Ядовитые мальчики

Глава 44

ПОППИ

Теплая, шипучая вода плещется о мою покрытую синяками кожу. Я чувствую капли, как обожженные напоминания о том, что я не смогла дать отпор. Снова забрали мою силу. Я не хочу их видеть, поэтому не смотрю, но думаю о Брайармуре, о синяках от отпечатков пальцев поверх синяков от жестокого обращения.

Я думаю о крови, глухих ударах, темноте. О том, как мне пришлось слушать, как насиловали и убивали мою мать, но мне было всего пять лет, и я не понимала, что происходит, почему меня заперли в кухонном шкафу.

Иногда трудно дышать из-за того, как мне больно.

Мои мышцы болят, в позвоночнике бьется собственный пульс, и я чувствую, что возвращаюсь к жизни. Эта мысль причиняет боль сильнее, чем все мое ноющее тело.

Врач сказал Кингу, потому что мой гребаный язык не слушался, что признаков изнасилования нет. Это подтверждает то, что, как мне казалось, я знала: он не смог этого сделать.

Я закрываю глаза, вдыхаю через нос.

Врач также сказал, что мне повезло, что то дерьмо, которым меня накачал Крис, не убило меня из-за количества других лекарств, которые уже были в моем организме.

Я бы хотела, чтобы так и было.

Я не хочу встречаться с ними лицом к лицу.

С кем угодно.

После того, как увидела это.

Как они спасли меня.

Лучше бы я никуда не ходила сегодня вечером. Лучше бы я никогда не принимала те таблетки. Лучше бы мужчин, от которых я зависима, не было в этом доме.

Я хочу содрать с себя кожу, дюйм за дюймом, я хочу вскипятить свою кровь, выпить отбеливателя, шагнуть в огонь, что угодно, лишь бы избавиться от ощущения него на своей коже.

Слезы обжигают мои глаза, когда я думаю о Райдене, держащем меня за руку, целующем костяшки пальцев — его собственные раны, из-за меня.

Поднимая дрожащую руку к лицу, я касаюсь своей щеки, все еще горячей после того, как Крис ударил меня, но я тоже облажалась, потому что мне нравится это ощущение — то, что оно мне напоминает.

Мою ценность.

Я откидываю голову назад, волосы рассыпаются по спине, кончики в воде. Думаю о Райдене, который наполняет для меня ванну в ванной Беннетта. Везде шиферно-серая плитка с серебряными вставками. Пушистые черные полотенца и ненужное количество зеркал на стенах, только маленькое окошко высоко в стене за моей спиной. Здесь пахнет им, бергамотом и табаком. Запах, который я пыталась изгнать из своей памяти.

Мерцают свечи, верхний свет выключен, и это похоже на мою личную пещеру. Теплый свет, горячая вода, пар, поднимающийся сверху, когда я лежу по подбородок в ванне.

Я думаю о мужчинах по ту сторону этой двери, как бы я хотела, чтобы они были моими, но они никогда не смогут ими стать.

Я переспала с Флинном.

Но сначала с Беннеттом.

Я в их доме. Предполагается, что я должна сохранять дистанцию. Предполагается, что я должна позволять им жить своей жизнью. Быть свободными от бремени. Я всегда буду обузой. Интересно, когда папе окончательно надоест иметь со мной дело и он запрет меня в Брайармуре на всю оставшуюся жизнь? Он мог бы это сделать, если бы захотел, благодаря своему заместителю. Бумажка, выданная судом, делает его моим владельцем.

Я никогда не смогу контролировать свою собственную жизнь.

Я слышу слова Криса в своей голове, "Ты была обещана мне, Поппи".

По моей коже бегут мурашки, и мне хочется содрать ее.

Мой отец просто передает меня как собственность другому лицу. Как слепое усыновление из приюта. Я бы предпочла подвергнуться эвтаназии.

Я прячу лицо в мокрых ладонях. Глубоко вдыхаю аромат Беннетта и ненавижу то, что он так легко меня успокаивает. Как он делал на пассажирском сиденье своей машины. Я не думаю, что он действительно хотел, чтобы я была в его машине, я даже не думаю, что он действительно хотел трахнуть меня. Я не знаю, что это было за дерьмо. Но я помню чувство отвращения к себе, которое преследовало меня впоследствии.

Я думаю о золотисто-каштановых глазах, выгоревших светлых волосах и загорелой татуированной коже. Полные персиковые губы, прямой нос, крошечная ямочка в центре подбородка. Веснушка у него под правым глазом, еще одна вдоль изгиба скулы, чуть ниже другой.

