Яблочные дни. Часть II. Мыши и тени

Глава 35

Блаутур

Григиам

Забыв об осанке, нервически стуча пальцем по подлокотнику в форме гребенчатой головы линдворма, сидел на троне король Блаутура. Его глаза покраснели, нос распух, казалось, он всю ночь прорыдал над телом жены или скорбел по себе. Расстроенная до глубины души мышь… Ткнуть его в бок, что ли?

— Ваше величество.

Он повернулся, дёрнул плечом, густо протканная золотом зелень одежд только подчёркивала, как не к лицу сегодня Лоутеану Нейдреборну цвет королей.

— Ваше величество, — Аддерли состроил грозную мину и приосанился, не без удовольствия ощутив на себе замшу колета военного образца, пусть без горжета и со шнуровкой вместо пуговиц. Ему не присвоили нового звания, но отвели у престола место, раньше занимаемое Дисглейрио Рейнольтом. Раз уж он решил идти до конца в их с королём безнадёжной затее, то будет стоять рядом. Правда, начинал новый защитник неважно. Так, понятия не имел, отчего Нейдреборн распустил своё окружение перед аудиенцией, где стоило бы представить королевский дом во всём его блеске.

Толстенький церемониймейстер вкатился в раскрытые двери, невозмутимо осмотрел пустой тронный зал и стукнул о плиты скипетром:

— Герцог и герцогиня Оссори!

Лоутеан запоздало, со слабой улыбкой, повторил за Энтони. Король слал герцогине Оссори письма, но за время правления виделся ли он с ней лично? Она прибыла в Григиам вчера вечером и тотчас послала ко двору очень любезную просьбу принять её сегодня, Аддерли же так и не нашёл времени предупредить Нейдреборна, какой стала эта женщина…

Супруги Оссори вступили рука об руку. Дезире по обыкновению держалась королевой. Платье синего бархата, обильно покрытое гагатом, со стоячим воротником, что вспархивал над затылком крылом огромной бабочки, служило её бронёй. Её доводом. Правом. Эта женщина создала из убора знак могущества. Неужели это она позволяла своему сыну с друзьями носиться по её замку с нечесаными волосами? Ах да, из каштановых локонов Дезире остро выступали листовидные зубцы маленькой герцогской короны. Арчибальд сверкал обручем побольше, и, похоже, лишь тот удерживал затянутого в чёрное с золотом герцога от того, чтобы понурить голову.

За герцогской четой в панцирях бархата и парчи, обороняя шеи причудливыми кружевными воротниками вместо горжетов, вышагивали представители гостивших в Оссори семейств, возглавляемые Хьюго Аргойлом и Джоном Далкеттом. Бывшие друзья променяли выправку офицеров на спесивую осанку придворных шаркунов. И оружия при них, на первый взгляд, не было.

— Сир, — выпустив локоток супруги, герцог Оссори поклонился королю, как равный равному. Без моря Пилигрим Арчи чах. Загар поблек, глаза в лучиках морщин больше не смеялись. Очевидно, ему стоило страшных усилий убедить Дезире прибыть в Григиам без пистолетов за поясом и армии в эскорте.

— Мои верные вассалы, — его величество с изяществом кивнул в ответ. — Это ради своего короля, Арчибальд, вы оставили море? Я ценю это. Герцогиня, наконец вы передо мной лично. Я позволяю убедить меня в верности, в которой я чуть было не усомнился.

Дезире стала подобна королеве, которую принудили поклониться пастуху:

— Я не встану на колени перед тем, кто отвергнут даже Богом.

Король же видел перед собой только герцога Оссори, и Энтони испытал гордость за Лоутеана. Бог мой, впервые в жизни!

— С чем пожаловали? Я весьма обеспокоен тем, что деется на ваших землях. Тревожные настроения, своя монета, и это невзирая на запрет частной войны, неуплата налогов в королевскую казну. Прислать вам в помощь солд… приставов?

Арчибальд прикрыл глаза, ни то страдая от разыгрывающегося вокруг спектакля, ни то просто желая сбежать в море.

— Мои верные драгуны! — Нейдреборн приоткрывал объятия. — Почему вы настолько отстали от своего полковника, почему бросили сей пример блаутурского офицерства на произвол судьбы?

