Всегда с тобой

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Когда у меня был секс с Джорданом в первый раз, я ожидала почувствовать себя другой. Другой девушкой. Все придают большое значение твоему первому разу, но это как день рождения. Я проснулась на следующий день и чувствовала себя точно так же.

Но одна ночь с Майлзом — и я изменилась навсегда.

Даже мой преследователь не может сбить меня с моего кайфа, как бы он не старался. На протяжении всей моей смены у Мариано мой телефон продолжает мигать. СМС, сообщения, звонки. Я повторно активировала свои социальные сети — четкое послание моему преследователю: Ты не заставишь меня исчезнуть. Послание, которое ему, по-видимому, не понравилось.

Даже если я когда-нибудь получу ответ от своего преследователя о том, почему он все это сделал — это никогда не будет достаточным объяснением для такого уровня одержимости.

Во время затишья я составляю электронное письмо с доказательствами в своей учетной записи Gmail. Офицер Джексон сказал мне сохранить все улики, так что именно это я и делаю.

Этим утром Мэйбл наконец разрешила Майлзу зарегистрироваться на тест на аттестат зрелости и разрешила ему готовить на гриле. Под ее наблюдением. Втайне я рада, что он провел большую часть дня на кухне, потому что с каждой секундой, когда я нахожусь рядом с ним, воздух становится напряженным. Я чувствую, как во мне пульсирует электричество, и все, что я могу представить, это как он прижимает меня к стене, отводит мое колено в сторону и трахает меня прямо здесь, в закусочной.

Когда Майлз, наконец, появляется из кухни с заказом Джорджа перед закрытием, у него лоб в муке, а в уголке рта сахарная пудра. Я хочу слизать её.

— Стоит ли ад минимальной зарплаты? — он спрашивает меня.

Я смеюсь, и когда не могу оторвать глаз от его рта, возвращаю свое внимание к кассе. Никто не должен знать о нас, и я не хочу, чтобы Джордж что-нибудь узнал.

Он с громким шуршанием открывает пакет, который Майлз протягивает ему.

— Я заказал шесть. Здесь всего пять.

— Похоже, ты не очень хорошо умеешь считать.

— Ты съел мой шестой пончик!

Доказательства написаны на лице Майлза. Но он пожимает плечами.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, чувак. Ты можешь заплатить за свои пончики или уйти с пустыми руками. Твой выбор.

Джордж качает головой и протягивает деньги мне.

— Что бы ты ни сделал, чтобы получить этот фингал, — говорит он Майлзу, — держу пари, ты это заслужил.

— Тебе стоит посмотреть на другого парня.

Это неправда — удары, которые Майлз нанес Джордану, не оставили следов там, где их мог увидеть кто угодно, — но его комментария достаточно, чтобы Джордж вылетел за дверь.

Майлз запирает ее за ним.

— Слава богу, этот кошмар закончился.

— Ты работал на кухне большую часть дня. Ты не пережил и половины того кошмара, что был здесь.

— Этого было более чем достаточно. — Он обходит стойку и проводит рукой по моему бедру. — Ты скучала по мне?

После прошлой ночи я скучала по нему каждую секунду.

— Вы двое закрываетесь сегодня вечером! — Кричит Мэйбл, выходя из кухни.

Мы отпрыгиваем друг от друга. К счастью, она этого не замечает. Слишком занята, спеша к двери и выуживая ключи из кармана.

— Я думал, ты не доверяешь мне закрывать, — говорит Майлз.

— Тебе — нет, но ей я доверяю. — Она указывает на меня. — Я потянула мышцу в спине, так что сегодня всю тяжелую работу будешь делать ты. Получай удовольствие.

С этими словами она выходит за дверь.

Майлз поворачивается ко мне с озорной ухмылкой и выключает свет, так что единственным источником света становятся уличные фонари снаружи.

— Оу. Я намерен повеселиться.

