Все или ничего

Глава 16

Морин вышла из лимузина Шарлин и ошеломленно уставилась на свой дом.

— Что за черт?

На крыше работали два плотника — меняли черепицу, еще один возился с дверным косяком. Сама дверь лежала во дворе на столярных козлах. Из дома доносились звуки электродрелей и пил.

Пока Луи доставал из грузовика многочисленные коробки и чемоданы, Морин шла вперед, не разбирая дороги. Бросив сумочку в холле, она проследовала в гостиную. Здесь посреди комнаты стояла Шарлин — в облегающих джинсах, шелковой блузке в черно-белую полоску и черных туфлях от Чарльза Джордана на высоком каблуке. На ее шее, руках, пальцах и в ушах сверкали бриллианты общей стоимостью не меньше пятидесяти тысяч долларов. Шарлин повернула свою безупречно уложенную головку и просияла, увидев Морин.

— Морин, ты вернулась! — Она бросилась к девушке и крепко ее обняла. Луи тебя подвез? Ну, как слетала? Нашла хорошего риэлтера? Знаешь, в таких делах самое главное, чтобы человек был надежным. Ты виделась со своей подругой Битей?

Глаза Шарлин так счастливо блестели, что Морин просто не могла на нее сердиться.

— Скажи, пожалуйста, что это ты делаешь?

— Я же говорила, что хочу помочь тебе с ремонтом. Эти люди согласились работать за вполне разумную плату, и я не могла ждать, когда ты приедешь. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Не возражаю?

«О Господи! — подумала Морин. — Эта женщина распоряжается моей жизнью, как своей. Это надо прекратить немедленно!»

— Тебе следовало сначала посоветоваться со мной. Только я могу принимать такие решения.

— Пожалуйста, не сердись! Я звонила тебе несколько раз, но никто не отвечал. Ты вроде говорила, что у тебя есть автоответчик.

— Я его упаковала, — отозвалась Морин слегка смущенно.

Шарлин снова расплылась в улыбке:

— Знаешь, я отлично провела время! Давно уже у меня такого не было. И потом, я взялась только за самое неотложное. Теперь у тебя есть вода, и крыша больше не протекает Ко Дню благодарения ожидаются холода, и я подумала, что тебе будет приятнее встретить праздник в теплом доме.

Морин охватило ощущение внутреннего тепла, которое возникало у нее всякий раз, когда она общалась с Битей Шарлин — замечательная подруга! Интересно, что она скажет, узнав, что ее предсказание насчет Майкла сбылось? Эта женщина от всего сердца желала ей добра, и, наверное, не стоит слишком строго ее судить.

Морин взглянула на отремонтированный потолок гостиной.

— Не протекает?

— Нет.

— Ив ванной есть вода?

— Есть, — подтвердила Шарлин.

— Просто рай!

Шарлин усмехнулась:

— До рая пока очень далеко. Тебе предстоит еще много работы, чтобы довести этот дом до ума.

— Знаю, но обязательно это сделаю.

— Когда прибудет вагон с твоими вещами?

— На следующей неделе Тогда я все здесь разберу. Мне не хотелось бы расставаться с этой мебелью — А почему бы тебе ее не отреставрировать? Я позвоню своему дизайнеру в Хьюстон, она прилетит сюда и быстренько все сделает.

— Мне неудобно просить тебя об этом.

— И не проси. Это будет мой подарок тебе на новоселье.

Добро пожаловать домой. Мори! Я рада, что ты вернулась.

Морин оглядела засыпанный опилками пол, новый потолок, покоробившиеся стены и обняла свою новую подругу.

— Я тоже рада.

— Ничего у тебя с ней не выходит, — холодно сказала Барбара сыну.

Они разговаривали в ее в кабинете, занимавшем все левое крыло дома. Здесь были беленые стены и полы из мексиканской мозаики, застеленные персидскими коврами, которые бабушка Барбары купила в Индонезии в 1842 году. Барбара сидела в красном испанском кресле с высокой спинкой — очень старинном и невообразимо дорогом (оно принадлежало королеве Марии Луизе, умершей в 1714 году).

Александр кипел в душе, но сдерживал свои чувства. Ему слишком часто приходилось спорить с матерью, и он знал правила игры.