Аргойл взбросил голову из кружевной змеи воротника. Приглажен, как вельможа, но лыбится, как бретер. Взгляд быстрых глаз, минуя короля, обшаривал Аддерли, точно ища, куда вонзить шпагу.

— Он слишком резво ускакал.

— Довольно, — Дезире заговорила громко и резко. — Да будет вам известно, что вассалы Оссори, а так же Грэ и Аргойлы более не служат Лоутеану Нейдреборну. Они принесли клятву нам, Дезире Адриане Англюр-Оссори и моему мужу Арчибальду Оскару Оссори, герцогу Оссори и королю Заокеанных земель. Но прибыли мы не с войной. Мы уважаем горе Лоутеана Нейдреборна по умершей супруге и согласны простить его попытки оспорить божественное. Мой брат, Хейлог Англюр, милостью Божьей глава Прюммеанской церкви, согласен лично отмолить у Предвечного страшный грех пленения тени покойного.

Она на мгновение умолкла, снисходя до сладкой, всепрощающей улыбки. Энтони перехватил взгляд Лоутеана, в нём спорили растерянность и удивление.

— Условие милости Предвечного таково: Лоутеан Эмиас Нейдреборн отрекается от короны Блаутура и принимает постриг. Если же нет, кара за грех столь чудовищный не заставит себя долго ждать.

Аддерли не решался отвлечься на молчащего короля. Уже известно, тот скажет «нет». Что же тогда? У свитских Оссори из складок и кружев повыпрыгивают клинки? В зал по приказу ворвутся солдаты? Аддерли положил руку на эфес шпаги, примерился, как удобнее будет встать между Нейдреборном и нападающими…

— Я, конечно, знал, что в герцогстве произвол и беспорядки, но чтобы настолько… — Лоутеан испустил протяжный вздох. Однажды его спокойствие оказалось глубоко спрятанным гневом. Что он задумал? — Я сочувствую вам, Арчибальд. Не смогли укротить супругу, над которой по закону имеете власть почти безраздельную, своими силами и были понуждены привезти её к королю…

Пилигрим Арчи страдальчески заломил брови, но объясниться король ему не позволил:

— За мной нет греха, о котором так беспокоится герцогиня, и я докажу это, когда моя королева Филис Нейдреборн оправится от болезни. О каре за грех, отречении и постриге я буду говорить лишь с наместником святого Прюмме, возлюбленным братом герцогини Оссори. Прежде поданные не заходили в своей гордыне так далеко, не забывали, что сам Предвечный садит королей на престолы, не обвиняли королей в играх с тенями. Ни один правитель не был осуждён Церковью за то, что вы ставите мне в вину. Я — ваш король и я не нуждаюсь в посредниках, чтобы говорить хоть с Его Святейшеством, хоть с Предвечным.

Лоутеан замолчал, приглашая обвинителей взглядом последовать за ним к высям. Но то напоминание не о Боге, даже не о линдворме, чей хребет воспроизводили выступающие рёбра свода. Статуи королей из правящей династии, выточенные в капителях колонн, взирали на изменников с высоты почти божественной. Нейдреборны повидали на своём веку достаточно измен, но их верные вассалы всегда превосходили предателей и числом, и духом. Этот Нейдреборн остался в ужасающем меньшинстве, а за предателями — могущество, которое их предки скопили на службе монархам. Порочный круг. Их прадеды преклоняли колено для того, чтобы внуки имели силы бросить на колени сюзерена.

— А ваши действия, Оссори, можно счесть узурпацией моей власти, — продолжил Лоутеан тоном, каким вразумляют баловников. — Напомнить вам, что после дезертирства вашего сына вся семья в опале? Возвращайтесь домой и постарайтесь заново заслужить моё доверие. Это сказал я, милостью божьей всё ещё ваш король, Лоутеан I Нейдреборн.

Повисла тишина. Особенно явственно в ней слышалось яростное дыхание герцогини Оссори. Она и руку своего покорного, безучастного супруга сжала, будто рукоять пистолета. Все два десятка свитских не смели шелохнуться, ожидали её хода.

