Я люблю Капри

36

— Как игра? — спрашивает мама, когда мы встречаемся с ней в нашей комнате в отеле.

— Ничья. Два-два, — отвечаю я отвернувшись, чтобы она не увидела моего лица.

— Интересно. Люка сказал, они победили. — Мама выглядит озадаченной.

— Может быть. У них здесь ничью считают победой, — выдаю я.

— Он сказал, что счет был три-один. Я прикусываю губу.

— А знаешь, что еще интереснее?

— Что? — Я украдкой смотрю на маму.

— Таня сказала, что они проиграли пять-два. Я холодею.

— Таня?

— Да, она зашла в магазин около половины пятого.

— Вот как…

— Она сказала, что не видела тебя на стадионе. Сердце выпрыгивает из груди.

— Ну. я…

— И, судя по выражению лица Люка, его там тоже не было.

Я в ужасе смотрю на маму широко открытыми глазами.

— Нет, я не поймала его на этом. Я нервно перевожу дух.

— Ты из-за него хочешь остаться?

— Что ты имеешь в виду?

— Ким. все нормально — ведь мне не к лицу читать тебе морали, правда?

Она права, но все-таки…

— Не нужно никаких признаний. — говорит мама, открывая шкаф, чтобы подобрать одежду на вечер. — Не понимаю, как я раньше не заметила. Бедняга Тайлер — у него не было никаких шансов.

Я сажусь на кровать и пытаюсь собраться с мыслями. Мне хочется кричать «Это не то, что ты думаешь!» или «Между нами происходит нечто совершенно особенное!», но все это звучит так избито.

— Только подумай хорошенько, прежде чем увязнуть в этой истории. — говорит мама и исчезает в ванной в облаке душистого пара.

Я никогда раньше не обсуждала с мамой интимные подробности моей личной жизни. (Когда я говорю «интимные подробности», я имею в виду эмоциональные взлеты и падения, а не физический аспект. Это-то никогда не станет предметом дискуссии.) Поэтому, когда мы садимся ужинать и я замечаю, что мне трудно не говорить с ней о Люка, я понимаю, что что-то изменилось. Впервые я хочу, чтобы она посоветовала мне. как пересилить то. через что мне приходится проходить. Я говорю себе, что было бы глупо не воспользоваться житейской мудростью матери, учитывая ее опыт в подобных делах, и — когда приносят второе — я решаюсь затронуть эту тему.

— Как ты думаешь, если ты и вправду останешься в магазине, ты и дальше будешь работать с Люка? — спрашиваю я. нарезая эскалоп.

— Не вижу причины что-то менять, — пожимает плечами мама. — Мы неплохо сработались.

Я отпиваю вина.

— Надеюсь, я не заставила тебя почувствовать неловкость — ну, зная…

— Нет, совсем нет. — Мама качает головой.

Она не кусается.

Я не знаю, с чего начать.

— Он мне очень нравится, — просто говорю я.

— Я знаю, милая.

— Мне кажется, он чувствует то же самое, — продолжаю я, избегая конкретных заявлений. — Но это сложно…

Мама кладет вилку и нож.

— Я знаю, ты терпеть не можешь, когда я вмешиваюсь в твои дела, поэтому постараюсь держаться подальше.

— Нет! Пожалуйста, не надо! — вскрикиваю я.

Мама недоумевает.

— Мама! Я совершенно не понимаю, что происходит. Больше всего на свете я хочу быть с ним, но не представляю, как этого добиться. Я не знаю, правильно ли я говорю и поступаю… Я не знаю, нужно ли мне драться за него или…

Мама накрывает мою ладонь своей и говорит:

— Все будет хорошо.

Я поднимаю на нее глаза. Мне было отчаянно необходимо услышать, что все будет хорошо. Пусть это «хорошо» случится и не сейчас, а потом…

— В каком-то смысле ты над этим уже не властна. То есть, может, ты и готова сделать шаг навстречу, но, чтобы что-то случилось, к этому должны стремиться оба. Но даже если он этого хочет, обстоятельства тянут его в противоположную сторону.

Я опускаю руки — мне невыносимо вспоминать о Тане.

— Самое сложное — не позволить обстоятельствам поймать и тебя. Это не просто, если находишь кого-то. к кому хочешь подобраться по-настоящему близко. Однако ради того, чтобы выжить, нужно все-таки немного отстраниться.

Ну да, именно это я и чувствую! Я готова отдаться Люка целиком, но не могу выпустить чувства из- под контроля, пока все остается как есть. Я стараюсь тянуть время, но ожидание сводит меня с ума.

