Яблочные дни. Часть II. Мыши и тени

Глава 12

Блицард

Фёрнфрэк

Эта цитадель поднялась в незапамятные времена, но досточтимому предку её не хватило. Князь Андрии взглянул на облик Фёрнфрэка по-своему. По воле Рагнара Яльте в четырёх частях города возвели вдоль стен ещё по одной цитадели в виде донжон и каждую окружили полукружной стеной. Полукруги примыкали к крепостной стене и в мирное время на протяжении сотни лет были не особо заметны, их облепляли лавки да подпирали попрошайки.

Перед осадой всех согнали, и граф Агне смог по достоинству оценить архитектурный гений пращура. Полукружные стены опоясывала крытая галерея, в ней зияли отверстия для пушек, чтобы обстреливать либо захватчиков, либо мятежных горожан. Словом, Рагнар сделал всё, чтобы с честью держать оборону, заблокировав недруга внутри захваченной половины.

Из крытой галереи перекидной трап вёл на площадку донжона. Не только удобство, но и расчёт. Трап предполагалось обрушить в случае захвата неприятелем полукружной стены, а самим, подпалив за собой выход, укрыться на «дне» донжона, то есть погрузиться в тоннель. Он проходил под крепостной стеной и уводил беглецов почти на милю от города. Впрочем, подземным ходом между собой сообщалась каждая из четырёх цитаделей, граф Агне исходил все. В цитадели, как при Рагнаре, снова вселились гарнизонные солдаты. Таким образом, в случае нападения или мятежа в каждой части города имелись и вооружённые силы, и места к отступлению.

Покорённая Андрия не вскружила предку голову, напротив, вынудила стать ещё хитрее и осмотрительнее. Рагнар Яльте потратил много усилий не столько на защиту Фёрнфрэка от внешнего врага, сколько на защиту себя от Фёрнфрэка. Андрия приняла и полюбила своего покорителя, но тот понимал: на любовь мятежников можно положиться до случая.

Каждый вечер граф Агне проверял посты на воротах, прощупывал настрой своих солдат. Фёрнфрэк доверился ему, и граф Агне не вправе обмануть его доверие. Больше всего ему радовались в Третьей из четырёх цитаделей. Он порой ночевал здесь, не доезжая до губернаторского дома. Комендант наливал ему тёмного пива, граф Агне с рыком вскидывал кружку с пенящейся гадостью, солдаты подхватывали и…

На него кто-то напал. С требованием тотчас же проснуться и утереть слюну.

— Полагаю, командующему обороной будет интересно узнать, что армия неприятеля задорно выстрелила из пушки, разбила лагерь в нескольких милях от города и теперь дожидается переговорщиков.

— Граф Милле, вы?

— Намерены проспать всю осаду, граф Агне? — паскудная улыбочка Миллиана форн Тека не просто так стала предметом подражания среди его окружения.

Рагнар потёр лицо, перед глазами ещё вились уверенные линии надземных и подземных переходов. Чертежи с ними нашлись тут же, под щекой. Он перевернулся на спину, щурясь и соображая, как отбить выпад. Озарение ударило в голову потоком ледяной воды. Рагнар вскочил с койки.

— Их столько, сколько докладывали? Они жёлто-зелёные, в самом деле? Это блаутурцы? Их в самом деле шесть тысяч? Кто возглавляет армию? Отверженный, да где ж моя куртка…

— Ну разумеется, Блаутур опять объявил Блицарду войну, Хильма уже пала, а к Фёрнфрэку «змеи» явились из жадности, это же богатейший после столицы город Блицарда…

— Вы это серьёзно?!

— Нет, но потешь старика своим ошалелым видом ещё немного. Впрочем, армия действительно состоит сплошь из блаутурцев. Лауритс измыслил, как не отправлять брата на брата, и лишь его стойкий ненавистник назовёт это гражданской войной.

Рагнар выругался, плюхнулся на крякнувшую койку и натянул сапоги. Подниматься не торопился. От короля ждали войско не меньше чем в десять-пятнадцать тысяч. Но Яноре не пожелал привлекать к делу подданных, Яноре заплатил бывшему врагу и получил в распоряжение боевую армию, не раз повергавшую эскарлотцев в пыль. Ну что тут скажешь, Дева, благослови графа Милле, ибо именно он удержал в узде взбушевавшихся офицеров.

