Всегда с тобой

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

По пути к «Мариано» на ужин мама обмахивается веером и стонет.

— Я скучаю по зиме.

Как кто-то может скучать по зиме в Коннектикуте, для меня загадка.

Бледно-серые облака закрывают солнце и голубое небо, но я не снимаю солнцезащитных очков. Надеясь, что, так или иначе, небольшой маскировки будет достаточно, чтобы мой преследователь меня не заметил.

— Итак, — говорит мама. — Джордан заходил раньше.

Я замираю на месте.

— Что? Зачем? Что он сказал?

Мама осматривает улицу, и я не могу сказать, проверяет ли она, что за нами нет слежки, или просто не хочет встречаться со мной взглядом.

— Он зашел повидаться со мной. Он действительно беспокоится о тебе, малыш.

— О моем преследователе? — Если бы он так беспокоился обо мне, ему не следовало портить наши отношения. Тогда мы все еще могли бы быть вместе, и он мог бы защищать меня.

Но… На самом деле я рада, что мы больше не вместе. Несколько месяцев назад я думала, что мы с Джорданом никогда не расстанемся. Я думала, что если с ним, с нами, что-нибудь случится, я никогда не оправлюсь. Но теперь я в основном с Майлзом, и Джордан был далек от моих мыслей.

Я думала, что потеря Джордана — худшее, что могло со мной случиться, но на самом деле я… в порядке. Лучше, чем в порядке.

— С каких это пор ты начала тусоваться с Майлзом? — Спрашивает мама с резкостью в голосе.

Ее вопрос сбивает меня с толку. Майлз? Какое отношение Майлз имеет к тому, что Джордан беспокоится обо мне? Я думала, это из-за моего преследователя.

— Эм. С тех пор, как он переехал сюда, — признаюсь я.

— Мне казалось, я говорила тебе, что хочу, чтобы ты держалась от него подальше. — Теперь ее голос звучит натянуто. Но она пытается сдержаться, чтобы у нас не завязался полномасштабный спор посреди тротуара. — Я знала таких парней, как он, малыш. Из-за него у тебя могут быть неприятности. Он может доставить неприятности.

Он мог бы быть моим преследователем, вот что она хочет сказать.

— Что именно тебе сказал Джордан? — И почему он побежал к моей матери, чтобы поговорить обо мне за моей спиной? Мы с ним больше не вместе.

— Он сказал, что ты проводишь больше времени с Майлзом и что ты отдалилась от него перед вашим расставанием. — Мы подходим к "Мариано", и мама отводит меня в сторону, подальше от слышимости. — Между тобой и Майлзом ничего не происходит, верно?

Я напрягаюсь. Джордан на самом деле обвинил меня в нашем разрыве, и моя мама верит ему.

— Какое это имеет значение, даже если и было?

Мама хмурится еще сильнее.

— Потому что он тебе не подходит.

— Ты даже не знаешь его. Ты просто купилась на все эти глупые слухи. Если бы ты действительно узнала его получше, ты была бы рада, что кто-то вроде Майлза заботится обо мне.

Майлз был рядом со мной с самого начала. Когда моя лучшая подруга сказала мне, что о преследовании беспокоиться незачем, Майлз отвез меня в полицейский участок. Когда его мать предположила, что я все это выдумала, Майлз помог мне найти доказательства. Когда полиция назвала меня лгуньей, Майлз вступился за меня.

Он позаботился о том, чтобы мне ни секунды не пришлось сталкиваться с этим в одиночку.

— Учитывая все, что происходит… Я просто не знаю, насколько ясно ты сейчас мыслишь, — говорит мама. — Я не хочу, чтобы ты доверяла не тем людям.

— Я не собираюсь.

— Дорогая, Майлз живет в нашем доме. — Мамин голос стал жестким. — И кто-то вламывается. Только два человека, которых мы знаем, имеют доступ в наш дом.

— Я не идиотка! — Она отшатывается. Я никогда на нее не огрызаюсь. Никогда. — Я знаю, как это выглядит. Но это не Майлз. Я знаю что это не так.

Прежде чем мама успевает сказать еще хоть слово, мы обе замечаем, что кто-то приближается к нам. Высокий, грузный, загорелый, красивый.

Джордан.

Мой желудок скручивается в тугой узел.

— Пойду закажу нам столик, — говорит мне мама и исчезает в «Мариано».

На нем брюки цвета хаки и рубашка поло.

— Привет, дет… — Мэдди.

Я подавляю вздрагивание. Он чуть не назвал меня деткой. Я думаю, что разлуки на неделю недостаточно, чтобы избавиться от наших старых привычек. Несмотря на то, что с момента нашего разрыва я запуталась в Майлзе, вид Джордана передо мной сейчас наполняет мое сердце гулкой болью.

Я до сих пор не понимаю, как он мог изменять мне, когда мы были так идеальны вместе.

— Ты работал сегодня? — Мне удается спросить его.

Он хмурит брови, сбитый с толку моим вопросом.

— Да? Только что закончил.

— Итак, когда ты заходил ко мне домой, чтобы поговорить обо мне с моей мамой? Во время обеденного перерыва?

Его глаза затуманиваются. Невозможно прочесть. То, что происходит в голове Джордана, всегда было для меня загадкой.

Майлз — полная противоположность. У меня никогда не было проблем с чтением его.

— Я беспокоюсь о тебе. — Джордан берет меня за руку. — Мне все равно, как сильно ты меня отталкиваешь — я собираюсь обеспечить твою безопасность. Я не потеряю еще одну девушку.

Несколько месяцев назад — черт возьми, несколько недель назад — от этих слов у меня подкосились бы колени, я бы рухнула. Но теперь все кончено.

Я вырываюсь из его хватки.