— Подожди. Не могу же я прямо сейчас взять и сделать ей предложение. Так я ее просто спугну.

— Она в одиночку везет на себе огромное ранчо. Уэс сказал мне, что она заказала втрое больше кормов, чем надо.

Они сгниют, прежде чем она их израсходует. И такие ошибки она совершает на каждом шагу.

— Вот и радуйся. Значит, когда-нибудь она не выдержит и откажется от своей земли.

— Да, ты прав. Наверное, со временем она поймет, что совершила самую большую ошибку, оставив себе это ранчо.

У нее нет ни способностей, ни знаний, ни силы воли, чтобы им управлять.

— В этом я не уверен. Она не так уж и беспомощна.

Александр вспомнил, как она обставила его в Остине… еще один промах, который ему, по счастью, удалось скрыть от матери.

Барбара сняла трубку нового, программируемого телефона, установленного неделю назад. Нажатием одной кнопки она могла автоматически набирать больше двух дюжин номеров. Барбара питала слабость к механическим штучкам с кнопками. Она взглянула на Александра:

— Какой телефон у Морин?

— 445-4568. А что?

— Сейчас узнаешь. — Она набрала номер. — Морин?

Добрый день, это Барбара Котрелл. Какие у вас планы на День благодарения? Мы с Александром хотим пригласить вас на обед. Вы сможете оказать нам эту честь? Прекрасно. Мы будем обедать около трех. Я скажу Александру, чтобы он заехал за вами в два и привез к коктейлю. До встречи.

Барбара положила трубку. Красный огонек на телефоне погас, показывая, что линия освободилась, и тут же затренькал звонок. Прежде чем ответить, она махнула рукой, отпуская сына.

— Смотри не опоздай на обед, Александр.

Но он не нуждался в этом предупреждении.

Морин прекрасно выглядела в черной шелковой юбке и белом свитере из ангорки с аппликацией из стразов. Она стояла рядом с пылающим камином, пытаясь согреться. В Техасе было не по сезону холодно, а в машине Александра не работал обогреватель.

Шейн вошла в гостиную, как всегда, с театральной помпой. На ней были джинсы с дырками на коленках, черно-белые сапоги с большими отворотами, носки в блестящую полоску и тонкий шерстяной кардиган с большим воротником по моде середины пятидесятых годов. Светло-русые волосы топорщились во все стороны, как солнечные лучи На веки девушка нанесла четыре оттенка розового, на щеки и вдоль бровей наклеила блестки. Она перевела взгляд с Морин на Александра:

— Где мама?

— Я вижу, ты решила одеться к обеду в консервативном стиле, — отозвался Алекс, — может, сначала поздороваешься с нашей гостьей?

— Привет, — буркнула она, — где мама?

— Прямо за твоей спиной, — сказала Барбара, проплывая мимо дочери.

Она была, как всегда, красиво одета, и Морин впервые заметила, как удивительно похожи Барбара и Шейн. Шейн была чудаковатой копией матери. Морин спросила себя, не кроется ли причина их натянутых отношений в обычной женской зависти, но тут же отбросила эту мысль. Ни Шейн, ни Барбара никогда не стали бы завидовать друг другу.

— Что ты хотела, Шейн? — спросила Барбара, усаживаясь на старинный диван.

— Ничего. Просто поинтересовалась, где ты.

Александр хмуро покосился на сестру. Слава Богу, сегодня она не под кайфом. Он надеялся, что обойдется без неприятных сцен, но все же держался настороже.

— Я рада, что вы смогли нас посетить, — сказала Барбара.

— Я тоже рада, что вы меня пригласили. Спасибо. Если бы я осталась дома, мне впервые в жизни пришлось бы оправлять День благодарения одной.

Шейн сидела на диване напротив матери. Она постоянно ерзала, пила залпом бокал за бокалом и брала маслины горстями, точно это были соленые орешки.

Девушка внимательно слушала, как Морин рассказывает о своих отношениях с дядей, о том, как он ее любил. И чем больше говорила Морин, тем сильнее Шейн ее ненавидела Она не могла понять, что такого особенного в этой высокой, худой брюнетке. Чем она лучше ее? Почему-то у нее, Шейн, никогда не было любящих родственников — ни дяди… она покосилась на Алекса… ни брата.