Линкс и я, в ту первую ночь мы вместе достигли таких высот галактики, что остальные ребята и представить себе не могли.

Я хотела, чтобы Линкс был моим.

Прямо сейчас.

Когда он обнимал меня в первый день, и мы были незнакомцами, но мы сплелись, и это было так правильно, что я даже не испугалась.

Чувства, которые захлестнули меня, что-то вроде любви — желанный кинжал в моей груди.

Вот почему, я думаю, что он причинил мне боль больше всех.

Потому что даже когда он думал, что хочет этого, на самом деле он совсем не хотел причинить мне боль.

Следующим я влюбилась в Кинга.

Твердый и угрюмый, его присутствие подобно льдинке, вспышке жара, мурашкам по коже, учащенному сердцебиению и стремительному бегу крови по моим венам. Он был моим фундаментом. Уверенный и стабильный, умный и самоуверенный. Нежен со мной так, как, я не уверена, он когда-либо был раньше. Его сердце, казалось, было для меня. Насильно оторванное от его груди и бережно вложенное в руки, нежное и хрупкое. Я бы сохранила его в целости.

Рекс… Пузырьки шампанского разливаются по моим венам от его внимания, веселого и беззаботного, любящего. Его сердечко на рукаве, дразнящая ухмылка на губах. Он достаточно уверен в себе, чтобы не скрывать своей привязанности ко мне или к Линксу, даже если Линкс этого не видит. Связь, которая, казалось, только сближала нас.

Я не уверена, когда влюбилась во Флинна. Ужас, задушенный странным любопытством, петля из маргариток вокруг моей шеи, что-то, что заставило меня влюбиться в него, а не оттолкнуть. Позволить этому страху привязать меня к нему кровью, похотью, любовью. Собственническая защита. То, чего я жаждала всю свою жизнь и нашла в мужчине с жестокими руками.

Я наконец-то думаю о Беннете.

Прямо по ту сторону двери я вижу его тень под ней, щель, затемненная его присутствием, так близко к двери, и мое собственное горло сдавливается, мешая позвать его.

С ним легко просто существовать, в тишине или смехе. Даже с его властным характером, с тем, как он нуждается в контроле, чтобы защитить людей, о которых он заботится больше всего. Он — тьма, и доброта, и дом.

Это то, чем каждый из этих мужчин очаровал меня. Чувство дома, я не уверена, что испытывала его даже до того, как убили мою мать. Тепло, уют и любовь.

Так много любви, что у меня сжимается грудь. Слишком туго. Слишком сильно. Удушающе. Я никогда не знала любви, потому что не создана для нее. Я ее не заслуживаю, и не знаю, как убедить себя в обратном. Я даже не уверена, что смогла бы, я просто не заслужила этого.

Я почти встала между этими мужчинами, им было хорошо до меня, им будет хорошо после меня. Только мне не будет хорошо.

Лезвие бритвы поблескивает в мерцании свечей, когда я беру его с края ванны. Оранжевые волны тепла разливаются по стенам ванной. Я смотрю на него между пальцами, легко найдя в шкафчике Беннетта под раковиной. Зеркальная поверхность отражает воду.

Я смотрю на свои глаза в отражении лезвия, белки покрыты красным, цвет моих радужек мягкий и тусклый, я выгляжу безжизненной. Интересно, сколько это займет? Сколько времени.

Теплые руки накрывают мои собственные, поднимают из ванны над водой, забирают бритву из моих онемевших пальцев. Я не знаю, как долго я была в отключке, но я моргаю. Мои зубы внезапно стучат, мое тело предупреждает меня о холодной температуре воды.

И когда я поднимаю взгляд, комната полна. Пять лиц смотрят на меня сверху вниз в прозрачной воде, теперь уже без пузырьков. Ничто не защищает меня от них, но ни один из них не смотрит на меня со злобой. Все их глаза устремлены только на меня.

— Извините. — говорю я надтреснутым, сухим голосом.

Я моргаю, опускаю глаза, слишком долго удерживая их взгляды.

Тут я замечаю это — свой цвет, делаю резкий вдох, втягивая сквозь зубы смесь пурпурного, синего и зеленого.

— Ты идеальна. — говорит Кинг, привлекая мой взгляд, не глядя на мое тело.

Я вижу, что он смотрит на меня так же, как в ту ночь, когда мы были вместе, наедине в его комнате.

— Ты само совершенство, принцесса.

