Я люблю Капри

35

«Он все еще мой!» Я сияю. Люка крепко прижимается ко мне, обхватывает руками и тычется носом мне в шею. Эйфория смешивается с облегчением — он целует меня, и мне кажется, что я вернулась домой.

— Теперь потанцуем! — объявляет Люка.

Он переплетает свои пальцы с моими и медленно начинает поднимать мои руки вверх.

— Танго? — Я стараюсь отгадать его следующее движение.

— Нет, тарантелла! — Его глаза блестят. — Это местный танец. Я научу.

Мы могли бы начать допрашивать друг друга — я выясняла бы все про его жену, он — про Тайлера, но вместо этого он приглашает меня на танец. Мне нравится его стиль!

— Этот танец очень энергичный, но мы сначала попробуем в медленном темпе…

Наши лица оказываются на одном уровне — Люка закрывает на мгновение глаза и трясет головой, как будто говоря: «Это слишком тяжело. Не искушай». Не в силах скрыть восторга, я смотрю на него взглядом, исполненным ожидания и предвкушения.

— Говорят, все началось с укуса тарантула — его жертвами обычно становятся женщины, и транс, в который их повергает этот яд, можно вылечить только бешеным танцем.

— А может, я не хочу излечиваться. — улыбаюсь я, в то время как Люка покачивает меня из стороны в сторону, показывая движения.

— Обычно тарантеллу сопровождают мандолины, гитары и тамбурины. Но сегодня у нас есть только барабан — мое сердце!

Я радостно смеюсь. Никогда раньше мне не случалось испытывать такую легкость в общении с человеком, от одного взгляда которого у меня захватывает дыхание.

Закончив танцевать, мы прогуливаемся по вершине, любуясь ослепительной панорамой. Время, которое нам отпущено, уже почти закончилось, а мы так и не затронули самый главный вопрос — «Что дальше?» Я знаю, что мой вопрос испортит нам настроение, но больше не могу сдерживаться.

— Люка, ты знаешь, что сегодняшний вечер — последний? Завтра я уезжаю.

Он потрясен. Кажется, он не знал.

— Я думала, может, мы… — Я замолкаю.

Люка качает головой.

— Сегодня вечером я буду в Сорренто. Женщина, с которой Таня раньше работала, выходит замуж. Мы уезжаем в половине седьмого… — Люка сильно расстроен.

А я раздавлена.

— Прости, я узнал об этом только сегодня утром, а запланировано это было несколько месяцев назад. — Люка тяжело вздыхает и берет меня за руку.

— Значит, очень может быть, что сейчас — наша последняя возможность побыть наедине? — спрашиваю я с дрожью в голосе.

Меня охватывает паника, я чувствую себя совершенно потерянной.

Люка целует мою руку, и некоторое время мы молчим.

— Если только… — начинает он.

Попроси меня остаться. Попроси меня остаться.

— Да? — говорю я.

— Через неделю приезжает Танина сестра. Тоща бы, наверное, я смог найти немного времени… — Люка вздыхает. — Но я не могу просить об этом.

— Просить о чем? — настаиваю я.

— Чтобы ты осталась. Это не честно. Я не знаю, что могу тебе предложить.

Самые разные соображения проносятся у меня в голове.

— Когда она приезжает?

— По-моему, в четверг.

Сегодня — понедельник. Следовательно, во вторник и в среду мы почти не увидимся с Люка. Смогу ли я выдержать это, если взамен получу лишь неуверенное обещание, что мы сможем встретиться в четверг? Вероятно, можно доплатить и поменять билет. Мама будет не против, если я останусь… Она будет очень удивлена, но… Я поворачиваюсь и провожу ладонью по лицу Люка. Стоит только представить, что я уеду от него, — и я уже на грани истерики. Я должна остаться. Другого выхода нет. Если бы только я не чувствовала себя такой уязвимой. Может, я себя подставляю? Мгновенно приходит воспоминание — Томас и Стокгольм. К черту! Сердце мое будет разбито в любом случае. Но если я останусь, у меня, по крайней мере, будет возможность побыть с ним — хотя бы просто для того, чтобы как следует попрощаться.

— Если мама не будет против, я останусь, — говорю я.

— Да? — лицо Люка проясняется. — Я бы не хотел создавать тебе сложности.

— Я знаю, — отвечаю я. — Просто я не могу тебя оставить.

Он прижимает меня к себе — мы сидим, обнявшись, и смотрим, как моторные лодки чертят узоры на поверхности моря. Я стараюсь запомнить это блаженное состояние, чтобы вспоминать и смаковать его, когда мы будем в разлуке. Уютно устроившись в объятиях Люка, я запускаю руку за воротник его рубашки и заглядываю туда одним глазом — вот он, дракон, по поводу которого он скрытничал в Равелло.

