Утром я проинструктировал горничную никуда не выходить и ждать нас.
— Вернёмся… когда вернёмся, — сказал я напоследок. — Не скучайте.
— Удачи, господин, — отозвалась девушка. Потрогав гвоздь, спросила: — Меня снова не… возьмут под контроль?
— Насколько я понимаю, не должны. Да и зачем?
Потрепав круча по густой гриве, я подхватил чемодан и сумку. Мы с Софией сели в машину и выехали в аэропорт. Девушка заметно нервничала по дороге: то и дело поглядывала через окна на небо.
— Опасаешься горгулий? — спросил я, наконец.
— А? Да… не то, чтобы. Просто дёргаюсь немного.
— Не волнуйся. Сейчас им нас не выследить.
— Конечно. Ты прав, — София перестала крутиться, но осталась напряжённой. А через несколько минут сказала:
— Вов, а можно мне… ну, потом, когда ты закончишь это дело… В обще, я бы хотела навестить маму.
Я бросил на неё взгляд.
— Знаю, это опасно, — быстро заговорила моя спутница, торопясь высказаться. — Но я обычно ей звонила хотя бы через день. А сейчас… у меня даже телефона не было сначала, а потом… Я же понимаю, что…
— Ты всё правильно сделала, — ответил я мягко. — Тебе действительно не стоило ей звонить. Уже хотя бы потому, что Охранка наверняка установила за ней слежку. И прослушку.
— Что же дать⁈ — София закусила нижнюю губу. — Она ведь волнуется! Наверное, думает, что меня и в живых уже нет.
Вполне вероятно. Если только следователи из Охранки не промыли ей мозги на тему того, что её дочь — опасный криминальный элемент. Что тоже очень даже возможно.
— Мы придумаем, как дать ей знать, что с тобой всё в порядке, — сказал я.
— Обещаешь?
— Да. Но не сейчас.
— Я понимаю… Вов?
— Что?
— А со мной всё в порядке? Просто я бы так не сказала, — София машинально потрогала ожерелье.
Которое, по сути, было ошейником. Оковами, не дававшими девушке превратиться в стихийное бедствие.
— Ну, тебя ищут жандармы, ты лишилась возможности жить прежней жизнью, не можешь связаться с матерью, — начал перечислять я, — тебя могут в любой момент попытаться убить. Так что не сказал бы, что я тобой прямо всё в норме. Поздравлять особо не с чем. Но ты жива. А это уже немало. В сложившейся-то ситуации.
Девушка невесело усмехнулась.
— Если рассуждать так… То, конечно. По идее, меня могли прикончить ещё в том кафе, верно?
Я кивнул.
— Так что не накручивай себя.
— Честно говоря, за маму я тоже волнуюсь, — после паузы призналась София. — Не потому что не могу ей жать о себе знать. Из-за жандармов. Они ведь могут к ней прийти и… Даже не знаю, чего с их стороны опасаться!
Она выжидающе уставилась на меня.
— Не парься, детка. Родственников они не трогают. Но вполне могли рассказать ей какую-нибудь чушь о том, какой ты опасный преступник. И убедить связаться с ними, если ты позвонишь или приедешь её навестить. Разумеется, ради твоей безопасности.
— Но мама никогда не поступила бы так со мной!
Я кивнул.
— Охотно верю, что она тебя любит. Но что, если бы она считала, что тем самым помогает тебе?
София помрачнела.
— Да… Понимаю, о чём ты. Но ты обещал…
— И мы ей сообщим о тебе. Сразу, как сможем.
Моя спутница тяжело вздохнула.
— Ладно… Ты прав, конечно.
Остаток пути проделали молча. Машину оставили в квартале от аэропорта и до терминала добрались уже пешком. Я внимательно осмотрелся. Подозрительных личностей не заметил, но это ничего не значило. Кто-то в толпе вполне мог оказаться нашим врагом. Так что следовало быть начеку.
Мы прошли таможню. Мой чемодан досмотрели, сумку трогать не стали. Софию пропустили сразу. С документами проблем не возникло, хотя я немного переживал за паспорт девушки. Но Комитет не подвёл: подделка была высшего качества.
