Все или ничего

Глава 32

Август был сухим и жарким. Фермеры жаловались на засуху, которая, казалось, длилась уже много лет. Банковская система Техаса развивалась по нисходящей. По-прежнему закрывались нефтяные скважины, рушились гиганты нефтяной индустрии и огромные коммерческие предприятия. Техасцы устали от потрясений.

Психологически штат представлял собой благодатную почву для мафиозных махинаций. За два месяца до выборов жители Техаса отчаянно искали лидера Моисея, который выведет их из рабства. И они нашли такого лидера в лице Брендона Уильямса.

Брендон вложил в свою кампанию по лоббированию миллион долларов наличными. Он знал, что не увидит этих денег, но еще никогда в жизни не испытывал такого душевного подъема, ибо был совершенно уверен в правоте своего дела.

Его время было расписано вплоть до октября. Он летал но штату, выступал в каждом техасском ток-шоу, давал интервью по радио, присутствовал на благотворительных балах и частных вечеринках — словом, все время был на виду. Только сейчас Брендон понял, как ужасна жизнь кинозвезд. Она хороша лишь для очень юных, думал он, дожевывая на бегу последний кусок аэропортовского гамбургера и проходя на посадку.

Лидера трудно найти даже в лучшие времена. И не всегда это бывают мужчины.

Вот уже несколько месяцев Барбара Котрелл лежала в коме. С нее давно сняли респираторы и кислородную маску, оставив лишь систему искусственного питания и катетер.

Больше медицина ничего не могла для нее сделать.

Все врачи предсказывали мозговые отклонения, потерю памяти, утрату речевых и двигательных навыков, обычную для больных, перенесших кому. Они говорили Александру и Шейн, что их матери предстоят многие месяцы, если не годы, реабилитации — физиотерапии и постоянного врачебного ухода. Медики, предрекавшие столь мрачную картину, не понимали, что Барбара Котрелл необычная женщина. Откуда им было знать, на что способен лидер? Лидер, в котором нуждался весь Техас.

Было одиннадцать часов сорок три минуты, когда Барбара открыла глаза. Стерильные стены поплыли перед ней. Она сосредоточила взгляд на лампе, чувствуя, что шея как-то странно онемела.

Кто-то сидел в кресла… блондинка.

— Шейн? Это ты?

Испуганная медсестра вскочила, уронив на пол свежий номер журнала «Пипл».

— Миссис Котрелл, — она широко улыбнулась, — вы наконец очнулись?

— Кто… вы? — с трудом проговорила Барбара. Ее собственный голос показался ей до неузнаваемости хриплым и скрипучим и был на октаву ниже, чем обычно. Это ей не понравилось.

— Я мисс Эймс, ваша медсестра.

Барбара попыталась понять: она в больнице. Но почему?

Боли она не чувствует. Или ее накачали наркотиками?

— Почему я здесь?

— Ваш вертолет потерпел аварию. Вы помните?

— Вертолет… — Что-то смутно припоминалось. Она согласилась помочь Брендону Уильямсу, потом устроила вечеринку, а потом села в вертолет и полетела. Она вспомнила, как кричала и пилот Ларри тоже кричал. — Мой пилот… что с ним?

— Он погиб, миссис Котрелл, — печально сообщила сиделка.

— О нет, — прошептала Барбара, — такой милый мальчик! Я должна послать цветы на его похороны.

Медсестра быстро сообразила, что за этим последует.

— Полежите минутку, я схожу за доктором Тигом.

Она поспешно вышла из палаты и вернулась через десять минут с врачом, двумя молодыми ассистентами и старшей медсестрой.

Барбара удивленно смотрела, как все суетятся вокруг нее, восторгаясь тем, что она заговорила. Ей щупали и мяли ноги, руки и туловище, кололи тело иголками, проверяли рефлексы, зрачки, осматривали пальцы ног. Она чувствовала себя подопытным кроликом. Медики охали и ахали, поражаясь ее выздоровлению. «Они невыносимы!» — У Барбары вдруг жутко разболелась голова.

— По-моему, вы раздули из мухи слона, — сказала она доктору Тигу, когда тот велел сиделке убрать систему искусственного питания и протянул другой медсестре письменные указания о том, чтобы больной начали давать твердую пищу.

Все ей улыбались — пожалуй, чересчур широко.

— Не думаю, миссис Котрелл. С вами случилась необычная вещь. Вы даже можете прославиться.

