Ядовитые мальчики

Глава 13

ПОППИ

— Сейчас становится хуже. — говорит Линкс, заходя в комнату после душа в общежитии и глядя в окно за моей спиной.

Закрывает за собой дверь пинком, вытирает голубым полотенцем мокрые волосы, и когда убирает его, обесцвеченные пряди торчат дыбом во все стороны. Вода стекает по его виску, и я следую взглядом за каплей, скользящей по его подбородку, стекающей с мягкой ямочки на подбородке на обнаженную, покрытую татуировками кожу загорелой груди. Я бессознательно облизываю губы, чувствуя, как сжимается мое горло.

Линкс вернулся вскоре после того, как Беннетт, его брат, ушел, оставив меня с чувством неловкости и ощущением взгляда на моем затылке, но я ничего не сказала Линксу об этом. Не тогда, когда он вошел, пахнущий сексом — сексом со мной — выглядящий как грех, и заключил меня в объятия, которые казались слишком удобными и родными для незнакомца.

Незнакомец, с которым ты трахалась прошлой ночью.

— Не знала, что в Техасе идет снег. — я слегка пожимаю плечами, отгоняя мысли о наших ночных развлечениях.

Я не провела никаких исследований о новой стране, в которой мне предстояло жить, за тот короткий промежуток времени, который у меня был между получением сообщения о моем предстоящем отъезде и моим фактическим отъездом. Я почти ничего не знаю о своем новом доме.

— Думала, здесь всегда жарко и влажно, да? — рот Линкса приподнимается с одной стороны, ямочка глубоко врезается в его слегка впалую щеку: — Это так. Обычно. Может быть, ты принесла холодную погоду с собой из…?

— Англии. — тихо говорю я, опуская взгляд обратно в книгу, лежащую у меня на коленях, и пряча улыбку под волосами.

— Ха ха. — говорит он, но его ухмылка превращается в улыбку, которую я ловлю, подняв глаза из-под ресниц.

— Суррей, — уточняю я, поднимая подбородок, чтобы посмотреть на него полностью, поджав одну ногу под другую, когда сажусь на край своей кровати.

Линкс перебрасывает влажное полотенце через плечо, склонив голову набок, когда берет расческу с края свежезастеленной кровати.

— На что он похож? — спрашивает Линкс.

Одиноко, думаю я про себя. Большой пустой дом с мужчиной, который не хочет меня знать.

Я сглатываю комок в горле, стараясь не думать об этом.

— Все в порядке, за углом от моего дома есть милая маленькая чайная, в которой я любила проводить субботние утра. — я слегка улыбаюсь, думая о парке, через который я шла, чтобы попасть туда.

— Чай. — Линкс морщит нос. — Не знаю, пробовал ли я его когда-нибудь. На самом деле я не любитель горячих напитков.

— Я захватила немного с собой, можешь попробовать, если хочешь. Я люблю, чтобы в моем было много сахара.

— А, сладкоежка, — ухмыляется он, и мои щеки мгновенно краснеют, как будто меня позвали для чего-то. — Итак, я не знаю ни одной чайной. — начинает Линкс, ухмыляясь моему очевидному румянцу, но не вдаваясь в подробности. — Но недалеко отсюда есть отличная пекарня, где подают эти маленькие слоеные пирожные с кремом. В них есть все виды сладких начинок разного цвета. Они могут подать чай, но я обычно просто беру протеиновый коктейль.

— Звучит неплохо. — киваю я в знак согласия.

— Я отвезу тебя. — Линкс подходит ближе, заставляя меня поднять подбородок, чтобы не сводить с него глаз. — Может быть, завтра? — он протягивает руку, толстыми пальцами заправляя прядь волос мне за ухо.

— Только мы вдвоем.

Я чувствую легкую одышку и головокружение. Я думала, что после прошлой ночи он получил от меня то, что хотел. Мне было легко отказаться от этого, им на самом деле не нужно было пытаться, и я просто…… Мне показалось, что я что-то почувствовала к ним, к каждому из них, но стряхнула это, потому что все еще была немного под кайфом. Достаточно трезвая, чтобы согласиться, но просто, возможно, я восприняла все не так.

— Почему?

— Почему? — Линкс повторяет, нахмурившись. — Что значит «

почему»?

— Я просто… — я морщу нос, не уверенная в том, что вообще хочу сказать. — Ты не обязан быть милым со мной или что-то в этом роде только потому, что мы живем вместе. Я могу поменять комнату, и после прошлой ночи…

Я хмурюсь сильнее, покусывая губу.

— Я никому не скажу.

— Подожди. Подожди, мы вернемся к разговору о соседях по комнате, но почему ты так говоришь?

— Что говорю? — я надуваю губы, сбитая с толку.

— Что никому не расскажешь. Почему ты думаешь, что мы не хотим, чтобы ты кому-нибудь рассказывала? — сильный акцент Линкса сочетается с его глубоким голосом, который рычит вместе со словами.