Проведя пальцем по мерцающей чешуе, я спрашиваю:

— А теперь ты можешь сказать, что значит этот дракон?

Люка смущенно мне улыбается.

— Я чувствую себя глуповато…

— Ну давай же. расскажи!

— Это красный дракон.

— Ну, — сосредоточенно хмурюсь я.

Он вздыхает.

— Я сделал его, потому что хотел, чтобы что- нибудь напоминало мне о тебе.

Я выбираюсь из его объятий.

— Джина писала, что дракон с флага Уэльса для тебя все равно что талисман, твой любимец…

— Ты придумываешь! — смеюсь я.

Про меня и дракона — все правда, но вряд ли он стал бы делать татуировку из-за этого.

— Посмотри сюда, — показывает Люка.

Я замечаю на одном из когтей маленькое «К».

— Ты — моя муза странствий! — смеется он. — Твой дед знал, как я хочу увидеть мир, и когда

Джина присылала письма о твоих путешествиях, он читал их мне, — признается Люка, не подозревая, что мне это уже известно. — Я мечтал, что ты однажды приедешь на Капри и мы уплывем вместе на поиски приключений.

Мне хочется петь от счастья.

— Почему ты мне раньше не говорил?

— Я думал, это слишком.

— Нет! Это потрясающе! — говорю я и снова прижимаюсь к нему.

Люка гладит меня по волосам. Когда он целует меня, мне кажется, что я лечу. Я всю жизнь о нем мечтала. Просто не догадывалась об этом до того, как его встретила.

Где-то часы бьют два. Пора возвращаться в реальный мир. Я не возражаю. Нас невозможно разъединить. Я сделаю все что угодно, чтобы быть с ним…

Рука об руку мы идем к подъемнику, потом я машу ему вслед, и мне кажется, что можно раскинуть руки и полететь вниз, вслед за ним. рядом с ним.

Металлический крюк, на котором висит его кресло, уменьшается до размеров скрепки. Я сажусь в следующее кресло. На этот раз я кладу туфли себе на колени — легкий ветер ласкает мои ступни, мягко, как крылья бабочки. Внизу путь мне перебегает черная кошка. Интересно, эта примета действует, если я лечу по воздуху?

На полдороге я встречаю краснолицего туриста в рыбацкой шляпе цвета хаки — он плывет мне навстречу, направляясь к вершине. Он настолько пресыщен местными красотами, что читает газету, вместо того чтобы смотреть по сторонам! По-моему, это чудовищно — как можно уткнуться в черно-белый лист, когда вокруг бушуют краски? Мне его жаль, и я улыбаюсь ему.

Мне плевать, что он считает меня чокнутой. У меня скопилось много неиспользованных улыбок.

Все еще улыбаясь, я ступаю на Пьяцца Витториа. и не перестаю улыбаться даже тогда, когда автобус отъезжает от остановки перед моим носом. Рядом с остановкой есть таксофон, я звоню Клео, потому что разрываюсь от желания рассказать ей подробности своей жизни. Она проглатывает нашу историю с Люка на одном дыхании, а потом требует детальнее рассказать про сына ПБ, ахая, хихикая и воркуя в нужных местах.

Когда я заканчиваю, Клео спрашивает:

— Ты уверена, что сделала верный выбор?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну. Тайлер похож на идеального мужчину.

— Слушай, если у мужчины на теле не вытатуирована хотя бы часть моего имени, меня он не интересует!

Клео смеется.

— Откуда ты знаешь, что у него там. под медовым костюмом?

— Да. но он — не Люка, — говорю я.

— Но если бы Люка не было, он бы тебе понравился?

— Честно? Я бы сама не своя была от восторга! Но сейчас все мои чувства принадлежат только Люка — поздно уже что-то менять/

Клео вздыхает. Не то чтобы она меня не одобряла, но…

— Я просто не хочу опять увидеть тебя в горе, — говорит она.

— Я понимаю, это не очень хорошо выглядит, но мне кажется, я должна зайти еще немного дальше. — Мне хочется, чтобы Клео поняла, что это судьба, а не какой-то курортный роман. — Честно говоря, я думаю здесь задержаться еще на несколько дней.

— Да? — тихо переспрашивает Клео.

— В четверг приезжает сестра Тани, а это значит, что у нас может появиться возможность выбраться куда-нибудь вместе с Люка.

— Четверг, — задумчиво повторяет Клео. Мне становится немного стыдно.

