Яблочные дни. Часть II. Мыши и тени

Глава 36

Блицард

Фёрнфрэк

Яльте пройдут там, где…

Эфес рапиры хорошо ложился в ладонь, фибула под горлом верно держала плащ, перекинутая через плечо сумка не билась о бедро, щеколда на оконной раме поддавалась играючи. Беглец предчувствовал успех.

… не пролетит ветер…

Тишина в доме стояла нерушимая. Слишком поздно для трогательных посиделок в гостиной: граф Оссори и его каменюка на ночном объезде, графиня спит сном святой, коза Скогбрюн отправилась за рыбой в соседний город, стража бдит у окошек с видом на крыльцо, пьяный конюх ему не помеха, так что ловить беглеца просто некому.

… и не пробьётся море.

Окно открылось. Сырость оттаявшей земли, дым костров с разрушенных улиц, вот оно какое, прикосновение свободы, андрийской весны! Забравшись на подоконник, Райнеро повертел головой, кивком поприветствовал единственного свидетеля своего побега — троллью морду на водостоке — и ступил на доску карниза. Тот скрипнул под его сапогами, узкий и шаткий, не годился, чтобы по нему разгуливали. Внизу поблескивали лужи, улочка вилась за улочкой и выводила к временному мосту через Тайг и университету, чьи шпили виднелись уже отсюда. Хенрика устроила там укрытие своему племяннику, союзнику и почти командующему. У сошедшихся Яльте имелись на Андрию грандиозные планы, и уж этот союз правилен, тесен и обречён на победы. Райнеро поборол искушение обернуться на волчью шкуру у камина, алтарь, где они с кузиной провели семейный обряд. Каждый из трёх минувших с той ночи дней Райнеро вспоминал, как целовал Хенрику, настоящую Яльте, красавицу с кожей белее звезды, как держал её в руках, как вжимал её в себя, и она то покорялась ему, то властвовала, то взвизгивала смеясь, то молчала, унимая стон словно муку, заклиная взглядом глаза в глаза «Ты — Яльте, мы — Яльте, мы должны быть вместе, чтобы не ведать страха, всегда». Он любил её, и это было ни на что не похоже.

Прохладная, хлёсткая ладонь хлопнула его по щеке. Белоокая. Морщась, Райнеро накинул капюшон, её свет бесстыже освещал самые мрачные закутки его памяти. Изменник, убийца… Сыновья не должны убивать отцов, племянники не должны блудить с тётушками. Ты грешен, ах, до чего же ты грешен, но ты снова выворачиваешься из моих объятий, играешь с моим терпением…

Райнеро ухватился за камень стены, такой же стылый, как пощёчина, собираясь присесть книзу, повиснуть на руках, оттолкнуться и приземлиться на корточки. Не сбылось. По ушам саданул надрывный крик, чуть не погнавший его обратно в плен. Кричали совсем рядом. В соседней комнате.

— Прочь! Берни! — Графиня Оссори!

А где же стража? Ну же, почему никто не отзывается?! Грохот, вскрик. Райнеро проделал три шага вбок по карнизу, прижимаясь к стене спиной. Сердце колотилось не меньше, чем там, у Апельсинных ворот. Если с Альдой случится беда, он… себе не простит!

Стекло и ставень выбили до него, и Райнеро легко спрыгнул внутрь. В спальне светил только один канделябр, в изголовье постели, но луна услужила: Альда Оссори, в одной сорочке, спиной жалась к угловому буфету.

Сдёрнув капюшон, Райнеро вынул рапиру и шагнул к незнакомцу, который явился к женщине без плаща, но со шпагой, и пока не замечал, что больше они не одни.

Высокий, широкоплечий мерзавец ловил перепуганную женщину, раскинув руки в стороны и приближаясь к ней, как охотник к лани! Вдруг Альда вздрогнула и посмотрела прямо на Райнеро. В глазах плеснул ужас, губы безмолвно шевельнулись, будто графиня боялась кричать.