— Просто, я не такая, ты знаешь, а ты такой, ну, ты… — я глупо заикаюсь, поднимая руку вверх и вниз, чтобы окинуть ею его фигуру.

Все шесть футов два дюйма, широкие плечи, загорелая кожа и красивые татуировки.

— Хорошо, и в таком случае это означает, что мы все, ну, что…?

Я извиваюсь, когда он повторяет мои запинающиеся слова, щиплет меня за подбородок, еще больше запрокидывая голову назад, и моя шея выгибается почти до боли, когда я сглатываю. Губы приоткрываются, когда я смотрю на него. Эти глубокие золотисто-карие глаза пристально смотрят в мои.

— Эм, просто я… — я пожимаю плечом, чувствуя себя незащищенной, и как будто мне очень хотелось бы умереть в яме.

Глаза Линкса перебегают с моего лица на губы, темно-каштановые глаза будто оценивают меня, видят мою душу, отчего мне хочется сьежиться, но я не двигаюсь ни на дюйм, не дышу. После долгого повисшего молчания Линкс отпускает мой подбородок и, сняв полотенце со своего плеча, снова натягивает его через голову.

— Ты пойдешь на занятия. — говорит он, отворачиваясь от меня, чтобы взять с кровати дезодорант.

Он натягивает через голову свежую белую футболку, просовывает в нее руки и опускает ее по своему слегка влажному телу, из-за чего маленькие капельки воды мгновенно впитываются в ткань.

— Я провожу тебя на лекцию.

Я хмуро смотрю на книгу у себя на коленях, пристально вглядываясь в страницы, и все слова сливаются воедино. Я чувствую, что меня разрывает на части. Такой он меня увидел. Мои ногти впиваются в ладони, оставляя на коже полумесяцы с ямочками. Я чувствую себя незащищенной. Зуд, жар, удушье.

Он видел.

Только когда Линкс ведет меня по коридору на мой первый урок, моя грудь начинает оттаивать. Его большая рука затмевает мою меньшую, его толстые, теплые пальцы переплетаются с моими, наши предплечья соприкасаются, и я чувствую, что могу дышать.

Но когда он останавливает нас возле того, что, как я предполагаю, является аудиторией, я с трудом вспоминаю, как мы сюда попали.

Он отпускает мои пальцы, поворачивая меня лицом к себе. Приподнимает мой подбородок, и его теплые глаза смотрят в мои. Он ничего не говорит, и я дрожу, когда так много мыслей проносится в моем сознании, но я не могу разобраться ни в чем из этого. Мне нечего и в то же время есть, что сказать. Такое чувство, что он прожигает дыру в моей душе, достаточно большую, чтобы пролезть внутрь.

Мое дыхание становится прерывистым, когда я бросаю взгляд через плечо Линкса и наблюдаю, как другие студенты проносятся мимо нас, бросая в нашу сторону разные любопытные взгляды.

— Я буду здесь в одиннадцать.

— Тебе не обязательно…

— Я знаю, что не обязан, но я буду. — его теплая ладонь касается моей щеки, и большой палец разглаживает синяк под глазом. — Ты прекрасно выглядишь. — бормочет Линкс, и прежде чем мои щеки успевают вспыхнуть, его губы прижимаются к моим, без зубов, без языков, просто это нежное прикосновение его губ к моим.

Несмотря ни на что, я все еще задыхаюсь, когда он прерывает поцелуй. С легкой ухмылкой на лице он поворачивает меня, положив руки мне на плечи, ведет в класс вверх по лестнице и усаживает на стул. Все смотрят с открытыми ртами, когда он передает мне мою сумку и книги, которые нес всю дорогу от общежития.

— Сокровище. — шепчет он, упираясь руками в края моего маленького стола, заставляя меня съежиться на стуле.

Он поглощает меня, все вокруг, всю гребаную комнату. Все, что я могу видеть и чувствовать — это Линкс.

Он облизывает губы, наклоняясь ближе, так что мы оказываемся лицом к лицу. Я смотрю по сторонам, пытаясь увидеть, сколько людей пялятся на нас, потому что я практически чувствую, как взгляды обжигают мою кожу, но Линкс повсюду, загораживает мне обзор. Он прижимается губами к моему уху, его прохладная щека прижимается к моей.

— Будь хорошей девочкой. — говорит он хрипло, и его язык скользит по раковине моего уха.

Я мелко дрожу, и ногти впиваются в мои сжатые ладони.

— Увидимся в одиннадцать.

Затем он выпрямляется, глядя на меня сверху вниз, нависая надо мной, как бог, с ухмылкой на красивом лице и дьявольским блеском в глазах. Он отворачивается, делает несколько шагов вниз по аудитории и отдает честь учительнице, проходя мимо нее у входа.

Сердце трепещет, а в животе так много бабочек, что я боюсь взлететь. Я поглубже опускаюсь на стуле под парту и удостоверяюсь, что мои темные волосы закрывают горящие уши.