Ядовитые мальчики

Глава 43

БЕННЕТТ

Рекс прижимает пальцы ко рту, барабанит по нижней губе, пока его нога дрыгается, и я знаю, что он ничего не может с этим поделать. Я знаю, что это не то, что он может контролировать. Но я хочу сломать ему гребаные пальцы.

Я думаю о хрусте, который слышал в доме студенческого братства, о моем младшем брате, который вернулся в общежитие, схватил вещи Поппи и сломал локтевую кость Крису Мэтьюзу. Может быть, и Лучевую кость тоже. Все равно мой рот кривится в довольной улыбке.

— Хочешь закурить, Хендрикс? — спрашиваю я, пытаясь заставить его прекратить это гребаное ерзание.

Обычно меня это не беспокоит, он был возбужден с тех пор, как мы впервые встретились, но сегодня, сегодня во мне кипит гнев, который я не могу рассеять.

— Черт возьми, да. — вздыхает он, мгновенно прекращая постукивание и вместо этого тянется к предложенным мной сигаретам, когда я вытаскиваю их из кармана брюк.

— Свет. — бормочу я, роясь в другом кармане.

Он наклоняется ко мне, его пальцы все еще подергиваются, но как только он вдыхает дым, откидываясь на спинку стула, то замирает.

— Флинн? — спрашиваю я брата, прикуривая свою.

Он качает головой, щелкая своим изогнутым карманным ножом.

Я откидываю голову назад, на выдохе смотрю в потолок.

Мы втроем сидим в комнате Флинна на верхнем этаже дома. Наша дверь открыта, а дверь напротив, в мою комнату, заперта. Поппи внутри с доктором и с Кингом.

Я стискиваю зубы. Я хочу быть там, с ней. Но я слишком зол, я бы не мог мыслить здраво. Райден тоже хотел, но на его руки нужно было посмотреть, да и только один из нас мог быть там с ней.

— Ты видел, что он сделал? — спрашивает Флинн, упершись локтями в колени.

Взмах его ножа приостановлен, подбородок опущен, его голубые глаза устремлены на Рекса в ожидании.

Рекс ерзает, выдыхая через нос. Густой белый дым медленно поднимается к потолку.

— Я не думаю, что он успел… — он съеживается, произнося эти слова. — Но он был прав… там.

Я испытываю облегчение от этого, поскольку уже слышал то же самое от него, когда впервые вошел в тот дом, положив в карман шприц и оставив после себя избитое тело.

Флинн кивает, продолжая поигрывать ножом, и опускает взгляд на свои босые ноги. Единственное, что на нем надето — темный свитер. Его шелковистые черные кудри в беспорядке. В остальном он настолько безмятежен, что это нервирует. Я знаю Флинна лучше, чем самого себя. В этот момент он наиболее опасен.

— Флинн. — я прочищаю горло, раздавливаю вишенку сигареты между большим и указательным пальцами.

Затем бросаю взгляд на Рекса, жестом показывая ему пойти поискать пепельницу, и он поднимается на ноги.

— Посмотри на меня. — говорю я, снова переключая свое внимание на Флинна.

Очень медленно его сапфирово-голубые глаза поднимаются на мои:

— Я найду тебе выход, ты получишь свою кровь. — я очень четко формулирую свои слова на этот счет, убедившись, что он знает, когда я выдерживаю его взгляд. Я говорю серьезно. — Но не без надлежащего планирования. Линчевателя не будет…

Он усмехается, прерывая меня. Зловещая ухмылка искривляет его рот, темные брови низко опущены:

— Линчеватель подразумевал бы, что я какой-то гребаный герой.

Я поднимаю бровь, когда смотрю на него, и у меня есть миллион и одна вещь, которую я, блядь, мог бы сказать, но продолжаю:

— Поппи прямо сейчас нужен герой, и если ты съебешь бог знает куда, а она захочет, чтобы это был ты, что, черт возьми, мне тогда делать, а?

Он скрипит зубами, когда Рекс возвращается и ставит хрустальную пепельницу на стеклянный столик между нами. Три коротких дивана перпендикулярно друг другу.

— У нее есть вы все. — он пожимает плечами, снова опуская мой взгляд. — Я ей не нужен.

— Флинн, брат. — он смотрит в мою сторону, закрывая нож. — Ты нужен ей.

Ты нужен мне.

После слишком долгого промедления, он кивает:

— Хорошо. — проводит бледными, липкими пальцами по своим растрепанным волосам.

— Есть травка? — Рекс спрашивает Флинна, но тот уже двигается, выдвигает ящики.

— Если бы я был вооруженным ножом психиатром-социопатом, где бы я прятал свою травку? — Флинн швыряет открытый нож в Рекса, стоящего к нам широкой спиной, и тот падает как раз в тот момент, когда лезвие, рассекая воздух, ударяется о комод.

Перекинув голову с растрепанными пепельно-каштановыми волосами, он облизывает губы, наклоняет голову, глядя Флинну в глаза:

— Скучал по мне, красавчик?

— Я специально промахнулся. — ворчит Флинн и, тяжело вздыхая, откидывается на спинку дивана.

— Как в прошлый раз, когда мы играли в пейнтбол, ты имеешь в виду? — Рекс встает, поворачивается к нам лицом, зажав в пальцах маленький пакетик с травкой. — Значит, ты тоже промахиваешься нарочно?

— Ты маленький засранец, Хендрикс. — бормочет Флинн, не поднимаясь на ноги.

Усталость наваливается на всех нас, но энергия Рекса никогда не иссякает.

— Сядь, блядь, и заткнись нахуй, Рекс. Невежливо не поделиться косяком, так что поторопись и сверни его. — говорю я, когда он пересекает комнату, хватая его за карман спортивных штанов и дергая обратно на диван.