У нее была только Барбара… А Барбара — это другое Шейн всегда ставила своей целью разозлить мать. Правда, сегодня вышла осечка. Она потратила целых два часа на этот нелепый наряд и макияж, а старая ведьма едва удостоила ее взглядом. Обидно! Что ж, наверное, пора поменять тактику и придумать новый способ вывести маму из себя Ибо, если Барбара на нее злится, значит, она еще не утратила к ней интерес.

Барбара, казалось, с удовольствием слушала рассказ Морин о дяде, но на самом интересном месте она вдруг поднялась, перебив ее вопросом:

— Ну что, пойдем обедать?

Девушку покоробила невежливость Барбары. Морин заметила, с какой живостью Александр подхватил их бокалы и, поставив на кофейный столик, вывел ее в столовую. Даже непокорная Шейн не посмела ослушаться матери. Морин с удивлением наблюдала эти странные узы власти и борьбы, скреплявшие семью Котреллов.

За традиционным праздничным обедом Барбара держалась раскованно, почти фамильярно. В ней не было и следа той надменной сдержанной женщины, которую Морин видела на барбекю почти два месяца назад.

Шейн вела себя за столом необычно тихо. Морин вспоминала ее вызывающие выходки на барбекю и сегодняшнюю вульгарность за коктейлем и не могла понять: когда же эта девушка была настоящей — тогда или сейчас? И самое главное, понимала ли это сама Шейн?

Когда горничная принесла кофе и поднос с десертом, Шейн резко встала.

— Теперь я могу идти? — спросила она тоном капризного ребенка.

— Мы еще не закончили, — холодно отозвалась Барбара.

— Я сделала, как ты просила, — битый час проторчала на твоем праздничном вечере. Можно мне наконец уйти? — Да, - уступила Барбара, дабы избежать скандала.

Шейн задержалась в дверях и оглянулась на Морин. Эта девушка ей не нравилась. Она обладала такими качествами, которых не было у нее самой, а это очень раздражало. И все же она сочувствовала Морин. Шейн не отличалась особым умом, но и дурой тоже не была. Она видела, что мать и братец затягивают Морин в ловко сплетенную паутину, из которой нет выхода. А уж что такое паутина Котреллов, Шейн знала не понаслышке — она пыталась вырваться из нее всю свою жизнь.

Кофе пили уже втроем и почти в полном молчании. Когда Барбара встала из-за стола. Александр и Морин последовали ее примеру.

— Хотите совершить экскурсию по моему ранчо, Морин? — предложила Барбара и слегка усмехнулась. — Конечно, не по пастбищам. Я подумала, вам будет интересно познакомиться с главными достопримечательностями «Хребта дьявола».

— С удовольствием. — Морин взглянула на Александра. Тот энергично кивнул.

Они надели плащи и поехали в закрытом джипе по асфальтовой дороге, проходящей за домом. По правую руку стояли четыре хлева, по левую — два металлических здания. Сначала они зашли в бело-голубое металлическое помещение.

Морин показалось, что она попала не в коровник, а в фильм «2001: Космическая одиссея». Вдоль правой стены вместо стойл тянулись застекленные кабинки. Здесь было только три техника в комбинезонах. Очевидно, они работали и в праздники. В центральной секции располагались огромные барабаны из нержавеющей стали. Слева стояли длинные стальные шкафы и еще несколько рядов круглых барабанов.

Морин насчитала их всего двадцать пять.

Здесь Барбара чувствовала себя как рыба в воде. Ее элегантная походка вдруг сделалась по-мужски властной, а тон из радушного превратился в деловой.

— Это сердце моего ранчо, Морин. Скотоводство в самом расцвете. Я закупила лучших быков и коров со всего мира: из Южной Африки; брахманская порода из Индии — она хорошо переносит жаркий климат и устойчива к болезням; фризские молочные коровы из Британии — они дают девяносто процентов всего молока в Англии — и нормандская порода из Франции.

Она подошла к одному стальному барабану.

