Всегда с тобой

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Я открываю четвертый ящик своего комода, чтобы достать свою любимую пару шелковых пижамных шорт. Когда я не могу их найти, я роюсь в своей корзине. Затем в других ящиках, хотя я всегда кладу их в четвертый ящик. Я проверяю мамин комод, потому что у нее плохая привычка хватать всю одежду из сушилки и бросать ее в свой комод. Но в ее комнате тоже нет.

Они пропали.

Может быть, мои стринги вовсе не были съедены сушилкой. Кто-то был в моей комнате. Трогал мои вещи и забрал их.

И у Майлза лучшая возможность проникнуть в мою комнату. Он бывал здесь раньше. Может быть, он положил в карман мои шорты, когда я переодевалась в ванной на днях.

Джордан сказал бы, что это доказательство того, что Майлз — мой преследователь, но даже если он взял мои стринги и шорты, это не обязательно означает, что он преследует меня. Он мог бы просто быть извращенцем. Или пытался разозлить меня.

Да пошел он к черту. Я иду туда, забираю свою одежду и запираю дверь на цепочку.

Я пробираюсь на лестничную площадку, которая отделяет мою комнату от комнаты Майлза и ведет на чердак. Хаотичные барабаны и гитары, доносящиеся из его телефона, напоминают мне о тех старых панк-рок-группах 2000-х, которые мама до сих пор любит петь воскресным утром, когда печет блины. Но звук доносится не из его комнаты.

Когда я стучу, никто не отвечает. Я нажимаю на ручку, и почему-то мое сердце колотится еще сильнее, когда она поворачивается.

Майлза нет в его комнате. Дверь в его спальню открыта, и когда я обхожу его кровать, то замечаю, что дверь в ванную через коридор приоткрыта. К его музыке примешиваются брызги из душа.

Идеально.

Комната Майлза пустая, как будто он здесь вообще не живет. Его кровать представляет собой скомканные черные простыни, одеяло сброшено на пол. Несколько носков, рубашек и пара джинсов разбросаны по светлому ковру. Один из ящиков его комода выдвинут, дверца шкафа открыта, внутри ничего нет. Даже ни одной вешалки не видно. Его ноутбук стоит рядом с подушкой, зарядное устройство подключено к тумбочке, на которой нет ничего, кроме лампы и моего экземпляра «Гордости и предубеждения». Деревянная книжная полка, придвинутая к стене, забита книгами в мягких и твердых обложках. Стивен Кинг, Ширли Джексон, Джиллиан Флинн. Моя любимая книга торчит, как больной палец, в его коллекции.

Я проверяю под кроватью, нет ли моей одежды. Ничего. Даже забытой обуви или пыльного зайчика. Мэйбл, должно быть, тщательно прибралась перед переездом. Я тихонько открываю его комоды и роюсь в них. Его рубашки, брюки, носки, боксеры. Значит, он любит боксеры.

Я вырываю руку. Отвратительно. Мне не нужно это знать.

За исключением того, что я не могу перестать представлять это. Майлз, в одних черных боксерах, растянулся поперек своей кровати с ухмылкой на лице, приглашая меня присоединиться к нему.

Я в последний раз обхожу его комнату, но ясно, что он не забирал мою одежду.

Меня охватывает облегчение, пока я не понимаю, что это значит. Если Майлз не забрал мою одежду, это сделал кто-то другой.

Кто-то еще был в моей комнате.

Я крадусь обратно к двери. И тут я замечаю, что душ не работает.

Дерьмо.

Его музыка все еще играет. Что-то сердитое, но угрюмое. Заунывное. Может быть, Evanescence? Пока играет его музыка, он должен быть…

Что-то врезается в меня сзади, толкая к стене так быстро, что я боюсь, что столкнусь с ним лицом к лицу, пока меня не развернут и вместо этого моя спина не ударится о штукатурку.

Майлз кладет руки по обе стороны от моей головы, наклоняясь так близко, что аромат сандалового дерева его шампуня наполняет мой нос. Капля воды падает мне на щеку с темных волос, которые почти падают ему на глаза.

На нем нет ничего, кроме пары тонких пижамных штанов, низко сидящих на бедрах. Его бицепсы, плечи, пресс все еще влажные. Мне до боли хочется прикоснуться к каждому дюйму его тела. Начиная с мягкой кожи на его шее и продвигаясь вниз. Медленно.