— А как насчет…

Но прежде чем я успеваю спросить обо всей работе, которую нам еще предстоит сделать — вытереть столы, вымыть пол, — Майлз прижимает меня к стене, каждый дюйм его тела прижат к каждому дюйму моего. Он может читать мои мысли.

— Будь нежен, — шепчу я, хотя не совсем это имею в виду. — Я все еще не оправилась после вчерашнего. Мои сиськи выглядят так, словно побывали в драке.

Он хихикает и запускает руку мне под рубашку, лаская грудь поверх лифчика.

— Я буду нежен до тех пор, пока ты не перестанешь этого хотеть.

Его слова растопили меня.

— Идеально.

Майлз подхватывает меня на руки и несет на кухню, где нам гарантировано уединение от посторонних глаз. Он сажает меня на столешницу, на единственное место, не заставленное тарелками и едой, и раздвигает мои ноги. Он помещается между ними и прижимается моим ртом к своему.

Я все еще так хочу его. Вчера вечером была закуска. Сегодня я хочу полное блюдо.

— Можем мы продолжить с того, на чем остановились? — Бормочу я.

Он качает головой, и от разочарования у меня сводит живот.

— Мы начинаем с самого начала.

На этот раз он без малейшего терпения натягивает мою футболку выше груди и стягивает лифчик вниз. Он продолжает нежно целовать и вылизывать, пока я не зарываюсь руками в его волосы и не шепчу:

— Еще.

Его рот становится жадным, он посасывает все еще нежную кожу, отчего мне хочется разреветься. Если бы кого-то из людей можно было классифицировать как наркотик, то это был бы он.

Он перемещает свой рот вверх к моей шее, лаская мою грудь, прежде чем скользнуть руками под юбку и сжать мою задницу. Я уже жажду его, сжимаю бедра в поисках облегчения, хотя он находится между ними. Я не получу желаемого облегчения, пока он не воспользуется своим языком.

Майлз отстраняется, мы оба уже тяжело дышим, и достает из кармана презерватив.

— Хочешь воспользоваться этим?

Я киваю.

— Да.

Вместо того, чтобы расстегнуть джинсы и стянуть их, он бросает их на стойку рядом с нами и наклоняется для жадного поцелуя. Его язык скользит у меня во рту, и это худший вид поддразнивания. Мне нравится, когда его язык у меня во рту, но прямо сейчас я хочу его где-нибудь в другом месте.

Я стягиваю его рубашку через голову, отчаянно желая увидеть его тело. У нас не так светло, как в тот день, когда я пробралась в его комнату, когда он был без рубашки и мокрый после душа, прижимаясь ко мне, но я все еще могу разглядеть изгибы твердых мышц на его руках и плечах, бугорки пресса, темные чернила под плечом.

Но прежде, чем я позволю своим ладоням прикоснуться к нему так, как мне этого хочется, я провожу пальцами так нежно, как только могу, по фиолетовой коже вокруг его глаза.

— Мне жаль, что он так с тобой поступил.

Майлз сжимает челюсть.

— Я не хочу говорить о нем прямо сейчас. И никогда больше.

Я провожу ладонями по его плечам, вниз по рукам, по его прессу. Когда я касаюсь кожи чуть выше пояса, он рычит. Я люблю каждый дюйм его тела.

— Я тоже.

И я серьезно. Я хочу двигаться дальше. Я хочу забыть о Джордане и о том, кем я была с ним. Я хочу забыть о будущем, которое мы планировали. Я хочу забыть о Челси, Эш и моем преследователе и притвориться, что ничего этого никогда не было. Начать сначала, с чистого листа, с Майлзом.

Ему нравится мой ответ. Он проделывает свой путь вниз по моему телу и направляется прямо к моим трусикам, стаскивает их и высвобождает меня.

Я вскрикиваю, когда его язык скользит по мне, касаясь верхушки и посылая покалывание от головы до кончиков пальцев ног. Движения его языка становятся непристойными, когда я становлюсь все более влажной для него. Он стонет и просовывает в меня палец.