— О чем вы?

— Мы все здесь следили за вашим выздоровлением. Это поразительный случай: столько времени пролежав в коме, вы сохранили все свои навыки.

Барбара озадаченно уставилась на врача:

— И как же долго?

— Я думал, вам уже сказали, миссис Котрелл. Вы лежали здесь больше трех месяцев.

Она была потрясена. Три месяца! Да за такой срок целый мир мог измениться! Ее ранчо… кто там заправляет делами?

А политическая кампания Брендона? В голове Барбары постепенно прояснялось, и она начинала понимать, что с пей случилось.

Ларри был лучшим пилотом Техаса. Перед каждым вылетом он скрупулезно осматривал машину. Если бы в вертолете была какая-то поломка, он бы непременно заметил, Кто-то хотел ее убить! Барбара не знала имен, но знала, кто они такие — те, против кого она пыталась бороться.

— Мне нужен телефон, — попросила она сестру.

— Мы уже позвонили вашим родным, — , сказала та с успокаивающей улыбкой.

— Это хорошо. Но мне нужно позвонить Брендону Уильямсу.

Брендон был в Хьюстоне, когда ему позвонила Барбара.

Услышав ее, он несказанно обрадовался.

— Это замечательно, Барбара! Судя по голосу, ты не очень устала.

— А с чего мне уставать? Я спала Девяносто дней и теперь готова к работе. Скажи мне, что я должна делать.

— А ты говорила со своими врачами?

— Я никогда не слушаю врачей. Это пустая трата времени.

— Я ценю твое рвение, но мне совсем не хочется, чтобы у тебя случился рецидив. Послушай, сегодня вечером я возвращаюсь в Кервилл. А утром мы с Морин приедем тебя навестить. Тогда и поговорим. Идет?

— Ладно. Только при условии, что вы не будете обращаться со мной как С инвалидом. Имей в виду: я готова приступить к работе.

Барбара повесила трубку. Этот разговор ее утомил. На глазах выступили слезы. Три месяца… Кто-то украл у нее целых три месяца жизни! Ей и раньше приходилось иметь дело с разными негодяям, но чтобы у нее крали время такого еще не было. Ну ничего, это им даром не пройдет!

В Техасе есть люди, которые встанут под ее знамена.

Когда позвонил врач и сообщил, что его мать очнулась, Александр был потрясен. Он уже вовсю хозяйничал на ранчо, и ему казалось, что так теперь будет всегда. У него получалось даже лучше, чем у Барбары. За это время он понял одну вещь: она никогда не ценила его таланты.

Войдя в больничную палату, он увидел, что мать ужасно выглядит. Всегда стройная, она похудела фунтов на двадцать и стала похожа на скелет. Александр воспрянул духом. Да, она пришла в сознание, но пройдет еще немало времени, прежде чем восстановятся силы. А лучше всего, если у нее случится рецидив. Он знал, что Барбара терпеть не могла болеть. Она принадлежала к числу тех женщин, которые изводят себя работой до полного изнеможения и скорее упадут, чем добровольно лягут на больничную койку. Что ж, надо воспользоваться этой ее одержимостью. Если получится, он еще долгие месяцы будет заправлять на ранчо.

Только бы протянуть до конца года, а там он уломает Морин, она выйдет за него замуж, и ранчо Макдональда будет его. Да, пусть Барбара еще немножко поболеет!

— Прекрасно выглядишь, мама.

— Правда? Я еще не смотрелась в зеркало. Мне не разрешили вставать до завтра.

— И правильно, не спеши…

— Александр, хоть ты меня не зли!

Он с трудом подавил довольную улыбку. Все идет как надо!

— А кто тебя злит?

— Все! — Она взмахнула рукой и тяжело уронила ее на постель.

— Что касается меня, то я не могу дождаться, когда ты вернешься домой и снова возьмешься за дела.

— У тебя какие-то проблемы?

— Да нет. Я справляюсь. Это не так сложно.

Александр говорил правду. Он обнаружил, что управлять ранчо «Хребет дьявола» — почти детская забава. Просто Барбара никогда не давала ему такой возможности. Теперь он заключал удачные сделки и получал приличный доход.

— Мама, ведь я знаю, как тебе важно снова заняться работой. В этом вся твоя жизнь.

Она улыбнулась сыну:

— Ты меня понимаешь, правда, Александр?

— Конечно. — Он похлопал ее по руке. — Возвращайся скорее!