Пришлось подождать минут тридцать, пока объявят посадку. Наконец, динамик ожил, и пассажиров пригласили к стойкам. Один за другим они показывали документы и отправлялись в коридор, соединявший терминал с самолётом. Дошла очередь и до нас.
К тем, кто сел на борт, я в салоне пригляделся особенно придирчиво. Большинство выглядело совершенно обычно, однако это ничего не значило. Профи умеют сливаться с толпой. Даже безобидная, на первый взгляд, мамочка с ребёнком могла оказаться вражеским агентом. Знавал я такие случаи. Так что все пассажиры оставались у меня под подозрением.
Места у нас с Софией на этот раз были рядом. Я не хотел терять девушку из виду.
— Можно я сяду возле окна? — спросила она, пока я закидывал ручную кладь на полку.
— Конечно. Я и сам хотел тебе это предложить.
Мне лучше быть с краю. Так мобильней.
Когда все расселись, стюардесса быстро провела инструктаж и попросила пристегнуть ремни. Затем прошла по салону, убеждаясь, что все выполнили требование.
Капитан поприветствовал нас, и самолёт пришёл в движение, выезжая на взлётную полосу.
— Долго нас лететь? — впервые за всё время спросила София.
— Четыре часа, — ответил я.
— Я, наверное, подремлю.
— Как хочешь. Если будут предлагать перекусить или напитки…
— Нет, спасибо. Ничего не нужно.
Меня такой расклад вполне устраивал. Было, о чем подумать. Да и разговоры не будут отвлекать от того, чтобы присматривать за поведением пассажиров.
София проснулась за полчаса до приземления. Зевнула, похлопала ресницами и выпрямилась в кресле.
Я потянул ей бутылку газировки.
— Спасибо. То, что надо!
Она сделала несколько жадных глоткой.
— Сколько лететь осталось?
— Недолго. Мы почти на месте.
— А… Здорово. Всё в порядке?
Я кивнул.
— Вроде, да. По крайней мере, никто не пытался пока нас прикончить, — добавил я, понизив голос.
— Не смешно, Вов!
— А я и не шучу, — ответил я серьёзно.
София тут же подобралась.
— Ты думаешь, с нами летит кто-то… — начала она шёпотом, но я остановил её, положив на руку ладонь.
— Может, да, а может, и нет. Но в аэропорту точно будут встречающие, так сказать. Не в том смысле, что они будут держать таблички с именами. Но я уверен, что Дюран позаботился о том, чтобы знать, кто будет прилетать в этот период времени в Ниццу.
— Но как они поймут, кто мы такие?
Я пожал плечами.
— Может, никак. А может, князь предупредил, кто именно прибудет на торги. Скорее всего, именно так он и сделал. Так что нас почти наверняка сразу узнают.
— А это… не опасно?
— Со стороны Дюрана опасаться, вроде нечего. Он заинтересован в том, чтобы продать товар подороже. Чем больше будет покупателей, тем лучше. Это же аукцион.
— Тогда кого мы боимся?
— Никого, Сонь. Но осторожность не помешает.
— Ладно. Как скажешь.
Вот и умничка.
Вскоре объявили посадку. Пришлось пристегнуться. Моя спутница сжала подлокотники, но, кажется, мысли её были далеко от французского аэропорта.
Который, кстати, располагался на выдающемся в море мысе, а само здание напоминало огромную стеклянную суповую миску.
Когда самолёт сел, и пассажиры начали двигаться к выходу, я остался на месте.
— Чего мы ждём? — нетерпеливо спросила София.
— Пропустим остальных. Мы не торопимся.
Салон постепенно опустел. Никто не пытался задержаться нарочно, не считая пару человек, поступивших так же, как мы. Но все они сидели ближе к выходу и тоже встали, чтобы покинуть самолёт. Тогда мы тоже прихватили вещи и отправились к люку. София шла впереди, я — сразу за ней.
— Ты бронировал отель? — спросила она, когда мы последними спустились по трапу.
Остальные пассажиры уже торопливо шагали в сторону терминала. Справа к самолёту полз грузовичок, чтобы забрать багаж. Я прищурился на солнце и достал из нагрудного кармана тёмные очки «Вайфарер» в деревянной оправе.
