Враг стрелка Шарпа

Глава 6

– Вы с ней не встретились?

– Нет, сэр.

Шарп неловко переминался с ноги на ногу. Сесть ему сэр Огастес Фартингдейл не предложил. Сквозь полуоткрытую дверь стрелок видел гостей Фартингдейла, обедающих в столовой квартиры, снимаемой сэром Огастесом за баснословную сумму в лучшей части города. Звякало серебро, приборы скребли дорогущий фарфор. У массивного буфета ожидала приказаний пара слуг.

– Вы с ней даже не встретились.

Звучало обвиняющее. По мнению сэра Огастеса, Шарп провалил задание. Сегодня полковник Фартингдейл был в цивильном платье, но его гражданский костюм нёс печать невыносимой воинственности, отличающей тыловиков: лаковые сапожки со шпорами; бриджи оленьей кожи; тёмно-красный вельветовый камзол военного кроя; жилет, перечёркнутый синей диагональю муаровой ленты с аляповатой звездой португальского ордена. Он сидел за конторкой, освещённый пламенем пяти свечей в тонкой работы канделябре, небрежно поигрывая ножом для разрезания бумаг. Седые волосы волной спадали по обе стороны лба, и были собраны на затылке в старомодный пучок. Капризно поджатые губы придавали неприятно-надменное выражение его лицу – лицу хорошо сохранившегося джентльмена средних лет, имеющего в довесок к тугой мошне достаточно воображения, чтобы распоряжаться ею в своё удовольствие. Полковник Фартингдейл повернул породистую голову ко входу в комнату и позвал:

– Агостино!

– Сэр? – услужливо отозвался невидимый лакей.

– Притвори дверь!

Дубовая створка захлопнулась, отрезав все внешние звуки. Сэр Огастес смерил неприязненным взглядом Шарпа, его измятую форму, покрытые слоем пыли лицо и руки (только-только прибывший во Френаду стрелок не успел привести себя в порядок) и холодно уронил:

– Маркиз Веллингтон глубоко разочарован, майор Шарп.

Длинная ручка ножа отстукивала дробь по полированной столешнице.

– У моей супруги очень обширные связи при португальском дворе, маркиза Веллингтона беспокоят возможные осложнения с португальским правительством.

– Да, сэр.

В понимании сэра Огастеса его слова должны были внушить Шарпу трепет перед столь важной персоной, как полковник Фартингдейл. Подразумевалось, что он допущен к высшим сферам полуостровной дипломатии, и с самим Веллингтоном накоротке.

Увы, единственное, что испытывал Шарп, слушая речи полковника, – это желание назвать того напыщенным болваном. Было бы интересно знать, что пишет Веллингтон, весточку о происходящих здесь событиях, наверняка, послали на север с одним из штабных адъютантов, которые, меняя лошадей, могли одолеть в день до девяноста километров. Сэр Огастес, мягко говоря, погорячился насчёт португальцев. Точно характеризовал отношение Уэлсли к мнению Лиссабона в сочетании со словом «глубоко» глагол «плевать». Глубоко плевать. Другое дело – испанцы. Мутная история с Адрадосом расползалась по Испании, обрастая обидными для национальной гордости потомков Кортеса и Писарро подробностями. Вот это могло огорчить Веллингтона. Компанию нового 1813 года предстояло вести по ту сторону границы. Британцы во всём будут зависеть от испанских союзников: хлеб и фураж, ночлег… даже мулы. Потофе совершил фатальную ошибку, бросив тень на англичан. Отныне для Веллингтона выжечь калёным железом заразу Адрадоса – первый шаг к победе в грядущей компании.

Шарп, изучивший Веллингтона всё же лучше, чем самонадеянный Фартингдейл, мог бы назвать ещё одну причину обречённости Потофе. Главной ценностью для Артура Уэлсли был Порядок. Главной, но весьма хрупкой, готовой разрушиться от одного крика мятежника. Потофе и был таким бунтовщиком, для Веллингтона – апостолом Хаоса, которого следовало уничтожить любым путём.

Нож для бумаг, наконец, упокоился на стопке исписанных листов (очевидно, полковник ваял новое Наставление). Сэр Огастес заложил ногу за ногу и, поправив кисточку на сапоге, спросил:

– Моя жена – создание нежное и хрупкое. Ей не причинили вреда? – волнение в его голосе было настоящим.

– Мадам Дюбретон уверяла, что нет.

