Ядовитые мальчики

Глава 28

РАЙДЕН

— Кинг. — мой товарищ по команде Лэндон выкрикивает мое имя.

Я прекрасно слышу его даже сквозь ревущую толпу, пять тысяч фанатов кричат, когда я продвигаюсь вперед. Рассекая лед, когда мы передаем шайбу между нами, Лэн отдает пас Линксу, Линкс Хадсону, тот обратно мне.

Я не слежу за счетом, не знаю, выигрываем мы или проигрываем, я просто двигаюсь, мышцы напрягаются, кровь бурлит, адреналин бьет ключом. Следуя движениям, я могу играть в хоккей, не парясь, ведь всю работу выполняет мое тело, мной управляет мышечная память. Я делаю все, что в моих силах, чтобы мои мысли не возвращались к ней.

Я сильнее стискиваю зубы, впиваясь ими глубже в каппу, пока у меня не начинает болеть челюсть. Я поднимаю взгляд туда, где на трибунах сидит Рекс, мозг автоматически ожидает увидеть ее. Желает. Жаждит. Ее здесь нет. Я не видел ее больше недели.

Избегал ее больше недели.

Разразилась снежная буря, заставившая всех оставаться внутри, занятия отменили, Линкс остался с нами, но мы держались от нее подальше. Вчера был первый день возвращения, и она не появилась. Я знаю, что Линкс возвращается в их общежитие сегодня вечером, и знаю, что это просто для того, чтобы подразнить ее.

Я знаю, что он будет гребаным мудаком.

Я знаю, что буду гребаным мудаком.

Линкс воспринял новость хуже всех. Хлопает каждой дверью, через которую проходит, грохочет каждой кастрюлей, противнем и столовыми приборами, которые попадались ему в руки, и так жестко трахает Рекса каждую ночь, что мне не только приходится это слушать, но и смотреть, как Хендрикс, хромая, ходит по дому следующим утром в течение целой чертовой недели.

Я катаюсь по льду, не обращая внимания ни на что, кроме постукивания клюшки по катку, когда лезвия моих коньков прорезают поверхность.

Я передаю шайбу Линксу, наблюдая, как он катается бок о бок с Хадсоном, Лэндон толкает меня локтем, проходя мимо, постукивает по своему шлему, говоря мне сосредоточиться на игре. Я едва могу это вынести. Веду себя так, будто все нормально, когда нет ничего даже отдаленно нормального. Ничто не в порядке.

После всего, в чем я ей признался.

Слишком рано.

Я скучаю по ней.

То, что она заставляет меня чувствовать.

И все же я здесь и веду себя так, будто все в порядке.

Прежде чем я успеваю подумать, что именно я делаю, я скатываюсь со льда, тренер Тейлор выкрикивает мое имя мне в спину, но я его почти не слышу. Снимаю свою экипировку, возвращаясь в раздевалку. Я швыряю все это в свой шкафчик, грубо натягиваю спортивные штаны, кроссовки, клюшка со стуком падает на пол, а затем ухожу с арены.

Снег тает, но безветренно. Руки прижаты к бокам, пока я шагаю по кампусу, ноги сами несут меня туда, куда им, черт возьми, нужно. Инстинкт — единственное, что движет мной.

Мои пальцы сжимаются на дверном косяке, когда я добираюсь до места назначения. Только деревянная дверь между нами отделяет меня от нее. Взглянув вниз, я замечаю мягкое свечение, исходящее из-под двери, но не более того, я прислушиваюсь сквозь дерево, ожидая услышать шарканье, движение, шаги. Что угодно.

— Она спит. — раздается женский голос у меня за спиной.

Не отходя от двери, все еще крепко держась за раму, я оглядываюсь через плечо: дверь комнаты напротив открыта, передо мной стоит высокая, привлекательная, атлетически сложенная девушка в тренировочном снаряжении. Темно-коричневая кожа блестит от пота, толстая копна кос высоко закручена на голове. Она пробегает своим темным взглядом по моему телу, ее верхняя губа изгибается, как будто она считает, что мне чего-то не хватает, а затем выпячивает бедро, приподнимая бровь.

— Ты недостаточно хорош для нее. — заявляет она.

Во-первых, мне наплевать на то, что она думает, и во-вторых, как будто она знает мою девушку лучше меня.

К черту это.

— Да? — я отшатываюсь, в моих прищуренных глазах читается ненависть, но девушка даже не шевелится.