— Нет. Он нам не понадобится. Мы будем жить прямо на вилле.
— Ты уверен?
— Дюран непременно захочет, чтобы его гости держались поближе. Так ему будет проще за ними следить.
— Значит, едем прямо к нему?
Я кивнул.
— Только пройдём таможню.
Соглядатаев в залах я обнаружил сразу. Их было не меньше дюжины. Кто-то читал журнал, что-то слонялся возле таблоидов. Некоторые расположились в кафе со стеклянными стенами, откуда открывался отличный обзор на прибывающих.
Когда с формальностями было покончено, мы вышли на улицу. Пассажиры толпились, подзывая такси. Я потянул Софию в сторону.
— Что? — не поняла она. — Куда?
— Не будем суетиться. Если нас узнали, нас заберут.
И действительно, не прошло и двух минут, как прямо перед нами остановилась ярко-голубая машина с хромированными бамперами и ручками. Из неё вылез парень лет двадцати семи в белой рубашке с короткими рукавами и джинсах. Обойдя капот, он кивнул и спросил:
— Господин Оболонский?
— Да.
Водитель протянул мне визитку Дюрана.
— Прошу садитесь. Я помогу с вещами.
Загрузив багаж в машину, мы ловко обогнули остальные автомобили и выскочили на шоссе, ведущее, если верить указателям, на восточное побережье.
— Никогда всерьёз не думала, что побываю здесь, — тихо сказала София. — надо же! Лазурный берег!
Я искоса взглянул на неё. Да, иногда смерть может красться за тобой даже в таких прекрасных местах, как это.
— Жаль, мы не отдыхать приехали, — вздохнула девушка, словно прочитав мои мысли.
Дорога заняла около получаса. Мы ехали по горной дороге вдоль моря, периодически ныряя в тоннели, пробитые прямо в скалах. Слева шоссе ограничивал только низенький металлический бордюр со стрелками на крутых поворотах. То и дело от виражей, которые закладывал наш водитель, захватывало дух. Я чувствовал, что дорогу он знает наизусть, и наслаждался этим, а вот София бледнела и вжималась в кресло.
Наконец, машина выбралась на обычную дорогу, и справа начали всё чаще мелькать виллы. Невысокий, в стиле прованса. Ни одного высокого здания — результат требования местной администрации. Архитектура тоже регламентировалась. Хочешь жить на Лазурном побережье — изволь соответствовать.
— Долго ещё? — нетерпеливо спросила София, кашлянув.
— Минут пять, — ответил водитель, не оборачиваясь. — Скоро приедем.
И правда, за следующим поворотом открылся вид на живописный утёс, на котором белела большая вилла, обнесённая каменной стеной.
— Нам туда, — ткнул пальцем в стекло водитель.
Вскоре автомобиль начал подъём по вьющейся серпантином дороге. И вот мы, наконец, оказались перед коваными воротами, украшенными вензелями. Наверняка Дюран сам из нарисовал. Ну, или дизайнера напряг. Неважно. Главное, что в его аристократическое происхождение я не верил ни на секунду.
К нам подошёл охранник. Заглянул в машину, кивнул водителю и, выпрямившись, махнул рукой. Створки ворот бесшумно распахнулись, и мы въехали на асфальтированную дорожку, ведшую прямо к основному зданию.
— Какое-то тут всё… одинаковое, — заметила София, когда водитель остановился перед крыльцом.
— Прованс, — отозвался он, пожав плечами. — Я достану вещи из багажника.
Пока он этим занимался, из дома вышли двое слуг в белых кителях.
— Прошу за мной, — сказал один, беря мой чемодан.
Другой забрал вещи Софии.
— Нас не предупредили, что вы будете с дамой, — проговорил, шагая впереди, слуга. — Если подождёте, я найду ещё одну комнату. Или подберу гостевую побольше.
— Пусть будет побольше, — быстро сказала София. — Не хочу жить одна! — шепнула она мне.
— Как скажешь, — кивнул я.
От приятного общества отказываться грех. К тому же, меня вполне устраивало, что девушка будет у меня на глазах.