— Принц… — бедняжка судорожно обхватила себя за талию, не сводя с Райнеро глаз.

Незваный гость развернулся с прытью если не военного, то разбойника. Это хищное лицо… Тяжёлый взгляд, длинный и тонкий нос, не хватало только холодной ухмылки… А вот и она! Воин Андрии с рожей истинного налётчика, на сей раз не прячась под забралом, легко вскинул шпагу и шагнул к бывшему командующему.

— Ваше рвение похвально, — признал Райнеро, — но, боюсь, вы перестарались. Похищать графиню уже не нужно, или вы не заметили, как осада завершилась?

Комната мало подходила для поединков. Райнеро не спускал глаз с андрийца, в то же время стараясь приметить «поле боя». Пол усыпан осколками и сухоцветами, должно быть, цветы стояли на подоконнике и упали первыми. Постель смята, одеяло на полу, стул перевёрнут, столик сдвинут — путь спасения Альды Оссори не трудно разглядеть.

— Именно, граф. Осада кончилась, а леденцовый мальчик всё думает, что может мной командовать?

Райнеро стиснул эфес рапиры, разбойник явно веселился. И что он тут забыл? Влюбился в графиню Оссори во время сдачи города и теперь брал свой трофей?

— Позвольте, кем же я не могу командовать?

— Графом Рейнольтом, слугой короля блаутурского.

Райнеро не заметил, как издевательский поклон продолжился молниеносным рубящим выпадом, но его рука оказалась умнее. Боевая шпага графа скрежетнула по клинку рапиры и пошла в атаку, ничуть не сбавляя темпа. Удары градом, Райнеро попятился, за спиной окно, но с этой зубочисткой не напасть! Шпага Рейнольта метила в грудь, сыпля мелкими ударами слева. Отскочить, развернуться, отразить, оборона, что за блажь! Удар сверху, Райнеро выставил рапиру и не рассчитал. Лязг, жалобная дрожь стали. Увернуться, отбросить эфес с огрызком клинка, отбежать в сторону. Теперь он без оружия, чудесно!

Вскрикнув, отпрянула от буфета Альда, Райнеро едва на неё не налетел. Рейнольт не отставал, угрожающе взмахнул клинком, отрезая путь к окну.

— Где шпага Рональда? Кинжал? Сабля? Пистолет? Хоть что-нибудь!

Райнеро пригнулся от свистящего удара, оттолкнулся ногой от буфета, запрыгнул на кровать, вынуждая графа-разбойника следовать за ним и уводя от метнувшейся к шкафу Альды. Ближе, ещё ближе, ловите, граф! Райнеро набросил на Рейнольта покрывало и с силой толкнул, тот повалился на пол, барахтаясь во внезапным плену.

— Ну же, Альда!

— Ничего нет… На помощь! Охрана!

Треск ткани заглушил стук кулачков по двери. Райнеро кинул в высвободившегося Рейнольта подушкой и чуть было не подставил стали живот. Он спотыкался о мягкие перины, зато колонны как щиты спасали от рубящих ударов Рейнольта.

Прыснули щепки, Райнеро уклонился, спрыгнул на пол, над головой свистнула шпага. Под ноги рванулось что-то маленькое и мягкое, оленёнок! Шарахнулся куда-то к печке, грохот, покатились брёвнышки для растопки.

— Райнеро! — Он поймал что-то длинное и тяжёлое, пахнуло углём. Кочерга!

— Сгодится!

Новое оружие себя оправдало. Райнеро отразил удар Рейнольта и со всей силы саданул по его шпаге, отводя её в сторону. Ну, кто теперь попрыгает?! Удар, ещё, подсечь, наконец, атака! Выпадами эти неуклюжие взмахи было назвать сложно, но от силы ударов шпага графа-разбойника прогибалась, он начал отступать. Райнеро стал уводить его шпагу, не прекращая рубки. Шаг, другой, тесним к окну, натянутый звон, удар! Шпага лязгнула о плиты, граф-разбойник тут же огрёб кочергой по колену.