Я не знаю, сколько еще я смогу это выносить. Мое сердце бешено колотится в груди, и я хочу, чтобы он был внутри меня. Но мне также невыносима мысль о том, что он остановится.

— Продолжай, — шепчу я.

— Ты думаешь, я остановлюсь в ближайшее время? — спрашивает он. — Нет, пока ты не кончишь со мной. Я буду здесь всю ночь, если понадобится.

Если судить по прошлой ночи, это займет не так уж много времени.

Его рот снова на мне, на этот раз посасывая мой клитор, и я шиплю. Я так сильно хватаю его за волосы, что боюсь причинить ему боль, но я должна за что-нибудь ухватиться.

Когда мои бедра начинают дрожать, он сосет сильнее, лижет быстрее, вводит свой палец внутрь меня. Удовольствие нарастает, и я удивляюсь, как я так долго не испытывала оргазмов с Джорданом, когда могла бы кончать каждую ночь с Майлзом.

Он вводит свой палец в меня так сильно, снова и снова, что я волнуюсь, что мне, возможно, придется умолять его остановиться, пока я не начинаю сжиматься вокруг него, и всепоглощающее наслаждение не захлестывает меня. Я теряю себя, теряю всякий смысл происходящего, кроме ощущения рта Майлза на себе, который все еще доводит меня до оргазма и не смягчается, пока я не превращаюсь в хнычущее месиво в его руках.

Он надевает презерватив и прощупывает мой вход еще до того, как я открываю глаза. Он двигает бедрами взад-вперед, потираясь о мой клитор и посылая по мне ударные волны удовольствия.

Я хватаюсь за его руки.

— Сейчас. Пожалуйста.

— Твое желание, — я перестаю дышать, когда он вводит кончик, — для меня закон.

Боже мой, это происходит. Это действительно…

Одним медленным, наслаждающим движением Майлз погружается в меня.

Я вскрикиваю в тот же момент, когда он издает низкий стон.

— Трахни меня, — бормочет он. — Ты такая чертовски совершенная.

Мои ногти впиваются в его бицепсы, когда он растягивает меня. Наконец.

— Я хотела сделать это очень, очень давно, — шепчу я, повторяя его слова прошлой ночью.

Он улыбается мне в губы.

— Это то, что ты представляла себе в наш первый раз?

— Больше похоже на миссионерскую позу в моей постели. — Он замирает, пока я не добавляю: — Но так лучше.

Его рука обхватывает мой затылок, сжимая в кулаке мои волосы, в то же время он медленно входит в меня, и я задыхаюсь.

— Мы можем принять любую позу, какую ты захочешь. Я сделаю с тобой все, что ты захочешь. — Еще один долгий, медленный толчок. — И я буду наслаждаться каждой секундой этого.

Когда я притягиваю его бедра к себе, он немного набирает скорость. Он не хочет торопиться. Он не хочет, чтобы все закончилось слишком быстро. Я тоже.

Его рука скользит у меня между ног и потирает клитор, сначала нежно. Когда я толкаю свои бедра вперед, чтобы встретиться с его, большой палец начинает тереться все сильнее и сильнее, по мере того как он двигается быстрее. Мое сердце — поезд, набирающий скорость, но я никак не смогу кончить снова.

— Как это соотносится с твоими книгами? — Ухмылка на его восхитительных губах.

— Это намного лучше.

Его рот прижимается к моей шее, и я готова вспыхнуть от удовольствия. Он толкается у меня между ног, трет меня, сосет. Такое количество удовольствия невозможно пережить. Я собираюсь умереть вот так, и я умру счастливой.

— Да, — выдыхаю я. — Не останавливайся.

Он толкается сильнее, шлепки кожи о кожу наполняют комнату.

— Я люблю трахать тебя, — рычит он.

