Явь (СИ)

Глава 19. Ведьма

Тяжелые утренние лучи падают на светлые небрежные торчащие во все стороны волосы. Паша, несмотря на неподходящие условия, то и дело клюет носом, невнятно отвечает на вопросы.

В полицейском участке пыльно. Покрашенные на половину в синий, на половину в белый цвет стены, рассеивают тепло даруемое из окна солнцем. На потолке сквозняком раскачивается одинокая тусклая лампочка, с привязанной рядом липкой засаленной ловушкой для мух. Одинокий старый деревянный стол, заваленный желтой бумагой и такой же старинный компьютер, в коробку монитора которого при желании поместится большая собака. Зеленая облезлая, вещающая желтым светом настольная лампа. Потертый, усталый толстоватый полицейский в форме на скрипучем деревянном стуле за столом что-то беспрерывно печатает на пожелтевшей от грязных пальцев массивной клавиатуре. Справа железная решетка, а слева советские седушки-раскладушки для ожидающих. Аделину Васильевну, комфортно разложившуюся в одно из них, не трогает сон, она часто перебивает полицейского, отвечает за Чернова.

— При каких обстоятельствах несовершеннолетняя Варфоломеева Варвара Александровна получила ножевое ранение, вы, молодой человек, можете внятно объяснить?

— Объясняю вам еще раз! Мы оба понятые, на нее напала девочка, одноклассница ее рыжая такая! А мы пытались ее спасти, вот и запачкались по дороге! — вскрикивает со своего места Адель, чуть вскакивая.

— Вы можете помолчать, гражданка! Или я вас посажу на сутки, сколько ж можно. Если Чернов Павел Константинович нам сейчас не ответит, он пройдет тест на наркотики. А мы все этого не хотим, но глаза у вас гражданин, мутные!

— Так все и было, на Варю напала ее одноклассница, зовут ее Зоя Вербина. Простите, я всю ночь не спал, можете проверять меня на все, что хотите, только дайте вернуться в больницу, я вас умоляю, — потирая опухшие глаза, слабо отвечает Паша.

— Вы, молодой человек, под следствием, какая вам больница?! В каких отношениях вы состоите?

— Ну, с Аделиной Васильевной друзья, да? — Паша вопросительно смотрит на рыжую ведьму, и та внезапно ласково улыбается в ответ.

— Да не с ней! С гражданкой Варфоломеевой!

— Знакомые, друзья, товарищи. Какой это имеет смысл?

— Вы совершеннолетний, а она нет. Не думаю, что стоит укрывать данную информацию! — строго и холодно вещает полицейский.

— Начальник, спросите у нее.

— Понятно, — кротко цедит полицейский.

— Сколько сейчас время? — спрашивает Паша, всматриваясь в яркий свет лапы.

— Пять утра. Живая ваша школьница, и не таких зашивали, сейчас наверное уже от наркоза отходит или спит. Вас к ней все равно не пустят, вы-то ей кто такие? А бабушка уже к ней приехала. Как только придет в себя, и с ней побеседуем.

— Начальник, а где у вас тут камера? — живо спрашивает Адель.

— Наблюдения что ли?

— Да-да, ах вон она! — рыжая пожилая женщина находит под потолком в углу маленькую черную слежку.

— А вам зачем, гражданка?

— Да, я тут подумала, нам требуется помощь специалиста. Должен же быть такой в вашем отделении?

— Я сижу перед вами!

— Конечно-конечно! Сейчас-сейчас…

Адель тонкими костлявыми пальцами находит где-то в своем бюстгальтере престранную серебренную монету и резким неестественным движением демонстрирует ее на камеру.

— Что это у вас?

— Да так, визитная карточка. Не обращайте внимания, продолжайте свой допрос.

— Она слегка странная, — шепчет Паша, глядя на возбужденного странным поведением полицейского.

— Вы оба пройдете тест. Продолжим. Что вы делали с несовершеннолетней пострадавшей в ночь на двадцать четвертое июля? — моргая таким же слипшимися сном глазами, спрашивает полицейский.