— Я доверяю ему, — говорю я.

— Думаю, он достоин твоего доверия. Но в то же время это не значит, что тебе не будет больно. Даже если больше всего на свете он не хочет причинить тебе боль.

Я глубоко вздыхаю.

— Здесь нет простых ответов. Все ситуации, в которые я попадала, требовали разной тактики.

— Тактики? — Так, значит, учебник неверности все-таки существует — я знала! — Ты можешь дать пару практических советов? — с надеждой спрашиваю я.

Мама ненадолго задумывается, возможно вспоминая свои многочисленные романы и пытаясь отыскать среди них тот, который мог бы послужить иллюстрацией при разборе моего случая.

— Самое опасное — приносить им все на блюдечке, — говорит мама. — С одной стороны, приходится всегда быть наготове на тот случай, если им удастся втиснуть тебя в свое расписание, потому что иначе ты их совсем не увидишь, но с другой — это очень выматывает. Нужно найти точку равновесия. иначе свихнешься.

Я ловлю каждое ее слово, мне даже хочется сбегать за блокнотом.

— Он не должен заслонить от тебя весь мир.

Поздновато.

— Но я здесь ненадолго, — жалуюсь я.

— Возможно, это и к лучшему. Он не думает, что ты всегда будешь под рукой. Конечно, в этом случае он постоянно твердит себе, что ты уйдешь, что ты так или иначе его бросишь…

— Нет.

— Я не настолько хорошо его знаю, чтобы строить безупречные догадки относительно того, что происходит в его голове, но я бы сказала, что он — серьезный молодой человек, и он размышляет над происходящим не меньше тебя.

Я ковыряю вилкой фруктовый салат. Такая еда не приносит утешения.

— Как ты думаешь, что будет дальше? — тревожно спрашиваю я.

— Не знаю. — Мама качает головой. — Не нужно загадывать далеко вперед. Просто лови каждое счастливое мгновение, храни в душе все хорошее, что у вас есть, и не дай всему остальному сломить тебя.

— Он не должен заслонить от меня весь мир… — повторяю я, стараясь осознать эту мысль.

— Выпьем по капуччино в баре? — предлагает мама.

Мы садимся у окна, чтобы спокойно поговорить, не отвлекаясь на Марио и его выходки. Мы уже обсудили все возможные «А что, если…», и теперь я даже осмеливаюсь рассказать маме, почему он так волнует мое сердце. В прошлом я никогда не рассказывала ей про свои увлечения, потому что боялась, что она все испортит неудачным замечанием, но теперь я болтаю без умолку.

— У тебя все на лице написано, когда ты о нем говоришь, — улыбается мама. — Можешь ничего не рассказывать. Но я рассказываю.

О том. что обычно, когда у меня случался с кем- то роман (если это можно так назвать), я постоянно думала, что же я упускаю из того, что делают другие пары, и что они такое знают, чего не знаю я.

— Но с ним мне ничего подобного и в голову не приходит! — улыбаюсь я. — Я от него взгляда оторвать не могу, и с каждой минутой он нравится мне все больше. Мне его все время мало!

Мама смотрит на меня сияющими глазами.

— Приятное чувство, правда? Помню, когда мы только познакомились с Хью…

С тех пор как ушел отец, мама впервые рассказывает о том. как он за ней ухаживал. Мне и в голову не приходило, что она тоже может по нему скучать.

Мы как раз обсуждаем, не рискнуть ли нам и не выпить по рюмочке граппы. как тут звонит телефон. Я оглядываюсь на Марио — он кивает, подзывая меня к аппарату.

— Кто это? — облокотившись на стойку, одними губами говорю я.

— Тайлер Гамильтон, синьорина, — объявляет он.

— Алло? — говорю я, поднося трубку к уху.

— Как тебе сережки? — спрашивает Тайлер.

— Они очень красивые, спасибо!

Марио поднимает взгляд от лимона, который нарезает тоненькими дольками. Я виновато отворачиваюсь — он. наверное, думает, что я флиртую со всеми мужчинами на Капри, кроме него.

— Я рад. что они тебе понравились. Послушай, я хочу тебя кое о чем попросить. — Тайлер переходит к делу.

— Да? — осторожно говорю я.