— Мне жаль, что приходится оставлять тебя одну…

— Глупости! — звонко отзывается Клео. — Я просто вспомнила, что Джулия с моей работы в четверг устраивает вечеринку по поводу своего дня рождения — должно получиться весело.

— Я думала, она — весы.

— Нет, нет, рак, — говорит Клео.

— Понимаешь, штука в том, что я знаю — он женат, и я не Moгy заполучить его себе всего, но как мне бывает хорошо, когда мы вместе… — Меня охватывает блаженство только от одной этой мысли. — Я лишь хочу не упускать ничего из того, что могу взять, пока это еще возможно.

— Что бы ни случилось, ты знаешь — я с тобой, — успокаивает меня Клео.

— Спасибо, солнце! — Мне не нравится ее зловещий тон, но тут и вправду трудно ожидать счастливого конца — для нас с Люка не может быть легкого пути друг к другу.

— И если я могу высказать одно пожелание…

— Да?

— Придержи Тайлера про запас.

Я закатываю глаза.

— Клео!

— Ты можешь перехватить его. пока он не уехал?

— Ким! — В разговор вмешивается мужской голос.

— Тайлер? — я ахаю от удивления.

Откуда он взялся? Он слышал что-нибудь?

— Как раз собираюсь на такси в порт. — говорит он и показывает в сторону водителя, который укладывает чемоданы в багажник. — Что ты здесь делаешь? Твоя мать сказала, что ты на футбольном матче.

— Я… Я…

— Прости, я мешаю тебе разговаривать по телефону? — спрашивает он, заметив у меня в руке трубку.

— М-м… — Я пытаюсь построить предложение, но не могу подобрать слов. Если вчера у него сложилось хорошее впечатление о моем остроумии, сегодня я разрушу его до основания. — Я просто…

Таксист нажимает на гудок.

— Мне пора, но я рад, что увидел тебя. Я хотел отдать тебе во это. — Он протягивает мне маленький сверточек.

— Что это? — спрашиваю я.

— Подарок, — улыбается Тайлер и легко целует меня в губы. — До свидания.

— Он что, поцеловал тебя? — визжит Клео.

Я зажимаю трубку рукой и смотрю ему вслед. Тайлер садится в машину, оборачивается и машет на прощание рукой.

— Ким! Ким! Ты где! — Голос Клео пробивается сквозь мои сжатые пальцы.

— О боже! — выдыхаю я. чувствуя себя пойманной врасплох.

— Что он тебе подарил?

— Погоди, я открою. — Я прижимаю трубку плечом к уху. разворачиваю бумагу и открываю оказавшуюся внутри свертка коробочку.

На темно-синем бархате пристроилась пара жемчужных сережек-гвоздиков, инкрустированных россыпью малюсеньких бриллиантов в форме пяти континентов.

Я ошеломлена и чувствую себя немного виноватой. Может, я слишком пренебрежительно обошлась с Тайлером? Он был так настойчив, но что я могла сделать? Он ни в какое сравнение не идет с Люка.

Я описываю Клео сережки. — Так, все! Я еду в Италию. Здесь ничегоподобного никогда не случается.

Как бы я хотела, чтобы Клео отпросилась с работы и приехала на Капри. Но пока Гарет не придет за своими фотографиями, ее не уломать.

— Мне пора, — с сожалением говорю я. — Автобус пришел.

— Держи меня в курсе, — отвечает Клео и добавляет: — Подумать только, когда ты наконец сюда вернешься, тебе столько всего придется наверстывать — «Элли Макбил», «Западное крыло», «Домашний фронт», «Холлиоакс», «Десятка лучших сестер на ТВ», «Звезды и их неудачные прически».[92] Я все это записала, а кроме того, был еще один триллер с Кэролайн Квентин…

Я сижу в автобусе, который направляется к Капри-Таун, и перед моим мысленным взором проносятся образы телевизионных программ. И это все, что я там оставила? Программы о чужой жизни, чужих взаимоотношениях, чужих прическах? Пара. сидящая впереди меня, обсуждает путешествие в Помпеи.

— Все они шли куда-то по делам и вдруг застыли на века, как замороженные. — говорит женщина.

Я представляю себя дома, в Кардиффе, — если бы произошло извержение вулкана, я бы до скончания времен застыла на диване, с пультиком в одной руке и журналом «Хит» в другой. От этой мысли я начинаю задыхаться. Я выглядываю в открытое окно и жадно хватаю ртом воздух. Автобус поворачивает, и передо мной открывается весь Капри. Как я могу покинуть это великолепие?

Я не хочу возвращаться.

Никогда.