— Я искал своего племянника, он заблудился в лесу.

— А что было после того, как вы его нашли? Куда вы направились?

— Когда я был в лесу, то слышал женские голоса, видел следы борьбы. Нашел племянника и вернулся, чтобы удостовериться, что там никого нет. Где-то за пару часов нашел Варвару с ранением, и мы повезли ее в больницу.

— Как же там оказалась Аделина Васильевна Коволевская?

— Я же говорю, мы знакомы. Я не знал, что делать, позвонил ей, она примчалась, оказала первую помощь. Вместе мы смогли положить Варю в машину и доставить в скорую помощь.

— Почему сразу не позвонили в скорую?!

— Так она же только уехала, а Варя теряла кровь, сколько бы мы еще ждали, пока нас скорая отыщет? Быстрее было доставить ее самому.

— Выходит, герой?

— Вы ведь можете поговорить с ней сами.

— Аделина Васильевна, как вы оказались в поселке Старинский?

— Приезжала в гости к подруге. Я часто ее навещаю, поговорите с ней сами, если не верите, Стражевая Надежда Николаевна, проживает… — активно жестикулируя отвечает Адель.

— Достаточно! — внезапно врывается незнакомый властный женский голос в комнату.

Громким цоканьем высоких каблуков проходит высокая крепкая женщина в форме, узкой, обтягивающей щедрые бедра, синей юбке и голубой рубашке с погонами. Ярко красная помада, идеально уложенная прическа и четкие острые черты лица. Толстоватый полицейский подскакивает со своего места, поднимает руку к виску. Не успевает ничего сказать, как она усмиряет его взглядом и перебивает.

— Товарищ следователь, с этим делом я справлюсь лично. Вы успели узнать важные подробности?

— Мы только начали, товарищ…

— Хорошо. Можете быть свободны, — снова перебивая, его говорит женщина, указывая ему на дверь.

Растерянный и испуганный полицейский собирает свои личные вещи и поспешно покидает помещение. Она усаживается на скрипучий стул, неприятно ерзая на нем. Находит на столе открытую пачку сигарет, небрежно кладет одну сигарету в рот и подкуривает ее своей большой серебряной зажигалкой, припасенной в кителе.

— Ну что, вляпались? Рассказывайте быстро и тезисно. И без вас дел по горло.

— Здравствуй, милая! Давно не виделись! Как мама с бабушкой поживают?

— Отставить лишние разговоры! Все по делу, я вас слушаю.

Усмиренная Аделина Васильевна в течении получаса рассказывает все подробности дела, безразлично настроенной, курящей без перерыва даме. Ошеломленный Паша, с открытым ртом наблюдает за прекрасной полицейской женщиной, иногда добавляет свои примечания и уточнения. И так, полиция узнает истинные подробности загадочного покушения на убийство.

— Да я вижу, дело дрянь. С этими-то разобраться не проблема, — выдыхая серый дым и кивая в сторону двери, за которой скрылся толстоватый полицейский, отвечает прекрасная женщина, — а с охотниками что делать будете? Ты ведь знаешь, кто такая Вербина? Объявите им войну и отыграться уже не сможете. Я, конечно, подниму связи, постараюсь уладить конфликт, но не обещаю… Будешь мне должна, тетушка.

— Ай да племянница, ай да молодец. Буду по гроб жизни должна, проси, что хочешь!

— Связи мне нужны, в шабаше! Сама понимаешь…

— Тут уж не могу тебе помочь-то… — с глубокой печалью и разочарованием отвечает Адель.

— Да знаю я. Придумай что-нибудь, внедри туда своего. Мне нужен информатор. Я же придумываю, как тебя из дерьма вытаскивать, с твоим-то прошлым, ты не подумай, я ничего не забываю!

— Да как же, как же. Придумаю, расплачусь.

— А этот что, человек? Опять придется выгораживать, приплетать родословные. А-а-ах как я от этого устала, у меня ваши адвокаты закончились, по уезжали все!