Мои груди подпрыгивают, и когда он замечает их, то хватается за мой сосок. Я задыхаюсь и вцепляюсь в него сильнее. Мой клитор пульсирует под его рукой.

— Я люблю… — я останавливаю себя, прежде чем успеваю сказать то, чего я действительно хочу. То, о чем я думала годами — трахать тебя.

Он набирает скорость, ударяя глубже. У меня кружится голова. Это никогда не было так глубоко, так… умопомрачительно раньше. Каждая клеточка моего тела поет.

Моя кровь бежит по венам, и знакомое удовольствие нарастает снова. Нет, это не может повториться. Этого не будет…

Майлз толкается в меня сильнее. Его дыхание учащается у моего уха.

— Кончай со мной, — шепчет он.

Мое сердце взрывается, когда наслаждение пронзает меня. Мои глаза закатываются, и я издаю крик. Сжимаюсь вокруг него и пульсирую. Он продолжает трахать меня так быстро, как только может.

— Вот и все, — выдыхает он. — Кричи для меня.

Я не смогла бы остановиться, даже если бы он сказал мне об этом. Я кричу так громко и так долго, что у меня хрипит в горле, а он все еще не останавливается.

Он стонет, и это самый сексуальный звук, который я когда-либо слышала. Он сильно прижимает меня к себе, так что я никуда не могу деться, и вонзается в меня в последний раз, пульсируя снова и снова.

— Господи, — шипит он.

Я не могу говорить. Не могу даже пошевелиться. Я просто безвольно сижу в его объятиях, ожидая, пока неистовые удары моего сердца о грудную клетку замедлятся. Жадно хватая ртом воздух.

Когда я наконец могу произносить слова, я шепчу:

— Нам нужно сделать это снова.

Он смеется — сладчайшая музыка — и притягивает мою голову к себе для поцелуя. Безумие закончилось. На этот раз его поцелуй нежный и… любящий. Это заставляет мое сердце сжиматься.

— Как прошел твой первый раз? — Спрашиваю я.

— Лучше, чем я когда-либо представлял. — Его голос полон такой искренности, что бабочки в моей груди выпархивают из своих коконов. — Но я думаю, что в следующий раз будет еще лучше.

— Вау. Думаешь о следующей девушке, еще до того, как ты вышел из меня, — поддразниваю я.

Он медленно и сильно толкается в меня, заставляя меня задыхаться. Предупреждение. Обещание.

— В следующий раз с тобой.

Колокольчик, висящий на двери закусочной, звенит, возвещая о чьем-то приходе.

Дерьмо. Мы оба замираем с широко раскрытыми глазами. Мы забыли запереть дверь?

— Эй, милая? — Зовет мама. — Ты еще здесь?

Я сбрасываю с себя Майлза, спешу поправить одежду и провожу пальцами по волосам, чтобы не выглядело, будто я только что трахалась с Майлзом Мариано на кухне.

Я совсем забыла, что мама сказала, что заберет меня сегодня вечером после работы, чтобы мы могли посетить кампус колледжа в эти выходные.

Майлз ухмыляется моему безумию, небрежно натягивая рубашку, как будто нас не собираются застукать за трахом. Я пытаюсь взъерошить его волосы, но это бесполезно.

— Да! — Я выбегаю из кухни, сердце колотится у меня в горле, и хватаю свой телефон из-под кассы. — Извини, мы как раз закрывались.

Мама берет остатки закусок, к которым мы еще даже не притронулись.

— Я позабочусь об этом, — предлагает Майлз, ставя стул на стол. Я не знаю, как он может говорить так спокойно и небрежно, когда я совершенно задыхаюсь.

— Отлично. — Мама улыбается мне. Она понятия не имеет, что мы с Майлзом на самом деле делали на той кухне. Слава богу. Это было слишком близко. — Пойдем.

