Все поставлено на карту

Глава 20

София и Аня были рады, когда я вернулся и выпустил их из убежища. Судя по всему, никто больше этой ночью в дом не вламывался. На расспросы я отвечал кратко, чем София осталась недовольна. Но я и сам пока знал крайне мало.

— И что теперь нам делать? — спросила она за завтраком, на который Аня приготовила омлет с беконом. — Так и прятаться каждый раз, как ты будешь отсутствовать?

— Это, конечно, не очень удобно, — сказал я, орудуя вилкой. — Думаю, тебе придётся некоторое время провести у Князя. Там ты будешь в большей безопасности. Хотя моих врагов интересую я, лучше подстраховаться. Не хочу, чтобы тебя включили в уравнение.

— А что насчёт Ани? И Барсика?

— Не думаю, что Шереметев спокойно воспримет присутствие зомби в замке. У него клиническое отвращение к нежити. Без обид, милая, — добавил я, обращаясь к горничной.

— Не беспокойтесь обо мне, господин, — отозвалась та. — Я останусь здесь. Пригляжу за домом. Уверена, моя персона ваших недругов не интересует вовсе. И Барсика оставляйте.

— Тогда решено, — кивнул я и, обратившись к Софии, добавил: — После завтрака отвезу тебя к Князю.

— А меня ты не хочешь спросить? Может, я против?

— А ты против?

— Не знаю. Наверное, нет. Но ты моё мнение совсем не учитываешь?

— Извини, детка, но дело не в этом, а в том, что у меня совсем мало времени. И у тебя, чтобы определиться, — тоже. Так что ты поразмысли, конечно, но до конца завтрака.

София молчала, пока Аня не подала кофе.

— Я согласна, — сказала она, глянув на меня исподлобья. — Не хочу путаться у тебя под ногами. Но что, если тебе понадобится моя помощь?

— На самом деле, это вполне вероятно. В таком случае я с тобой свяжусь.

— Обещаешь?

— Само собой. Куда ж я денусь?

— А Князь не станет возражать, если ты оставишь меня под его присмотром?

— С чего бы? Впрочем, я не собираюсь спрашивать. По идее, у него передо мной должок. Не скажу, что Его Светлость очень уж щепетилен на этот счёт, но я ему нужен. Другого-то наследника у него нет и не предвидится.

— А ты собираешься взять на себя управление Комитетом после… Ну, когда он решит, что пора отойти от дел.

— Честно говоря, ещё не знаю. Есть за и против. Ладно, нам пора ехать, — добавил я, взглянув на часы. — Допивай кофе и собирайся. Бери только самое необходимое.

Ввиду того, что «Порш» был уничтожен, мне приходилось пользоваться второй доставшейся от родителей машиной — внедорожником марки «Зубр». Несмотря на название, он не был особо громоздким и тяжёлым. Напротив — довольно быстрым и маневренным. А это то, что мне нравится в тачках.

Закинув пару чемоданов в багажник, мы с Софией выехали в сторону побережья залива. Я не сомневался, что за домом установлено наблюдение, так что не удивился, обнаружив спустя некоторое время хвост: две машины следовали за нами, держась на расстоянии, но не отставая. А ещё через десять минут в небе появилась лениво машущая крыльями полицейская горгулья. К нам не приближалась, но летела практически параллельно, иногда исчезая за домами, но неизменно снова появляясь. Похоже, у моих врагов, и правда, имелись возможности, о которых говорил Князь. Но имеет ли к ним отношение Островский? Именно это я и собирался сегодня выяснить.

София, в конце концов, тоже сообразила, что нас ведут, и обратила моё внимание на горгулью.

— Знаю, — кивнул я. — И ты права, это за нами.

— Собираюсь напасть? — нервно спросила девушка.

— Вряд ли. Хотя, может, просто ждут, пока мы выедем за пределы города. Не волнуйся.

— С чего бы?

— Справлялись прежде, справимся и сейчас.

София промолчала, но то и дело бросала взгляды в окно, следя за горгульей. Однако, даже когда «Зубр» выехал за черту столицы и помчался по шоссе, наши спутники на сближение не пошли. Видимо, им было приказано только следить.

Так что добрались до замка мы без проблем. Князя на месте не было. Пришлось оставить Софию на попечение Марии.

— Не волнуйся, я позабочусь о твоей подружке, — пообещала та. — Только мне не нравится выражение твоего лица. Ты явно решил во что-то ввязаться. Его Светлость в курсе?

