Ядовитые мальчики

Глава 7

ПОППИ

Гнев обжигает мне горло.

Я не любитель вечеринок без горсти таблеток и потока алкоголя внутри, но я пообещала себе, что попробую бросить. Использую это как новый старт. Оставлю Лондон позади. Сделаю Техас своим новым домом. Лучшим, чем предыдущий. Я смыла свою заначку, удалила номер своего дилера и пообещала себе, что брошу употреблять, перестану думать о нем. Затем я направилась в аэропорт и села на свой рейс.

Всего этого хватило только на то, чтобы долететь сюда на самолете.

В этом кампусе больше наркотиков, чем в высококлассном наркопритоне богача. Здесь я могу достать кое-что, о чем раньше даже не слышала. На моем новом матрасе еще не было простыней, когда у меня в руках оказался свежий запас таблеток. Так я познакомилась с Бонни.

Она жизнерадостная, с загорелой кожей, светловолосая, голубоглазая красавица с изящными чертами лица, естественно розовыми губами и сиськами размером с футбольный мяч. Она живет в комнате общежития напротив моей с девушкой по имени Эмма. У нее нежная смуглая кожа, ярко-карие глаза и красивые густые, длинные, черные вьющиеся волосы. Такая же жизнерадостная, такая же дружелюбная.

За ту короткую неделю, что я знаю их обеих, они постоянно в движении, как будто находятся в состоянии гиперактивности. Что на самом деле не по мне. Я люблю отключаться и забываться. Я часто позволяю своему разуму отключиться и расслабиться ненадолго. Это единственное, что, кажется, помогает.

Наблюдаю, как девушки опрокидывают рюмки, передают мне одну каждый раз, когда пьют, и ликуют, как стая волков. Я чувствую себя вовлеченной первый раз в своей жизни. И в моей груди тепло от чувства дружбы, независимо от того, что оно только поверхностное. Хотя, честно говоря, я не знаю, как мы будем действовать, когда завтра начнутся занятия.

Сожаление затуманивает мою голову. Мне нужно вести себя хорошо, иначе папа снова отошлет меня туда, где намного хуже, чем здесь.

Тем не менее, я проглатываю свой напиток, что-то фруктово-пряное, и мои конечности начинают расслабляться. Поэтому, когда Бонни и Эмма берут меня за руки, я не возражаю. Они тянут меня на импровизированный танцпол в центре комнаты.

Они зажимают меня между собой, прижимаясь своими бедрами к моим в некоем подобии секса в одежде, который предположительно считается танцем, но мне все равно.

Жар разливается по моим мышцам, две пары нежных рук легко ложатся на мои бедра, их пальцы переплетаются, удерживая меня на месте. Я позволяю алкоголю пронестись сквозь меня. Присоединяюсь к движениям моих новых друзей, и мы втроем раскачиваемся, двигаемся и растираемся вместе в центре всех остальных потных тел, делающих то же самое.

Отпусти это.

Это все, что говорили мне все психотерапевты, которых я когда-либо посещала. Каждый из них. Это как заклинание, которое звучит в моей голове.

Отпусти это. Отпусти это. Отпусти это.

Мои глаза распахиваются, когда легкие женские ароматы, окружающие меня, внезапно сменяются тяжелыми импозантными мужскими. Передо мной бурлящая смесь свежего апельсина и густого черного перца. Травка, пиво и едва уловимая сладость, похожая на мягкий коричневый сахар, за моей спиной. И я сразу понимаю, что это мой новый сосед по комнате.

Линкс.

Тот, кого я знала, что получу на этой неделе, но понятия не имела, что это будет парень. Я думаю, здесь, должно быть, ошибка, они говорили, что общежития для совместного проживания, а не комнаты. Я ничего не могу с этим поделать до завтрашнего дня, когда вновь откроется административный офис, и именно туда я и отправлюсь.

Но потом мои глаза встречаются с серыми глазами Кинга. Его руки обхватывают мои бедра, указательные пальцы впиваются в обнаженную кожу, виднеющуюся между джинсами и укороченным топом, и кажется, что он является катализатором бушующего ада, искрящегося под моей кожей.

Именно тогда я чувствую вторую пару рук.

Более грубая кожа и более толстые пальцы касаются Кинга сзади, высокий силуэт нависает надо мной, отбрасывая тень на лицо Кинга, когда я поворачиваю шею, чтобы оглянуться.