Когда мы направляемся к двери, Майлз подмигивает мне, и я на самом деле разочарована тем, что проведу целых сорок восемь часов, не видя его. Я прожила без него шесть лет, а теперь не выдержу и пяти минут.

Я официально зависима от него, и мне уже не терпится узнать, где я смогу остаться с ним наедине в следующий раз.

Грузовик Мэйбл въезжает к нам на подъездную дорожку. Сегодня утром на парковке отеля у маминой машины спустило колесо, поэтому Мэйбл забрала нас после того, как мы вызвали эвакуатор. Всю дорогу домой я была зажата между ее плечом и плечом мамы.

Моей первой мыслью было, что мой преследователь последовал за нами до отеля и проколол шину. Но нет, я уезжаю из Бомонта, чтобы скрыться от него. Он не может последовать за мной в колледж. Должен быть выход из этого.

Мы с мамой провели все выходные, путешествуя по кампусу Танксиса и исследуя остальную часть Фармингтона. Мы делали заказы во всех службах доставки еды, чтобы я знала, какие из них следует заказывать, когда буду в колледже, я подала заявку на симпатичную квартиру, и мы закупили школьные принадлежности и принадлежности для квартиры. И ничего из этого не было достаточно, чтобы отвлечь мои мысли от Майлза, который провел большую часть выходных, посылая мне сообщения обо всех вещах, которые он хотел бы сделать со мной, когда я вернусь домой.

— Мой босс хочет купить лошадей для гостиницы, — говорит мама. — Лошади! Не пойми меня неправильно, я люблю милых пони так же сильно, как и любая другая девушка, но понимает ли она, насколько дороги лошади? Еда, вода, кров, ветеринар, кто-то, кто будет за ними убирать. Я почищу лошадь, но не собираюсь выгребать то, что из нее выходит.

— Не понимаю, почему она просто не отдаст тебе бразды правления этим заведением, — говорит Мэйбл. — В любом случае, ты уже много чем командуешь.

Я выхожу вслед за мамой из грузовика и иду по подъездной дорожке.

— Ха-ха, хороший каламбур, — говорит мама.

Мэйбл удивленно поднимает бровь.

— Что за каламбур?

— Отдать тебе бразды правления? Мы только что говорили о лошадях?

Мэйбл закатывает глаза так сильно, что у нее, должно быть, болит голова.

— Я никогда не придумывала каламбур нарочно.

— О, я люблю хороший каламбур, — говорит мама. — А как насчет тебя, милая? Ты за или против каламбура?

Я останавливаюсь как вкопанная. Наше окно открыто. Занавески мягко колышутся на ветру.

Мы никогда не оставляем окна открытыми. Мама включает кондиционер наверху, чтобы летом в доме было прохладно, поэтому окна днем остаются закрытыми.

Они обе следят за моим взглядом. Мама шепчет:

— О боже. Нам нужно вернуться в грузовик.

Она берет меня за плечи и торопливо ведет по подъездной дорожке. Мэйбл уже разговаривает по телефону с полицией, когда забирается на водительское сиденье.

— Твой внук дома? — Спрашивает мама.

Мэйбл качает головой.

— Не должен быть.

Полиция велит ей оставаться на линии, поэтому я звоню Майлзу.

Он берет трубку после третьего гудка.

— Привет, красотка.

От его голоса тепло разливается у меня в груди. Я прижимаю телефон ближе к уху и надеюсь, что мама его не услышала.

— Привет, ты дома?

— Нет. Только что подстриг газон у моей мамы. Скучала по мне?

— Эм. — Я смотрю на маму, но она не слушает, ее взгляд прикован к нашему открытому окну. — Я просто хотела сообщить тебе, что кто-то вломился в наш дом.

— Срань господня. — Его голос понижается. — Ты в порядке? С бабушкой все в порядке?

— Да, все в порядке. Полиция уже в пути.

— Я тоже.

Прежде чем я успеваю сказать ему, чтобы он пока не возвращался домой, он вешает трубку.