— Ты уже сделал это. Мы расстались. Помнишь?

Его челюсть дергается.

— Конечно, я помню. Я просто имел в виду, что не позволю Майлзу причинить тебе боль, как Софи. Я все еще забочусь о тебе.

— Зачем ты сказал моей маме, что я с ним тусовалась?

— Потому что это так? — Его лицо искажается от отвращения. — Я все еще не понимаю, почему ты общаешься с этим уродом. Как ты думаешь, почему он переехал к своей бабушке, а не к маме? Чтобы он мог быть ближе к тебе. Так очевидно, что он твой преследователь, но ты даже не видишь этого.

Я колеблюсь. Майлз сказал, что его мама не просила его оставаться с ней, когда он решил вернуться в Бомонт. Но что, если Джордан прав? Что, если Майлз захотел остаться с Мэйбл, чтобы быть ближе ко мне?

Нет. Я знаю, что Майлз меня не преследует. Это невозможно.

— Это больше не твоя забота, — говорю я Джордану. — Я больше не твоя забота.

Джордан отступает назад и вздыхает.

— Он полностью промыл тебе мозги. Но я не сдаюсь.

Когда мы наконец возвращаем мамину машину, механик говорит нам, что нашел GPS-трекер, прикрепленный к ходовой части. Мама сообщает об этом в полицию, но я знаю, что они ничего не сделают. Они приведут нам такое же дерьмовое оправдание, что они ничего не могут сделать, потому что я не знаю, кто несет ответственность.

Нет. Я должна разобраться с этим сама.

Я еду в «Home Depot», и кассирша даже бровью не поднимает, когда я выбираю: бритвенные лезвия и клей.

Бритвы прекрасно сочетаются с ходовой частью автомобиля.

Тот, кто дотянется до маячка, не уйдет невредимым. Его плоть превратится в ленты, и у меня будут доказательства. Я точно узнаю, кто они, как только увижу улики у них на руке.

В моем сознании вспыхивает образ Майлза, тянущегося к трекеру. Я качаю головой. Меня не волнует, что говорит Джордан, меня не волнует, насколько он убежден, что Майлз не мой преследователь. Он бы так со мной не поступил. Он бы не подобрался ко мне так близко, не заставил бы меня влюбиться в него и не мучил бы меня, когда я стою к нему спиной. Он бы не поступил так с Софи.

Я хочу принять душ, чтобы прочистить голову, но мама уже там, израсходовала всю горячую воду на следующий час. Вместо этого я расхаживаю по своей комнате.

С Майлзом все потрясающе. Я не должна позволять Джордану лезть мне в голову. Но я думала, что с Джорданом тоже все потрясающе, а он мне изменял. Майлз мог бы поступить так же. Мы никогда не говорили, что мы пара, так что у него есть полное право быть с другими девушками, но у меня снова было бы разбито сердце.

Еще хуже… Что, если Джордан прав насчет него? Что, если Майлз вернулся сюда, в этот дуплекс, чтобы преследовать меня? Может быть, именно так он убедил меня влюбиться в него. Потому что он знает меня так, как никто другой.

Мне нужно поговорить с ним. Чтобы сказать что… я не знаю.

Я бросаюсь к двери на чердак и распахиваю ее…

Он уже стоит там, занеся кулак для удара.

Когда он улыбается своей фирменной ухмылкой, все мысли и тревоги покидают мою голову, и я набрасываюсь на него.

Он хватает меня за бедра и отшатывается назад. Удивленный, но встречает мои губы. Он спрыгивает на узкую лестницу, ведущую на чердак, и я оседлаю его.

Я позволила Джордану залезть мне в голову. Но он ошибается. Я знаю Майлза. Я знаю настоящего Майлза. Я могу доверять ему. Своим телом и своим сердцем.

В закусочной мы торопились. На этот раз я хочу безумия.

Он запускает руки в мои волосы, и я терзаюсь у него на коленях, пока он не стонет мне в рот. Каждый издаваемый им звук вызывает дрожь у меня до кончиков пальцев на ногах. Я хочу услышать это снова. Громче.

На этот раз я та, кто падает на колени.

Я расстегиваю молнию на его джинсах, а он уже тверд как скала. Он берет меня пальцем за подбородок и шепчет поцелуем в губы.

— Ты не обязана, — бормочет он.

— Я знаю. — Я никогда не хотела заниматься этим с Джорданом, но с Майлзом я хочу доставить столько удовольствия, сколько могу.

Я беру его в рот, обводя языком кончик. Его голова откидывается назад, локти опускаются на деревянную ступеньку позади него, и он издает гортанный звук глубоко в горле.

Я почти улыбаюсь. И когда я облизываю его по всей длине, и он вздрагивает, я знаю, что делаю правильно.

Он снова у меня во рту, и я медленно двигаюсь вверх-вниз, высунув язык, чтобы поглаживать его, пока сосу. Должно быть, я что-то делаю правильно, потому что его глаза остаются закрытыми, а рука скользит по моему затылку, направляя меня вверх и вниз.

Когда я сосу так сильно, как только могу, снизу вверх, напрягая челюсть, его бедра дергаются вверх.

— Господи! — выдыхает он.

— Ну как? — Бормочу я. — Лучше, чем с другими девушками?

Он наклоняется с серьезным лицом и приподнимает мой подбородок.

— Других девушек нет.

Хорошо. Я беру его в рот, и он снова откидывается назад. Я быстро узнаю, что ему нравится, когда я глажу и сосу одновременно, обводя языком кончик, когда добираюсь до вершины.

— Ты должна остановиться, — стонет он, — или это очень скоро закончится.

К черту это.