Не сдержав смешка, Райнеро обрушил прут на встрёпанную блаутурскую башку. К своей чести, разбойник увернулся, но от удара в бок уйти не успел. Райнеро с наслаждением запустил кочергой в скрючившегося от боли Рейнольта и подхватил его шпагу. Наконец эфес и баланс тяжести!

— Куда же вы, граф! — Перехватив её как копьё, Рекенья метнул ею в фигуру на подоконнике. Незадачливый похититель бежал, шпага вывалилась следом, но, увы, не задела.

Райнеро кинулся к окну.

— Стража! Нападение на Оссори! Стража! — Вот он, путь к бегству, и никто не подумает, что пленник готовил побег! Он защитил графиню, кликнул стражу, а сейчас может удалиться…

Он запрыгнул на подоконник, как вдруг его дёрнули за плащ и потянули.

— Постойте! Прошу, не уходите…

Райнеро обернулся. Альда Оссори вцепилась в него. Огромные глаза распахнуты, на узком лице ужас, завитки волос липнут к высокому лбу.

— Я догоню его, — Райнеро глянул в окно, бежать, сейчас, иначе будет поздно.

— Там стража, она догонит! Не оставляйте меня одну… если он вернётся…

— Без меня им не справиться, — Райнеро настойчиво потянул ткань, графиня разжала пальцы. Фибула скакнула под горло, он одёрнул плащ, сумка ударила по бедру. Осколки стекла и щепки хрустнули под сапогами. Райнеро ухватился за камень стен и шагнул на карниз, узкий, шаткий, не предназначенный, чтобы по нему прогуливались…

— Принц… вы бежите? Я… я не скажу Рональду, только останьтесь! Вы же благородный человек, воин, вы не можете так поступить!

Райнеро оглянулся через плечо. Альда придавила руки к груди, луна блеснула на залитых слезами щеках.

— Могу.

Шагнуть, ухватиться за кладку стены, теперь бы не соскользнуть. Не оглядываться. Нет. Сейчас примчится стража. С графиней всё будет в порядке.

Райнеро прижался спиной к холодному камню, саданул по нему кулаком. Какая стража, они подняли шум на весь дом, вояки разве что восстанут из мёртвых! Ужас на меловом личике, огромные глаза в слезах, хрупкая фигурка перед распахнутым окном… Он бы сам заколол того, кто в такой момент оставил его сестру. Райнеро проклял себя вместе с Хенрикой и Андрией и шагнул обратно.

Альда уткнулась ему в плечо, заглушая всхлипы подступающих рыданий. Райнеро запахнул Альду в плащ и стал покачивать, как ребёнка. Как он мог допустить мысль о побеге и оставить её наедине с пережитым ужасом и, вероятнее всего, покойниками за дверями?

— Я буду здесь, обещаю. Я никуда не уйду. Как рыцарь кочерги может бросить в беде прекрасную принцессу?

Дождь шёл теперь уже за окном, но сквозь постукивание капель ежеминутно пробивались приглушённые голоса стражников и цокот копыт. Улица за улицей, с огнями и шпагами, но Рейнольта нет, он как растворился в этом внезапно разыгравшемся ливне. Первый дождь в этом году был его подельником, даже следы в саду под окном размыло, хотя стража и успела усмотреть, что от особняка убегал не один человек — двое. Рейнольт… Оссори совсем забыл о нём думать. А псина рыскала под самым носом, и как ловко!