Мы задержались в холле, пока слуги решали, куда нас определить. Наконец, шествие продолжилось. По пути в апартаменты мы имели возможность оценить и размеры дома, и его убранство. Надо отдать должное Дюрану, у него или его архитектора был отменный вкус. Иногда попадались слуги, а один раз навстречу прошёл гость. Это было видно по тому, как заинтересованно он окинул нас взглядом. Но не задержался и ничего не сказал. Только слегка кивнул в знак приветствия. Ну, да, мы же тут все конкуренты.
Слуги открыли нашу комнату с двуспальной кроватью, внесли вещи и откланялись.
— В два часа господин Дюран приглашает всех гостей на обед, — предупредил один из них, уже стоя на пороге. — Одежда на ваш выбор.
— Благодарю, — кивнул я. — Мы непременно будем.
Когда дверь закрылась, София села на стул и вздохнула, глядя на меня снизу вверх.
— Всё такое красивое, — проговорила она. — Но я никак не могу отделаться от мысли, что мы тут не на отдыхе, не в отпуске, и что кто-то из живущих здесь пытался нас убить!
— В основном, меня, — поправил я. — Тебе особо беспокоиться не о чем.
— Ну, конечно! Если тебя шлёпнут, что я тут буду делать одна⁈
— Приложу все усилия, чтобы этого не случилось, — сказал я серьёзно. — Обещаю.
— Смотри! Я твои слова запомнила, — она встала. — Ладно, давай разбирать вещи.
— Конечно. Только сначала сделаю кое-что.
— Что?
Вместо ответа я двинулся по комнате, шевеля пальцами и бормоча слова заклинания. Мой Дар позволял взаимодействовать с любыми электрическими приборами, и жучки прослушки не были исключениями.
Разумеется, я очень быстро их обнаружил. Они были распиханы буквально повсюду, не оставляя шансов для приватной беседы. А вот камер, как ни странно, не было.
София следила за мной, сдвинув брови. Ждала объяснений. Я вырубил жучки и повернулся к ней.
— Нас прослушивают. Так что о делах ни слова, поняла?
Девушка кивнула.
— Только когда я подам вот такой знак, — я показал ей пальцами «ок». — Это будет означать, что я вырубил связь. Как сейчас. А теперь я включу жучки, так что веди себя так, словно мы обычные гости, приехавшие на турнир и торги.
— Поняла. А видеокамеры тоже есть? — она настороженно глянула на большое зеркало справа от двери.
Я отрицательно покачал головой.
— Уверен?
— Абсолютно.
— Это хорошо.
Я вернул прослушке функциональность и кивнул.
— С какой стороны кровати предпочитаешь спать?
София задумчиво посмотрела на огромное ложе с резной дубовой спинкой.
— Справа.
— Решено.
Мы взялись за вещи, но их было немного, так что разобрались мы с ними минут за тридцать. Приняли душ, чтобы освежиться с дороги. Дело, естественно, затянулось и переместилось в постель. Так что после пришлось снова отправиться в ванную. Когда вышли, я взглянул на часы.
— До обеда ещё сорок минут. Не хочешь прогуляться по вилле?
— А можно?
— Мы ведь не в тюрьме.
— Ладно, давай. Я только накину что-нибудь.
— Да уж, будь любезна.
Через некоторое время вы оставили комнату и отправились на экскурсию. Никто нас не останавливал, других гостей было не видно, пока мы не добрались до большой белокаменной террасы с видом на море. Там сидели пятеро мужчин. Трое белых, один чернокожий и один азиат. Явно это не все, кого пригласили на аукцион. Но кто-то из этих мог быть анимансером. Так что я внимательно рассмотрел всех пятерых, пока мы шли к столикам, большая часть которых пустовала. Нас встретили настороженными взглядами.
— Добрый день, господа, — приветствовал я их. — Неплохой сегодня день, а?
— Здесь все дни такие, — равнодушно отозвался, пожав плечами, худой и весь какой-то угловатый блондин с кавалерийскими усами вразлёт.
По его акценту сразу становилось понятно, что он из Пруссии. Видимо, не последний человек в немецком правительстве, раз его прислали на торги.
Другой гость, круглый, щекастый, с маленькими глазками, встал и подал мне пухлую руку.
— Джереми Файнс, — представился он.