— Да. Вы все — кучка гребаных придурков. Оставьте ее, черт возьми, в покое. Если ты не отвалишь, я вызову охрану кампуса.

Затем она так сильно хлопает своей гребаной дверью, что у меня в черепе начинает стучать.

Я продолжаю смотреть на дверь через плечо, и слышу девушку внутри, приглушенные голоса, и мне интересно, зовет ли она их уже. Это последнее, что мне, черт возьми, нужно.

Без колебаний нажимаю на круглую запертую дверную ручку, напрягая плечо, все мое тело дрожит от силы, которую я прилагаю. Вена пульсирует у меня на виске, сухожилия на шее напрягаются, я поворачиваю ручку не в ту сторону, и с металлическим скрежетом замок поддается.

Я захожу в комнату, закрывая дверь за спиной, которая теперь совершенно не закрывается должным образом. Я оглядываюсь в затемненной комнате, вокруг окна горят маленькие лампочки на шнурках. Я хватаю стул, стоящий у стола, и подставляю его под сломанную ручку. Именно тогда я слышу, как дверь напротив снова открывается. Затаив дыхание, я прислушиваюсь, ожидая, а потом дверь закрывается, в коридоре не слышно шагов.

Сердце колотится в моей груди, дыхание вырывается из меня, в комнате витает ее запах. Мои кулаки сжимаются по бокам, когда я смотрю на нее.

Распростертая на кровати, укрытая толстым стеганым одеялом темного цвета, она положила руки на подушку, свободно обхватив ими голову. Растрепанные пряди темных с золотыми локонами волос веером рассыпались по белой подушке, ее подбородок вздернут вверх и в сторону.

Во сне она выглядит умиротворенной. Я наблюдал за ней раньше, вот так, в ту первую ночь, когда мы встретились, ее глубокое, ровное дыхание обдавало мою обнаженную грудь, ее маленькая ручка лежала на моем сердце. Я едва мог заснуть, даже когда мои братья лежали по другую сторону от нее, Рекс обнимал ее за спину, Линкс — с другой стороны, их общий вес прижимал ее ко мне еще теснее. Мне хотелось снова прикоснуться к ней, к ее лицу, волосам, тонким чертам лица, нежной коже, округлым грудям, но вместо этого мне казалось, что я едва могу дышать. Быть с ней в своей постели, между мной и двумя самыми близкими мне людьми, моими братьями.

Мы никогда раньше не делили женщину, разве что однажды подшутили над какой-то девчонкой из женского общества на домашней вечеринке. И на этом все закончилось, девушка рассказала всем, что встречается со всеми нами, и все это было гребаным бардаком, вот почему мы прекратили. Я не хотел ни с кем связываться, по крайней мере, если они собирались трепать языком. Мне не нужно, чтобы все слышали о моем члене и о том, что я с ним делаю.

Вот почему я не мог заснуть.

Мы обещали друг другу, что девушка никогда не встанет между нами, и вот она оказалась буквально между нами. И я не испытывал от этого ненависти.

Поппи вошла в нашу жизнь, и в тот момент, когда я просто увидел ее, мне захотелось, чтобы она никогда не уходила. Потом я затащил ее в свою постель, где она проникла мне под кожу, заразила мое сердце и наполнила мою голову только собой.

Это не была любовь с первого взгляда.

Это было что-то другое.

Нечто большее.

А теперь я собираюсь разрушить ее жизнь.

Я молча придвигаюсь ближе, мне нужно увидеть ее, быть рядом, и лучше, чтобы она меня не видела. Мерзкие вещи, которые я мог бы сделать с этой красивой девушкой, гложут меня, как грызуны, пожирающие мою внутреннюю гниль.

Нависая над ней, слушая ее ровное дыхание, наблюдая, как поднимается и опускается ее грудь, такая медленная и глубокая, я знаю, что она, должно быть, какое-то время спала. Я не могу удержаться, чтобы не прикоснуться к пряди ее волос. Даже спутанные, они все равно такие шелковистые, что это заставляет меня думать обо всей ней. Вся эта красивая, бледная кожа…

Плотское желание проносится сквозь меня, мой член бьется в унисон с пульсом, когда ритм сердца взлетает все выше. Я ничего не могу с собой поделать, провожу одиноким пальцем по ее раскрытой руке, костяшками упираюсь в подушку, вялые пальцы прижимаются к ее ладони. Кончики моих пальцев касаются ее, каждого по отдельности — едва уловимое прикосновение. Я смотрю на ее обломанные ногти, теплого света от подвесных лампочек вокруг окна как раз достаточно, чтобы разглядеть ее.

