Второй Грааль

39

Этот вечер, выманивший на набережную столько гуляющих, был просто великолепен. Но никто не обращал внимания на неприметный фургончик, припаркованный у края дороги, примерно в двухстах метрах от отеля «Джидда-Шератон».

В кузове автомобиля, скрытые от посторонних глаз, сидели Том Танака и его связной в этом городе Юсуф Исхак. Оба были окружены всевозможной техникой наблюдения — звукозаписывающими устройствами, громкоговорителем, видеоэкраном, радиопередатчиком и радиоприемником. При таком изобилии аппаратуры свободного места едва хватало для двух людей. Танака сам себе казался сардиной в банке.

Перед ним лежала телефонная трубка. Танака внимательно слушал резкий голос Пьера Дюмона — его шефа в Лионе. Дюмон не говорил, а кричал. Уже несколько минут.

Танака заметил, что вспотел, и крутанул ручку регулировки кондиционера. Когда Дюмон сделал паузу, Танака решил воспользоваться моментом, чтобы возразить ему и описать, как он видит сложившееся положение вещей. Японец взял трубку и приложил ее к уху.

— Я, как никто другой, сожалею о том, что юноша погиб, месье, — сказал он. Хотя фургон с радиотрансляционной установкой был звуконепроницаем, он говорил тихо. — Только я не виноват. В Джидде Исхак единственный агент Интерпола. Чтобы организовать группу, мне пришлось обратиться к здешней полиции, и она выделила мне двух зеленых новичков.

— Вы должны были настоять на том, чтобы вам выделили опытного полицейского, Танака! — кричал в трубке Дюмон. — Черт побери, почему вы позволили навязать себе людей, только что вышедших из полицейской школы?

— Потому что здесь такая же нехватка кадров, как и у нас.

Танака продолжал оправдываться, хотя знал, что в этом не было никакого смысла. Даже если он убедит Дюмона в своей невиновности, от угрызений совести ему никуда не деться. Наджиб аль-Хаким был мертв, потому что он, Том Танака, поставил юношу в ситуацию, которая оказалась ему не по зубам. Потому что он, будучи руководителем операции в Джидде, отдал ему приказ проследить за Ларой Мозени.

Другой юноша тоже не справился с заданием. Он должен был следовать по пятам за Эмметом Уолшем, но уже через двадцать минут его упустил, и теперь никто не знал, чем Уолш занимался во второй половине дня.

«Дюмон прав, — подумал Танака. — Набирая группу, я наделал глупостей. Поэтому аль-Хаким лежит теперь с перерезанным горлом в морге».

Одна мысль об этом вызвала у Танаки дурноту.

Он терпеливо дослушал поток ругани Пьера Дюмона и пообещал представить к завтрашнему утру подробный письменный доклад о трагическом инциденте. Затем повесил трубку.

Юсуф Исхак, техник, тоже был вынужден слушать рычание Дюмона. Он вынул флягу из кармана брюк и протянул Танаке.

— Верное средство, прогоняющее заботы, — ухмыляясь, заметил Исхак. — Сделайте глоток. Действует безотказно.

Танака отмахнулся от предложения:

— Спасибо, но я хотел бы сохранить ясную голову, когда появится Уолш или если женщина вдруг захочет смыться из номера.

Он скользнул взглядом по большому монитору видеонаблюдения, расположенному в центре консоли, но картина на протяжении последних шестидесяти минут так и не изменилась: с тех пор как он покинул ее номер, Лара Мозени лежала на кровати и пристально смотрела в потолок. Уставившись в одну точку, она была, казалось, полностью погружена в свои мысли.

Сейчас Танаке оставалось только ждать, и он решил сделать несколько заметок для письменного доклада. Взяв протянутый Исхаком карандаш и бумагу, он задумался. Несмотря на большой опыт, начало всегда ему давалось тяжело.

Прошло полчаса, а он набросал лишь несколько тезисов. «Если дело будет и дальше продвигаться в таком же темпе, для доклада мне понадобится ночь, — подумал он. — Merde!»[15]

И снова взглянул на монитор. Лара Мозени повернулась на кровати на бок. Теперь она пристально смотрела в окно.

Танака поверил ей, когда она поклялась, что не совершала убийства. Обладая безошибочным чутьем, он всегда знал, когда люди лгут и когда говорят правду. За много лет у него развилась интуиция, которой он привык доверять. Лара Мозени искренне ужаснулась, когда часом раньше он показал ей снимок, сделанный «поляроидом» на месте происшествия. Наджиб аль-Хаким погиб не от ее руки. И в свою очередь, с высокой долей вероятности, это означало, что убийство совершил Эммет Уолш. Все-таки он был радикалом, и однажды его уже задержали за хранение оружия. Он был главой «Лэйёк». К тому же двенадцатилетний ребенок дал описание преступника, точь-в-точь подходившее к Уолшу. К тому же у Уолша был мотив: он не хотел быть схваченным Интерполом.

Танака вздохнул. Он подумал, сколько медальонов с мечом и розой в течение последних двенадцати месяцев Эммет Уолш оставил по всему свету. Сколько законов нарушил, сколько людей ранил или даже убил. Хитроумный негодяй этот Уолш. Несмотря на историю в Лондонском аэропорту, когда при выборочной проверке в его багаже случайно обнаружили винтовку, для Интерпола он оставался человеком, о котором ничего не было известно. Он должен был обладать редким талантом, умением удирать, заметая все следы, иначе Интерпол уже давно поймал бы его.