Я забираюсь на него сверху и стаскиваю с него рубашку, бросая ее ему за спину. Затем я лезу в его карман за презервативом.

Его руки сжимают мою талию.

— Подожди, — умоляет он. — Я хочу попробовать тебя на вкус. — Его теплые, как мед, глаза изучают мое лицо, словно он ищет разрешения.

— Как будто я могла бы тебя остановить.

Он озорно ухмыляется. Одним быстрым движением он подхватывает меня на руки и меняется со мной местами. Он не дает мне времени даже подумать о том, что может произойти дальше, прежде чем попробовать меня на вкус, облизывая вверх и вниз, прежде чем погрузить язык внутрь.

Настала моя очередь содрогнуться.

Он сосет мой клитор так, как, он знает, мне нравится, и когда мои бедра начинают дрожать, он крепко сжимает их и прижимает к своей голове. Так что я никуда не могу пойти. Я в его власти, и ничто так не заводит меня, как это.

Но на этот раз я не хочу кончать таким образом. Я хочу, чтобы он был внутри меня. Сейчас.

Я отстраняюсь и поднимаю его лицо. Его шоколадно-карие глаза умоляют. Фиолетовая кожа начинает превращаться в желтую, и я считаю каждую веснушку на его лице. Мое личное созвездие. Он самый красивый мальчик, которого я когда-либо видела.

Когда я встаю, он следует за мной. Пока я не толкаю его обратно к лестнице.

— Я хочу трахнуть тебя, Майлз.

Он стоит на лестнице с дерзкой ухмылкой.

— Будь моим гостем.

Я снова сажусь на него верхом и натягиваю презерватив. Его глаза не отрываются от моего лица, но высокомерная улыбка исчезает. На смену ей приходит похоть. Желание. Нужда.

Я кладу его руку себе между ног, пока он входит в меня. Он трет, помогая мне растянуться вокруг него, и мы оба стонем. Звук эхом разносится по пустому чердаку, и он зажимает мне рот рукой.

Сначала я медленно раскачиваю бедрами взад-вперед. Мучаю его так же, как он поступал со мной.

— Потри меня сильнее, — говорю я ему.

Когда он это делает, я вознаграждаю его. Я зажимаю зубами мочку его уха и трахаю его быстрее, приподнимаясь и шлепая себя по заднице так сильно, как только могу.

Его дыхание сбивается, и ему приходится убрать руку с моего рта, чтобы повиснуть на моих бедрах.

— Черт, — выдыхает он. — Я понятия не имел, что ты будешь такой.

Мне нравится, что на этот раз не он контролирует ситуацию. Он тот, кто сходит с ума, кто терпит неудачу.

Я задираю рубашку, лифчика уже нет, и он стонет, прежде чем обхватить губами мой сосок и пососать. Я замедляю движения, не в состоянии трахать его так быстро, как хочу, когда он вот так отвлекает меня.

— Каждый дюйм тебя совершенен, — бормочет он. — Ты знаешь это?

Я подалась бедрами вперед, погружая его глубже в себя.

— Теперь да.

Для него есть я. И это все, что имеет значение. Что он думает обо мне, и что я думаю о себе. И впервые за долгое время, может быть, вообще, я нравлюсь себе такой, какая я есть, почти так же сильно, как он.

Майлз поднимает и опускает мои бедра.

— Быстрее, Мэдлин, — умоляет он.

Все, что нужно, это услышать, как он произносит мое имя. Я сделаю все, что он захочет.

Ступеньки скрипят под нами, когда я скачу на нем быстрее, дергая бедрами взад-вперед, моя грудь колышется у него перед лицом. Каждый раз, когда кто-то подходит слишком близко, он облизывает или проводит зубами по моей чувствительной коже. Каким-то образом он точно знает, чего я хочу. Он может читать меня как книгу.

— Ты такая чертовски сексуальная, когда жестко скачешь на мне. — Он задает мне темп, держа руки на моих бедрах, пока мои стоны снова не начинают эхом отражаться от стен.

Он прикрывает мой рот, чтобы я могла стонать в его ладонь так громко, как захочу. Я прижимаю его другую руку к своему горлу.

— Хочешь, чтобы я тебя помучил, красотка? — спрашивает он.

Мое сердце поет. Великолепная. Красивая. Эти слова намного лучше, чем детка.

Я киваю, и когда он сжимает мою шею по бокам, поток влаги и тепла разливается у меня между ног. Ощущение покалывания распространяется вниз от моей головы, и это почти как выход из тела. Я никогда не думала, что секс может быть таким приятным.

Я напеваю в его руку, совершенно не в силах себя контролировать.

— Ты промокла, — бормочет он, перемещая руку от моего рта до места между ног.

— Это потому, что мне так чертовски хорошо с тобой, — выдыхаю я.

Он трет мой клитор быстрее, неистовее.

— Тебе лучше притормозить, — предупреждает он. — Я скоро кончу.

Но я не сбавляю темп. Я слишком близко к краю. Я прижимаюсь к нему сильнее, позволяя ему заполнить меня полностью, в голове у меня гудит. Удовольствие нарастает и нарастает…

Его бедра внезапно дергаются вверх, и он стискивает зубы.

— Твою мать.

Я продолжаю оседлывать его, все грубее, быстрее, гонясь за собственным оргазмом, пока он не захлестывает меня, и я вскрикиваю и падаю на него. Он продолжает трахать меня снизу, пока я пульсирую вокруг него, прижимая к себе, в то время как другая рука удерживает мои бедра ровно. Доставляя нам обоим столько удовольствия, сколько может. Выжимает из меня все до последней унции.

Я впиваюсь зубами в его плечо, чтобы заглушить свои крики.

Он кончает в меня раз, другой, затем падает обратно на лестницу. Мы оба потные и вялые, грудь вздымается.