— Англичанин? — спросил я, хотя по безупречному выговору и так было ясно, что да.
— От короля Георга, — улыбнулся толстяк. — Отто же представляет здесь кайзера, — он кивнул пруссаку. — Антонио из Италии, — англичанин указал глазами на смуглого брюнета, сидевшего вальяжно, положив ногу на ногу. Указательный палец римского потомка украшал бриллиантовый перстень. Он кивнул мне и белозубо улыбнулся Софии. — А вы? — добавил, глядя на меня в упор, Файнс.
— Российская империя.
Похоже, никто из присутствующих не скрывал, для чего прилетел в Ниццу. Так что я тоже счёл лишним изображать что-то.
— Составьте нам компанию, — предложил британец. — Вы ведь не против, господа?
От меня не укрылось, что с вопросом он обращался к немцу и итальянцу. Присутствие чернокожего и азиата им игнорировалось. Правильно говорят, что нет больших расистов, чем сыны туманного Альбиона. Уверен, Файнс и остальных считал не более, чем варварами. Хотя его король и в родстве с нашим и кайзером.
Мы расположились за столом. Я подозвал жестом дежурившего у парапета слугу и попросил принести нам с Софией прохладительные напитки.
— А моя супруга осталась дома, — сказал Файнс, с улыбкой глядя на мою спутницу. — Приболела. Разлитие желчи, полагаю.
Для англичанина он был слишком болтлив и недостаточно чопорен. Похоже, играл роль своего парня — так, как представлял её себе.
— А я решил, что тут будут цыпочки, — сказал итальянец с ленцой. — Вот и припёрся один. Но не похоже, чтобы тут было, с кем приятно провести вечер.
— Мы тут не для этого, — холодно вставил пруссак.
Итальянец усмехнулся.
— Одно другому не мешает. Верно я говорю? — обратился он ко мне.
— Именно так я и подумал, — ответил я. — Позвольте представиться, господа. Граф Оболонский.
— Ого! — хмыкнул итальянец. — Граф!
— Моя спутница — София.
Все мужчины за столом слегка поклонились девушке.
— Очень приятно, — проговорил азиат.
Представляться не стал. Чернокожий же и вовсе хранил молчание. Хотя и не делал вид, будто не слушает разговор.
— Много ли уже собралось гостей? — задал я весьма интересующий меня вопрос.
— Не имею представления, — ответил англичанин. — И никто, кажется, не знает. Полагаю, мы выясним это на обеде. Который, кстати, уже скоро.
— Да, меня предупредили. Удивительно, что на вилле так мало народу.
— Немало, — сказал немец. — Просто большинство сидит по комнатам.
— Кажется, вы прибыли последним, граф, — заметил Файнс.
— Не выпить ли нам за удачу? — предложил вдруг, поднимая свой бокал, итальянец. — И пусть победит сильнейший! Надеюсь, это буду… — он вдруг замер, глядя мне за спину.
Красивое лицо брезгливо скривилось, рука с бокалом замерла на полпути.
Мне очень захотелось обернуться, но я сдержался. Прислушался к звуку приближавшихся шагов.
— Добрый день, синьоры, — проговорил мягкий баритон с таким же акцентом, как у произнесшего тост. — Позвольте представиться. Лучано Каппони. Могу я к вам присоединиться?
София обернулась, чтобы посмотреть на говорившего. Мне же этого не требовалось: правую руку главы итальянской Камарильи я знал прекрасно. Не лично, конечно. И ничего хорошего про него ни сказать, ни подумать не мог.
Впрочем, его присутствие на подобных торгах нисколько не удивляло. Было бы странно, если б это братство никого не прислало. Значит, правительство Италии будет конкурировать с тайной организацией. Вот, почему Антонио так скривился при появлении земляка. Очень интересно! Сейчас мы все сидим за одним столом, но очень скоро кто-нибудь попытается избавиться от конкурентов любыми способами.
И всё же, меня куда сильнее интересовало, кто тот анимансер, который прислал карту с пиковой дамой. Едва ли он кто-то из присутствующих. Нет, тут действовал не иностранец. Нужно искать среди своих, так сказать.
Так что я очень ждал обеда.