Осторожность Уолша и исходящая от него опасность в сочетании с тем фактом, что в распоряжении Танаки было мало опытных полицейских, побудили его заключить соглашение с Ларой Мозени. Он убедил ее сдать Уолша и тем самым предотвратить дальнейшее кровопролитие. Со своей стороны, ему пришлось ей пообещать, что он прекратит преследование до тех пор, пока она и Уолш не найдут и не освободят похищенных суданцев.

Конечно, Танаке не хотелось оставлять на свободе предполагаемого убийцу дольше, чем необходимо. Однако упоминание имени шейха Ассада заставило его передумать. В списке Интерпола Ассад занимал более приоритетное положение, чем Уолш с бандой «меча и розы». Правда, ранее самого Ассада ни в чем не удавалось уличить, но его наемники совершенно открыто, не стесняясь, демонстрировали жестокость. Занимаемое Ассадом положение позволяло этим парням считать себя неприкосновенными — что, к сожалению, было недалеко от истины. Кроме того, косвенные свидетельства позволяли думать, что за стенами дворца Ассада происходили странные вещи. К примеру, одна восьмидесятилетняя женщина из Аль-Кудса утверждала, что слышала, как из владений Ассада раздавались душераздирающие крики о помощи. Но так как пожилая женщина была душевнобольной, никто не принял всерьез ее заявления. Только наблюдение одного кочевника заставило Интерпол насторожиться: тот видел, как в отдаленной местности у подножия гор Тихамы несколько мужчин выкопали яму, выгрузили и спрятали в ней содержимое грузовика. Он предположил, что речь шла о ядовитых или радиоактивных отходах, и заявил о происшествии. При исследовании ямы обнаружили кремированные останки овец, коз и осьминогов. Но среди них попадались и фрагменты человеческих костей. Проверка номерных знаков автомобиля выявила, что грузовик принадлежит к автопарку «Талит ойл», одному из предприятий Ассада. Но на этом полицейское расследование было прекращено, и дело окончилось ничем.

К самому Ассаду было не подступиться. С давних пор он уединился в своем дворце из сказок «Тысячи и одной ночи». И попытка получить ордер на обыск потерпела неудачу за недостатком улик. Вероятно, Ассад просто-напросто подкупил судью.

Внутренний голос Танаки прямо-таки кричал, что у Ассада рыльце в пушку. Но так как Танака был полицейским, его руки были связаны. Поэтому ему очень понравилось предложение Лары Мозени. Чем скорее они смогут положить конец преступлениям Ассада, тем лучше. Если Уолш останется в живых после всей этой истории, Лара Мозени выдаст его Интерполу. Если он погибнет в ходе операции, одним убийцей полицейского на свете будет меньше. С какой стороны ни посмотри, Танака только выигрывает.

Конечно, начав сотрудничество с Ларой Мозени, он нарушал инструкции. Если его шеф Пьер Дюмон узнает об этом, ему не сносить головы. Но Дюмон был теоретиком. На практике борьба с международными преступниками требовала особых действий. Танака был довольно давно в деле, чтобы знать, как время от времени гарантированно добиваться успеха.

Он почувствовал прикосновение к руке. Исхак подал ему наушники. Танака надел их.

— Я думаю, начинается, — заметил техник и включил звукозапись.

Зазвонил телефон. На видеомониторе Лара Мозени встала с кровати и поспешила к стоявшему на комоде телефону. Она сняла трубку:

— Алло?

— Это я.

— Эммет?

Короткая пауза.

— Кто же еще?

— Где ты?

— В своем номере.

— Где ты так долго пропадал?

— Зайди, тогда я тебе все расскажу.

Исхак нажал на кнопку, и изображение изменилось. Теперь на мониторе появилась похожая комната, но с другим человеком — это был Эммет Гарнер Уолш, он же Брайан Фицджеральд. Он только что положил телефонную трубку и направился к двери, чтобы открыть Ларе Мозени.

Оба сели за стол. Уолш рассказал о встрече с торговцем оружием по имени Хасан Гамуди и о том, как долго пришлось его искать. Затем о своем посещении банка, о том, что он собирался перевести деньги из Швейцарии, но счета больше не существовало, что, кажется, всерьез его рассердило — ничего удивительного, если учесть, что он разом потерял полмиллиарда долларов.

— Что с тобой? — внезапно спросил Уолш. — Такое впечатление, что тебя все это не слишком касается.

Танаке показалось, что Лара Мозени вздрогнула, но она довольно быстро справилась с ситуацией.

— Наоборот, — сказала она. — Я просто задумалась, кто мог украсть деньги.

— Тот же вопрос я задаю себе все время. Только члены ордена имели доступ к счету. Но кроме нас двоих, все мертвы — за исключением, возможно, Энтони Нангалы.

— Но ты ведь не подозреваешь его?

— Нет. Конечно нет.

Том Танака наморщил лоб. Было время, когда он считал, что все члены «Лэйёк» были живы, а уничтожение Лейли-Касла — сознательный обман с целью ускользнуть от Интерпола. Теперь первоначальная версия о том, что на замок было произведено нападение, снова выдвигалась на передний план. Разумеется, не теми, кто хотел отомстить «Лэйёк», а изменником, членом банды «меча и розы», который ни с кем не хотел делить такие огромные деньги.

Он снял трубку, набрал номер отдела розыска в Лионе и попросил коллегу на другом конце провода все разузнать о мужчине по имени Энтони Нангала.