Часы в холле пробили девять. Мебель чета Фартингдейлов, похоже, возила с собой. Совершив головокружительный вояж по зимним квартирам португальской армии, супруги возвращались на юг. Остановка во Френаде была вызвана желанием леди Фартингдейл навестить Адрадос, чтобы помолиться в тамошнем святилище о здоровье умирающей матери. Два юных капитана изъявили готовность сопровождать её, и сэр Огастес с чистой совестью предался охоте.

Шарпа разбирало любопытство: как выглядела та, что решилась связать судьбу с этим надутым индюком? Изображение жены, наверняка, имелось у сэра Огастеса, но показать сам тот не счёл уместным, а просить его Шарп ни о чём не хотел.

– Как вырвать леди Фартингдейл из лап разбойников? – вопрос полковник умудрился превратить в упрёк. Упрёк Шарпу.

Стрелок молчал. Фартингдейл потёр уголки губ и принялся рассматривать кончики пальцев, будто надеялся увидеть на них грязь:

– Так как, майор? Маркиз Веллингтон лично интересуется ходом этого дела.

Шарп неохотно выдавил из себя ответ:

– Нам надо точно знать, где женщины, сэр. Там есть замок, монастырь, башня, деревня…

– А мы не знаем?

Стрелок отрицательно покачал головой.

Несколько секунд сэр Огастес зло сверлил Шарпа глазами, затем фыркнул и едко произнёс:

– Итак. Я потерял жену, пять сотен гиней. Могу я хотя бы часы получить обратно?

– Да, сэр. Конечно, сэр.

К часам Шарп относился скептически и любил повторять, что чурбан, неспособный определить время суток без помощи механической игрушки, недостоин носить офицерскую форму. Теперь же, чувствуя их тяжесть в кармане, он уже не был столь категоричен. Хронометр, пусть даже заёмный, давал ощущение невыразимой солидности. Солидности, приличествующей майору. С некоторым сожалением Шарп опустил часы в протянутую ладонь. Сэр Огастес щёлкнул крышкой, придирчиво проверил, не поцарапано ли стекло, и поднялся:

– Благодарю вас, майор. Не смею задерживать. Увидимся утром у генерал-майора Нэна. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сэр.

Приказ прибыть поутру в штаб ожидал Шарпа на его съёмной квартире вместе с бутылочкой бренди, к которой была присовокуплена записка от Нэна, где генерал высказывал предположение о том, что Шарпу с дороги горячительное придётся весьма кстати. Сэр Огастес не предложил стрелку стакан воды, не говоря уже о вине. Бренди Шарп разделил с лейтенантом Прайсом и отвёл душу, ругательски изругав штатских штафирок в пиджаках из вельвета, мнящих себя полковниками. Прайс вздохнул:

– Моя мечта, сэр. Вельветовый пиджак, аппетитная юная жёнушка, и все герои, вроде вас, отдают мне честь и в воздух чепчики швыряют.

– Может, и сбудется, Гарри.

– Может, сэр. Если не верить, что мечты сбудутся, какой смысл тогда мечтать? – философски заметил лейтенант, нашивая очередную заплатку на красный мундир. Весь Южно-Эссекский был обряжен в красное, только Шарп с горсткой стрелков, переживших отступление из Коруньи и затем влитых в ряды Лёгкой роты Южно-Эссекского полка, гордо носили зелёные куртки. Зелёные куртки! Конечно, чёрт возьми, зелёные куртки!

– Что с вами, сэр?

Прайс, вытряхивавший из бутылки последние капли, замер, испуганно глядя на подскочившего командира.

– Ничего, Гарри. Идейка родилась.

Одна идейка потянула за собой другую. С ними Шарп и отправился в штаб на следующий день. Утро выдалось пасмурное. Моросил противный мелкий дождик. На столе в передней бесформенной кучей громоздились плащи, шинели, ножны и сырые шляпы. Шарп добавил к ним собственные, а присмотреть за винтовкой поручил вестовому.

Неизменный халат был отставлен, генерал-майор Нэн впервые на памяти Шарпа облачился в мундир одного из шотландских полков. Сэр Огастес блистал в красно-чёрно-золотой драгунской форме, нещадно терзая шпорами ковёр. На встрече присутствовал незнакомый подполковник – фузилёр. Впрочем, стараниями Нэна незнакомым он пробыл недолго:

– Подполковник Кинни. Майор Шарп.

Кинни тепло кивнул стрелку. Широкое открытое лицо расплылось в сердечной улыбке:

– К вашим услугам, Шарп.

– Кинни – валлиец, – пробурчал Нэн, – Крайне продувная бестия, как и все валлийцы.