— Это было впервые, — выдыхаю я.

— Что было? — Он тоже задыхается. — Трахалась на лестнице?

Я киваю.

— Это, и быть сверху. Мне понравилось.

Он откидывается назад, чтобы посмотреть на меня.

— Ты никогда раньше не была сверху?

— Нет, Джо… — начинаю говорить Джордан , но решаю, что это плохая идея, пока Майлз все еще внутри меня. — … Другому человеку всегда нравилось быть сверху. Контролировать ситуацию.

До этого момента я никогда не понимала, что это нехорошо. До Майлза. Он заставил меня взглянуть на все по-другому.

Он обхватывает меня сзади за шею и притягивает к себе для грубого поцелуя.

— Ты можешь быть сверху, когда захочешь, — говорит он. — Отсюда открывается великолепный вид.

Тишину разрывает телефонный звонок. Мой телефон.

Майлз стонет, когда я отстраняюсь.

— Дай мне пять минут, и мы сможем перейти ко второму раунду, — говорю я ему. Он сияет. — Ты можешь просто остаться здесь. Если только у тебя нет другого места, где ты хотел бы это попробовать. Может быть, в шкафу?

Он встает и застегивает молнию на джинсах, перебрасывая мои волосы через плечо.

— Звучит забавно, но я думаю, может быть, нам стоит немного сойти с ума и хоть раз попробовать лечь в постель.

— Почему кровать? Это так скучно.

— С тобой скучно не будет, — Его глаза становятся серьезными. Почти… нервными. — Я не хочу, чтобы это был просто трах. Я хочу показать тебе… — Он подходит ближе, и мое сердце подскакивает к горлу. — … насколько ты важна для меня. Я хочу, чтобы это было…

— Особенным? — Я поддразниваю, хотя это именно то, чего я хочу.

Он не заглатывает наживку, его взгляд напряженный.

— Незабываемым.

Мои колени превращаются в желе. Я тоже этого хочу. Каждый раз с Майлзом уже был незабываемым, но я знаю, что он имеет в виду. Больше, чем трахаться. Больше.

В моей комнате снова звонит телефон. Я вздыхаю и направляюсь к двери, хотя это последнее, что я хочу делать.

— Я сейчас вернусь.

Майлз хватает свою рубашку и щелкает ею меня по заднице. Я хихикаю, и он швыряет ее в дверь вслед за мной.

Я ожидаю, что звонящий будет моим преследователем, но это мама.

— Алло?

— Привет, милая. Где ты?

— В своей комнате.

— О, хорошо! — Я слышу, как открывается дверь ванной и топот ног. Она распахивает дверь моей спальни. Все еще прижимая телефон к уху, она спрашивает: — Как я выгляжу?

На ней облегающее черное платье. Она сделала макияж, дополненный великолепной рубиновой помадой, и даже завила волосы.

— Вау. Куда ты идешь?

Она улыбается.

— На свидание.

— Что? — Я, наконец, заканчиваю разговор. Это будет ее первое свидание за… за все время, с тех пор как я родилась. — С кем? Пожалуйста, не говори ”Джордж".

Она пожимает плечами.

— Это секрет. Пока. Если это перерастет во что-то более серьезное, ты узнаешь первой.

При упоминании секрета у меня скручивает живот. Она понятия не имеет, какой секрет я от нее скрываю.

— Мне нужно, чтобы ты посмотрела меню вместе со мной. Я разрываюсь между стейком и… — Мама наклоняет голову, прежде чем зайти в мою комнату и взять что-то с пола.

— Все в порядке? — Начинаю спрашивать я. Потом вижу, что она подобрала.

Рубашку Майлза.

У меня сводит желудок.

Она размахивает ей в воздухе указательным и большим пальцами, как будто это испачканный подгузник.

— Что это?

— Эм. Джордан, должно быть, оставил это здесь.

Ее хмурый взгляд становится еще мрачнее. Больше всего на свете мама ненавидит, когда ей лгут.

— Джордан? Размер XL? Нет, он бы в это никогда не влез. Это принадлежит Майлзу, не так ли? Он был в твоей комнате?

Я пожимаю плечами, потому что правда в том, что он был здесь несколько раз.

— Мы… друзья.

— Похоже, вы больше, чем друзья, если он разгуливает полуголым по твоей спальне.

Я открываю рот, чтобы возразить, но она поднимает руку, останавливая меня.

— Вы с Джорданом из-за этого расстались? — Она встряхивает футболку. — Это было действительно несправедливо по отношению к Джордану, малыш. Не говоря уже о том, что я не хочу, чтобы ты тайком встречалась с парнем под моей крышей.

— Нет, мы с Джорданом расстались не из-за этого! И мы с Майлзом не скрываемся! Боже!

Мама бросает рубашку на мою кровать.

— Я не знаю, что, черт возьми, с тобой происходит, малыш. Джордан был лучшим первым парнем, на которого ты могла надеяться, и что теперь? Ты отказываешься от этих отношений ради парня, которого знаешь всего пару месяцев? Это из-за волос или каких-то татуировок, о которых я не знаю? Или, может быть, из-за отстранения от занятий или исключения из школы.

— Я не… И ты ничего не знаешь о Майлзе. — Она серьезно понятия не имеет, о чем говорит. Нет.

— Ты ничего не знаешь о майлзе! — кричит она. — Он появился здесь всего пять секунд назад. Как ты думаешь, насколько хорошо ты его знаешь?

Я открываю рот, чтобы возразить, но… как я могу? Она права. Я едва знала его, когда мы вместе ходили в школу, и он вернулся всего несколько месяцев назад. Конечно, с тех пор мы провели много времени вместе, но я также проводила много времени с Джорданом, и он занимался сексом с другими девушками за моей спиной.