Рыдание подступает к моему горлу. Я так устала плакать, но, кажется, не могу остановиться.

— Давай, Ангел. — рычит Флинн.

Его голубые глаза напряжены, чернильные кудри в беспорядке, торс обнажен, спортивные штаны низко сидят на бедрах.

Рекс подходит ближе, держа в руках большое черное полотенце.

— Давай вытащим тебя, Котенок. — он мягко улыбается, прежде чем прикусить нижнюю губу.

Беннетт тянется ко мне. Его сильные руки, — длинные пальцы, теплая загорелая кожа — проскальзывают у меня под мышками, и я стискиваю зубы от боли. Все мое тело безвольно обвисает, когда он поднимает меня. Все кажется таким тяжелым. Кинг перекидывает мои ноги через фарфоровый бортик с нежностью, на которую вы бы не подумали, что он способен.

Линкс опускает руку в воду, вытаскивает пробку, пока Рекс помогает мне обернуться полотенцем. Райден по-другому сжимает кончики моих волос, в то время как Беннет и Флинн держат меня. Два таких разных мужчины, сильные, но один твердый, другой — мягкий. Они обращаются со мной как со стеклянной куклой, заботясь обо мне, и я не могу сдержать слез, когда они несут меня в спальню Беннетта.

Отдельно стоящий угловой светильник, настольная лампа по другую сторону большой кровати включена. Темно-серые стены и серебристые простыни, тяжелые шторы задернуты на том, что, как я подозреваю, является большим окном за ними.

Флинн сажает меня к себе на колени, прижимая к груди, и я зарываюсь лицом в ложбинку у него на шее, вдыхаю его аромат, ваниль и сандаловое дерево. Его большая рука накрывает всю мою голову, толстые пальцы нежно приглаживают мои влажные волосы.

— Мы хотим поговорить с тобой, всего на минутку, если ты готова. — Линкс, наконец, заговаривает первым из братьев Адамс.

Я нахожусь к нему спиной, когда Флинн теснее усаживает меня к себе на колени.

— Ты в порядке, чтобы слушать, Ангел? — спрашивает Флинн, и я знаю, что он смотрит сверху вниз не на меня, когда говорит это.

Несмотря на то, что мои глаза очень плотно закрыты, мой нос прижат к верхней части его обнаженной татуированной груди. Я киваю ему головой.

— Хорошая девочка. — шепчет он и целует меня в макушку.

Кожу головы покалывает, когда он касается ее подбородком.

Он откидывает волосы назад, обнажая мои уши, и я прижимаюсь к нему сильнее, испытывая неприятное чувство. Моргая, я открываю глаза, поднимаю подбородок, поворачивая голову ровно настолько, чтобы увидеть Линкса, присевшего на корточки между ног Флинна. В его глазах боль, от которой мне самой становится жарко. Моя нижняя губа дрожит, когда я смотрю на него и думаю обо всех способах, которыми он причинил мне боль, и мне на все это наплевать.

— Мне так жаль, Сокровище. — его голос срывается на шепот, тыльная сторона его толстых пальцев слегка касается моей горячей щеки. — Мне так жаль, за все. У меня нет оправдания, я просто сожалею.

— Мне тоже жаль. — шепчу я, мое горло сжимается. — Мне жаль. — мой подбородок дрожит.

Линкс хмурится, его пальцы приятно холодят мою пылающую щеку.

— Ты не сделала мне ничего, за что стоило бы извиняться.

Я медленно поднимаю взгляд над его головой, поверх его обесцвеченных светлых волос, и мои глаза останавливаются на темно-каштановых волосах Беннетта.

— О… — тихо говорит Линкс, прослеживая за моим взглядом.

Я смотрю на Беннетта, мое сердце колотится все сильнее и сильнее. Линкс опускает мой подбородок вниз, другая сторона моего лица все еще прижата к груди Флинна.

— Меня это не волнует. — бормочет он, только для меня. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. — он сглатывает, морщась, когда снова смотрит на меня.

У меня пересыхает во рту от того, какой он красивый.

— Мы все хотим. Но если тебе нужен Беннетт, я отступлю. — он снова сглатывает.

— Мы отступим. — руки Флинна сжимаются вокруг меня в безмолвном протесте.

Этого достаточно, чтобы я ахнула, но я поднимаю тяжелую руку, кладу ее ему на сердце, и он мгновенно ослабляет хватку.

— Что? — спрашиваю я, нахмурившись, и поднимаю взгляд на Беннетта, но он сейчас не смотрит на меня, уставившись себе под ноги.