Мама пытается отвлечь нас болтовней, но даже ей нечего сказать.

Майлз появляется перед полицией и забирается в кузов грузовика. Я открываю окно позади себя.

— Все хорошо? — спрашивает он меня.

Я киваю и засовываю руку в карман, где лежит мой нож.

Офицеру Джексону и Каллахан требуется сорок минут, чтобы появиться, так что хорошо, что мой преследователь не вышел с топором.

— Отлично. — стонет Майлз. — Это тот самый коп, который велел нам убираться?

— Ага, — бормочу я.

Офицер Джексон стучит в окно Мэйбл и приказывает нам оставаться в машине, пока они обезопасят собственность. Сначала они заходят на нашу сторону дуплекса, затем на сторону Мэйбл. Потом по всему заднему двору и в гараже.

Ни один из них не выглядит особенно обеспокоенным, когда возвращается к нам.

— Имущество в безопасности, — объявляет офицер Джексон. — Давайте вы все осмотритесь. Посмотрите, не пропало ли что-нибудь.

Хотя я знаю, что полиция обыскала весь дом, когда мы заходим внутрь, у меня под мышками проступают лужи пота. Кто-то был здесь, и я чувствую призрак его присутствия, как одеяло.

Кроме окна, никаких других признаков взлома нет. Офицер Каллахан говорит нам, что мы должны начать запирать наши двери и окна, а мама огрызается, что мы никогда ничего не оставляем незапертым.

Половина дуплекса Мэйбл нетронута, а наша далеко не разграблена. На самом деле, все наши ценные вещи находятся именно там, где мы их оставили — наш телевизор, наши ноутбуки, мамин телефон, который она забыла на кухонном столе.

— Какой-то грабитель, — бормочет Майлз. Мэйбл толкает его локтем.

Моя комната — это совсем другая история.

Все ящики комода открыты, и вся моя одежда разбросана по полу. Но я не вижу своего нижнего белья. Даже нового, которое я купила на прошлой неделе. Моя постель разослана, и я сглатываю желчь при мысли о том, что кто-то прикасается к ней. Лежит в ней.

Один взгляд на мой прикроватный столик говорит мне, что кольцо-обещание от Джордана тоже исчезло.

Мама заключает меня в объятия. Через ее плечо я замечаю Майлза, его челюсть сжата, а руки в карманах. Вспоминает эту жизнь. Через что прошла его сестра.

Мы возвращаемся на кухню, и офицер Джексон записывает украденные вещи, пока офицер Каллахан ковыряет свои ногти. Они ведут себя так, словно уже собираются выйти за дверь, когда она говорит:

— Позвоните нам, если заметите, что чего-то еще не хватает.

— Спасибо, офицеры, — начинает мама, но я перебиваю ее.

— И это все? Вы ничего не собираетесь делать?

— Что бы ты хотела, чтобы мы сделали? — Монотонно спрашивает Каллахан.

— Вам нужно что-то сделать. Мой преследователь вломился в наш дом.

Мама успокаивающе кладет руку мне на плечо и нежно сжимает.

— Все в порядке, милая, — шепчет она.

Каллахан прищуривается, глядя на меня.

— Мы сделали все, что могли. В данный момент мы больше ничего не можем для вас сделать.

— Есть кое-что, что вы можете сделать. Найдите их. Их нужно наказать. Сделайте что-нибудь.

Они недооценили меня. Я провела свое исследование. Я знаю, что они могут сделать больше, но им просто все равно. В точности, как сказал Майлз.

Каллахан изучает экран своего телефона, и мне хочется выбить его у нее из рук.

— Ты не думала о переезде?

— Переезд? — Я повторяю.

— Ты сказала, что у тебя есть преследователь, верно? — Она говорит это так, словно все еще не верит мне. Даже после этого. — Многие жертвы преследования переезжают в другой город или штат.