Я многого не знала о Джордане. И, возможно, я многого не знаю о Майлзе.

— Вы с Джорданом только что расстались. — Мама понижает голос, пытаясь на этот раз звучать ровно. — Еще слишком рано двигаться дальше. Тебе нужно время, чтобы исцелиться. После твоей первой любви…

— Джордан не такой идеальный ангел, каким ты его считаешь, мам. — Я складываю руки на груди. — Это не я обманывала. Он так поступил со мной.

Ее брови взлетают вверх.

— Джордан изменил тебе?

Мои глаза наполняются слезами.

— Да. Вот почему мы больше не вместе.

— О, милая. — Мама заключает меня в теплые объятия, и я только сейчас поняла, как сильно в них нуждалась. — Мне так жаль. Почему ты не сказала мне раньше?

— Потому что это было унизительно. Если Джордан хотел других девушек, значит, меня было недостаточно. Меня никогда не было достаточно.

Мама отступает назад и обнимает меня за лицо.

— Эй, тебе нечего стесняться. Это он облажался. Он облажался с лучшей девушкой, которую когда-либо встречал.

Несмотря на слезы, текущие по моим щекам, ее слова заставляют меня улыбнуться.

— Спасибо, мама.

Она снова обнимает меня.

— Ты замечательная девушка с огромным сердцем. Любой мальчик, которому ты его подаришь, должен относиться к тебе так, как ты того заслуживаешь.

Я шмыгаю носом ей в плечо.

— Майлз понимает. Я знаю, ты этого не видела, но ты должна мне доверять. Он понимает меня. Он действительно заботится обо мне.

Он любит меня, хочу я сказать ей. Но я не знаю этого наверняка.

Она вздыхает.

— Он мне все еще не нравится, но… если он так много для тебя значит, то я надеюсь, что это правда. — Она отстраняется и смотрит на меня со своей обычной усмешкой. — Сейчас. Как насчет того, чтобы переодеться в пижамы, посмотреть дерьмовые фильмы, съесть слишком много нездоровой пищи и весь вечер жаловаться на парней?

Я вытираю слезы со своих щек.

— Ни за что. У тебя свидание! Иди!

— Ты уверена?

— Мам, со мной все будет в порядке. Мы можем посмотреть дерьмовые фильмы в пижамах завтра вечером.

Она снова обнимает меня.

— Ладно, завтра девичник. Мэйбл здесь, так что она присмотрит за этим. — Она указывает на дверь на чердак. — И я ставлю замок на эту дверь. Мне плевать, что тебе восемнадцать. Ты можешь прокрасться в его машину, как любой другой подросток, а незвать его в свою спальню.

— Это было жестоко. — Майлз проскальзывает в мою комнату, как только мамины фары исчезают с подъездной дорожки.

— Да. Я не хочу говорить об этом прямо сейчас. — И я хочу потеряться в Майлзе, как это было на прошлой неделе. Но потом я вспоминаю совсем не тонкое предупреждение мамы. — Мама сказала, что Мэйбл за всем присматривает, так что, может быть, тебе не стоит здесь находиться.

Он хихикает.

— Она уже спит. Слышал ее храп снизу. Даже сквозь крики твоей мамы.

Я стону.

— Как много ты услышал?

Он пожимает плечами.

— Только о фан-клубе, который она создает для меня. Хотя мне нравится ее предложение прокрасться к моей машине.

От этого мое лицо расплывается в улыбке. Он всегда может заставить меня улыбнуться, даже когда я чувствую, что забыла, как это делается.

— Мне больше нравится твоя идея с кроватью. И ты можешь остаться здесь на ночь.

Иногда я мечтала об этом больше, чем о сексе. Майлз свернулся калачиком вокруг меня, обнимая, пока мы спим. А когда я проснусь — поцеловать меня и сказать, что я красивая.

Он фыркает.

— Чтобы твоя мама нашла меня в твоей постели и убила во сне?

— Я могу запереть дверь.

Майлз сокращает расстояние между нами, нависая надо мной и лаская мою челюсть, чтобы приблизить мой рот к своему.

— Хорошо. До тех пор, пока ты обещаешь защищать меня от своей мамы.

Как только его губы касаются моих, я уже могу сказать, что на этот раз все будет по-другому. Совсем.

Мы целуемся так долго, что я теряюсь в нем. Он обнимает меня одной рукой, чтобы прижать к себе и удержать в вертикальном положении, в то время как другой рукой массирует мне голову. Я стону ему в рот.

Он подхватывает меня на руки и с душераздирающей нежностью укладывает на кровать. На самом деле, у меня никогда раньше не было секса в своей постели. Даже Джордан никогда не был в моей комнате. Мне всегда было слишком стыдно. Стыдно за книги, из-за которых надо мной смеялись, стыдно за мечты, от которых я отказалась ради мальчика, стыдно за девочку, которой я когда-то была.

Я рада, что мне удалось сохранить это пространство, этот момент, для Майлза.

Он нависает надо мной с такой чистой, счастливой улыбкой на лице, что у меня сжимается грудь. Мое сердце болит от желания сказать ему эти три слова, но я прикусываю язык. Это слишком рано, слишком быстро. Как сказала мама, я только что рассталась с Джорданом.

Но я знаю, что она ошибается. Я была влюблена в Майлза долгое время. Это не слишком рано или слишком быстро. Это правильно.

Но я все еще не могу заставить себя сказать это.

Майлз приподнимает меня и осторожно стягивает топ через голову, прежде чем перевернуть на живот. Я предполагаю, что он хочет взять меня сзади, пока не начнет массировать мои плечи. Я невольно издаю стон, когда он распутывает узлы. Его опытные пальцы медленно описывают круги по моей спине, расслабляя каждый мускул. Я не понимала, как сильно мне это было нужно, но он понимал.

