элиту взращивали, с детства приучая жертвовать амбициями ради общего блага.

— Вечером на конференции лидеры конгресса заверили журналистов, что воссоздание СССР будет длительным, однако без репрессий. После чего в обновленном Союзе восторжествует истинное народовластие и советы. Председатель сегодняшнего собрания, писатель Тимур Пулатов, разъяснил, что конгресс народов СССР готов провозгласить себя постоянно действующим органом, и в перспективе он станет чем-то типа ныне действующего Совета Федерации.

— И где война? — спросила Наташка. — Вот эти дебилы пойдут на Ельцина?

— Ельцин за народ, — сказала мама прям лозунгом. — Он на метро ездит, слышала. Ходит сам рынки проверяет!

Вторая рука потянулась к лицу, и стало вдвойне обидно, что мои родичи оказались столь внушаемыми.

— Ладно. Давайте проанализируем то, что вам только что скормили, — не выдержал я. Отстаивать свою точку зрения было бесполезно. — И что вы почерпнули из этого новостного ролика.

— Что и правда может быть война! — встревоженно проговорила мама, Наташка кивнула.

— Не совсем. Это верх айсберга. Истинная цель — сделать так, чтобы вы выбрали сторону конфликта и, если понадобится, подохли ради тех, кто вами манипулирует.

Девочки выкатили на меня глаза, не понимая, куда я клоню.

— Вспомните, что вам говорили и показывали, и подумайте, зачем выбрали именно такие кадры. Беззубый сумасшедший дед, придурошные тетки, беснующиеся бабки, обещания выпороть и прочий бред.

— Ну да, — кивнула Наташка. — Отвратительно.

— Теперь вопрос: почему сказали именно то, что вы слышали, выбрали именно эти кадры? Неужели вы и правда подумали, что в той толпе не было нормальных людей с нормальными лозунгами? Почему не пустили в эфир речь Пулатова, который наверняка сказал что-то дельное?

Ни у Наташки, ни у мамы не нашлось, что ответить.

— Вы думаете, что выпуск новостей — это голые факты? Хрен там! Их главная задача — сформировать симпатии народа, демонизировать одних и обелить других. И я вас поздравляю, им это удалось.

— С хрена ли ты так решил? — уперлась Наташка. — Андрей много рассказывал про гэбистов, у него дед на каторге погиб!

— Жаль деда. Но причем тут это и то, что происходит сейчас? Из людей делают лохов, стравливают, чтобы во всей стране полыхнуло. Вы это понимаете? — Я постучал себя по лбу. — Поздравляю, вы сожрали блевотину, которую вам скормили. А скормили вам вот что, если вы еще не поняли: «Посмотрите на этих придурков, фу такими быть!»

— Да гонишь ты! — уперлась Наташка.

Хотелось рассказать им про сценарий, который развернется прямо по классике: толпа на толпу, неизвестные снайперы, которые прольют первую кровь и поставят жирную красную точку на возможности решить проблему мирно. То, что не вспыхнула гражданская война — чудо. Но я не стал этого делать. Хотелось думать, что я выше конфликта. Прошлый я был вовлечен настолько, что от бессилия даже написал травой на белой остановке «Ельцин — чмо» и продолжал борьбу за правое дело, оставляя агитационные надписи на партах и выцарапывая карикатуры.

Как можно все остановить и можно ли?

Кто-то как будто шепнул на ухо: «Они — манипулируют, а ты — внушай». И меня словно молнией поразило. Было только одно крошечное «но» — мой дар действует только на очень слабых людей. Или он станет сильнее, если больше практиковать?

— Согласен, принять правду сложно, неприятно и местами больно, потому нафиг она нужна, — улыбнулся я.

Прощай, несытая, но относительно спокойная жизнь! Все лето доллар держался в пределах тысячи, а теперь начнет скачки и остановится очень нескоро. Да и сама жизнь будет напоминать родео: кто не удержался, тот сдох.

— Ты за старых пердунов, что ли? — не унималась Наташка.

— Я за здравый смысл и пытаюсь донести, что раз ты «за кого-то» и на собственного брата готова кинуться, значит, тебя отъюзали.

— Чего⁈

— Поимели.