Он не прикасается ко мне, но с таким же успехом его тело могло бы раздавить мое, потому что я не могу дышать. Не могу пошевелиться. С трудом могу вспомнить свое имя.

Мэдлин. Нет, Мэдди.

— Значит, я не могу зайти в твою комнату, но ты можешь зайти в мою? — Рокот его голоса отдается эхом у меня на ногах.

Я сглатываю раз, другой, но комок в горле не проходит.

— Я думала, ты забрал мою одежду. Она пропала.

Его рот кривится.

— Я не краду одежду. — Он убирает руку с моей головы и играет с подолом моей рубашки. — Я снимаю ее и оставляю на полу.

— Я думала, ты… эм. — Боже, я не могу думать, когда он так близко ко мне. Когда его подтянутое тело нависает надо мной.

— У меня раньше не было девушки.

Может быть, это изменилось после нашего разговора. Может быть, он нашел кого-то, кого можно затащить к себе в постель. Если так, я рада, что меня не было рядом, чтобы услышать это.

— Я никогда не трахал девушку, — уточняет он. Порочная улыбка расцветает на его лице. — Хочешь показать мне, как это делается?

Больше всего на свете. Но я заставляю себя сказать:

— На самом деле, я думаю, что позволю тебе умереть девственником.

Каким-то образом он становится еще ближе, не прикасаясь ко мне. Я не знаю, как это возможно. Теперь между нашими грудями не может быть больше сантиметра.

— Скажи мне, что ты действительно любишь этого мудака. Попробуй убедить меня.

— Джордан… — Но мой голос дрожит, когда я произношу его имя. Я прочищаю горло. — Джордан не мудак. А я так и делаю. Люблю его.

Конечно, я люблю Джордана. Он идеальный парень. Я планировала всю свою жизнь вокруг него.

Но я больше не могу этого отрицать — я хочу Майлза Мариано. Я хочу отправиться в альтернативное измерение, где Джордана не существует, и скакать на Майлзе всю ночь, пока не начну кричать, просто чтобы выбросить это из головы.

Он ухмыляется мне.

— Это прозвучало неубедительно. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что ты пришла сюда не в поисках пропавшей одежды. — Его рот сейчас так близко к моему, его прохладное дыхание касается моей кожи. — Ты пришла сюда в поисках меня. Чтобы ты могла умолять меня заставить тебя кончить.

Я упираюсь руками в стену в отчаянной попытке удержаться на ногах. Мои колени подкашиваются. Они могут подломиться в любую секунду.

— Для этого у меня есть парень и вибратор. Мне ничего от тебя не нужно. Точно не…это.

— Но ты этого хочешь. Не так ли, Мэдлин? — Он заправляет мне волосы за ухо, посылая электрический ток по спине. Его ладонь лежит на моей шее, и какая-то дикая часть меня хочет, чтобы его рука переместилась к моему горлу и сжала. — Ты хочешь кого-то, кто заставит тебя кричать. Вот почему ты все еще здесь. Вот почему каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, ты хочешь, чтобы я воспользовался своим ртом.

Я больше не могу этого выносить. Я либо собираюсь запрыгнуть на него, либо испытать оргазм прямо здесь, перед ним, а он еще даже не поцеловал меня.

Нет. Он не может поцеловать меня. У меня есть парень. Джордан идеален. Он заслуживает верную девушку. Он сказал мне, что ему изменяли и раньше — я так с ним не поступлю.

Я подумываю оттолкнуть Майлза, но прикосновение к его обнаженной груди раскроет мои намерения. Вместо этого я отталкиваю его бедрами и направляюсь к двери. Так или иначе, уйти от него — одна из самых трудных вещей, которые я когда-либо делала.

— Это? — Я машу пальцем туда-сюда между нами. — Этого не будет. Понял?

Его высокомерная улыбка говорит мне, что он мне ни на секунду не верит.

— Конечно, Мэдлин. Дай мне знать, когда закончишь притворяться. Когда тебе захочется чего-то настоящего, ты знаешь, где меня найти.