— Жалкое мышиное отродье! Ты ещё не понял, в каком положении оказался?! — Оссорийская Звезда не разочаровала своих прихлебателей. Её резкий, высокий голос и порывистое кружение перед троном привели Аргойла в восторг, её речи удостоились мрачных кивков Далкетта. Энтони поморщился. — Страшнее твоего греха нет, и уж поверь, если не мой брат, то святые до тебя доберутся! Тебя ждёт участь Отверженного! Совсем скоро Луна встретится с Солнцем, Дева, сидящая одесную Предвечного, пробудится, чтобы подержать за руки Белоокую, и вместе они свершат божью кару! Ты станешь неупокоенной тенью, как и твоя королева!

— Дезире! — Герцог Оссори перехватил за локоть жену.

Ей пришлось опереться о его руку, чтобы отдышаться. Аддерли воспользовался заминкой, Лоутеан вцепился в его шёпот:

— Нелепость! Да, мы веруем, что святые побороли Отверженного в минуты затмения, но то было только раз! После не они брались за руки — просто одно небесное тело закрывало свет от другого, так…

— Я не деревенский дурачок, Аддерли, и при дворе был астролог…

— Точно так, сир. Но и Дезире Оссори — не фанатична, а за суеверные страхи от неё можно было получить по губам.

— Так значит… Как и десятки убийц до неё…

— Да, сир.

— Подобно Отверженному ты сгинешь на той стороне луны, — выплюнула герцогиня Оссори остатки яда. — Нейдреборнам больше не править! Мой сын стоит всего вашего дома, а о тебе, тень, никто и не вспомнит!

— Ваше Величество, позвольте…

— Нет, Арчибальд, не позволю! — Лоутеан жестом велел замолчать, на лбу у него вздулась вена, глаза налились тёмной серостью. Открывшееся знание не устрашило его — рассердило. — Я терпел вас слишком долго. Стража!

Энтони вынул из ножен шпагу, готовый помогать стражникам, но… ничего не случилось. Лоутеан повторил приказ, громче. В обрушившейся тишине взвился только хохоток Хьюго. Дезире победоносно расправила юбки и вскинула острый нос. Улыбаясь.

— Стража не придёт, Мышиный хвостик. Никто не придёт. Пока ты мучил тень жены, все твои люди от тебя отвернулись.

— Герцогство Оссори подвергнется нападению королевской армии, — голос Лоутеана дрожал от гнева, на виске забилась ещё одна вена.

Дезире покачала головой, точно отказывала нашалившим безголовикам в сладком после ужина.

— Королевская армия послушается лишь моего приказа. Никто не будет служить тому, кто пошел против божьей воли, кто посмел украсть у смерти. Никто, кроме глупенького Энтони Аддерли. Тони, я понимаю всё. Ты был движим чувством долга, честью, ты же не знал, как согрешил твой король. Оставь его немедленно, и никто тебя не осудит.

Предложение Дезире было не лишено смысла, манило согласиться.

Энтони заставил Лоутеана встать.

Заслонил его спиной.

И выставил вперёд шпагу.

Хьюго и Джон двинулись на него в едином порыве, не иначе репетировали. Впрочем, репетировали не только они.

— Драгуны! В защиту!

Ждущие своего часа десять драгун выскочили из дверцы-тапестри позади трона. Так и не добившиеся назначения в войско, они посчитали большой удачей примкнуть к Аддерли. Пусть он позвал их не в полк, а в новую охрану короля, отдельную от щенков Рейнольта. Сейчас ребята надёжно отгородили короля и Аддерли полукольцом. За заслоном вырывалась из хватки супруга разъярённая Дезире, бесновался Хью, зычно выстраивал свиту в боевую позицию Джон. Энтони тряхнул головой, поволок вконец растерявшегося Лоутеана к тапестри. За спиной взвизгнули клинки.

— Тихоня, а ну стоять! Дай обрубить твой мышиный хвостик! — зазывал Хьюго. — Твоей заднице он ни к чему!

Энтони толкнул Лотти в темноту и захлопнул дверь.