— Конечно. Он у нас всё знает. Так что не переживай.

— Мне придётся доложить ему, что ты привёз девушку.

— Делай, что должна. Всё, мне пора. Надеюсь, увидимся.

Поцеловав на прощание Софию, я вернулся на парковку, сел в машину и пустился в обратный путь. Не прошло и пяти минут, как ко мне присоединились две тачки, а затем и горгулья объявилась. Они не приближались. Значит, так и не получили приказ атаковать. Интересно, почему? Впрочем, возможно, меня ждёт засада на дороге.

Однако мои опасения на этот счёт не оправдались. Я спокойно доехал до города и до физического факультета. Припарковавшись на стоянке, вышел и направился к зданию.

До лекции Островского оставалось всего несколько минут.

На проходной я показал документы и записался как вольнослушатель, указав в журнале регистрации, куда именно иду.

В здании было множество студентов, стоял разноголосый гул. Это напомнило мне годы, которые я сам провёл в университете.

Пока я искал аудиторию, на меня бросали заинтересованные взгляды. Видимо, студенты успели примелькаться друг другу и понимали, что среди них находится чужой.

Я добрался до аудитории за минуту до начала лекции. Островского ещё не было.

Скамейки поднимались от кафедры амфитеатром, народу было много, и я устроился на последнем ряду с краю. Слева от меня сидела миловидная девушка в короткой юбке и кофте с высоким горлом. Бросила на меня быстрый взгляд и тут же отвернулась к подружке.

Когда стрелка больших настенных часов добралась до отметки без четверти десять, в дверь вошёл профессор.

На вид ему было лет шестьдесят. Прямая спина, ястребиный нос, густые брови, гладко зачёсанные на пробор волосы цвета стали. Одет Островский был в старомодный двубортный тёмно-зелёный костюм с клетчатой жилеткой. Под мышкой держал кожаную папку. Очков физик не носил.

Как только он появился, в аудитории воцарилась тишина. Похоже, дисциплину Островский поддерживать умел.

Профессор подошёл к кафедре, положил на неё папку, раскрыл, несколько секунд смотрел на свои записи, а затем поднял голову, обвёл взглядом присутствующих и остановился на мне. И это при том, что в помещении находилось не меньше сотни студентов. И едва ли он знал всех в лицо. Значит, ему сообщили о моём приезде. Что отчасти подтверждало слова Князя, ведь это означало, что следили за мной именно люди Островского.

Отведя взгляд, профессор заговорил:

— Доброе утро, дамы и господа. Тема сегодняшней лекции — теория струн. Уверен, вы о ней слышали.

Занятие длилось полтора часа, в течение которых Островский рассказывал и показывал слайды, графики, формулы и так далее. Было интересно. Меня удивило, когда ближе к концу профессор связал теорию струн, заключавшуюся в том, что частицы, из которых состоит вселенная, на самом деле являются подобием струн, а частицами нам кажутся, так как существуют одновременно в разных пластах реальности (то есть мы видим, по сути, только их срезы), с Изнанкой. По мнению Островского, струны связывали разные миры подобно армирующей решётке, обеспечивая единство вселенной. Красивая, но едва ли доказуемая теория.

Когда лекция закончилась, к кафедре потекли студенты, не успевшие задать вопросы до звонка. Я пристроился в конец очереди.

Передо мной была высокая блондинка с двумя хвостами, затянутыми разноцветными резинками. Запинаясь, она спросила Островского, как в теорию струн вписывается тёмная материя.

— А об этом мы поговорим на следующей лекции, — добродушно улыбнулся ей профессор. — Так что не пропускайте.

— Я ни одной вашей лекции не пропускаю! — отозвалась девушка и, покраснев, быстро отошла.

Таким образом, я оказался возле кафедры. В меня вперились два холодных голубых глаза. И в них не было даже намёка на добродушие.

— Здравствуйте, профессор, — сказал я. — Меня зовут Владимир Оболонский.

— Доброе утро, граф, — ответил Островский. — Не знал, что вы учитесь на нашем факультете.

— Не учусь. Зашёл вольнослушателем.

— Откуда вдруг такой интерес у филолога к теории струн?

— Скорее, к вам, профессор. Могу я задать несколько вопросов.

Островский собрал записи, сложил в папку, закрыл её и сунул под мышку.

— Здесь сейчас начнётся другое занятие, — сказал он. — Пойдёмте в мой кабинет. Там и поговорим.