— Иногда мне кажется, что ты знаешь меня лучше, чем я сама, — признаюсь я.

— Иногда я думаю, что ты тоже. — Его руки не перестают ласкать меня.

— Правда? — Я не ожидала, что он будет испытывать ко мне то же самое.

— Да. Я не понимал, что позволяю людям обвинять меня в исчезновении Софи, чтобы самим чувствовать себя лучше. Пока ты кое-что не сказала.

Майлз слезает с меня, и кровать сдвигается под его движениями. Затем он поднимает одну из моих ног и впивается в нее большими пальцами.

Я вздыхаю.

— Если ты хочешь заняться сексом, тебе лучше остановиться, или ты усыпишь меня.

— Значит спи, — просто говорит он. — Я буду здесь утром.

Я буду здесь утром. Я улыбаюсь в подушку.

Он растирает обе мои ступни, затем массирует каждую из моих ног. Не торопясь, он касается моих икр и бедер. Когда он добирается до моей юбки, он осторожно стаскивает ее с меня, прежде чем помассировать мою задницу, и это похоже на массаж, который так же важен для него, как и для меня. К тому времени, как он заканчивает, я практически истекаю слюной и впадаю в кому.

Он переворачивает меня на спину.

— Теперь переднюю сторону?

Я качаю головой. Хотя массаж передней части тела звучит заманчиво, у меня другие планы.

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул.

Он улыбается и оставляет поцелуй на моих губах, прежде чем вытащить презерватив и положить его на прикроватный столик. Затем он целует мою шею, прежде чем взять зубами мочку моего уха и пососать — ощущение на удивление эротичное. Я ахаю, потрясенная влагой, которая скапливается у меня между ног.

Он проделывает то же самое с другой стороной, прежде чем целовать мою грудь и нежно посасывать соски. Он оттягивает мою грудь и отпускает ее, затем делает то же самое с другой, заставляя их покачиваться, прежде чем провести поцелуями вниз по моему животу. Я извиваюсь под ним. Я хочу его больше, чем когда-либо.

Майлз садится и стягивает с меня трусики, любуясь мной.

— Ты мне очень, очень нравишься, Мэдлин, — бормочет он. — Настоящая ты. Я знал, что ты все еще где-то там.

Слезы наворачиваются на мои глаза, и он наклоняется, чтобы проложить дорожку нежных поцелуев от моего подбородка до плеча. Я обнимаю его и шепчу:

— Ты мне тоже очень нравишься.

Он снова целует меня, и не похоже, что я ему нравлюсь. Такое ощущение, что это чувство гораздо больше.

Его язык проникает в мой рот, давая мне представление о том, что должно произойти, прежде чем он опускается к моим бедрам. Он покрывает их поцелуями, двигаясь взад и вперед от одного к другому, медленно продвигаясь вверх.

Затем он целует меня между бедер так же, как целовал в рот. Сначала сомкнутые губы, затем он раскрывает их, лаская меня своим прохладным дыханием, пока я не вздрагиваю. Его язык вырывается наружу, сначала осторожно. Прежде чем погладить и заставить меня дернуться.

— Ах!

На этот раз он не ухмыляется моим звукам — он просто продолжает. Облизывает меня, как мороженое, пока я не начинаю извиваться под ним. Пока, наконец, наконец, он не достигает вершины и не высовывает кончик языка.

Я выгибаюсь дугой на кровати, задыхаясь. Он собирается превратить это в самое мучительное, изощренное удовольствие за все время.

Я зарываюсь пальцами в его волосы и притягиваю его к себе. Он делает именно то, что, как он знает, я от него хочу: он обхватывает губами мой клитор и сосет.

Я стону, тая под ним. Сначала он нежно сосет, одновременно массируя внешнюю сторону моих бедер. Твою мать. Затем его сосание становится постепенно все сильнее и сильнее, по мере того как удовольствие внутри меня нарастает. Его руки сжимают мои бедра крепче, прижимая их к своей голове, когда они начинают дрожать.

Когда он чувствует, что я приближаюсь, он перестает сосать, и я чуть не плачу.

— Пожалуйста, — умоляю я.

Но он заменяет свой рот большим пальцем, потирая меня круговыми движениями, и вместо этого проникает в меня языком. Я стону, наслаждаясь тем, как его язык проникает в меня, но я хочу, чтобы его рот был на моем клиторе.

— Нет, — умоляю я. — Я хочу кончить.

— Ты кончишь, — обещает он. — Но я сделаю это незабываемым.

Блядь.

Он мягко трется, поддерживая меня, но не приближая к краю. Я раскачиваю бедрами взад-вперед, оседлав его язык. Каждый раз, когда я приближаюсь к краю, он ослабляет давление на мой клитор. Заставляя меня хныкать и тереться о его руку, отчаянно желая освобождения.

— Майлз, — ною я.

Он усмехается.

— Ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить, красавица?

— Да.

Он не доводит меня до того безумия, которого я хочу. Вместо этого его язык скользит вверх по мне в одном долгом, медленном восхождении. Он льнет ко мне, заставляя меня снова неудержимо хныкать.

Пока он не целует меня туда, куда я хочу. Я дергаюсь. Еще один поцелуй. Я дергаю его за волосы, притягиваю к себе. Но он только стонет «ммм» и снова целует меня, на этот раз языком.

Ужасная, совершенная мука.

Я почти рычу от разочарования, но в этот момент его рот обхватывает мой клитор и сжимает его зубами.