Я просыпаюсь от того, что мой телефон разрывается. Мечты о том, как Майлз прокладывает путь поцелуями по моему телу и заставляет меня кричать от удовольствия, быстро исчезают, когда я замечаю, что каждое уведомление — это сообщение от madyoungfan.

Все изображения. Слов нет.

На одной фотографии я открываю дверь в "Мариано", мои медно-каштановые волосы заплетены в косу, чтобы они не попали в еду посетителей.

На другом мы с мамой выходим из продуктового магазина, матерчатые сумки болтаются у нас в руках. Следующая — как мы забираем в «Сладкоежке» коробку свежеприготовленных пончиков.

Затем я снова остаюсь одна. Я стою спиной к камере, срезая путь через городскую площадь, чтобы добраться домой.

Сижу за столиком под зонтиком рядом с "Мариано".

Последний снимок более размытый, но мое сердце замирает, когда я узнаю свой дом.

Мой преследователь увеличил изображение. Их камера была направлена на окно.

Сквозь стекло видно, что я сижу на диване в гостиной. Одна.

Экран моего телефона размывается. Как я могла не знать, что они там? Почему я не чувствовала на себе их взглядов?

Слезы текут по моим щекам.

Мой преследователь никак не может увидеть меня в десяти футах от окна моего второго этажа, но я все равно ныряю под простыню в поисках уединения, которого, похоже, больше не могу найти.

Когда звонит мой телефон, мое сердце подскакивает к горлу.

Неизвестный номер.

Я смотрю на экран, позволяя телефону зазвонить дважды, трижды, четыре раза. Затем он замолкает.

Откуда мой преследователь мог узнать мой номер? Нет, скорее всего, это просто спам-рассылка.

Но моему облегчению приходит конец, когда экран снова загорается очередным звонком.

Я медленно выдыхаю. Затем провожу большим пальцем по экрану.

Никто из нас не произносит ни слова.

Я даже не слышу ничьего дыхания, как бы близко я ни прижимала телефон к уху.

— Алло?

По-прежнему ничего.

— Ответь мне. — Голос, который выходит из меня, громкий, но дрожащий. — По крайней мере, наберись смелости что-нибудь сказать.

Снова тишина. Вскоре раздался звуковой сигнал окончания вызова.

— Эй, милая? — С лестницы доносится напряженный голос мамы. — Ты можешь спуститься сюда?

Я проскальзываю вниз, как призрак. Все, чего я хотела, это не быть невидимой девушкой, прячущейся в тени. Теперь я получила то, что хотела, и все, чего я хочу, это снова стать невидимой. Быть той, о ком никто не заботится настолько, чтобы следовать за ней, мучить её, быть одержимым.

Мама стоит на подъездной дорожке, прижимая обе руки к груди. Стоит перед полицейской машиной.

На двери гаража кто-то большими печатными буквами написал баллончиком: "ШЛЮХА".

Каждая буква — удар под дых. Я обхватываю руками живот, как будто если я стану достаточно маленькой, то исчезну.

Сколько людей проезжали мимо и видели это? Когда мама это увидела?

Я отправляю сообщение Джордану.

Мой преследователь разгромил наш гараж…

Его реакция последовала незамедлительно.

Уфффф

Я сейчас приеду. Скоро буду.

Мне почти хочется сказать ему, чтобы он не приезжал. Я не хочу, чтобы он видел эти слова, очевидно, оставленные для меня. Но я также хочу, чтобы он обнял меня и сказал, что все будет хорошо.

Мама жестом подзывает меня, и я направляюсь к ней и полицейскому, хотя все, чего я хочу, это забраться обратно в постель и зарыться лицом в подушку. Бывают дни, когда не стоит просыпаться.

Офицер протягивает мне руку. Он похож на доктора Эйвери из "Анатомии Грей", и, несмотря на ситуацию, мама явно благодарна.

— Привет. Офицер Джексон. — Когда я не отвечаю, он добавляет: — Мэдди, верно?

— Верно.

— Твоя мама позвонила нам по поводу вандализма. — Он кивает в сторону гаража. Как будто я могла это пропустить. — У тебя есть какие-нибудь предположения, кто мог сделать что-то подобное?

— Я точно знаю, кто это сделал.

Они оба удивлены этим.

— Кто? — Спрашивает мама.