Наташка собралась что-то гневно ответить, но потом вдруг побледнела, лицо ее вытянулось, и она захлопнула рот, посмотрела на меня со страхом и молча ушла в свою комнату. Мама же задумалась, разглядывая свои пальцы.

А что, если попытаться ей сейчас внушить иную точку зрения?

Нет! Манипуляция сознанием близких — табу. Это только кажется, что все для их блага.

Я глянул на часы: было начало девятого. Безумно захотелось позвонить деду и попросить его отложить поездки в центр, если таковые запланированы. Как сложилась его судьба и когда он умер, я не знал. Знал только, что он советский человек, его могла зацепить пропаганда и погнать на площадь.

На базу я прибежал до девяти, наши как раз доигрывали, и за джойстиком был Илья, который дал добро на звонок. В квартиру меня отвел Ян. Родители Ильи смотрели телевизор, дверь в зал была закрыта. Очень хотелось поговорить о происходящем с людьми, способными проанализировать ситуацию, но я не стал тревожить Каретниковых.

По памяти набрал номер деда и сказал:

— Деда, привет. Я посмотрел телек, что там у вас в Москве?

Грянула длинная тирада, какой предатель Ельцин, дед вспомнил выступление президента перед Конгрессом США в июне прошлого года, посетовал, что народ сошел с ума. Понадеялся, что получится возродить Союз. До чего же наивно звучали его слова! Сколько в них было веры!

Ровно столько же, сколько в словах его оппонентов. Любая гражданская война это, по сути, война двух религий.

Я слушал его, и кулаки сжимались.

Твари, какие же твари! Что же вы делаете⁈

Когда наконец дед закончил, я сказал:

— Дед, пообещай мне одну вещь.

— Что? — Он сразу остыл.

— Я понимаю и разделяю твою злость. Но, пожалуйста, не ходи на площадь, что бы ни случилось. Ты нужен нам живым.

Выругавшись — впервые при мне — он повесил трубку. Я тяжело вздохнул, снова набрал его, чтобы, хрен с ним, рассказать про неизвестных снайперов, которые наверняка подключатся в кульминации конфликта, как это происходило во всех аналогичных заварухах, но дед, видимо, посчитал меня предателем и не отвечал.

Хорошо, что он Наташку не слышал, они разругались бы смертельно. Тоже мне, врага нашел. Только бы дела не дали ему переться в самое пекло! Нагрузить его дополнительно, что ли? Завтра поеду к Каналье, пусть составит список автомобильных деталей, которые точно пригодятся в ближайшее время — чтобы деду было, чем заняться.

Я с надеждой посмотрел на закрытую дверь, за которой находились родители Ильи. Как же хотелось поговорить с умными людьми, которые понимают, что происходит. Но из прошлой жизни я помнил, что умный — не гарантия того, что человек не подвержен манипуляциям.

Стало обидно за человечество, а потом вдруг — страшно. Вдруг идея, которую я считаю истинной, — на самом деле не моя, а подсажена в разум, как личинка в яйцо?

С друзьями я решил на эту тему не разговаривать, чтобы не ангажировать их и не сеять раздор.

Когда вернулся домой уже с Борисом, каждый занимался своим делом: Наташка читала, мама намывала комбайн. Вот и хорошо, пусть живут своей жизнью, а не чужой, это у меня выбора нет.

Утром я больше всего боялся, что наши следят за новостями, начнется срач и все перессорятся, но, слава богу, друзей политика не интересовала. Хотя я слышал от московских приятелей, что у них в классах разгорались нешуточные ссоры, мы — не Москва.

Всей толпой мы убежали от злобной бабки, гоняющей нас из-под шелковицы, перешучиваясь, отправились на литературу.

Одноклассники нас встретили, перездоровались, Памфилов рассказал анекдот про нового русского и «кроликов разводим». Посмеялись. Только Баранова, Семеняк и Райко держались особняком, но теперь они напоминали скорее изгоев, чем лидеров мнений. Даже Заславский к нам переполз, потому что с нами весело и круто. И, что самое обидное, они сами разогнали группу поддержки, поставив условие: кто не с нами, тот против нас.

А в параллельной ветке реальности я сейчас иду в школу, как на каторгу. Каждый день — бой с гопниками, противостояние с Барановой, которая сочла меня забавным дурачком. И только к лету до меня дойдет, что надо приводить себя в порядок и качаться.