Кинни рассмеялся:

– Вот она – благодарность за то, что мои ребята выручили под Бароссой некоего ворчливого шотландца!

Сэр Огастес многозначительно покашлял, прерывая пикировку. Нэн насупил седые брови:

– Простыли, полковник? Шарп, что вы можете нам поведать?

Стрелок докладывал о поездке, не утаивая никаких подробностей. Лишь раз Нэн прервал его и недоверчиво переспросил:

– Обнажил ей грудь? И бросил эту… м-м… женщину к вам?

– Да, сэр.

– Неслыханно! Вы привели её в надлежащий вид?

– Да, сэр.

– Продолжайте, продолжайте.

Когда рассказ подошёл к концу, лист бумаги перед Нэном густо заполнился пометками. В камине потрескивали дрова. Окно пятнали капли дождя. Сквозь его мягкий шёпот из города доносились приглушённые хриплые команды: неведомый сержант муштровал подчинённых.

Нэн откинулся назад:

– Скажите, Шарп, этот француз, Дюбретон, что будет делать?

– То же, что и мы, сэр. Спасать женщин.

– Осилит?

– Осилил бы, да от французов до Адрадоса вдвое дальше ехать, чем от нас.

Зимовать французы и англичане предпочитали на максимальном удалении друг от друга.

– Мы должны успеть первыми. – сделал вывод Нэн, – Отбить дам, а потом выкурить подонков из их норы. Так хочет пэр. Что вам надо для спасения пленниц, Шарп?

– Сэр! – вскочил Фартингдейл, – Я надеялся, что честь вызволить дам будет оказана мне!

Нэн минуту разглядывал полковника, будто диковинную зверушку, не говоря ни слова. Когда молчание стало очень уж натянутым, генерал сухо сказал:

– Ваше благородство, сэр Огастес, крайне живительной влагой размочило моё чёрствое шотландское сердце. Я тронут до слёз. Но Шарп побывал в логове Потофе, справедливо выслушать его первым.

При свете дня идеи, осенившие Шарпа накануне вечером, уже не казались гениальными, но других всё равно не было.

– Допустим, что нам известно, где заперты заложницы. Ночью подбираемся близко, насколько возможно. День перележим и атакуем следующей ночью. Для этого мне нужны стрелки, сэр.

– Стрелки?

Нэн понимающе переглянулся с Кинни. Валлиец ухмыльнулся:

– Все стрелки думают, что в нашей армии сражаться умеют лишь зелёные куртки?

– Не в этом дело, сэр. Я видел там какую угодно униформу. Кроме стрелков. Ночью, во время атаки всё будет ясно: любой, кто не в зелёном, – враг.

– Вы же видели не всех дезертиров.

– Не всех, сэр. – спорить Шарп не стал. Все трое отлично знали, что из стрелковых полков солдаты дезертировали очень редко.

Вторую светлую мысль Шарп озвучивать не спешил. Сработать она могла лишь до Нового года. Так Шарп и сказал шотландцу.

– …Но всё это – пустые разговоры, пока мы не знаем главного: где прячут женщин?

Нэн невинно захлопал ресничками:

– А разве мы не знаем? Мы знаем.

– Что?! – Шарп от изумления забыл добавить «сэр».

Все трое остолбенело уставились на шотландца.

– Конечно, знаем. – генерал цвёл, наслаждаясь произведённым впечатлением.

Фартингдейл не выдержал:

– Может, вы и нас просветите, сэр?!

– С удовольствием, сэр Огастес, с удовольствием. Но прежде, позвольте, я прочту вам отрывок из произведения Александра Поупа «Письмо Элоизы Абеляру». Вы помните, вероятно, крайне печальную историю молодого человека, заплатившего за любовь мужским достоинством? (Абеляр Пьер(1079-1142) – французский философ, теолог и поэт. За любовь к юной Элоизе был кастрирован родственниками возлюбленной. Элоиза постриглась в монахини. Прим. пер.)

Нэн драматично воздел руку и с выражением продекламировал:

– «… Нет мне прохлады, нет тепла, есть только мука:

Любовь сжигает, холодит разлука.

И губит юности несмелое цветенье

Монастыря немое заточенье!»

– Монастырь? – в один голос выдохнули Шарп с Фартингдейлом.

– По всей видимости, да. – кивнул Нэн, – Повезло французу с женой. Ума ей не занимать.

Кинни взял быка за рога:

– Сколько вам нужно стрелков, майор?

– Две роты, сэр.

– Хватит, чтобы продержаться ночь в монастыре?

– Вполне, сэр.