Пляска огня в камине отвлекала от мокрой, укрывшей негодяя ночи. Берни вздохнул и откинул голову на спинку кресла, вслушиваясь в спокойное дыхание жены. Альда здесь, с ним, она наконец уснула, свернувшись калачиком у него на руках. Что она пережила, какой ужас, Берни не мог вообразить. Только с силой билось сердце и сжимались зубы при воспоминании о том, как он мчал домой, как обнаружил убитую охрану и одинокую разгромленную спальню с выбитым окном. Альду защитил Райнеро, но что бы было, не окажись он рядом? Берни не мог и помыслить о том, что жена могла попасть в лапы свихнувшегося «королевского пса». Стоило Берни понять, как же сильно он любит свою Альду, как её раз за разом пытаются отнять у него!

Альда пошевелилась. Берни поправил сбившееся покрывало, крепче обнял жену. На завитках золотых волос мерцали, красуясь, блики огня. Он осторожно поцеловал прядку у виска. Не отпускать, оберегать, ведь это так просто…

Тепло окутывало, впрочем, его и раньше усыпляла эта гостиная, вся обшитая деревом тёплых оттенков, с глубокими креслами, коврами на стенах и половицах, подсвечниками со стеклянными стенками. Он уже и не пытался открыть глаза, а ведь собирался не смыкать их до утра и дождаться Райнеро. Помощь тот оказал неоценимую. Принц Рекенья не только спас Альду, он пробыл с ней до возвращения Берни, помог разобраться с убитыми охранниками и не дал свернуть шеи ещё живым, но мертвецки пьяным. Нужно было устроить поиск Рейнольта, сообщить на все посты и заставы, и Райнеро всё понял. Принц вызвался сам и ускакал отдавать команды вместо Оссори, который просто не мог опять оставить жену одну. Этот эскарлотец в самом деле был благородным человеком и тысячу раз доказал, что тогда, в поединке, Берни не имел права отнимать у него жизнь.

— Рональд? Вы спите?

От внезапного шёпота на блаутурском Берни вздрогнул и обернулся к дверям. На пороге гостиной стоял Райнеро. С плаща струйками стекала вода, но вид принц имел даже воинственный.

— Всё в порядке? — Он кивнул на Альду и расстегнул фибулу плаща. — Мы можем переговорить утром. — Мокрая одежда с хлюпаньем упала на скамью. Райнеро потёр шею, сощурился на огонь. Замёрз и устал, но не теряет лица.

— Боюсь, утро почти наступило. — Берни глянул в окно за открытыми ставнями, под тучами угадывалась серая полоска света. Три утра, четыре? — Выпей вина, согрейся, и спать.

Кажется, предложение принцу понравилась. Тихо на столике звякнули кубки, наполняясь живительным пряным теплом.

Берни взял Альду на руки и осторожно поднялся. Она глубоко вздохнула, но не проснулась, только дрогнули длинные ресницы. Вино подарило ей глубокий, спокойный сон.

Уложив Альду на кушетку, он вернулся к камину. Райнеро протянул ему кубок подогретого извийна и, расшнуровывая ворот куртки, опустился в соседнее кресло, вытянул ноги к огню. Запахло кожей сапог, совсем как в военных походах.

— Мы объехали все посты, но тщетно, Рейнольт не попадался. А вот Кобыльи ворота, знаешь, в Университетской части, сегодня открыты, и не далее чем два часа назад оттуда выехали двое нарочных. — Райнеро нахмурился. — Я отправил отряд из пятерых человек в погоню, ещё восемь отрядов по четыре человека прочёсывают город. Ворота закрыты до твоих распоряжений.

— Я уже говорил тебе спасибо?

— Да, и не раз, — принц усмехнулся и отвесил короткий поклон. — Рыцарь Кочерги к твоим услугам.

— Рыцарь чего? — Берни чуть не подавился извийном, подогретый он был весьма недурён, избавлен от вязкого маслянистого привкуса.

Посмеявшись в кулак, Райнеро залпом осушил кубок и не поморщился.

— Кочерги. Жена тебе не рассказывала об оружии, которым я выдворял незваного гостя?