— Ну. Я не знаю их имени, — признаюсь я. — Но в Сети есть кое-кто, кто преследует меня.

Мама поворачивается ко мне лицом, широко раскрыв глаза.

— Преследует тебя?

Мне следовало рассказать ей об этом некоторое время назад. До того, как все стало так плохо. Я была глупой, думая, что тому, кто это делает, станет скучно и он остановится сам.

— Они следили за мной некоторое время. Делали по-настоящему жуткие фотографии, присылали мне сообщения с угрозами, электронные письма, крали мою одежду.

— Какие фотографии? — Спрашивает мама. — Какая одежда? Что происходит?

Я смотрю офицеру Джексону прямо в глаза.

— Они также преследовали Софи Мариано.

Он поднимает руки.

— Хорошо, хорошо. Давайте вернемся назад. Когда это началось?

— Эм. Несколько недель назад.

Мамины губы сжимаются.

— Почему я только сейчас слышу об этом?

— Я не думала, что это так важно. Я думала, они уйдут. — Я поворачиваюсь обратно к офицеру Джексону. — Но потом я узнала, что у нас с Софи один и тот же преследователь. Я думаю, может быть, что бы они с ней ни сделали… — Я не могу заставить себя закончить мысль вслух.

Брови офицера Джексона сходятся на переносице.

— Откуда вы знаете, что это один и тот же человек?

— Майлз показал мне скриншоты.

— Майлз Мариано?

— Да. Брат Софи.

Офицер Джексон и мама обмениваются взглядами.

— Я буду честен с вами, мисс Янг. Я бы не поверил Майлзу Мариано на слово.

— Нет. — Я не могу сдержать разочарования, которое сквозит в моем голосе. — Он показал мне скриншоты. Я видела доказательства.

Мама пощипывает переносицу.

— Дай мне посмотреть.

Я достаю свой телефон, чтобы показать ей сообщения. Она несколько секунд хмуро смотрит на экран, затем протягивает мой телефон офицеру Джексону.

— И что вы собираетесь с этим делать?

Меня переполняет облегчение. Мама на моей стороне. Она верит мне. Видит, как это страшно. Она собирается положить этому конец.

— Мы мало что можем сделать с тем, что у вас здесь есть, — признает он.

— Вы ничего не можете сделать? — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал убедительно, сердито, но вместо этого я звучу как маленький, напуганный ребенок.

Мама обнимает меня одной рукой.

— Нам нужны документы, удостоверяющие личность, — говорит он.

Как будто я должна выяснить это сама. Они полиция — проводить расследование — их работа. Почему вся тяжесть выслеживания моего преследователя ложится на мои плечи?

— Разве это не очевидно? Это тот парень Мариано.

Я напрягаюсь под маминой рукой.

— Нет, это не так.

— Уважаемая. Вы только что сказали, что пропала ваша одежда. Есть только один человек, который мог проникнуть в вашу комнату так, чтобы мы не заметили.

— Я знаю, что это не он.

— Каким образом?

Я не могу сказать ей, что пробралась в комнату Майлза. Определенно не в присутствии офицера Джексона.

— Эм. Он пригласил меня к себе. И он пошел в ванную, а я как бы осмотрелась. В его комнате не было ничего из моих вещей.

Мамин голос повышается на октаву.

— Ты с ним тусуешься?

Офицер Джексон выходит вперед, чтобы вмешаться.

— У вас есть система безопасности?

— Нет, но какое это имеет значение, когда этот мальчик прокрадывается через дверь спальни моей дочери? Что нам нужно, так это засов.

— Это хороший первый шаг. Следующее, что я бы сделал, это достал камеру слежения. — Он поворачивается ко мне. — И сохраните улики. Это поможет выстроить ваше дело — даст нам то, с чем можно работать.

Офицер Джексон оставляет нам свою визитку и просит позвонить ему, если нам что-нибудь понадобится. В тишине мы с мамой находим щетки и уксус, чтобы отскрести краску из баллончика с гаража.

— Ты должна рассказывать мне об этих вещах, детка. Больше никаких секретов, хорошо?

Я киваю, хотя мама уже справляется со стрессом из-за своего повышения и копит деньги на все мои расходы на колледж. Последнее, что я хочу сделать, это добавить еще одно бремя.