– При условии, что на рассвете подоспеет помощь?

– Да, сэр.

Валлиец повернулся к Нэну:

– То, что мы с вами обсуждали, сэр. Маленькая группа выручает женщин, утром подтягивается ещё батальон и задаёт перцу мерзавцам. Есть, правда, скользкий момент.

Нэн прищурился:

– Валяйте.

– Они – дезертиры, но не идиоты. Вы пойдёте ночью, майор. – требования сэра Огастеса Кинни будто не слышал, – Чего-то в этом духе они и ждут. Часовые, линия пикетов. Поднимется тревога, и подонки успеют разделаться с женщинами, прежде чем вы до них доберётесь.

Сэр Огастес перевёл взгляд на генерал-майора:

– Я согласен с подполковником!

Нэн подзадорил Шарпа:

– Парируйте, майор! Если не ошибаюсь, второй свой козырь вы припасли именно на этот случай?

– Не ошибаетесь, сэр. Нападать мы будем в Суванский вечер.

Нэн одобрительно хмыкнул, примериваясь к идее, и машинально поправил стрелка:

– Сованский. Хитро, майор, крайне хитро. Сованский вечер! Негодяи перепьются вдрызг!

«Сованский вечер», шотландское название Сочельника. Вечер, когда солдат может законно налакаться до беспамятства. Вечер традиционной английской каши из пшеницы на молоке, щедро сдобренной ромом и яичными желтками: убойное варево, разом вышибающее сознание.

Кинни загорелся:

– Уж нам-то сам Бог велел взять эту уловку на вооружение! Её эффективность мы прочувствовали на собственной шкуре!

Валлиец имел в виду Сочельник 1776 года. Джордж Вашингтон застал тогда врасплох гарнизон Трентона. Кто бы подумал, что мятежники решатся напасть в такой праздник?

Оживление на лице Кинни вдруг потускнело:

– Нет, не выйдет!

– Отчего же?

– Оставшихся пяти дней слишком мало, сэр. Мои парни успеют дойти в Адрадос, но только с тем, что можно унести на себе. А провиант? А заряды? Если объявятся французы, я предпочёл бы иметь дополнительный комплект патронов. Мы успеем, обоз – нет.

Кинни знал, о чём говорил. Сотни килограммов сушёного мяса и более сорока тысяч патронов. Мрачнея, валлиец рассуждал:

– Да и какой обоз? Мулы далеко. Вернуть их – минимум неделя.

Мулы, как и лошади кавалерии, зимовали на дальних выгонах у моря.

Нэн черкнул что-то на листке и уточнил:

– Без обоза вы успеваете?

– Успевать-то успеваем, сэр. А как же французы?

– Они туда идут не по ваши души. Им нужен Потофе.

– Аппетит приходит во время еды, сэр. Потофе и беспатронный английский полк лучше, чем просто Потофе.

– Ладно, ладно. Убедили. – Нэн покусал губу, – Шарп, как считаете, можно перенести нападение? Скажем, на новогоднюю ночь?

– Нет, сэр. Сочельник. – стрелок обратился к валлийцу, – Сэр, а кони вместо мулов вам не подойдут?

– Кони? Какие кони?

– Здоровые. Крепкие.

– Что за вопрос, майор. Конечно, подойдут. А где вы их, собственно, возьмёте?

– Да, Шарп? – вклинился Нэн, – Каким образом вы предполагаете совершить чудо превращения несуществующих мулов в осязаемых лошадей?

– Ракетчики, сэр. Уверен, Его Высочество порадовался бы, узнав, насколько пригодились армии его подопечные.

– Боже мой, Шарп! – с облегчением рассмеялся Нэн, – Менее всего на свете я сейчас озабочен настроением Его Высочества! Но вы – молодец! Подполковник Кинни, вопрос с обозом решён?

– Целиком и полностью, сэр!

– Крайне славно! Сэр Огастес, не вешайте нос! Через неделю обнимете свою ненаглядную половину!

Фартингдейл поджал губы:

– Благодарю вас, сэр, но я не намерен ждать так долго. Я настаиваю на своей просьбе: я хочу идти с ударным отрядом, сэр!

– Настаиваете? Зачем? – Нэн был сбит с толку, – Не хочу вас обижать, сэр Огастес, но давайте оставим подвиги молодым и горячим. Наше ли с вами дело палить, рубить, прочие физические экзерсисы? А мы с вами будем книжки писать, руководить, как люди благоразумные, хладнокровные…

– И старые! Так вы хотели выразиться, сэр? – скандальным тоном докончил Фартингдейл фразу генерала.