В этой же реальности я создал комфортную среду и для себя, и для остальных. И если кто-то считает себя вправе унижать других, пусть проваливает. Вот такое у нас произошло свержение монархов.

Из учительской вышла Джусь, впустила нас в класс, и мы расселись по местам, а она осталась в учительской. Дежурная Аня Ниженко побежала мыть тряпку, потому что доска была грязной, в белых разводах. Гаечка открыла тетрадь, куда записала то, что я вчера рассказал про Лермонтова, и мне подумалось, что тема у нас сегодня интересная — биография поэта и «Герой нашего времени». Если Джусиха меня вызовет, я ее удивлю знанием материала — многое помню из прошлой жизни, когда заинтересовался темой, отчего же Михаил Юрьевич, окруженный огромным количеством талантливых людей, так и не нашел ни с кем взаимопонимания, а заодно подниму тему «Гений и злодейство». Любопытно, знает ли учительница биографию Лермонтова так же хорошо, как я, или пробежала по верхам школьной программы?

В принципе, вся биография и не такой уж преждевременный уход этого бесспорно талантливого человека сводится к одному: если ты привык отрывать крылышки мухам, рано или поздно накроешь рукой осу. Самый скандальный, самый невыносимый деятель искусств, беспощадный с теми, кто его любил — и с друзьями, и с женщинами. И пусть только Джусиха скажет, что я невзлюбил Лермонтова за дуэль с моим однофамильцем!

Ниженко вытерла доску, и со звонком себя явила Джусиха, отметила отсутствующих: Синцов — как обычно, и Натка Попова — видимо, заболела.

Настала пора опроса, Людмила Кировна заглянула в журнал, поставила задачу — рассказать биографию, собралась произнести фирменное «Лес поднятых рук» — но рук и правда был лес: вся наша команда плюс Баранова.

Учительница так удивилась, что чуть очки не уронила. А поступила она, как обычно, подло: вызвала Ниженко, ввинтила в нее глаза-буравчики.

Анечка поднялась и пробормотала, глядя в парту:

— Михаил Юрьевич Лермонтов родился пятнадцатого октября тысяча восемьсот пятнадцатого…

— Четырнадцатого, — ухмыльнулась Джусиха. — Еще предложение не сказала, а уже ошибка. Спасибо, хоть не тысяча девятьсот пятнадцатого. Дальше. В какой семье он родился?

Я скрипнул зубами. На щеках Ани вспыхнули красные пятна, пальцы задрожали. У этой девочки очень тонкая нервная организация, нельзя с ней так, неужели не видно⁈ Ну давай же, Аня, не сдавайся! Скажи: «Предки Лермонтова были шотландцами. Точнее предок, Георг Лермонт. Его взяли в плен при победе над польско-литовским гарнизоном. Версия не достоверна на сто процентов, но имеет место быть. Потом предок Михаила поступил на службу русскому царю».

Но Анечка знала только то, что в учебнике:

— Его мама умерла, и его воспитывала очень строгая бабушка.

— А отец? — ехидно поинтересовалась Джусиха. — Куда он делся?

Анечка судорожно сглотнула слюну и уронила:

— Умер.

— Заболел раком! — крикнул Заславский и оскалился, многие захихикали.

Для Анечки, социофобушка нашего, не было ничего страшнее публичного осмеяния, и она шепнула:

— Я не готова, извините. Можно сесть?

— Не готова? — отчеканила Людмила Кировна. — Как желчные стихи писать про учителей, которые вам дают знания, жизнь свою и нервы на вас тратят, так готова, да?

Анечка не стушевалась, вскинула голову и ответила:

— Я не писала никаких таких стихов. Я вообще их писать не люблю.

На лице Джусихи появилась улыбка сытого удава.

— Такая скромная девочка и так искусно лжет! Как у тебя вообще хватает наглости ходить ко мне на уроки⁈ Садись, «два».

Анечка села, сцепила пальцы и будто окаменела. Гаечка закусила губу — жалела подругу, которую подставила. Я и сам ощущал себя полным дерьмом. И минуты не прошло, как Саша приняла решение, встала и сказала:

— Это не она написала тот стих, а я.

Джусиха дернула бульдожьими щеками и пронзила ее взглядом, как энтомолог — бабочку иголкой.