Когда о численности вражеской армии ещё не было известно, капитаны Рагнара уже ратовали встретить врага подальше от Фёрнфрэка, между холмов, чтоб конница выбыла и не мешала триумфу фёрнфрэкской пехоты и пробе пушек. Граф Агне равно противился как выдвигаться наперерез недругу, так и обходить его с тем, чтобы кинуться на арьергард. Он тренировал людей, добился кое-каких успехов, но не переоценивал ни свои полководческие способности, ни стойкость солдат. Враг мог явиться, застилая своей массой горизонт, и что тогда? Красиво отступить назад за стены? Дать отчаянный бой, а потом кусать губы и смотреть, как твоё войско дрогнуло и побежало?

Когда подоспел разъезд с докладом о шести тысячах в королевской армии, удерживать капитанов стало сложнее, ведь андрийское войско стараниями Рагнара, переманившего гарнизоны трёх соседних городов, разрослось до пяти с половиной тысяч, и перевес на первый взгляд казался ничтожным. Но последнее слово оставалось за будущим властителем Андрии, и Миллиан форн Тек поддержал решение графа Агне — не давать бой сейчас. Такого не одобрил никто. Андрийское дворянство глумилось, мол, бургомистр, предпочтя их талантам бездарного чужака, теперь сам боится испытать его в битве. Трое из четырёх капитанов рвали и метали, четвёртый мерзко хихикал и чиркал пером. Иоганн Гусс вёл «Дневник о делах города Фёрнфрэк». И хотя в мятеже ему отводилась не последняя роль, Гусс как будто был не прочь внести запись о том, как граф Агне потерпит поражение.

— Миллиан, я иду с делегацией. — Рагнар поднялся, на ходу облачаясь в вытянутую из-под чертежных валов куртку. — Я должен увидеть «ящеров» своими глазами. Отверженный, ненавижу!

Бургомистр сморщил породистый нос и красноречиво обвёл пальцем длинное и тонкое лицо с клинышком седой бородки.

— Борода выдаёт в тебе воина, мой хороший. «Ящеры» засмущаются и не покажут всего, что ты хотел бы углядеть.

— Хорошо, — Рагнар мрачно ощупал разросшуюся щетину. — С этим я что-нибудь сделаю.

Лагерь разбивали строго по плану графа Оссори. По периметру вырыли ров и насыпали сплошной выл, который теперь укрепляли палисадом кольев — «крепостной стеной». Расселились поблизости в палатках солдаты — «горожане». Перед ними разбили, расположив квадратом, свои палатки офицеры — «вассалы». В пространстве их квадрата были возведены напротив друг друга шатёр главнокомандующего и шатёр его жены — два корпуса «замка прекрасной дамы». На шпиле шатра графа Оссори взвились три штандарта — медведь, линдворм и барс, у входа двое офицеров несли караул. Ревели обозные волы и мычали коровы, ржали лошади, бранились и смеялись солдаты, звенела металлом кузня, а с полевой кухни доносились запахи свежего хлеба и каши. В окаймлявшей край лагеря роще шумел ветер, навевая что-то древнее, вечное.

— Мы простынем на этом холоде, захвораем и не оправимся, — ворчала Тэмзин. — Что главнокомандующему стоило поселить нас в ближайшей деревне? Никакая резная мебель, жаровни, ковры и шкуры не сравнятся с простой блицардской печкой!

— Это ещё что! — стращала подругу Катрия. — Дальше тебя облачат в доспех, дадут меч и скажут защищать мессиру Альду от ледяного великана!

Услужливый офицер откинул перед графиней Оссори и её дамами полог в шатёр главнокомандующего. Берни нависал над картами, опершись руками о крепкий деревенский стол. На скамье рядком расселись высшие офицеры, чьи имена, к стыду Альды, выскользнули из памяти. Тем не менее она признала генерала пехотного корпуса, двух кавалерийских полковников и неминуемого Грегеша Раппольтейна. Все четверо поднялись словно по команде и, за исключением Раппольтейна, скользнули перьями баретов по полу — доски и солома поверх расчищенной от снега земли.