— Здесь в жидком азоте мы храним пробирки со спермой племенных быков. В каждой пробирке содержится один миллилитр спермы. В зависимости от производителя и породы одна пробирка стоит от восьми до ста долларов и выше.

— Сколько времени может храниться замороженная сперма?

— Годами. У меня был призовой бык, которого я купила шесть лет назад за двести тысяч долларов. Два года назад он умер. А сейчас я заключила контракт на продажу его спермы.

Эта сделка принесет мне доход в пятьдесят тысяч.

— И кому же вы продаете сперму?

— Австралийцам приходится импортировать весь крупный рогатый скот. Они предоставляют большой рынок сбыта. Индия закупает только один процент от всей производимой в мире спермы. Там нет технической базы для искусственного осеменения, но она постепенно создается. Думаю, лет через десять Индия будет хорошим источником дохода для многих американских скотоводов. В Израиле и Финляндии почти девяносто процентов коров находятся на искусственном осеменении. Это техника будущего, она вытесняет старую практику, многозначительно заметила Барбара.

— А что в другом здании? — спросила Морин, надеясь избавиться от гнетущего чувства, которое вызывала в ней эта женщина.

— О, это мамина гордость, — с удовольствием сказал Александр.

Во втором здании располагались рабочие кабинеты. Здесь дежурил только один человек, одетый в вельветовые брюки и фланелевую рубашку. Они шли по длинному помещению, и у Морин было такое чувство, точно она попала в салон электронной техники: повсюду компьютеры, сенсорные устройства, электронные детекторы заболеваний и даже автоматическая система контроля за климатом в коровниках, расположенных на другой стороне дороги.

— На этом ранчо все автоматизировано, — объяснила Барбара, электронные датчики выдают не только сроки начала течки у каждой коровы, но также вес, строение скелета и температуру тела животного. Эта технология прорыв в будущее. Мои компьютеры говорят мне, сколько надо закупить зерна, исходя из количества травы, съеденною стадом на неделе. Я могу контролировать внутриутробное развитие телят в течение всей беременности…

— Это как ультразвуковая диагностика у женщин?

— Да.

— Просто невероятно, — одобрила Морин, — но нужно ли все это?

Барбара надменно вскинула бровь:

— Ваша неосведомленность больше, чем я думала. Безусловно, нужно. Мы живем в технологическом мире. Ранчо вашего дяди отстало от современности на целый век. Видимо, он спутал себя с легендарным ковбоем Дикого Запада.

Морин не замедлила ответить на этот выпад. И голос ее звучал еще резче, чем у Барбары.

— Думаю, вы слишком долго занимались только своими коровами, миссис Котрелл. Вместо того чтобы закупать все это роскошное оборудование, вам следовало бы приобрести несколько книг по психологии человека. И тогда вы узнали бы, что не все люди так подвержены влиянию, как… — девушка взглянула на Александра и поняла, что надо «притормозить», иначе она обидит своего друга, — как вам кажется.

Мне все равно, что вы думаете о моем дяде и обо мне. Но вы меня не запугаете. Я очень хорошо представляю те трудности, с которыми мне придется столкнуться на ранчо, и все же не собираюсь отступать.

— Вы не так меня поняли, — спокойно сказала Барбара, — я только хотела вам помочь — показать, какие тяжелые испытания вас ждут, и избавить вас от них.

— Спасибо, я не нуждаюсь в избавлении.

Взгляд Барбары не дрогнул.

— Тридцать лет мне приходилось общаться с мужчинами, которые глупее меня, и заключать сделки с самым последним сбродом. Я на каждом шагу сталкивалась с глупостью, несправедливостью и предвзятым отношением. Я была первой женщиной в Техасе, которая стала поставлять племенной скот на международный рынок. Первой женщиной, которая сидела на аукционах в Нью-Дели и обошла других скотоводов — мужчин из Техаса. На меня клеветали, заводили судебные дела. Если я отказывалась ложиться в постель с мужчиной, которому продавала скот, то меня избегал не только он сам, но и его жена. Я держалась своих моральных принципов, хоть это было нелегко. Всегда находились бравые ковбои, мечтавшие свалить «Хребет дьявола». До сих пор я выходила победительницей в этой игре, мисс Макдональд, потому что у меня не было выбора.