— Какая одежда у тебя пропала?

— Пижамные шорты и нижнее белье. — Мое лицо краснеет при мысли о том, что кто-то роется в моих ящиках и берет мои стринги. От того, что мне пришлось признаться в этом вслух своей маме.

— Я загляну в свою комнату, просто чтобы убедиться, что не взяла их случайно. — Мама отмывает буквы. — Лучше бы ты не скрывала это от меня. Мы могли бы обратиться в полицию раньше.

— Я действительно обратилась в полицию. Они ничего не стали делать.

Мама прекращает мытье.

— Когда ты обратилась в полицию?

— Пару недель назад. Майлз помог мне.

— Майлз?

Хлопает сетчатая дверь. Помяни дьявола, он и появится.

Майлз прислоняется к перилам крыльца.

— Что там произошло?

Мое лицо теплеет при мысли о снах, которые я видела о нем прошлой ночью. О нашей встрече в его комнате.

Мама хмуро смотрит на него и поворачивается обратно к двери гаража.

— Граффити, — выдавливаю я.

Вместо того, чтобы спускаться по лестнице, он легко перепрыгивает через перила и неторопливо подходит к нам.

— Дай сюда. — Он протягивает руку, и я отдаю ему щетку. Он трет сильными и громкими, и я благодарна за перерыв.

Но мама выглядит так, будто здесь пахнет чем-то кислым.

— Мне нужно немного воды, — говорит она мне, прежде чем бросить щетку и исчезнуть внутри.

— Жаль, что тебе пришлось это увидеть, — говорит Майлз.

— О чем ты говоришь?

— Наверное, кому-то надоело, что я сплю со всеми подряд. Должно быть, они оставили это как сообщение для меня.

Короткий смешок вырывается из моей груди. Я поднимаю щетку, которую мама бросила на тротуар.

— Что за осуждение шлюхи. Он явно не фанат.

— Да. Так что спасибо, что помогла мне избавиться от этого.

В моей груди вспыхивает огонек. Каким-то образом Майлзу удалось рассмешить меня по поводу этой ужасной ситуации. Удалось заставить меня почувствовать себя лучше, хотя бы на несколько секунд.

Позади нас на подъездную дорожку с грохотом въезжает машина. BMW Джордана. Я забыла, что написала ему сообщение.

Он хлопает дверью немного сильнее, чем необходимо.

— Привет. — Его голос напряжен. Так бывает всегда, когда Майлз рядом.

После ссоры возле "Мариано" последнее, чего я хочу, это чтобы Джордан и Майлз были где-то рядом друг с другом.

Я собираю волосы в хвост и обмахиваю лицо. Где мама с водой?

— Иди, — говорит Джордан Майлзу. — Я разберусь.

Джордан вырывает щетку у него из рук и макает ее обратно в наше ведро с уксусом и водой.

Майлз пожимает плечами и делает непринужденный шаг назад.

— Будь моим гостем.

Затем он обнимает меня за талию.

Глаза Джордана вылезают из орбит.

Я замираю, но Джордан переходит к действию. Огромной мясистой ладонью он отталкивает его от меня.

— Джордан!

Майлз с трудом отступает на шаг.

— Расслабься. Ей это нравится.

О мой бог.

— Нет, не нравится!

— Приятель, тебе лучше отвалить, — рычит Джордан.

Майлз пожимает плечами, засунув руки в карманы, и одаривает меня полуулыбкой, прежде чем исчезнуть внутри.

Джордан шипит:

— Ему нужно держаться от тебя подальше. — Он энергично оттирает граффити. — Почему ты никогда не говоришь ему, чтобы он оставил тебя в покое?

Я не понимаю, почему гнев Джордана сейчас направлен на меня. Я не контролирую то, что делает Майлз.

Прежде чем я успеваю защититься, Джордан указывает на баллончик с краской.

— Очевидно, это сделал он.

— Майлз?

— Кто же еще?

За исключением того, что это не может быть Майлз. Он не назвал бы меня шлюхой. Он не стал бы красить баллончиком дверь собственного гаража или помогать мне счищать это слово, если бы сам его там написал. Я устала от того, что все приходят к одному и тому же выводу без каких-либо доказательств.

— Лив, — выпаливаю я.

Джордан хмурится, его лоб покрыт испариной.