— Моя прекрасная графиня. — Рональд подал ей руку и усадил в пустующее кресло под волчьей шкурой, видимо, командирское, после чего пододвинул к её ногам жаровню. Офицеры уступили камеристкам скамью. Альда не могла привыкнуть, ещё помнила, как Берни то гнал её, настаивая на разводе, то ревновал. Но теперь он получил то, чего желал, и мог позволить себе куртуазность. — Вы как раз вовремя, идёт делегация. Мятежники страсть как хотят познакомиться. А уж мне-то как не терпится…

— Вы все ещё не просмотрели мою отчётность, — проворчал Раппольтейн, зажимая в руке исписанные вкривь листы. — Как главнокомандующему вам важно знать, что небоевые потери основной армии составляют триста шесть человек, из которых девяносто восемь с горячкой или сломанными конечностями осталось в поселениях, пятьдесят девять умерло от поноса, тридца…

— Ради бога, капитан, здесь же дамы!

— Тридцать четыре умерло от простуды и пятеро дезертировали, в моём отряде потерь нет, — твёрдо закончил каменнолобый и посмотрел на главнокомандующего, вздев брови. Такие белесые, что об их движении Альда догадывалась по складкам, в которые собиралась на широком лбу кожа. — Теперь касательно города: вы определили размер контрибуции?

— О да, — ухмыльнулся граф Оссори. — Мои условия загонят их обратно за стены и заставят держать оборону с особым рвением. Разве вы ещё не поняли, что я намерен повеселиться?

Делегация Фёрнфрэка состояла из двух чиновников, одного толстосума и высокого святого отца в капюшоне.

— Вот те на, монах… — граф Оссори оттопырил нижнюю губу, что означало крайнюю степень разочарования. — А я так надеялся на фёрнфрэкских ведьм, знаете, так надеялся! Поскупи-и-ились…

— Дайте срок, и мы явим вам дьявола, — заверил «монах», что, на взгляд Альды, скорее был священником. Монахи не имеют столь богатых нательных прююмеанских дисков и не дерзят людям войны.

— Пф-ф, это лишнее, я увижу его, глянув в зеркало. Итак, вы нас ждали? — Главнокомандующий словно невзначай распахнул плащ, с нагрудника стремился на волю золочёный линдворм. Крылатый, оставшийся со времён принца Тимрийского.

— Конечно же, — прошелестело из тьмы капюшона духовное лицо, опережая вознамерившегося вести переговоры толстогубого чиновника.

— Зимой?

— Север не знает поблажек.

Главнокомандующий хлопнул ладонью по столу.

— Господа, я склонен соблюдать законы военного времени, посему первым делом изложу условия, на которых почтенный город Фёрнфрэк мог бы капитулировать. Его милость Лауритса вполне удовлетворит выплата шестидесяти тысяч хенриклей, что покрыли бы расходы на военный поход.

— О неприхотливости его милости ходят легенды, — дорвался до речи чиновник.

— Бесспорно, — кивнул Рональд и нахмурился до морщинок между бровей. — Я не представился сразу: главнокомандующий армией его милости Лауритса граф Оссори, и невзыскательность не числится среди моих добродетелей. Так что я требую ещё шестьдесят тысяч хенриклей, что пошли бы моим людям как выкуп за предохранение города от разграбления.

— Сколько?! — затряс щеками толстосум. — Но это же… это ничем не прикрытое грабительство! Вы истый разбойник, сударь! Разбойник и сребролюбец!

— Жадность грех, — прошуршал святой отец.

Граф Оссори поднял руку, призывая к тишине.

— Я не знаю имени того, кто командует армией мятежников, но передайте ему вот что. Пусть до завтрашнего дня разоружит армию и распустит на все четыре стороны за пределами города и предместий. В Фёрнфрэке должны остаться доспехи, оружие, лошади и прочая военная амуниция. После этого я дам ему аудиенцию, на которой он подпишет обязательство выплатить пятьдесят тысяч хенриклей от себя лично его милости Лауритсу. Это будет контрибуция за ущерб, причинённый королю неповиновением его подданных. Вдобавок ко всему прочему, командующий мятежной армией останется под моим присмотром вплоть до прибытия его милости. Что касается господина бургомистра, то от него я требую самую малость: гостеприимства. Пусть приютит и содержит мою маленькую осадную армию, покуда не соберёт контрибуцию. Если сборы продлятся дольше месяца, моя армия поторопит их, разграбив город.