— А что я? Я нем, как рыба, — врывается в разговор, замеченный, как особенность интерьера, Чернов.

— Да, что ты! Наверное, великая любовь? Знаю, варились мы с такими не раз. Вон, у подружки своей спроси! — скептически и без интереса поглядывая то на Пашу, то на Адель, говорит странная служительница правоохранительных органов.

— Тут будет отдельный разговор, пожалуй. Обсудим это позже, договорились? — аккуратно и вежливо спрашивает Адель.

— Договорились. И старайтесь никуда не высовываться в ближайшее время. Лучше вообще, чтобы духу вашего здесь не было, тише воды, ниже травы, ясно?

— Ясно! — четко отвечает Адель.

— Свободны. Будьте на связи, Аделина Васильевна, приду в гости и, скорее всего, не одна.

Адель направляясь к выходу, пихает Пашу в плечо, и тот живо встает со своего места, движется к двери вместе с ней. Останавливается в проеме, и задает единственный на самом деле интересующий его вопрос.

— Простите, а вы не поможете нам попасть к Варе?

— Ну любовничек… — отвечает, закатывая глаза женщина в форме, — я предупрежу о вашем визите. Покажете монету на посту. Только быстро и без лишнего шума, ясно?

— Спасибо! — через силу улыбнувшись, благодарит Паша.

***

В машине оба чувствуют себя крайне неуютно. Кровь на заднем сиденье впиталась в кресла, окислилась и почти почернела. Запах от нее заставляет снова и снова прокручивать последние ночные события. Они в очередной раз остаются наедине друг с другом, и Паша с большим трудом преодолевает раздражение. Заводит машину.

— Она тоже ведьма? — вдруг спрашивает.

— Нет, она привратник.

— Кто?

— Привратники, вроде стражей между тремя мирами.

— Еще одни охотники?

— Ну, тут как посмотреть. Они посланники небесной Прави. Но, лично я считаю, что ты прав, ведьмы, охотники, привратники, все об одном и том же, тянут одеяло на свою сторону, истребляют друг друга дай только повод.

— Но вы назвали ее своей племянницей, значит она из семьи ведьм? — спрашивает Паша и выезжает на главную пустую дорогу.

— Как и я, изгнанница своего семейства. Родовые гнезда ведьм жестоки к тем, кто не разделяет их идеи и не наследует их способности.

— Так вот зачем ей связи в шабаше, хочет отомстить?

— Работа у нее такая, контролировать ситуацию, голубчик. Главное, что на время следствия Варвара будет под их защитой.

— Это радует.

Аделина Васильевна лишь слабо печально улыбается и задумчиво отворачивается к своему окну.

В больнице в легкие проникает запах кварцевания, хлорки и препаратов. Попасть в палату, благодаря волшебной монете, оказывается несложно. Все по тому же принципу на посту вдруг оказывается нужный работник, по совместительству хранитель величайшей тайны.

Холодные полутемные коридоры, выложенные голубой, местами опадающей плиткой. Липкие линолеумные полы, и отражающееся в стеклянных зеленых кирпичах пациенты, разгуливающие в тусклых пижамах. В животе скручивается волнительный ком, заставляет одновременно мерзнуть и потеть. Здесь и там на деревянных лакированных тумбах, с отвисшими дверцами, путаются комнатные растения, что никогда не цветут. Белая дверь, ведущая к Варе, местами кем-то когда-то погрызена, из изувеченных мест торчит коричневый материал.

Дверь отворяется, и из нее бордо выходит Татьяна Родионовна, бледная и страсть озлобленная. На глаза ей попадается сначала Чернов, а затем Аделина Васильевна, от чего ее злость загорается дьявольским огнем в глазах, но лишь успевает она открыть рот, как Паша придерживает дверь и перебивает ее мысли, подхватив ее под локоть.

— Мы с вами побеседуем, Татьяна Родионовна. Аделина Васильевна, можете идти к Варе, — уверенно, с металлом в голосе скандирует он.

Аделина Васильевна, решив не встревать и кротко кивнув, входит в палату.