Шейн услышала, как Александр вошел в дом, и налила себе полную рюмку водки. Она сидела в гостиной на большом шелковом диване.

— Ты видел ее? — спросила она у брата.

— Да, — отозвался он, взяв бутылку виски, — а ты что, не поедешь?

— Я не могу. — Она заглянула в свою рюмку. Почему ее жизнь не так прозрачна, как этот напиток?

— Гм-м… — Он плюхнулся в мягкое кресло, вытянул ноги и посмотрел на сестру. На вид она была вполне трезвой, но это еще ничего не значило. Шейн ловко умела скрывать опьянение.

— Как она выглядит? Про меня спрашивала?

— Тебя что, это очень волнует?

Девушка сердито сверкнула глазами. Надо бы прикусить язычок! Она слишком открылась перед Алексом — причем всего двумя фразами. В конце концов, это ей полагается за ним следить, а не наоборот.

— Да нет, вообще-то мне все равно. Только пусть не думает, что я прибегу к ней, потому что она очнулась.

— И то верно. Столько времени не бегала и вдруг прибежишь — с чего бы? — съязвил он.

— Заткнись, Алекс! Ты-то сам не лучше. Ведь не каждый же день ты ездил к ней в больницу.

— Я ездил раз в неделю и ежедневно разговаривал по телефону с врачом.

— Только потому, что не хотел, чтобы она очнулась. Она испортила тебе сладкую жизнь, верно? — Шейн ехидно усмехнулась. Ей нравилось злить Александра. Вот и сейчас он заерзал в кресле.

— Чего ты радуешься? Когда она вернется домой, тебе будет уже сложнее встречаться с Бертом.

Шейн умело скрыла смятение и холодно взглянула на брата:

— Так ты знаешь об этом?

— Черт возьми, да об этом знает весь Кервилл! Кроме разве что его жены.

— Жаль.

— А ты как раз этого и добиваешься, да?

— Она его не любит.

— А ты?

— Я люблю. Со мной ему будет лучше.

— Это точно. — Александр залпом осушил свою рюмку. — Ладно, мне некогда тут с тобой рассиживать и точить лясы про твоих любовников Шейн громко расхохоталась:

— У меня хоть есть любовник!

Александру захотелось швырнуть в нее рюмкой. Но он сдержался, резко встал с кресла и направился к себе в кабинет. Там он достал фотографию Морин, ее изрезанный шарфик, который так и не смог выбросить, и налил себе еще виски из бутылки, лежавшей в нижнем ящике письменного стола.

Шейн на цыпочках прокралась к кабинету брата. С того дня, как Берт взял с нее обещание шпионить за Александром, она научилась тихонько стоять под дверью, подслушивать телефонные разговоры и тайком просматривать почту Алекса. Девушка не знала, что конкретно нужно Берту, но пока не находила ничего интересного.

Александр с кем-то разговаривал. Она подошла к телефону в конце коридора, но услышала в трубке длинный гудок. Алекс разговаривал сам с собой! Вернувшись к двери, она очень осторожно повернула ручку и приоткрыла щелочку. Такое зрелище она не пропустит!

Алекс поднес рюмку к фотографии Морин.

— За тебя, моя милая! Скоро мы будем вместе… — Он откинулся в кресле, не сводя глаз со снимка. — Я всем докажу, Мо! Маме… Шейн… тем мерзавцам, которые хотят забрать у меня твою землю. — Он засмеялся. — Ты подумай они решили, что им удастся нас разлучить! Но ничего, надо только немножко подождать…

Александр вскинул руку к глазам, и Шейн увидела, что он плачет.

Он уронил голову на стол, потом встряхнулся, вытер глаза и взял фотографию обеими руками.

— Ты, конечно, все поняла про этот пожар. Я должен был это сделать. Меня заставили. Откуда я мог знать, что ты туда пойдешь? О Господи… — Ему пришлось положить фотографию на стол, чтобы унять дрожь в руках. — Я знаю, Брендон нужен тебе только для отвода глаз — чтобы они ничего не узнали. На самом же деле ты любишь меня. Подожди чуть-чуть, Мо, и мы покажем этим подонкам! Не они будут управлять нами, а мы ими.

Алекс разрыдался. Шейн медленно притворила дверь, понимая, что увидела больше, чем дозволено Богом. «Невероятно! — думала она, поднимаясь по лестнице. — Оказывается, брата мучают демоны пострашнее моих».