Ее сочные губы приоткрыты, нижняя такая тяжелая и толстая, что кажется, будто ее тянут вниз. Мой большой палец скользит по ее лбу, огибает висок, пересекает изгиб скулы, спускается по всей длине ее миниатюрного носа, останавливаясь на верхней губе. Четкая форма его так соблазнительна, что мне хочется скользнуть по нему ртом, обвести края языком.

Она вздыхает, этот мягкий, с придыханием глубокий выдох, тихий удовлетворяющий звук срывается с ее губ. Я все еще чувствую, как дыхание касается моей руки, отчего по всей длине руки бегут мурашки. Мой взгляд опускается с ее лица на грудь, прикрытую одеялом, и я ничего не могу с собой поделать, я не могу подавить желание увидеть ее.

Взявшись пальцами за верхний край одеяла, я медленно опускаю его, обнажая ее крошечную белую майку. Ее соски сморщились под ним от воздействия холодного воздуха. У меня текут слюнки.

Я продолжаю стягивать простыни и одеяла, переводя взгляд с ее тела на лицо, чтобы не разбудить ее. Мне нужно быть рядом с ней прямо сейчас, но она не должна этого знать. Я хочу быть нежным с ней. Я хочу утешить ее, укачать в своих объятиях, вытереть ее слезы, сказать ей, что я…

Останавливая свои мысли, я качаю головой, переводя взгляд обратно вниз по ее телу, на впадинку живота, тень пупка, а затем на маленькие хлопчатобумажные трусики, низко облегающие тазовые кости. Я тихо втягиваю воздух сквозь зубы, видя ее такой беззащитной передо мной в темноте, как будто я монстр, который только что выполз из-под ее кровати, ожидая именно такого момента.

Я сбрасываю с нее одеяло, только одна нога все еще скрыта простынями, и смотрю на нее всю. Длина ее гладких ног, нежные линии ее цветочных татуировок от ступней, вверх по голеням, по коленям и бедрам. Я хочу обвести языком каждый дюйм ее тела. Нарисовать ее блестящим следом моей слюны.

Отметить ее.

Заявить на нее права.

Владеть ею.

Мои пальцы танцуют по ее бедру, мой взгляд прикован к ее лицу, умиротворенному и спокойному. Мой член колотится в такт сердцебиению, холодная капелька пота стекает по спине.

Мне не следовало быть здесь.

Я даже не знаю, зачем пришел.

Прямо посреди игры бросил свою команду, своих братьев. И все ради этого.

Что бы я сделал, если бы она проснулась?

Короткая майка закатана выше ее пупка, я выдыхаю, когда скольжу пальцами по низкому поясу ее нижнего белья, и она двигается. Заставляя меня замереть, изучать ее лицо, следить за каждым подергиванием, за каждым взмахом ее ресниц, но ничего, только легкое движение ее бедер, как будто она приглашает меня войти.

Я провожу средним пальцем по всей длине ее прикрытой киски, но тонкий хлопок между нами не может скрыть ослепляющий жар между ее бедер. Запрокидывая голову, я стискиваю зубы, крепко зажмуриваю глаза, сжимаю руки в кулаки по бокам, пытаясь взять себя в руки, но затем она снова сдвигается. Мои глаза расширяются, я моргаю, снова глядя на нее сверху вниз, когда она шире раздвигает ноги. Дрожь от холодной комнаты вызывает мурашки по ее телу, и я, не в силах остановиться, снова прикасаюсь к ней. Прижимаюсь немного сильнее к ее разрезу, прослеживая и дразня линию ее складок через ткань.

Я глубоко вдыхаю, удерживая ее запах в своих легких, и позволяю своим пальцам путешествовать, немного сильнее поглаживая внутреннюю сторону ее бедра, вдоль шва трусиков, всегда возвращаясь к ее киске.

Я растираю ее через ткань мягкими, нежными движениями пальцев, просовывая немного глубже, кончиками пальцев вдавливая хлопок между складками. Я вглядываюсь в ее лицо на случай, если она проснется, но она безмятежно спит тяжелым сном, ничего не подозревая, по крайней мере, мне так кажется.

Начинает образовываться небольшое влажное пятнышко, блестящее на моих пальцах сквозь тонкий белый хлопок, только подбадривая меня еще больше, подстегивая двигаться дальше. Я прикасаюсь большим пальцем к ее клитору, и от моего прикосновения по ней словно пробегает электрический разряд. Ее бедра вздрагивают, спина выгибается дугой. Я не останавливаюсь, даже когда она начинает поворачиваться на бок, лицом к окну, зажимая мои пальцы у себя между ног.