— Мы будем в порядке, с кем бы ты ни решила быть, если ты этого хочешь. — говорит Линкс, он тоже хмурится, когда мой взгляд возвращается к нему. — Мы просто… мы все согласны, что мы просто хотим, чтобы ты была счастлива и в безопасности, и если это с Беннеттом, то все в порядке, Сокровище.

— Нет… — я запинаюсь на этом слове, мой язык заплетается во рту.

Беннетт переводит взгляд на меня, его челюсть сжата.

— Я имею в виду, да… — я качаю головой, прижимая тыльную сторону ладони к виску. — Я имею в виду…

У меня такое чувство, что мозг, блядь, не срабатывает должным образом. Я усиленно моргаю, хлопаю ресницами, пытаясь собраться с мыслями, но все еще чувствую наркотический коктейль в своих венах. Яркость, которая еще не закончила угасать. И все сбивает с толку.

— Я имею в виду, что я никого не выбираю.

Все они смотрят на меня жесткими взглядами, пока я запинаюсь, произнося слова. Паника подступает к моему горлу.

— Я не встану между вами. Я не буду. И я все равно не могу этого сделать, даже если бы это было не так, это зависит не от меня, я просто… Это не то, чем кажется.

— Что это значит? — спрашивает Райден, подходя ближе.

Его светло-коричневая кожа светится теплее под оранжевым светом, а пресс перекатывается от глубокого дыхания.

— Что? — бормочу я, облизывая пересохшие губы.

— Что значит «это зависит не от меня»? — спрашивает Рекс, переводя взгляд с меня на Кинга.

Мои легкие сжимаются. Я не хотела этого говорить. Я опускаю взгляд, и большая рука Флинна нежно сжимает мою талию. Я смотрю на него, сапфирово-голубые глаза темнеют.

Я качаю головой, не в силах подобрать слова, но не могу удержаться и снова смотрю на Беннетта.

Он стоит дальше всех, в отглаженной белой рубашке, рукава закатаны до локтей. Покрытые татуировками, обнаженные загорелые руки, толстые полосы голубых вен под кожей, на тыльной стороне ладоней, вниз по пальцам.

— Скажи нам, что это значит. — наконец произносит он, и моя грудь словно сжимается от облегчения, когда я слышу его голос.

Но у него все еще такое жесткое выражение лица, и мне интересно, думает ли он обо мне по-другому теперь, после сегодняшней ночи. Он делает шаг вперед, высокий, внушительный, с твердыми углами, сильный, повелевающий. Он все еще придвигается ближе, нависая над своим братом.

— Леденец. — хрипло произносит он, и я вижу, как раздуваются его ноздри. — Что это значит?

Я моргаю, пытаясь придумать, что сказать, не зная, действительно ли мне есть что сказать. Я сомневаюсь, правильно ли я все понимаю. В моей голове все кружится, и теперь меня тошнит, и я прижимаю руку к животу, стискивая зубы, и зажмуриваю глаза.

Пальцы хватают меня за подбородок, поворачивая голову. Рука сжимает мою лодыжку, и я знаю, кому принадлежит каждое из этих прикосновений. Тяжелое дыхание Флинна ощущается у меня на затылке, и мне это нравится — напоминание о том, что он так близко. Беннет поворачивает мое лицо к себе. Линкс сжимает пальцы вокруг моей лодыжки. Успокаивая. Уговаривая. Все вместе.

— Я никогда не смогла бы выбрать только одного из вас. — я говорю все это, не открывая глаз.

Мне легче, больнее выпалить это, не видя их лиц.

— Но, Крис..

Флинн рычит при упоминании этого имени.

— Он сказал, что я была частью сделки между его отцом и моим, и именно поэтому я здесь. — моя грудь тяжело вздымается, и никто не произносит ни слова, но я не могу открыть глаза.

— Мы не позволим этому случиться, Котенок. — говорит Рекс. — Мы никому не позволим овладеть тобой, если ты этого не хочешь. Даже если ты не хочешь ни одного из нас, мы не позволим никому другому принуждать тебя к тому, чего ты не хочешь.

Я облизываю губы, медленно открываю глаза, смотрю на них всех. Мой взгляд скользит по каждому из них, вбирая их в себя, коричневых, серых, красных, синих, зеленых, все сосредоточено на мне.

— Это не так просто. — шепчу я, и комок подкатывает к моему горлу.