Я не могу поверить, что она на самом деле предлагает нам переехать. Позволить моему преследователю вывезти нас из города. Одно дело, когда я снимаю квартиру, пока учусь в школе, и совсем другое, когда мама покупает совершенно другой дом где-то в другом месте. Вдали от жизни, которую мы здесь построили, вдали от воспоминаний, которые мы создали, вдали от наших соседей, ее работы и друзей.

Подальше от Майлза.

— Значит, я должна изменить свою жизнь? Почему вы, ребята, просто не можете поймать этого человека и остановить его?

Я устала быть той, кому приходится потакать преступнику. Сливайся с толпой, носи одежду, которая не привлекает внимания, измени свой распорядок дня, выйди из социальных сетей, уедь отсюда и оставь всю свою жизнь позади.

Это им нужно измениться. Не мне.

Майлз прислоняется к стене в углу.

— Моя сестра прошла через то же самое дерьмо. Если вы не будете выполнять свою работу, у вас на руках окажется еще один пропавший человек.

Я. Я могла бы быть девушкой с плакатов.

Мама берет меня за руку и сжимает.

— Это угроза? — Спрашивает Каллахан.

Майлз закатывает глаза, но прежде чем он успевает сказать еще хоть слово, вмешивается Мэйбл.

— Хватит. Мой внук не был причастен к исчезновению моей внучки, и он не причастен к тому, что происходит сейчас.

Офицер Джексон поднимает руки, становясь между мной и Каллахан, когда она снова открывает рот. Он приседает передо мной и берет за руку, которую мама не держит. Часть меня хочет заплакать от этой нежности, от того, как он делает себя меньше, чтобы я чувствовала себя в безопасности.

— Что бы ни говорили другие, я верю тебе, Мэдди. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. — Он звучит убедительно, даже если его действия до сих пор свидетельствовали об обратном. Возможно, именно это и должно было произойти, чтобы он воспринял меня всерьез. — Я не могу представить, насколько ты, должно быть, потрясена. Это не то, с чем должен сталкиваться кто угодно, но особенно восемнадцатилетняя девушка. С этого момента я хочу, чтобы ты звонила мне всякий раз, когда что-то случится, хорошо? Каким бы незначительным это ни казалось. Мы должны положить этому конец.

— Хорошо.

— Документируйте все — каждую форму контакта — и то, какие чувства это вызывало у тебя. Это действительно важно. Не забывай эту часть. И запиши все, что ты изменила в своем распорядке дня, чтобы чувствовать себя в безопасности. Все это поможет выстроить твою аргументацию.

Я пытаюсь проглотить комок в горле, чтобы заговорить, но не могу. Поэтому мама обнимает меня за плечи и отвечает за меня.

— Спасибо, офицер.

— Андре. — Он протягивает ей руку.

Она снова смотрит на него, как на доктора Эйвери.

— Большое тебе спасибо, Андре. Мы действительно ценим это.

Он протягивает маме свою визитку и просит нас позвонить ему, если нам понадобится направление в охранную компанию, которая сможет установить для нас камеры и систему сигнализации. Я даже не хочу думать о том, сколько это будет стоить.

Мэйбл настаивает на том, чтобы приготовить нам ужин, и дает советы по самообороне на своей кухне, пока я не выйду на свежий воздух. Со своего места на крыльце я достаю телефон. Я должна рассказать Натали о взломе, даже если она все еще зла на меня.

Но все мысли вылетают у меня из головы, когда я замечаю сообщение от моего сталкера. Видео.

На этот раз не обо мне — о моем преследователе, идущем по моему пустому дому.

Я нажала «сохранить», а затем увеличила громкость до упора, но он выключил звук. Он старается не показывать как его ноги или руки тянутся к чему-либо. Ничего, что можно было бы использовать для его идентификации.

Он заканчивают видео на кольце-обещании от Джордана, лежащем на моем прикроватном столике.

Новое обещание: он вернется.

Для меня.