Она вздыхает, когда я нависаю над ней, другой рукой прижимаюсь к кровати для равновесия, длина моего предплечья касается ее позвоночника. Я продолжаю гладить ее через нижнее белье, прикусывая нижнюю губу, когда ее возбуждение обволакивает мои пальцы через материал.

Низкий стон вырывается из моей груди, коренные зубы скрежещут друг о друга, чтобы заглушить звук внутри. Я убираю от нее пальцы. Мое дыхание прерывистое, я смотрю на ее лицо сбоку, одна рука у нее под головой, другая лежит на матрасе перед ее лицом.

Проводя рукой по внешней стороне ее бедра, мой палец проскальзывает под ее трусики, чтобы оттянуть ткань в сторону. Я зацепляю ими свой безымянный палец, отгибая материал, костяшками пальцев касаюсь ее влажной плоти, обнажая ее. У меня вырывается стон, и она снова двигается, перекатываясь на спину. Между ее бровей образуется небольшая складка.

Дразня ее складочки, я не могу перестать прикасаться к ней, но если я ничего не сделаю, когда она проснется. Я не готов встретиться с ней лицом к лицу.

Я еще не готов встретиться с ней лицом к лицу.

Потому что теперь все по-другому, даже если она этого не понимает.

Я склоняюсь над ней, когда она поворачивает голову, все еще спящая, но более осознанная, и касаюсь губами ее уха:

— Ш-ш-ш, спи снова, принцесса, ты в безопасности.

И вот так просто ее грудь раздувается от медленного, глубокого вдоха, складка между бровями разглаживается.

Она доверяет мне.

Даже во сне.

И я ненавижу себя, черт возьми.

Но я не останавливаюсь.

Обводя своими скользкими пальцами ее клитор, я прижимаю большой палец к ее входу, собирая свидетельства ее возбуждения, поглаживая им ее тугую дырочку. Затем я переключаюсь, прижимая большой палец к ее набухшему клитору, провожу двумя пальцами по всей длине ее влагалища. Мои глаза прикованы к ее умиротворенному лицу.

Ее закрытые глаза напрягаются, ресницы трепещут, из приоткрытых губ вырывается тихий вздох.

Как одержимый, я вонзаю в нее свои пальцы, медленно и осторожно, ее киска выделяет все больше и больше влаги, смазывая мои пальцы. Ее жар подобен огню, и я хочу обжечься, поэтому продолжаю. Большой палец грубо касается ее клитора, пальцы становятся тверже по мере того, как они проталкиваются сквозь медленно напрягающиеся мышцы ее киски.

— Черт, я хочу быть внутри тебя. — шепчу я себе под нос, наклоняясь к ней, поглаживая свободной рукой ее красивое лицо. Соприкасаясь кончиком своего носа с ее. — Хорошая девочка. — шепчу я ей в губы, не в силах сдержаться.

Я сглатываю, скользя взглядом по всей длине ее тела, наблюдая за движением своей руки, вдыхая ее сливочный, маслянистый аромат, смешивающийся с резким привкусом ее возбуждения. Я глубоко дышу, наблюдая, как моя рука скользит между ее бедер, как ее теплое дыхание касается моей щеки. Я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением ее влажной киски, сжимающей мои пальцы, засасывающей меня внутрь.

— Кинг? — мои глаза распахиваются, но моя рука продолжает двигаться, пальцы входят и выходят из нее все сильнее и сильнее.

— Ложись спать, — говорю я ей глубоким голосом, грубым и сиплым.

Я чувствую, как она сильнее сжимается вокруг меня. Я не смотрю на нее, хотя умираю от желания.

— Райден? — мои глаза захлопываются, когда я слышу, как она так неуверенно зовет меня по имени, как будто мы близки, как будто мы нечто большее.

— Ложись спать. — снова говорю я ей, чувствуя ее неподвижность подо мной, мои пальцы работают так, словно они отдельное существо.

Но в этот момент, под покровом темноты, где нас никто не видит. В тени нет никого, кто стал бы свидетелем моего греха.