Я вскрикиваю, отрывая бедра от кровати. Он кладет руку мне между бедер, чтобы удержать меня на месте. Его рот издает тихий чавкающий звук, когда он втягивает меня в рот. Я промокла, матрас подо мной уже влажный. А он только начинает.

Он не торопится, поначалу нежно. Но, слава богу, он не перестает сосать. Он стонет в мою сторону, и это эхом отдается во всех моих нервных окончаниях, которые уже горят.

Я начинаю пульсировать под ним, мышцы внутри меня сокращаются. Биение моего сердца эхом отдается в ушах, в голове. Вплоть до того места, где его рот пожирает меня. Он сосет, чавкает и облизывает, как будто умирал с голоду. Как будто он ждал этого всю свою жизнь и наконец получил это.

— Давай, Мэдлин, — шепчет он. — Позволь мне увидеть, как ты кончаешь.

Его голова так сильно вдавливается в меня, что мои груди мягко покачиваются в такт его движениям. Когда он внезапно вводит в меня палец, я не могу удержаться от крика.

— Черт!

— Вот именно, — бормочет он, покачивая пальцем взад-вперед внутри меня. — Мне нравится, когда я заставляю тебя сходить с ума.

Я выдыхаю слова:

— Ты можешь… сделать это… в любое время.

Он сжимает палец и сосет сильнее, и я не могу больше выносить этого ни секунды. Мое сердце готово разорваться в груди, когда я, наконец, перехожу грань, выгибаюсь дугой и хватаюсь за его волосы, одновременно вскрикивая. Удовольствие настолько ошеломляющее, что мои глаза слезятся. Он продолжает сосать и двигать пальцем внутри меня, пока я пульсирую вокруг него. Мое тело корчится, но он удерживает меня на месте, крепко обхватив рукой мои бедра.

Мои ноги опускаются на матрас, когда я начинаю опускаться обратно, теперь они полностью обмякли. Он не прекращает сосать, даже когда я хнычу и пытаюсь оттолкнуть его голову. Я больше не могу этого выносить. Но он еще не закончил.

— Пожалуйста, — умоляю я.

Он едва заметно качает головой.

— Я хочу еще.

Боже, он такой чертовски сексуальный, когда говорит подобные вещи.

— Так дай мне еще. Пока ты внутри меня.

Наконец, он поднимает на меня взгляд.

— Ты не хочешь еще один такой же?

— У нас будет еще много дней, чтобы сделать это, — говорю я ему. — Я хочу тебя, прежде чем потеряю сознание.

Он снимает джинсы и боксеры, прежде чем наклониться надо мной, и мне удается поднять свои измученные руки достаточно надолго, чтобы погладить гладкую кожу вдоль его рук, груди и живота. По твердым выпуклостям и напряженным мышцам. По буквам, аккуратно выведенным чернилами под его плечом. Каждый дюйм его тела совершенен.

— Тогда я буду тебе очень признателен, — говорит он.

— Признателен? Громкое слово.

Он одаривает меня своей дерзкой ухмылкой.

— Я тоже читаю, помнишь?

Черт возьми, да. Как я могла забыть? Это одна из самых сексуальных черт в нем. Где-то в длинном-предлинном списке между его прессом, волосами, голосом, смехом, улыбкой, веснушками, татуировкой и языком…

Не отрывая взгляда от моего лица, он трется своей твердой длиной у меня между бедер. Я всхлипываю. На этот раз ему придется сделать всю работу. Его рот сделал меня бесполезной.

— Презерватив, — выдыхаю я.

Его глаза напряженные, умоляющие.

— Могу я почувствовать тебя обнаженной? Всего на секунду.

— Как только ты начнешь, — предупреждаю я, — тебе не захочется останавливаться.

— Если ты хочешь, чтобы я остановился, тогда я это сделаю. — Он наклоняется, его дыхание ласкает мое ухо. По моей спине пробегает дрожь. — Я в твоей власти.

Он всегда точно знает, что сказать. У меня по рукам бегут мурашки.

— На секунду.

Он приоткрытыми губами целует мою шею, благодаря меня. Затем он приподнимается на локте, чтобы наблюдать за моим лицом, пока он грубо входит в меня.

Он входит так легко, что я ахаю, когда он неожиданно погружается так глубоко. Он издает резкий скрежет, которого я никогда раньше от него не слышала. Один этот звук вызывает у меня желание скакать на нем, пока он не кончит сильнее, чем когда-либо.

— Черт возьми, Мэдлин. — На этот раз он единственный, кто не может этого вынести, зажмурив глаза. — Ты чувствуешься… так… чертовски… — Я сжимаюсь вокруг него, и он шипит сквозь зубы, почти падая на меня сверху. — Дерьмо.

— Трахни меня, Майлз.

Он двигается назад, пока почти не выходит из меня, а затем медленно растягивает меня, входя обратно. Затем он снова останавливается, рука, удерживающая его, начинает дрожать. Мне нравится тот эффект, который я на него произвожу.

Я не жду, пока он снова пошевелится. Я обхватываю его ногами и толкаюсь бедрами вниз.

Он дергается и прижимает тяжелую руку к моей груди, чтобы остановить меня.

— Дерьмо. Подожди. Позволь мне надеть презерватив.

Он выходит из меня, блестя от моей влаги, и натягивает презерватив.

— Может быть, мы сможем как-нибудь попробовать это снова, — говорю я ему. — Когда ты поработаешь над своей игрой на выбывание.

Он замирает и поднимает бровь, глядя на меня.

— Надеюсь, ты, блядь, серьезно.

— Да.

— Ух. — Он стонет и придавливает меня своим телом, пожирая мой рот своим. — Ты невероятна.

Я улыбаюсь.

— Я знаю.

Но он не шутит.