— Ничего не имею против.

Мы направились к выходу из аудитории.

По пути ни о чём не говорили. С Островским здоровались попадавшиеся навстречу студенты, встретилась пара преподавателей. Наконец, мы добрались до коридора, где располагались кафедры. Профессор отпер одну из дверей ключом и сделал приглашающий жест.

— Прошу, господин Оболонский. Здесь нам никто не помешает.

Я вошёл в небольшой кабинет, уставленный шкафами с книгами. Возле окна был стол с компьютером, справа — принтер. На железном сейфе стоял вентилятор.

— Присаживайтесь, — закрыв дверь, сказал Островский, обошёл стол и устроился в кожаном кресле. — Итак, чем могу помочь?

Довольно смело было с его стороны остаться со мной наедине. Я ведь имел возможность убить его прямо сейчас. Если б хотел. Но прежде, чем что-то предпринимать, мне надо было оценить обстановку. Так что я сел на стул, положив ногу на ногу.

— Как я и сказал, у меня есть несколько вопросов. Буду благодарен, если вы на них честно ответите.

— Постараюсь. С чего начнём?

— Вы приказали убить моих родителей.

Островский чуть приподнял брови.

— Значит, речь пойдёт не о физике. Так я и думал. Шереметев вам рассказал?

— В точку.

— Что ж… Да, это был я. Знаете, почему?

— С радостью услышу это от вас.

— Всё дело в вашем отце. Уверен, Его Светлость не утаил, что он занимался запрещёнными исследованиями. И не желал их прекращать.

— И делиться с вами, — подсказал я.

Профессор холодно улыбнулся.

— Не без этого. Вы весьма сообразительны. Или это тоже князь вам сказал?

— Неважно. Почему вы пытаетесь прикончить меня?

— У нас с вашим опекуном был договор. Не знаю, в курсе ли вы.

— С недавних пор.

Мой собеседник кивнул.

— Ясно. В общем, я не знаю, знакомы ли вы с работой вашего отца. И способны ли её продолжить. Но рисковать не в моих правилах. Поскольку вы связались с артефактором, мне пришлось активировать протокол вашего уничтожения, — Островский развёл руками. — Как говорится, ничего личного. Я не испытываю к вам неприязнь, но… В общем, сами понимаете.

— Но артефактор мёртв.

— Это верно. Однако вы забрали его инструменты. Я ведь не заблуждаюсь?

— Нет, — был вынужден признать я.

— Зачем они вам?

— Для экспериментов. Никакого отношения к работе моего отца, чем бы они ни занимался, это не имеет?

— Предлагаете поверить вам на слово? В любом случае, подобные занятия незаконны. А вам известно, что полагается за нарушения такого рода.

— Есть ли возможность вернуть всё, как было?

Островский снова приподнял брови.

— Вы имеете в виду отменить приказ о вашей ликвидации?

— Именно.

— Что ж… Дайте подумать, — профессор возвёл глаза к потолку и сцепил пальцы в замок. — Наверное, да. Если отдадите инструменты, мы сможем обо всём забыть. Не думаю, что вы действительно опасны. Когда ваш отец погиб, вы были слишком малы, чтобы он посвящал вас в свою работу. Да и без артефакторики её не закончить. Да, полагаю, мы может договориться.

— Значит, я всего лишь должен отдать вам чемодан?

— С полным набором. Не пытайтесь что-либо утаить.

— Хорошо, договорились.

— Вот и отлично, — кивнул профессор. — В таком случае жду вас завтра у себя в гостях.

— Предпочитаю нейтральную территорию.

— Не сомневаюсь. Но в этом городе её не существует. Так что приезжайте к шести.

Он замолчал, и стало ясно, что спорить бесполезно. В конце концов, это я пришёл к нему, а не наоборот.

— В таком случае благодарю за понимание, — сказал я, вставая. — Буду вовремя.

Выйдя из кабинета, я двинулся к лестнице.

Не ожидал, что разговор пройдёт так легко. И это настораживало. Может, Островский и не считает меня опасным, однако его должно напрягать, что какой-то юнец знает о его тайной роли. На месте Островского я бы так дело не оставлял и в любом случае попытался от меня избавиться. Что, скорее всего, он и предпримет. Однако рискнуть стоит. Ведь, если подумать, особого выбора у меня нет: прикончить главу самой могущественной организации в стране — так себе решение. Если только… Но об этом я подумаю в случае, если профессор попытается меня надуть.