— Почему она?

Если ты ищешь кого-то, кто был одержим Софи, посмотри на ее лучшую подругу. Может быть, Лив не может смириться с тем, что я заняла место Софи. Может быть, я слишком сильно напоминаю ей девушку, которую она любила и которая никогда не полюбит ее в ответ.

Я делаю шаг в сторону Джордана и улавливаю какой-то запах. Теплый, как моча, запах пива? Но нет, он не сел бы за руль, если бы был пьян.

— У меня просто плохое предчувствие на ее счет.

Джордан качает головой, и у меня в горле образуется комок.

— Это не имеет никакого смысла. Без обид, но Лив даже не хочет быть рядом с тобой, не говоря уже о том, чтобы преследовать тебя. — Он указывает кистью на наш дом. — Но этот парень? Он всегда рядом. Он живет с тобой. Работает с тобой. Прикасается к тебе. Он явно одержим тобой. Меня от этого тошнит.

Я знаю, что Джордан неправ, и это отстойно, что мы не можем быть на одной стороне в этом вопросе. Мне просто нужно будет доказать, что это Лив.

— Если ты не скажешь ему держаться от тебя подальше, — говорит Джордан, — это сделаю я.

Я отвлекаю Бретта от его видеоигр обещанием бесплатной еды. Я опускаю деньги за его картошку фри, ветчину и сыр на гриле в кассу, прежде чем отнести ему корзинку с едой во время перерыва.

Напротив меня за столиком с зонтиком Бретт доедает свой сэндвич. Небо сегодня облачное, поэтому мы держим зонт закрытым.

На самом деле я не уверена, сколько ценной информации Бретт может мне дать. Он как щенок-переросток — симпатичный, но вялый. Но он также единственный близкий Софи и Лив человек, которого я действительно могу спросить о том, что произошло между ними.

— Так в чем дело? — Бретт топит картошку фри в озере кетчупа.

— У меня к тебе вопрос. До того, как Софи пропала, между ней и Лив что-нибудь произошло?

Кусочки картофеля вылетают у него изо рта, когда он говорит.

— Например, что?

— Может быть, они поругались? Тебе не показалось, что между ними что-то не так?

Бретт медленно кивает, ожидая, пока он сглотнет, прежде чем открыть рот на этот раз.

— Я пытался не ввязываться во всю эту драму, но да. Я думаю, все стало настолько плохо, что Софи сказала Лив, что порвала с ней.

— Что ты имеешь в виду? Она разорвала их дружбу?

Он кивает.

— Когда она это сделала?

— На вечеринке Джордана. — Лив определенно не упоминала об этом. В ее устах это звучало так, будто она всю ночь была поглощена Натали.

Может быть, это потому, что ей есть что скрывать.

— Но почему? Я думала, они лучшие друзья.

— Они были, пока Лив не начала устраивать странные вещи. Я думаю, она всегда взрывала телефон Софи, когда та тусовалась с Джорданом. Ей не нравилось разлучаться с ней.

Я замираю. Взрывала телефон Софи. Точно так же, как мой преследователь поступает со мной.

Если Софи прекратила дружбу с Лив в ночь вечеринки у Джордана и Софи пропала в ту же ночь… Это означает, что у Лив был мотив избавиться от нее.

Если она не могла заполучить Софи, то никто не сможет.

— Но зачем Натали встречаться с ней, если она знает, насколько ядовитой Лив была для Софи?

Бретт пожимает плечами, откусывая горсть картошки фри.

— Может, она не знает. Софи была очень замкнутой последние несколько месяцев или около того. Я знаю только потому, что мне сказал Джордан.

Натали даже не подозревает, на что может быть способна ее собственная девушка.

Я не хочу слышать ответ, но я должна знать. Мне нужно разобраться в этом.

— Лив когда-нибудь говорила что-нибудь обо мне?

Бретт наконец поднимает на меня взгляд от своей еды.

— Ты не знаешь?

Мое сердце бьется сильнее. Я качаю головой.

— Да, я думаю, Джордан бы этого не хотел. Парень-защитник и все такое. — Он слегка улыбается, прежде чем она исчезает, и он возвращает свое внимание обратно к еде. — Но да. Очевидно, она ненавидит тебя до глубины души.