— Надеюсь, ты видишь, как чертовски сильно я в тебя влюбляюсь.

Это останавливает мое сердце. Дыхание перехватывает в моих легких. Майлз влюбляется в меня.

Я почти уверена, что я уже влюблена.

— Значит ли это, что ты трахнешь меня сейчас?

Он ухмыляется, хватает меня за задницу и приподнимает над кроватью, прежде чем снова быстро погружается в меня. Я ахаю.

Он замедляет темп, но каждый толчок получается жестким. Вонзаясь в меня так глубоко, как только может. Его глаза не отрываются от моего лица. Убеждаются, что я наслаждаюсь каждой секундой.

Мои глаза закрываются, а рот открывается, когда я стону, груди подпрыгивают с каждым медленным, сильным толчком внутри меня. Он не прикрывает мой рот рукой и не пытается заглушить мои стоны. Он позволяет мне кричать так громко, как я хочу.

Одной рукой он сжимает мою грудь, а другой — шею. Он надавливает ровно настолько, чтобы кровь в моих венах запела.

— Это то, что ты представляла для нашего первого раза? — он шепчет мне на ухо.

— Да. — Это слово вырывается с придыханием. — Но это в тысячу раз лучше.

— Правда? — Я слышу его улыбку, не открывая глаз. — Лучше, чем ты воображаешь?

— Намного лучше.

Он убирает руку с моей груди и опускается, чтобы пососать мой сосок. Я всхлипываю, нерешительно обвивая его ногами. Затем его рука скользит между моих ног и надавливает. Сильно.

Мои глаза распахиваются.

— Мне нужно, чтобы ты кончила снова, — умоляет он.

— Я не знаю, смогу ли я, — признаюсь я. Это первый раз, когда я кончаю дважды. Я даже не знаю, возможен ли третий. Мое тело такое измученное, что я сомневаюсь в этом.

— Черт. Тогда я собираюсь быть внутри тебя всю ночь.

Я сжимаюсь вокруг него. О боже.

Его глаза вспыхивают на мне.

— Прекрати это. Я схожу с ума, когда ты это делаешь.

— Что? — Невинно спрашиваю я. — Это? — Я снова сжимаюсь вокруг него.

Он шипит и закрывает глаза. Он толкается в меня так яростно, что я вскрикиваю. Если это то, как я заставляю его продолжать делать это…

— Я хочу, чтобы ты кончила, пока я внутри тебя, но, если ты продолжишь это делать, я кончу первым.

Я пожимаю плечами.

— Я не возражаю. Я привыкла не кончать, пока все не закончится. Вообще-то, я никогда этого не делала. Перед тобой.

В его глазах появляется ярость.

— Ну, привыкай кончать каждый раз. Я не остановлюсь, пока ты этого не сделаешь.

— А что, если я не смогу? — Я бросаю вызов.

— Ты можешь. — Его глаза скользят по моему обнаженному телу, которое вздрагивает при каждом сильном толчке его бедер. — Я знаю, у тебя там есть еще кое-что для меня.

Он смотрит прямо мне в глаза, когда его большой палец ложится на мой клитор и надавливает вниз. Я стону, цепляясь за твердые мышцы его рук. Он усиливает давление каждый раз, когда врезается в меня, и я вскрикиваю снова, и снова, и снова.

Я разрываюсь между криком удовольствия и рыданием от изнеможения. Я хочу еще, но не знаю, выдержит ли мое тело большего.

Словно прочитав мои мысли, Майлз набирает скорость. Его бедра двигаются быстрее, его большой палец все неистовее вращается между моими бедрами, и теплое ощущение распространяется по моим ногам до кончиков пальцев ног.

— Ну же, Мэдлин, — умоляет он сквозь шлепанье кожи о кожу. — Мне нужно, чтобы ты кончила ради меня. Мне нужно это увидеть.

Я могу только хныкать в ответ. Я как тряпичная кукла под ним, конечности безвольные и безжизненные. Полностью его.

Мой пульс учащается, удовольствие нарастает, как при неуклонном подъеме на американских горках к вершине перед падением.

— Ты такая чертовски красивая, когда кончаешь, — говорит он мне. — Я хочу заставлять тебя кричать для меня каждую ночь.

Боже, я тоже этого хочу. Больше всего на свете.

— Не надо. Остановись, — приказываю я, мое сердце колотится о грудную клетку в такт его толчкам.

— Не сдерживайся. — Он наклоняется к моему уху, погружаясь по самое основание, в то же время его большой палец выписывает дикие круги по моему клитору. Заставляя меня видеть звезды. — Дай мне все.

Освобождение пронзает меня, когда крик удовольствия вырывается из моего горла. Американские горки набирают высоту. Взрыв бомбы.

Каждая клеточка моего тела кричит вместе со мной.

— Черт возьми, да, — шипит он и входит в меня так быстро, как только может. Слезы текут из моих глаз, пока я кричу до хрипоты. Он растирает меня, преодолевая волну за волной моего оргазма, мои ноги дрожат так сильно, что я не знаю, когда снова смогу ходить. Он продолжает трахать меня еще долго после того, как я больше не могу этого выносить. Пока он не входит в меня в последний раз, и я чувствую, как вся его длина пульсирует, когда он изливается во м. не

Мы тяжело дышим, грудь в грудь. Я поражена, что мое сердце еще не отказало мне, когда это произошло с остальным телом.

Прежде чем я успеваю перевести дыхание, Майлз накрывает мой рот своим.

— Мне нравится трахать тебя, — шепчет он.

— Мне тоже нравится трахать тебя.

И, кажется, это самое близкое, что я могу сказать сейчас к правде. Потому что я не просто люблю трахать Майлза Мариано.

Мне нравится в нем все.

Я люблю его.