— Господи. — хихикает он. — Ладно, ладно. — говорит он, наклоняясь к столу и уже сворачивая косяк.

Я слышу, как открывается и закрывается входная дверь. Легкой походкой мой брат поднимается по первой лестнице, затем по следующей.

— Забрал ее вещи. — объявляет Линкс.

Сумка перекинута через плечо, в руке ярко-синий сотовый телефон.

Он подходит, бросая сумку рядом с открытой дверью.

— Он выключен. — говорит Линкс, сглатывая и держа телефон с поднятым экраном.

— Разрядился. Нам, вероятно, следует зарядить его. — Флинн протягивает руку, и Линкс вкладывает ее в подставленную ладонь, опускаясь на подушку рядом со мной, ближе всего к двери.

— Они все еще не закончили. — заявляет он.

Морщинка пролегает между его бровями, когда он проводит рукой по своим обесцвеченным светлым волосам.

— Я уверен, что это ненадолго. — говорю я, сам отсчитывая секунды.

— Когда ты впервые трахнул ее? — Линкс шепчет рядом со мной, и все мое тело напрягается.

Я поворачиваю голову и смотрю на него. Его голова откинута на спинку дивана, но его золотисто-карие глаза смотрят на меня.

— Это было не на рельсах.

Я сглатываю, но ничего не говорю, никто ничего не знает, кроме Флинна, а он бы меня не выдал. Но хочу ли я держать это в секрете? Должен ли я…

— Я люблю ее. — спокойно говорит Линкс, прерывая мои мысли, все еще наблюдая за мной, и я не опускаю его взгляда, хотя и хочу.

Я никогда не слышал, чтобы мой брат говорил, что любит кого-то, кроме нашей мамы.

— Я хочу оставить ее.

Я киваю, понимая, что Поппи была у него первой, он не хочет делить женщину со своим старшим братом, и я буду уважать это, даже если это причинит боль.

— Я сделаю все, что, черт возьми, она захочет, но я не брошу ее снова, я не собираюсь. — выдыхает он. — Я не отталкиваю ее и не собираюсь бросать ради тебя, если только это не то, чего она хочет.

Я думаю о баре, машине, парковке, поездке домой.

— Я тоже от нее не откажусь. — хрипит Рекс, глядя на своего возлюбленного. — Я не собираюсь менять одного из вас на другого. — говорит он Линксу. — Я люблю вас. — уверенно говорит он, отчего кончики ушей моего младшего брата краснеют. — И я люблю ее. Она успокаивает мою голову.

Я моргаю при этих словах.

— И Кинг тоже ее не отдаст.

Такое ощущение, что все это происходит слева направо, хотя на самом деле так не должно быть, не так ли? Я видел, как они сплачиваются вокруг нее. Они вращаются вокруг нее, как вокруг гребаного солнца. Как и я. Как я думаю, может быть, и Флинн тоже.

— Она уже отдалась мне. — говорит Флинн, переводя взгляд с нас троих. — Я уже принадлежу ей.

Я напрягаю челюсть, сжимая бедра так сильно, что костяшки пальцев словно горят, но ничего не говорю. Мне, блядь, нечего сказать. Я ничего не могу добавить к этому. Я не люблю ее. Я даже не уверен, что у меня есть на это силы. Я люблю своих братьев и чувствую, что это на пределе моих возможностей. У меня нет большого сердца или нежной косточки во всем теле. Я не мужчина, созданный для любви мягкой женщины. Я никогда не смог бы ответить взаимностью.

— Прекрасно. — я сглатываю.

В горле пересохло, голос хриплый, привлекающий внимание присутствующих.

— Я отступлю. — говорю я, кивая, признавая это.

Мы не подходим друг другу, я разобью ей сердце, а она уже натерпелась от меня достаточно дерьма.

— Если вы те, кого она хочет, и вы все собираетесь поделиться без ссор. — я снова сглатываю, все еще кивая головой, но не могу остановиться. — Вы не можете драться. — все мои слова и мысли расплываются, когда я думаю о ней с моими четырьмя братьями. — В ее жизни достаточно дерьма, вы не можете драться.

Я думаю о ее отце, его словах, угрозах.

— Вы должны защитить ее.

И я знаю, что они могут, Флинн был создан для защиты, как и Райден. А Рекс покладистый, беззаботный, он может вытянуть улыбку из трупа. Ей это нужно. Счастье. Линкс обычно мягкий. Он буфер. Они вчетвером ей подходят. Я просто… Я просто не подхожу. Я жесткий и злой, бесчувственный, я веду коррумпированный бизнес и создаю вещества, не вызывающие привыкания, как будто я какой-то герой.

Я никогда не смог бы быть таким для нее. Я — причина того, что сегодняшняя ночь вообще произошла. Почему она отстранилась от них. Я во всем виноват. Не в первый раз я задаюсь вопросом, будет ли им всем лучше без меня. Особенно ей.

— Беннетт. — говорит Линкс.

Но я уже поднимаюсь на ноги. Засовываю руки в карманы и сбегаю трусцой вниз по лестнице. Беру ключи с кухонного стола, забираюсь в машину и завожу двигатель. Я сижу в машине, а двигатель урчит, прогреваясь. Я мог бы вырваться отсюда, сесть за руль и продолжать ехать, проносясь по шоссе за шоссе.

Вместо этого я набираю номер в своем телефоне, который подключен к автомобильным динамикам. Он звонит всего три раза.

— Бенни. — вздыхает она. — Я скучала по тебе. — говорит она мягко, счастливо.

Слезы наворачиваются на мои глаза, и я сдерживаю их, когда отвечаю:

— Привет, мам.