По дороге в Григиам Хьюго Аргойл воображал, как мыши со рвением служат своему повелителю. Например, обслуживают его в камергерском качестве, впрягаются в карету, музицируют… Каково же по прибытии было его разочарование! Григиам жил в той благости, в какой только может жить столица королевства, чей король одной ногой в каменном мешке. Аргойл бы скуксился, но оказалось, Тихоня с Мышиным хвостиком готовят уморительный сюрприз! Так что Хьюго бежал за ними так споро, будто готовился сорвать платок с самого большого подарка.

Он поймает свой гостинец по-умному. Чем бежать и хватать за хвост, не лучше ли распахнуть объятия?! Хьюго знал тропы драгун не хуже Тихони. Конечно, он догадался, что предатель ими повёл своего королёныша в Трофейную!

Если Хью поторопится — успеет перехватить трусишек у подножия спрятанной лестницы, на которую выходит тайный ход. Шпага по имени Изеулт в руке уже изнывала от любви и желания обниматься.

Хьюго примчался вовремя. При его появлении Тихоня, новый хозяин коронованный мыши, едва не оступился на лестнице, в спину ему неуклюже ткнулся Лотти. Происходящее напоминало засады, которые Аргойл ради заработка иной раз уготавливал «клиентам». Те точно так же столбенели перед ним, не зная, поздно ли бежать или стоит попытать удачу. Аддерли приятно удивил азартом — вынул шпагу. Но, вот жалость, отпихнул назад красноносого Лотти, запретил спускаться!

Хьюго себя утешил: пусть мышка прячется, Дезире все равно не давала добро на цареубийство. Повеления этой женщины он был готов выполнять не задумываясь и с закрытыми глазами! Это же надо, как она урезонила короля мышей! Как пылка была ее речь, как страшен гнев! «Нейдреборнам больше не править!», как она это сказала! Хью даже повторил фразу губами, как воздух поцеловал. Не женщина — мечта.

Грёзы об Оссорийской Звезде потеснила действительность, но и той Хьюго залюбовался. Тони как всегда бежал по краю лестницы короткими прыжками, скользя правой рукой по перилам. Такого красавца и убивать жалко! Конечно же, Хью его только ранит, пощекочет ту жирную вену, проступающую на шее от волнения. Где же она?

Аргойл приласкал рукоять шпаги, та отозвалась сладкой нетерпеливой дрожью, торопясь прыгнуть в выпаде. Тише, глупышка, ещё не время…

— Кузен То-о-о-они!

Он начал отсчитывать шаги Тихони. Тот приближался, не сводя с Хьюго глаз. На лице замерла мерзкая улыбочка, это он обществом Лотти так доволен?! Новёхонький колет из искусно выделанной буйволовой кожи сидел на нём отменно. Как образцовый придворный хлыщ, Тони отпустил локоны и даже их причесал, упрятав последнее, что связывало его с войной — шрам на затылке. Пальцы Хью с наслаждением пробежали по чаше эфеса, скользнули по боковой стороне клинка.

— Снюхался с тенекрадом? Добрый Боже накажет тебя, ой накажет! Или забыл о каменном мешке? А как из него выл тот несчастный в Птичьем, у-у-у-у-у!

— Здравствуй, Аргойл, — Тихоня оттянул в вежливой улыбке уголок губ и продолжил спуск. — Не ожидал встретить тебя при дворе. А как же триумфальное шествие, корона и поклонение?

— Настают иные времена, мой друг. Короны добываются чернильным росчерком, умелой игрой и нужными связями, а не кровавыми расправами, но искусство мести пока не приняло новшеств! — Хьюго рассёк клинком воздух.

Тони посмотрел на Изеулт, вздохнул и на секунду опередил его выпад, успев отскочить, выхватить шпагу и парировать рубящий удар. Сталь взвизгнула. Хью расхохотался:

— А корчишь Тихоню! У мышек шустрости научился?

Хью знал, бывший однополчанин обожает оборонительный и маневренный бой. Вот и сейчас Тони отплясал назад и занял оборону. Поганец! Хью выставил шпагу и без предупреждения сделал рывок. Тони отразил удар, а потом нехотя вылез из обороны — в разведку.

— Надо же, Тихоня, ты ещё не разучился? Мышкам драки ни к чему…

Тихоня начал прощупывать манёвры противника, вот потеха! Целит в бок, нарвался на рубку, ответил атакой. Значит, отразить и снова напасть, чтобы только и успевал ставить блоки. Хью принялся играть, захватывая шпагу Тихони в слепое кольцо и отводя влево.