Игривые светло-зеленые глаза смотрят на меня из-под прядей волос цвета пепельного мокко. Черное кольцо в носу резко выделяется на фоне белой кожи. Взгляд парня вспыхивает, когда он опускается к обнаженной коже моего плеча и вдыхает мой запах. У него широкая и квадратная челюсть, губы тонкие и розовые, с чешуйчатыми татуированными змеями, обвивающимися вокруг шеи. Я с трудом сглатываю, глядя в глаза парню, с которым ранее устроила словесную перепалку.

Теплые пальцы сжимаются на моей талии, мягче, чем у зеленоглазого мужчины, возвращая мое внимание к Кингу.

— Ты не дала мне представиться. — говорит парень за моей спиной, когда я больше не смотрю на него, и звучит это так, будто он дуется.

Он кладет подбородок мне на плечо, когда оба мужчины приближаются ко мне, уничтожая любое расстояние между нами, прижимаясь ко мне спереди и сзади, их горячие, твердые части тела врезаются в мою мягкость.

— Я Рекс. — хрипло говорит он, прикусывая зубами мочку моего уха.

Жар их обнаженных верхних частей обжигает мое тело. Пот скапливается у меня под мышками, под волосами на затылке, но их хватка двигает мои бедра, которые замерли, когда я почувствовала их присутствие. Вращая и перекатывая меня между собой, двигая в такт музыке, они танцуют со мной, и ни один из них не произносит ни слова. Мы просто двигаемся синхронно под музыку, но даже когда мы танцуем, подбородок Рекса остается на моем плече, его дыхание скользит по моей шее, и я оглядываюсь на их друга.

Линкс наблюдает за нами с выражением, которое можно было бы воспринять как пустой взгляд. Бесчувственный. Холодный. Но всё дело в его глазах, эти

х красивых золотистых каштанах, которые вспыхивают огнем и тьмой, чем дольше он смотрит. Едва заметно сжатие его пальцев на подушках дивана, на котором он сидит, небрежно закинув руки на спинку.

Я тоже изучаю его, но в моих туманных воспоминаниях из прошлого сохранились лишь его небольшие фрагменты. Его вкрадчивый голос, его теплое спокойствие, несмотря на мою панику. Ощущение его кожи на моей, все было сверхчувствительным, моя покрытая мурашками плоть, его грубые пальцы, тяжесть его рук, сложенных на моей груди.

Интересно, рассказал ли он обо мне своим друзьям, и поэтому они уделяют мне свое внимание? Это кажется неправильным. Танцевать с ними обоими перед ним, даже не поблагодарив его, оставив его одного в моей постели. И все это после того, как он помог мне, хотя в этом не было необходимости. Он мог бы бросить меня. Притвориться, что ничего не заметил. Но он был добрым, спокойным и теплым. Он улыбнулся, и, возможно, это было самое искреннее, что я когда-либо видела.

Мягкие пальцы на моем подбородке возвращают мое внимание к Кингу, его рука быстро опускается обратно на мою талию. Мои глаза останавливаются на его стальных темно-серых глазах, вглядывающихся в мои, как будто он может проникнуть в мою душу, если просто посмотрит достаточно пристально.

Я облизываю губы, во рту пересохло, голова кружится, и я, наконец, поднимаю руки к его груди, проводя пальцами по его твердым, покрытым татуировками мышцам. Его ноздри раздуваются от моего прикосновения, густые черные ресницы трепещут над его красивыми, опасными глазами, и мне кажется, что он придвигается еще ближе, несмотря на то, что мы уже соприкасаемся. Повсюду.

Подбородок приподнят, немного наклонен влево, давая Рексу больше места, чтобы уткнуться лицом в изгиб моей шеи. Я чувствую, как его губы приподнимаются, прижимая скрытую ухмылку к моему горлу.

— Смотри на меня, когда мои руки касаются тебя, принцесса. — хрипит Кинг, и дрожь пробегает по моему позвоночнику, как будто его слова вырывают кость прямо из моей плоти. — Линкс просто ревнует. — тихо бормочет он, зловещая ухмылка растягивает его губы, когда он бросает дразнящий взгляд в сторону своего друга.

— Он хотел бы быть на нашем месте, Котенок. — говорит Рекс мне прямо в ухо, его зубы впиваются в мочку, заставляя меня вздрогнуть. — Возможно, он даже хотел бы быть на твоем месте. — мрачно усмехается он, его издевательский смех вибрирует в сухожилиях и костях.

Он проводит языком полоску по всей длине моей шеи, его зубы снова впиваются в мою проколотую мочку. Он щелкает языком, просто погружаясь в раковину моего уха, от его язычка у меня по спине пробегает холодок. Он издает смешок, прижимаясь к моей плоти, заставляя меня задрожать в ответ, прежде чем его зубы находят новые места на моей шее, чтобы пометить их.