Я поворачиваю голову, и Беннетт отпускает мой подбородок. Поворачивая голову, я моргаю, глядя на Флинна.

— Это из-за Брайармура? — между его черными бровями пролегает морщинка.

— Что-то вроде того. — мой голос дрожит. — У моего отца, у него… э-э… — я судорожно втягиваю воздух. — Это называется должность заместителя.

В комнате воцаряется тишина, и я не спускаю глаз с Флинна. Его темно-синие глаза излучают уверенность.

— Кажется, здесь это называется как-то по-другому…

— Опекунство. — говорит Флинн, скрипя зубами. — Продолжай. — подбадривает он, кивая головой.

— Кому-то, опекуну или другому ответственному лицу, предоставлено действовать от имени кого-то другого. Взять под контроль всю его жизнь. Деньги, здоровье, условия жизни.

Я обращаюсь к ним, но не отвожу взгляда от Флинна.

— Я принадлежу ему, и ничего не могу с этим поделать.

Затем Флинн отводит взгляд, хватает меня за щеку, прижимает к своей груди, и хотя мне больно от ушиба на щеке, я позволяю ему, потому что мне это тоже нужно. То, как он обнимает меня, словно никогда не отпустит.

У меня перехватывает дыхание.

— Вот еще одна причина, по которой я старалась держаться подальше. Я знала, что это так или иначе закончится разбитым сердцем. Поэтому, когда ты порвал со мной, это было своего рода облегчением. — слезы текут по моим щекам, мое тело дрожит на коленях у Флинна. — Я знала, что это не может продолжаться долго.

Я резко втягиваю воздух, пытаясь обрести самообладание.

— Так что, пожалуйста, пожалуйста, перестаньте ссориться друг с другом из-за меня, я не стою того, чтобы разрушать ваши жизни. Я вернусь в Англию, если откажусь сотрудничать с моим отцом, что я и сделаю. А вы будете жить своей жизнью и забудете все о том, что я причинила вам. Я никогда не хотела, чтобы кто-нибудь из вас дрался из-за меня. И я… — я прикусываю губу, останавливая себя от дальнейших признаний, от того, чтобы выставить себя еще большей дурой.

— Что ты Леденец? — хрипит Беннетт, что-то ломается в его голосе.

Я поднимаю на него глаза, соединяясь с ним взглядом, облизываю губы:

— Даже если бы у меня была возможность принимать собственные решения, я бы никогда не выбрала одного из вас, потому что я люблю вас всех.

Флинн каменеет подо мной, его хватка вокруг меня невероятно сжимается, отчего у меня ломит кости. Линкс резко втягивает воздух, и я краем глаза вижу, как Кинг и Рекс придвигаются ближе. Хотя по глазам Беннетта трудно что-либо прочесть, он моргает, его челюсть сжимается, и в выражении его лица появляется что-то такое, чего я никогда раньше не видела. Остальные трое кладут на меня руки. Пальцы Линкса снова обхватывают мою лодыжку, Рекс опускается на корточки рядом с ним, переплетая их пальцы на моей ступне, а Кинг склоняется над Рексом, наклоняя свое лицо к моему и яростно целуя меня в висок. Все это для того, чтобы я все еще могла видеть Беннетта.

Затаив дыхание, я выдерживаю его темный пристальный взгляд, хотя мне хочется съежиться под ним. Я смотрю, как он облизывает губы, как плавно изгибается его лук купидона.

— Ты бы выбрала всех нас. — заявляет он, как будто просто излагает факты, а затем, когда я открываю рот, он говорит снова: — Если бы у тебя был выбор, ты бы выбрала нас всех.

Я сглатываю.

— Я бы с удовольствием. — нервно отвечаю я.

Он опускает взгляд, и мне становится дурно, наверное, он хотел, чтобы я выбрала его.

— Тогда у тебя будем мы все, Поппи. — просто объявляет он.

Плечи Флинна расправляются, и пальцы возвращаются к моему подбородку. Теперь он выглядит как Беннетт — сильный, уверенный.

Линкс и Рекс у моих ног, Райден сбоку от меня, Флинн за моей спиной. Я свернулась калачиком у него на коленях, и Беннетт сжимает мой подбородок большим и указательным пальцами.

— Чего бы ты сейчас ни захотела, Леденец, ты получишь, потому что, между нами говоря, мы можем подарить тебе весь гребаный мир. — он прижимается своими губами к моим в страстном поцелуе, и мои глаза закрываются.

Слезы снова наполняют их, когда он говорит:

— И мы это сделаем.