— Я вам сочувствую. Но не считайте меня глупой только потому, что я отказываюсь продавать свое ранчо. У меня свои причины остаться на этой земле, миссис Котрелл. Я намерена выиграть эту битву, как и вы. У меня тоже нет выбора. И знайте, что даже самая сильная женщина Техаса не заставит меня отступить.

Морин развернулась и зашагала к дому, чтобы не наговорить слишком много резкостей. Она не собиралась настраивать против себя Барбару Котрелл. Ей только хотелось, чтобы она ее поняла.

Александр быстро ехал по загородной трассе с двухсторонним движением, которая вела к ранчо Морин. Взгляд его был устремлен на дорогу, губы плотно сжаты. Морин молчала, и он понимал, что сейчас не время для легкой болтовни.

— На следующей неделе я починю обогреватель, — сказал он с улыбкой, когда они подъехали к дому, но девушка не отрывала глаз от приборной доски. — Ты притихла, потому что замерзла?

Она медленно повернулась к нему:

— Ты и твоя мама считаете меня дурой?

— Нет, что ты! Просто мне кажется, что ты слишком много взяла на себя. Я хочу помочь тебе.

— Ты помогал в организации сегодняшнего вечера с экскурсией и рассказом?

Улыбка сошла с лица Александра, а в голосе исчезла напускная веселость.

— Нет, я здесь ни при чем. Это все мама.

— Ну так передай ей от меня, что она зря старается. Я не привыкла, чтобы мне говорили о том, что я на что-то не способна. Это режет мне слух, от тебя ли я это слышу или от нее…

— Эй! Не надо меня путать с ней…

— Сейчас я не знаю, кому верить. Я только знаю, что вы оба поставили меня в дурацкое положение. — Она сбросила с колен одеяло, которое он дал ей, чтобы согреться.

— Морин, погоди… я не хочу, чтобы между нами осталось…

Девушка открыла дверцу.

— Оставь меня в покое, Алекс. Мне нужно побыть одной. — Она вышла, хлопнув дверцей.

Алекс хотел было пойти за ней, но она скрылась в доме, прежде чем он выбрался из машины. Он снова уселся на сиденье и завел двигатель. Может, так даже лучше. Пусть немного остынет.

— Черт возьми! — Он хватил кулаком по обтянутому кожей рулю.

На этот раз Барбара сама все испортила. Если и была какая-то надежда уговорить Морин продать ранчо, то теперь надеяться не на что. Насколько он знал Морин, она останется на ранчо из одного лишь упрямства — только чтобы доказать Барбаре свою правоту.

Надо менять тактику и искать к ней новые подходы.

Думая о Морин, Александр все сильнее давил ногой на педаль газа. Вот уже несколько месяцев он пытался убедить себя в том, что она самая обыкновенная женщина. Но каждый раз, когда он видел ее или говорил с ней но телефону, он понимал, что она невероятно важна для него.

Морин, реальная женщина и женщина его мечты, занимала все его мысли. Со дня ее приезда в Кервилл она снилась ему каждую ночь. Это были эротические сны, и наутро он просыпался возбужденный. Александр не знал, сколько еще выдержит роль пай-мальчика. Он очень сильно ее хотел.

Но Алекс не был дураком. Он понимал, что грубые домогательства могут навсегда лишить его доверия девушки. Он многому научился у своей матери, в том числе и искусству манипулировать людьми. Жениться на Морин — вот его цель.

Тогда и ранчо будет его. Он хотел сразу все.

Алекс стиснул руль, сделал левый поворот и поехал в Кервилл. Выжав акселератор, он увидел, что стрелка спидометра подскочила к девяноста пяти. Ему нравилось гонять свой «ягуар» по этим тихим загородным трассам. Кровь бурлила в его жилах, когда он думал о Морин.

Он представлял, как раздевает ее — дразняще-медленно, любуясь каждым дюймом ее прекрасного тела. Ладони его вспотели на кожаном руле. Вот она целует его — страстно, долго, и ее длинные черные волосы щекочут ему грудь…

Александр застонал, ощутив прилив жаркого желания.

Куда ему ехать в таком состоянии? Только к Дженни Слоан.