Кинг смотрит на меня самым суровым взглядом, как будто пытается просверлить полость моего мозга и проникнуть во все мои самые сокровенные мысли. Затем он опускает свое лицо так, что оно оказывается на одном уровне с моим.

Мы трое все еще двигаемся и тремся друг о друга.

Рекс продолжает кусать, посасывать мое горло. Я знаю, что должна заставить его остановиться. Сказать ему "нет", но как будто мой язык засунули в горло и в данный момент он растворяется в кислоте. Потому что Кинг смотрит мне в лицо, его губы скользят по моим в чем-то, что не совсем похоже на поцелуй, и я тяжело дышу, прижимаясь к его пухлым, приоткрытым губам.

Жар разливается по моей шее, его нападение на меня настолько сильное, что его почти можно назвать жестоким, но мне это нравится, и я не останавливаюсь. Мне хочется закрыть глаза. Избежать напряженности, которой, несомненно, преобладает колледж Гроувтон. То, как серые глаза Кинга становятся каменными, чем дольше он смотрит на меня, должно пугать. Но это кажется странно безопасным. Он защитил меня раньше.

Спас меня. Этот человек явно не герой, но он чувствует себя в некотором роде как я.

Герой только для меня.

Руки Рекса и Кинга скользят по моему телу, вверх и вниз по обнаженной коже моих боков, по моей обтянутой джинсами заднице, по верхней части бедер. Обнаженная грудь Рекса прижата к моей спине, его тело почти накрывает мое, как плащ из человеческой кожи, и это приятно. Я не могу вспомнить, когда в последний раз не была под кайфом и мне действительно нравилось, когда ко мне прикасались. Я чувствую, как все мои взвинченные внутренности раскручиваются, но потом гаснет свет, прекращается музыка, и все внутри меня превращается в гранит.

Я впиваюсь ногтями в грудь Кинга, цепляясь за него, когда рот Рекса отрывается от моего плеча, и он что-то говорит Кингу. Грохот в моем ухе. Глубокий, мелодичный, но он как будто уплывает от меня. Звук. Их тепло и эта комната. Чернота заражает меня, как будто впрыскивается в каждое мое отверстие. Клочья уныния обвиваются вокруг моих органов и сжимаются, как удав из пустоты.

— Поппи.

Мои легкие сжимаются, ногти сильнее впиваются в твердую поверхность под ними, глаза ничего не видят, голова слишком тяжела для моих плеч.

Кругом паника.

Она проявляется, как красная паутина, в белках ее красивых голубых глаз.

Она что-то говорит мне, но я ничего не слышу, так как мои ногти впиваются в тыльную сторону ее ладони, прижатой к моей маленькой груди. Она отталкивает меня назад, приложив палец к своим красным губам, верхняя из которых имеет форму сердечка. Она прижимает меня к задней стенке кухонного шкафа, давя на плечо, заставляя сесть. Я ударяюсь задницей о дерево подо мной, колени подтянуты к груди, но я не отпускаю ее руку, и она отдергивает ее, оставляя меня с окровавленными пальцами на пухлых руках.

Дверь за мной закрывается, и я дышу тяжелее. Мои глаза расширяются, я пытаюсь разглядеть что-нибудь в темноте. У меня здесь нет моего маленького медвежонка с подсвеченным животиком. Мама раньше говорила, что я могу нажать на него, чтобы он подсвечивался, когда мне будет страшно в темноте.

Я молчу, когда слышу, как мама говорит, но она слишком далеко от меня, чтобы расслышать что-то. Я хмурюсь от ее тона.

Раздается глухой стук, а я не двигаюсь. Это постоянный звук, и моя мама плачет.

Тук, тук, тук.

Снова, и снова, и снова, а потом раздаются крики.

— Поппи!

Мои глаза распахиваются, комната все еще погружена в темноту, множество голосов заглушает звон в моих ушах, но я вижу его. Кинг. Его руки на моих предплечьях, чья-то чужая рука вцепляется в мои густые волосы, откидывая мою голову назад, так что я смотрю в темно-серые глаза.

Я делаю глубокий вдох, его пальцы сжимаются на моей обнаженной коже. Рекс, стоящий у меня за спиной, обнимает меня, вытягивая голову через мое плечо, чтобы получше рассмотреть мое лицо.

— Сокровище? — зовет третий голос, и мое внимание на автопилоте переключается на него.