— Мышка в норке, хвостик в лапках, в лапках прячутся… царапки! — скрежет, и Изеулт легко протанцевала вокруг шпаги Аддерли, чуть не вырвав её у него из рук.

Тон отскочил и атаковал. Отлично, шпагу в сторону, открыться, прыжок, обманный финт, и противник в нужной позиции! Поняв ошибку, Аддерли попытался вернуться, но Хью только перешёл в атаку. Теперь Тихоне остаётся пятиться, спускаться с лестницы спиной вперёд.

— Куда же ты, Тихоня? Я только хочу поиграть!

Хью не сдержал смешка и нацелился Энтони в шею, с его позиции укол туда был лишь вопросом времени. Сине-зелёная венка напрасно пряталась за белый воротничок, прохладного поцелуя Изеулт ей не миновать!

Аддерли нырнул назад в оборону. Решил поскорей добраться до площадки и опять уровнять позиции? Не выйдет! Опережающий удар, блок, обман, пусть попрыгает. Опять атака, поддеть острие, вверх, так чтобы рубящая рука Аддерли ушла от удара, да, открыт! Хьюго соскочил на ступень вниз, не дав противнику сориентироваться в угле удара, и выпростал шпагу вперёд.

Острие упёрлось в шею, бойся, скромница-венка, Хью очень настырный кавалер! Тихоня накренился, пытаясь удержать равновесие.

Изеулт своевольно сорвалась, кольнула плоть.

Аддерли отпрянул, оступился и полетел с лестницы.

Наверху кто-то вскрикнул, Лотти?

Лязгнула выпавшая шпага.

Энтони растянулся по всей длине площадки. Сапоги упирались в последнюю ступеньку. Одна рука неловко откинута за голову, вторая на груди, у сердца. Из раны на шее била кровь.

Вкинув перестаравшуюся Изеулт в ножны, Хьюго двумя прыжками преодолел последние тритты. Почему ни движения, ни стона?!

— Тихоня!

Он рухнул на колени, досадливо одёрнув скрежетнувшие о пол ножны, и в два счёта распустил ворот рубахи Тони. Остриё проткнуло вену, скорей зажать, но даже для этой раны кровь лилась уж слишком обильно.

Сладко пахнуло лилиями и потом. Мышка Лотти… Забыв страх, тот захлопал Энтони по щекам, призвал очнуться.

Хьюго осторожно повернул другу голову и охнул: затылок опять рассечён.

— Энтони! Нет-нет-нет!

Так верещать Лотти точно не мог. Хьюго оглянулся. Подобрав юбки, вниз бежала сама Изольда Кернуолт. При виде крови на ступенях она со вскриком шарахнулась в сторону, втянула головку в плечи, в раз стала маленькой, сжалась.

— На помощь! Лекаря! — Женщина уставилась на кровавую лужу под Энтони и потянула к нему руку. Отдёрнула, вдавила зубы в палец, прикрыла белые веки. Всхлипнула.

— Изольда, отойди, найди лекаря. — Лоутеан сказал это так твёрдо, что та замолкла.

Хью отнял руку от шеи Энтони, уступил место Лотти, умело зажимающему вену. Красный поток сразу истончился.

— Лекаря! Скорее! Стража! Тони…. — Изольда упала на колени, обволакивая их всех запахом духов и шуршанием юбок, создавая хоть какое-то ощущение жизни вокруг них. — Не умирай, пожалуйста… Нет! Нет! Энтони!!!

Она разрыдалась.

— Считай его пульс на запястье, умеешь? — Король, привычно бледный и непривычно окровавленный, воевал с проколотой веной, теперь зажимая её обеими рукам, на шее и под ключицей. — Надо скорее перетянуть её. Считай мне пульс. Изольда, дай свой пояс.

Хью схватил запястье Энтони, вена под пальцами не билась — дрожала. Пальцы в крови соскальзывали с едва уловимого пульса.

— Раз-два-три… Энтони! — заорал он пуще Изольды. — Не смей умирать! Стража, да кто-нибудь, на помощь!

Раз-два-три, вена в запястье еле трепещет, раз-два… нет…