— Ах, это… — В следующую минуту они давились неоткуда взявшимся смехом. — Так что ж, Рыцарь Кочерги, может ли Рыжий Дьявол предложить тебе свою дружбу?

Райнеро удивлённо моргнул и тут же обнажил крупные зубы в улыбке.

— Безусловно. Это честь как для Рыцаря Кочерги, так и для герцога Валентинунья.

Мог ли Оссори представить, что подружится со своим пленником, которого ещё недавно подозревал в сговоре с тёткой? С» вороном», наследником ненавистного эскарлотского короля, пусть тот и оказался бастардом? Как часто мы ошибаемся в людях и как радуемся, когда те открывают нам глаза на себя настоящих… Но что ему твоя дружба, Дьявол? В ней не будет смысла, пока на принце оковы, пусть и невидимые, но тем сильнее они гремят.

— Вот что, Райнеро. Ты спас Альду, и отблагодарить тебя равноценно я всё равно не смогу, но… В знак нашей дружбы прими подарок. — Отставив опустевший кубок, Берни наклонился к принцу: — Свободу.

— Серьёзно? Отпускаешь? Меня? — И без того большие глаза принца Рекенья делались просто огромными, когда он удивлялся. От его оживлённого шёпота и потери маски сдержанности стало необъяснимо радостно. На секунду Берни почувствовал, что он дома, в Блаутуре, с Тони, Хью и Джоном, и все они пьют и смеются, как будто ничего не случалось.

— При условии, что ты именно сбежишь. Отпустить тебя из плена открыто я не могу. Раппольтейн и Яноре моё великодушие, скорее всего, не оценят.

Райнеро кивнул и вскочил на ноги, плеснул себе ещё вина, выпил залпом, встал напротив камина, глядя на Берни в упор. Руки скрещены на груди, в глазах пляшут дьяволята. И что же задумал стряхнувший оковы принц?

— Друзья делятся друг с другом всем. Я привык к этому ещё в Эскарлоте. Я не могу оставить тебя в неведении, иначе я стану предателем, едва успев стать другом. Хенрика хочет править, Рональд. — Тронув царапину на щетинистом подбородке, принц сел на подлокотник рональдова кресла и уставился в камин. — Ты был прав, подозревая нас в заговоре. Я солгал тебе, что непричастен к её затее, но как я мог предать кузи… тётушку? И только этой ночью я понял, почему не могу поддержать её авантюру. Ты знаешь об Яльте? Хенрика одержима нашей семьёй… Но она извратила понимание долга Яльте перед Блицардом, извратила семейные истины. Яльте действительно завоёвывали Блицард, но делали это изнутри, смыкали в единое нерушимое целое. Яльте бы не пошли против друг друга, отгрызая для себя по клочку земли.

— Андрия, — без особой охоты припомнил Берни сцену в кабинете. — Вы тут все свихнулись на своей Андрии. Хенрика назвала себя хозяйкой по праву меча, а там и крови. О чём она говорила?

— Она не признаёт власть Лауритса на этой земле, вот и всё, — пожал плечами принц, между прочим, тоже Яльте.

— Она не права, по-видимому?

— Безусловно.

— Поможешь вразумить и сделать так, чтобы она не подожгла Лауритса, как тогда ворота?

— За этим и рассказал.

— Каков её план?

— Собрать армию, поставить меня во главе, добиться присяги андрийской знати и черни. Мы бы утвердились в Андрии и стали соправителями, а дядя, как ей видится, должен плакать под закрытыми воротами.

Они переглянулись. Приступ хохота обоих согнул пополам.

— Рональд, только одна просьба.

— Выкладывай.

Райнеро уже протягивал ему наполненный до краёв кубок:

— Я останусь пленником, пока Хенрика не вспомнит, кто теперь восседает на блицардском троне, но моя голова очень мне дорога. Пожалуйста, не дай дяде отработать мироканский удар на моей шее.