Он.

Линкс.

Его большая рука тянется ко мне, затем оказывается на моем лице, обхватывает мою липкую щеку. Между его темными бровями залегла складка беспокойства, губы сжались в тонкую линию.

Моя грудь тяжело поднимается и опускается, легкие кажутся свинцовыми шариками.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает он, его голос звучит успокаивающе.

Я киваю, медленно, осторожно, сухо сглатывая, вдыхаю его аромат. Красные ягоды и насыщенный кедр, теплые и яркие.

— Я в порядке. — почти шепчу я, пристыженно опуская взгляд.

От смущения мои щеки горят. Румянец расцветает на моей бледной коже, чего, к счастью, они не видят.

В комнате темно, но смех, улюлюканье и хихикающий шепот начинают достигать моих ушей. Проникая сквозь мою панику. Я снова сглатываю. Большой и указательный пальцы Кинга касаются моего подбородка, и поворачивает мое лицо к своему. Большая рука Линкса скользит к моему горлу.

— Посмотри на меня, принцесса. — мягко говорит Кинг, и мои глаза поднимаются вверх, пробегая между его глазами. — Это просто перебои с электричеством из-за шторма. Вот и все. — его лицо сияет даже в сгущающихся тенях. — Хорошо?

Я облизываю губы, его взгляд опускается, чтобы проследить за движением моего языка. Я киваю, пытаясь подобрать слова, молясь, чтобы они не посмеялись надо мной. Не спрашивали меня, что со мной не так. По моему позвоночнику пробегает молния страха, опасные копья новой паники пронзают мой череп.

Рекс чуть сильнее утыкается подбородком мне в плечо, его губы слегка прижимаются к моему горлу, дыхание, как прохладный ветерок, касается моей разгоряченной кожи.

— Тебе зажечь свет, принцесса? — спрашивает меня Кинг без насмешки, и обычный стыд, сопровождающий мой страх перед подобным, отступает.

Пальцы Кинга касаются моего подбородка, заставляя меня снова поднять взгляд. Большой палец Линкса мягко поглаживает мой учащенно бьющийся пульс.

— Да, пожалуйста. — тихо отвечаю я, снова сглатывая.

Прежде чем я успеваю подумать об этом дальше, Кинг отпускает мой подбородок, лезет в карман и достает телефон. Он загорается, когда Кинг прикасается к нему большим пальцем, освещая его черты голубым светом с экрана. Затем свет вспыхивает ярче, экран снова становится черным, и свободная рука парня накрывает мою, все еще лежащую у него на груди, в которую я вонзила ногти. Я ахаю, когда понимаю это, но он просто прячет улыбку, отрывая мои пальцы один за другим от своей плоти.

— Вот. — бормочет он, вкладывая телефон мне в руку и направляя фонарик на пол. — Нам нужно проверить выключатели. — говорит он через мое плечо, глядя на Рекса,

который кивает, уткнувшись в изгиб моей шеи. — Ты остаешься с Поппи. — говорит он затем, переводя взгляд на парня слева от меня. — Мы сейчас вернемся. — говорит он мне, постукивая скрюченным пальцем под моим подбородком.

Его телефон у меня в руке, я сжимаю его крепче, наблюдая, как они с Рексом пробираются сквозь толпу. Крики и смех становятся громче, и я опускаю взгляд обратно на свои ноги, когда Линкс занимает место Кинга впереди меня. Его черные кроссовки, манжеты джинсов — единственное, что я могу разглядеть.

— Мне очень жаль. — тихо говорю я, морщась от слабости в своем голосе. — Я должна была остаться, чтобы поблагодарить тебя. — я снова морщусь. — Я тебе благодарна, очень благодарна. За то, что ты сделал.

Задаваясь вопросом, звучу ли я вслух так же жалко, как в своей голове, я открываю рот, чтобы извиниться за свои дерьмовые извинения.

— Все в порядке. — говорит Линкс, прерывая мой стремительный ход мыслей. — Я… — он прочищает горло, привлекая мое внимание, и протягивает руку, сжимая мой затылок.

Его взгляд устремляется вверх, мои глаза встречаются с его красивыми золотисто — карими.

— На самом деле я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь.

Мой взгляд скользит по его лицу, по его сильной челюсти, покрытой легкой щетиной. У него есть маленькая ямочка на подбородке, веснушка под правым глазом, еще одна, пониже на той же скуле. Он убирает руку с затылка, облизывает губы, заставляя их блестеть в тенях от моего фонарика. Теперь он под таким углом, чтобы я могла его видеть, убедившись, что он не ослепляет ни его, ни меня.