— Эти условия возмутительны! — тявкнули чиновники.

— Возмутительно, господа, — не согласился Рональд, — нарушать данную королю присягу. Впрочем, я далёк от того, чтобы читать наставления, моё дело война. Условия, что я вам выставил, остаются в силе сутки. Не одумаетесь — и я заговорю с вами на языке пушек и шпаг.

Рагнар с ходу заметил, что не один у себя в кабинете в Рагнаровой цитадели, ну так что теперь! Капитаны рокотали, возмущённые заломленной суммой и наглой ухмылкой, пусть их, граф Агне толком не слушал. Пуговицы сутаны разбегались под пальцами. Рывок, и они с бренчанием покатались врассыпную.

Рагнар вывернулся из сутаны, пинком отбросил, выдохнул, не помогло. Значит, у нас тут сам Рыжий Дьявол, как льстят трусы зарвавшемуся блаутурцу. Предводитель Бешеных драгун. Королевский баловень. Сорвиголова, что в своё время захватил в плен эскарлотского маршала, да ещё подвесил на его перевязь руку. Куэрво питал к нему крепкую ненависть, будем считать, она передалась от отца к сыну!

— Ха. — Шф… Шпф… Шпонхейм подкинул на ладони пару пуговиц и свирепо оскалился. Верно!

Можно было додуматься раньше, с каких рогов этот Оссори распивал с Лауритсем вино. Скрепляли союз! Нет, сильно сказано — наём. Блистательный граф, уподобляясь наёмнику, подонку общества, продал Страусоводу шпагу и пошёл на восставшую провинцию.

— Святой отец, вы внушаете нам трепет… — Миллиан форн Тек передёрнул плечами.

Рагнар выдернул из волос ленту и ощерился:

— Что, я страшнее, чем было описано в письме? Ну и кто из нас двоих дьявол, а, Миллиан? Я или этот рыжий ящер?!

Герой Девятнадцатилетней войны, ухмылка как у полководца, а сам-то не многим старше принца Ре… Льдов! На долю Оссори выпало больше битв? Отлично, тем горше будет поражение! Армия у него — смеху подобно. Зажравшиеся, отсидевшие в гарнизонах зады блаутурцы. Перемешали родной язык с блицард и перебрались на северных кляч. Доспех и штандарты времён Девятнадцатилетней войны поначалу пустили в глаза пыль, не возразишь. Но в сердце «святого отца» поселился терзающий дух подозрений. Пришлось подбить на «исповедь» погонщика из обоза, молодчик не снёс холода стали под горлом и развязал язык. Рагнар тогда чуть было не рассмеялся. Нет, он не проморгал в дороге армию. Её сколотили позже и теперь усиленно выдавали за боевую. Ломают комедию… Ну так что ж, посмеёмся!

— Ваша самоуверенность сыграет с вами злейшую шутку, граф Ящер!

— Да-да, — забил крыльями Гусс, — притащить с собой женщину и посадить по правую от себя руку! Этот граф так самоуверен, что, можно подумать, принимает осаду за увеселительную прогулку!

— Что? — Рагнар упал в кресло и вытянул ноги. — Какую ещё женщину?

— Ну как же, — Иогашек обвёл сослуживцев ликующим взглядом. Ещё бы, углядел девку, в то время как граф Агне в своей сутане смиренно трясся от злости. — Вспоминайте. Это была блондинка, сударь. Хлопала на делегацию глазками, к слову, чрезвычайно красивыми, и боялась шелохнуться.

— Кому нужно золото, когда есть роза, — пробормотал Рагнар прежде, чем успел закрыть рот.

— Какие, к Отверженному, розы? — взбушевался бургомистр. — Какое, к хвосту его, золото?! Ты должен думать о стали и крови, Граф Рагнар, и ни о чём более!

— Господа, — Рагнар задумчиво поскрёб непривычно гладкий подбородок, — вам доводилось похищать девиц?