Моя голова поворачивается, так что мы оказываемся нос к носу. Губы соприкасаются с ее губами, мои глаза смотрят в красивые сиреневые. Мы оба резко втягиваем воздух. Ее густые ресницы трепещут, ее язык высовывается, чтобы облизать губы, ловя при этом мой. Моя рука взлетает вверх, пальцы впиваются в ее щеки, место соединения большого и указательного пальцев сжимает изгиб ее подбородка.

— ТСССС, это все сон. Ты просто спишь, принцесса. — шепчу я ей в губы. — Позволь мне позаботиться о тебе, иди обратно спать. — тихо выдыхаю и продолжаю трахать ее пальцами.

Мы тяжело дышим, она удерживает мой пристальный взгляд, пока я обхватываю ее пальцами, прижимая кончики к тому месту, которое быстро сводит ее с ума. Поппи выгибает шею настолько, насколько я ей позволяю, шире раздвигая ноги, неряшливые, влажные звуки ее влагалища, когда мои пальцы входят в нее и выходят, доводят меня до исступления.

— Райден. — выдыхает она, мое имя у нее на языке, ее губы касаются моих.

Я едва могу дышать, чувствуя, как она сжимается вокруг меня, ее стенки сжимаются все туже и туже. Ее бедра начинают дрожать, она тяжело дышит мне в рот, и я больше не могу сдерживаться.

— Ты хочешь этого, принцесса? Ты хочешь, чтобы я трахал тебя пальцами? Тебе от этого хорошо? — она бьется в моих объятиях, и это не отторжение. — Твоя жадная маленькая киска так сильно вбирает мои пальцы, что ты их, блядь, можешь сломать. Я не смогу играть в хоккей до конца сезона, ты этого хочешь, да? Я полностью в твоем распоряжении.

Затем она стонет, ее руки наконец, наконец опускаются на мои плечи, ее ногти впиваются в мою кожу.

— Ммм, тебе это нравится, принцесса? Мои пальцы возбуждают эту прелестную маленькую киску. Так чертовски неаккуратно для меня.

Я стону, когда ее ногти сжимаются сильнее, мой член становится невероятно твердым, у меня кружится голова. И я больше не могу терпеть, не могу ждать, не могу сопротивляться. Мой рот обрушивается на ее, сминая ее губы до зубов, когда я добавляю третий палец, двух уже достаточно, но трех, три — это слишком много. Она всхлипывает напротив моих губ, приоткрывая рот, и я немедленно проникаю своим языком внутрь, переплетая его с ее.

— Умоляй меня. — выдыхаю я, переводя взгляд с нее на меня. — Умоляй меня, черт возьми, позволить тебе кончить.

И, словно во сне, она поет:

— Кинг, Райден, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне кончить.

— Чертовски хорошая девочка. — прохрипел я, покусывая ее губы, облизывая ее рот.

Поппи вскрикивает у меня во рту, и я жадно глотаю каждый звук, который она издает, когда кончает. Ее влагалище сжимается, пульсирует, сжимается, тянет и толкается, пока я продолжаю трахать ее своими пальцами. Она выдыхает мне в рот, наши груди вздымаются, я замедляю движения, высвобождая безымянный палец, чтобы продолжить лениво поглаживать ее внутренние стенки. Она дрожит вокруг меня, бедра подрагивают, дыхание учащенное, сердце сильно колотится.

Наш поцелуй медленный. Ленивое скольжение моего языка по ее, поглаживание, кружение, ласка. Я целую ее так, как никогда больше не смогу.

Осторожно я высвобождаю пальцы, разделяя наши рты, поправляю ее трусики, прикрывая ее спину одеялом. Ее глаза открыты, веки тяжелеют, и я больше не могу выдерживать ее взгляд. Я целую ее в губы, отпускаю ее лицо, провожу пальцами по ее глазам, и она закрывает их, как будто я тоже нуждаюсь в ней.

Я убираю волосы с ее лица, прижимаюсь губами к ее лбу.

— Ты спишь, Поппи. — шепчу я ей в теплую кожу, вдавливая слова в ее плоть.

Она вздыхает. Когда ее дыхание становится глубже, я выпрямляюсь, склонившись над ней. Смотрю сверху вниз на ее хорошенькое личико, на напряженные складки между бровями.

— Сладких снов, принцесса. — она не слышит меня, когда я выхожу из комнаты, изо всех сил прикрывая дверь.

Я прохожу немного по коридору, убеждаясь, что все еще вижу ее дверь, останавливаюсь, упираюсь ногой в стену, облизываю и посасываю пальцы, ощущающие ее вкус, и продолжаю наблюдать, пока Линкс не возвращается.