— Я не боюсь. — я снова сглатываю. — Я не каждый день такая. — стыдливо шепчу я, чувствуя, что мне нужно защищаться, убедиться, что он не думает обо мне плохо, как все остальные, кого я знаю.

Он пожимает плечами, но не отводит взгляда. Как будто знает, что на самом деле я говорю не всю правду, но не собирается обвинять меня в этом.

Мое лицо заливается краской еще сильнее, когда я понимаю, что его рука все еще на моем горле, рядом с учащающимся пульсом. Мне не нужно было говорить ему, что я лгунья, он и сам все это чувствует. Я опускаю подбородок, стискивая зубы.

— Поппи, все в порядке. — говорит он мне, и это успокаивает, но он тоже лжет.

Я качаю головой, все еще уставившись на свои ботинки, но ничего не говорю, чтобы вызвать правду. Он подходит ближе. Его кроссовки оказываются по обе стороны от моих ног, его грудь прижимается к моей, а рука слегка сжимает мою шею, когда другая обвивается вокруг поясницы.

— Я не рассказал им о том, что было в комнате. — тихо признается Линкс, его лицо так близко к моему.

— Почему?

Несмотря на то, что я непременно пойду утром в административное здание и попрошу поменять комнату, мне все еще любопытно, почему.

Его внимание сосредоточено на мне, темные глаза, скорее золотистые, чем карие, впиваются в мои собственные. Мне жарко, как будто я хочу снять слои, которые на мне сейчас надеты, и мне нравится чувствовать его кожу на своей. Предплечье обжигает обнаженную кожу моей поясницы, где он крепко обхватывает меня. Сплошные мускулы и тугая, теплая, загорелая кожа.

Бедра Линкса находят мои, как будто они созданы для того, чтобы слиться воедино.

— Я не хочу, чтобы они знали о ночи. — улыбается он, опуская взгляд.

— Ночи? — спрашиваю я, хмуря брови.

— Ночи, когда ты будешь полностью принадлежать мне, Сокровище. — хрипло произносит он, наклоняя подбородок.

Он двигает губами так, что они оказываются прямо над моими, не касаясь, дразня, заглядывая в глаза.

— Видишь ли. — он облизывает губы, ловя меня кончиком языка, заставляя меня отдаваться ему. — Мы всегда делимся. И так было всегда. С тех пор, как мы были маленькими детьми.

Опустив взгляд, он замечает мой рот, мои губы влажны от прикосновения его языка.

— Вообще-то, мы все заключили договор. Пообещав никогда не позволять девушке вставать между нами.

Я на автопилоте качаю головой, собираясь сказать, что никогда бы этого не сделала, но у меня нет возможности.

— Итак, после сегодняшней ночи, — его губы изгибаются в некоем подобии порочной улыбки. — когда мы разделим тебя, — он приподнимает бровь, наблюдая за моей реакцией. — Зажмем тебя между нами, — он проводит своими толстыми пальцами по моей спине. — Будем наслаждаться тобой, — выдыхает он мне в рот, приоткрывая губы от коротких, учащенных вдохов. — Но в общежитии..

Он запечатлевает легкий поцелуй в уголке моего рта, и мне хочется застонать от того, как хорошо он ощущается, мягкий и теплый.

— Тогда я снова получу тебя.

Это предположение, все дело в предположении, что я упаду к их ногам и позволю им брать меня, как они хотят, но я не возражаю, когда он продолжает говорить.

— Каждую ночь. Каждую неделю. В нашей крошечной комнатке, о которой больше никто не знает.

Его глаза скользят по моим, и он шире улыбается тому, что видит.

— Только ты и я. Мое захваченное маленькое Сокровище.

Его губы касаются моих, заглушая мой приглушенный вздох, и я наклоняюсь вперед. Выгибаю спину, прижимаюсь к нему спереди, прижимаюсь к каждому твердому, резному дюйму его тела.

— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Сокровище? Чтобы поблагодарить меня. — шепчет он мне в губы.

Все мое тело вибрирует от потребности в этом, в нем. Темнота, окружающая нас, давно забыта, даже когда я сжимаю телефон Кинга, фонарик все еще горит у наших ног, в моей руке. Линкс наклоняется, его зубы впиваются в мою толстую нижнюю губу в быстром, плотском насилии. Я стону ему в рот, напротив его зубов, когда кончик его языка касается кончика моего, заглушая хриплый звук, вырывающийся из моего горла.

Вот тогда снова загорается свет.