— Тут вышла проблема с переводчиком, которого мне наняли, и мне завтра к обеду нужно найти замену. Я подумал, не могла бы ты заменить его на денек-другой. Мы начнем в Вероне. Потом поедем в Рим, чтобы встретиться с агентом Алессандро и подписать договор. Естественно, билеты и все дорожные расходы тебе оплатят, плюс гонорар — триста фунтов в день.

Я быстренько подсчитываю (не деньги, а когда я вернусь), выходит самое раннее — в четверг вечером, а скорее — в пятницу, то есть пропадет часть времени, которое я могла бы провести с Люка. Я начинаю неистово чиркать в блокноте, который Марио ко мне пододвинул.

— К сожалению, ответ мне нужен срочно, — извиняется Тайлер. — Давай я перезвоню через десять минут, и ты скажешь?

— Да, да. — Я радуюсь, что у меня есть несколько минут, чтобы прийти в себя. — Поговорим через пару минут.

— Надеюсь, ты скажешь «да», — мягко подсказывает Тайлер.

Я кладу трубку.

— Что еще? — спрашивает Марио.

— Он хочет, чтобы я поехала в Верону и попереводила для него.

Марио с пониманием смотрит на меня.

— Думаешь, это только предлог? — интересуюсь я.

— Конечно. Полагаю, здесь не трудно найти переводчика с английским языком. Даже я мог бы для него переводить!

— Может, тебя и отправим? — смеюсь я.

Мама, почувствовав, что происходит что-то интересное. уже спешит к нам.

Я объясняю, что моим первым побуждением было не ехать, чтобы не разрушить то, что у меня здесь есть, но они с Марио считают, что надо заставить Люка подождать.

— Дай ему возможность почувствовать то. что тебе самой приходится переживать.

Я говорю, что это звучит жестоко.

Они не согласны.

— Так он еще сильнее тебя захочет, — говорит Марио.

— А еще это займет твое время во вторник и в среду, — поддерживает мама, предчувствуя, что в эти дни я места себе не буду находить.

— А что, если я одумаюсь, пока езжу? — говорю я, доведя себя до исступления. — На этот раз я не хочу поступать правильно! Не хочу опять становиться такой же, как прежде.

Мама смотрит на меня со значением.

— Этого не случится.

— А что, если Тайлер… — Я прихожу в уныние.

— Если ты действительно любишь Люка, Тайлер ничего не сможет изменить, — уверяет меня мама. — И если ты на время уедешь с Капри, то по возвращении будешь более уверена в своих чувствах.

Но я по-прежнему сомневаюсь. Я думаю, не позвонить ли Клео и не узнать ли ее мнение. Впрочем, я и так знаю, что она скажет.

— А что ты теряешь? — спрашивает мама.

— Люка, — говорю я.

— Ты его не потеряешь.

— Но я даже не смогу толком ему все объяснить.

— Ты можешь написать ему письмо. Я передам его завтра.

— Не говори ему, что я тебе про нас рассказала! — паникую я.

— Не скажу. И еще я сделаю так. чтобы он, чего доброго, не заподозрил, что что-то происходит между тобой и Таил e ром.

— Правда?

— Да.

Я задумываюсь. Даже если отложить в сторону мои сомнения по поводу того, стоит ли покидать Люка, остается еще одно: мне предстоит целых три дня провести с Тайлером. Я его практически не знаю — ужин, за которым мы почти не разговаривали, неожиданный поцелуй, пара сережек и проулка по монастырю в лунном свете не дали мне четкого представления о его характере. Наверное, это не то же самое, что уезжать с совершенно незнакомым человеком, ведь он сын ПБ. И потом — это бизнес, рассуждаю я. Но все равно получается немного неловко, если учесть, что я нравлюсь ему настолько, насколько думает мама. А что, если он хочет соединить приятное с полезным?

— У тебя на решение осталась еще минута, — сообщает Марио, глядя на часы.

Я не могу. Не могу уехать. А вдруг со мной что- нибудь случится и я никогда не вернусь? Звонит телефон.

— Помнишь, ты говорила, что Люка больше всего в тебе восхищает! Твоя готовность к новым приключениям! Вперед! — подбадривает мама.

Марио берет трубку.

— Да, она здесь.

— Алло? — хрипло говорю я.

— Ну, и каков вердикт? — жизнерадостно спрашивает Тайлер.

Я смотрю на Марио — он кивает. Я смотрю на маму — она подбадривает меня улыбкой. Опускаю глаза в блокнот, где я нарисовала дракона. Наверное, есть только один способ почувствовать себя достойной быть для Люка Музой Странствий.

Я набираю в легкие побольше воздуха и говорю: — Согласна!