– Пусть так! – начал заводиться шотландец, – Вам не семнадцать лет, полковник! Вы действительно считаете, что сможете на равных с юнцами вроде Шарпа вскарабкаться на холм в полутьме, потом целый день проваляться на стылой земле, не смея шелохнуться, а следующей ночью бежать под пули?! Я крайне уважаю ваши чувства, сэр Огастес, но ваша просьба – чистое сумасбродство!

Фартингдейл поник. Возможно, думал Шарп, бедняга просто не представлял себе, во что ввязывается. Но жалость – жалостью, а в спутники себе его стрелок не желал, а потому добавил к аргументам Нэна свой:

– Лошадей мы не берём, сэр. Весь путь пешком.

– Поверьте мне, майор, если я решу идти с вами, я дойду!

Уже «если». Отлично.

– Уверен в этом, сэр.

– Право слово, сэр Огастес, объяснитесь! В чём причина вашего крайнего упорства?

– Я беспокоюсь о леди Фартингдейл. Моя супруга – из хорошей семьи, натура она возвышенная и нежная. Ей… – он замялся, – После освобождения ей понадобится моя защита, сэр.

– Господь Всемогущий! – Нэн опешил. Говоря по-простому, сэр Огастес опасался, что солдаты Шарпа будут вести себя с леди Фартингдейл гаже, чем банда Потофе.

– Ничего с вашей супругой не случится за одну ночь! – твёрдо сказал Нэн, – А вы подъедете утром вместе с Кинни. Да, Кинни?

Валлиец кивнул с кислым видом:

– Да, сэр. Конечно, сэр.

– Утром, сэр Огастес. Договорились?

– Хорошо, хорошо! Я поеду с фузилёрами…

Повернувшись к Шарпу, сэр Огастес обжёг его злым взглядом и процедил:

– Надеюсь, с леди Фартингдейл будут обходиться надлежащим образом?

Звучало оскорбительно, но Шарп вдруг увидел перед собой мужчину на пороге старости, безумно ревнующего молоденькую жену. Увидел и не обиделся, ограничившись коротким: «Да, сэр!» Оставался один вопрос, и Шарп адресовал его Нэну:

– Где мы возьмём стрелков, сэр?

Нэн загадочно улыбнулся, вместо ответа протянув письмо:

– Третий абзац снизу, майор. Стрелки уже спешат сюда.

Шарп начал читать и понял, почему улыбался генерал. Письмо было надиктовано Веллингтоном своему военному секретарю и содержало чёткие инструкции по разгрому Потофе. Третий абзац гласил: «Рекомендую поручить освобождение захваченных гражданских майору Шарпу, дав ему под начало две роты стрелков. Этого хватит, чтобы после выполнения задания эффективно обороняться до подхода основных сил (полк, не более). Командование 60-го полка получило от меня распоряжение выделить штаб-квартире вышеуказанные подразделения стрелков.»

Шарп оторвался от чтения, и улыбка Нэна стала шире:

– Крайне любопытно, как сходно порою мыслят умные люди, да?

– Что да, то да, сэр.

Обескураженность Шарпа была столь очевидна, что Нэн поспешил его утешить:

– Не огорчайтесь, майор, всё же до использования ракетчиков в качестве тягловой силы Пэр на додумался. Кстати, он советует привлечь партизан. Некоторое количество иррегулярной конницы в холмах нам не помешает.

Шарпу вспомнилась Тереза. Может, адрадосская заварушка сведёт их вместе на Рождество? От этой мысли потеплело на душе. Нэн забрал у стрелка послание Веллингтона и посерьёзнел:

– Хотя гверильясам тоже веры нет, пока испанцы верят в то, что англичане разграбили мирную деревню и осквернили храм. Нам нужна новая проповедь, джентльмены, проповедь, рассказывающая, как англичане нашли виновных в резне скотов и жестоко наказали!

Генерал сложил письмо Уэлсли и вновь обратился к Шарпу:

– Скотам на размышление вы отвели срок до первого января?

– Отвел, сэр.

– Выпустите им кишки неделей раньше. Конечно, с одной стороны, вы не сдержите слово; но ведь с другой – они сами виноваты: в вопросах, касающихся жизни, нечего тянуть до последнего!

– Точно, сэр.

Нэн выглянул в окно. Дождь прекратился, а в тучах наметился просвет, сквозь который виднелось ярко-лазурное небо. Шотландец довольно прищурился:

– Удачной охоты, джентльмены! Крайне удачной!