— Ты! Ты сделал это с ней!!! Куда смотрит полиция?! Ублюдок малолетний!!! — вырывается из злобного рта, Паша силой заставляет ее сесть на железную сетчатую скамью у двери. Склоняется над ней, сцепив руки с двух сторон от нее, за подлокотники. Татьяна Родионовна ошеломленно выпячивает глаза, впервые оказавшись в заложниках.

— Замолчите! Не будь меня, она бы давно погибла! А знаете из-за кого?! Не из-за рыжей девчонки, не из-за моральных уродов одноклассников, не из-за чертей из преисподней, а из-за Вас! Если бы вы были хоть немного умнее, хоть чуточку человечнее, вы бы не выбросили бы ее на улицу, и она бы не нуждалась во мне. Этого бы не случилось, если бы вы не избивали ее и заботились о ней. Я ей вовсе не нужен, и никаких прав на нее не имею, ей нужны Вы… И если я узнаю, что вы в очередной раз выгнали ее, как неугодное животное или посмели поднять на нее руку, видит Бог, обещаю, вы больше внучку свою не увидите, — холодно тихо и жестко проговаривает Паша сквозь зубы.

— Да как ты смеешь, щенок?! — шипя сквозь зубы, отвечает Татьяна Родионовна, сузив злобные глаза. Ее костлявые морщинистые пальцы цепляются в его руку с силой.

— Обдумайте на досуге мои слова.

Паша резким движением отпускает руки и выпрямляется. Уходит в палату и чуть заметно хлопает дверью. За порогом громко выдыхает.

В палату из оконной деревянной рамы почти не проникает свет. Голые потрескавшиеся стены и две железные кровати. Варя лежит, накрытая клетчатым колючим одеялом в белом пододеяльнике. Рядом на железном тонком шесте капает капельница, наполненная прозрачной жидкостью. Лицо ее бледное, но глаза уже открыты, хоть и очень уставшие и слабые. На пустующей соседней кровати сидит Адель, она говорила ей что-то важное, до того, как пришел Паша. Теперь же повисло многозначительное молчание.

— Ну что ж. Я подожду на улице. Не буду вам мешать, — бурчит себе под нос Адель и выходит за дверь, тихими мелкими шагами.

Паша присаживается на ее место. Кровать громко скрипит металлической сеткой. С пару секунд они смотрят друг на друга молча.

— Привет, — слабо и отрывисто говорит Варя.

— Привет, — ласково и тихо отвечает Паша.

— Будешь меня ругать?

— Нет, не буду.

— Хорошо, а то бабушку я уже выслушала и покаялась. Ей придется взять меня обратно после выписки.

— Я привезу тебе сюда твои вещи завтра. Как все прошло?

— Ну я неплохо поспала под наркозом. А ты как? Говорят, тебя пытала полиция?

— Неправда. У ведьмы есть свои связи. Думаю, тебя будут допрашивать особые люди. Мы сказали им…

— Да, я знаю. Адель мне рассказала. Пока я здесь, ты будешь ко мне приезжать? Я здесь со скуки помру, спасай.

— Тебя быстро выпишут. Говорят, на ведьмах раны затягиваются, как на кошках.

— Да уж, я теперь ведьма. А на тебе? — зевая лепечет Варя.

Паша поднимает футболку, демонстрируя перевязанные ребра.

— Меня тоже подлатали, пока ты спала.

— А твоя нога?

— В порядке. Лучше о себе побеспокойся.

— Аделина Васильевна будет навещать меня. Говорит, поколдует над лицом, шрамов не останется.

— Чудно, — отвечает Паша, со скрипом поднимается с кровати, дарит ей горячий поцелуй в лоб. Варя прикрывает глаза, — отдыхай. Спи.

— И ты не забудь поспать, — добавляет она.

Паша лишь устало улыбаясь ей, скрывается за дверью. Оставляет ее совсем одну, в полном покое и в долгих раздумьях.

***

Утренний холодный ветер нагоняет новые тучи. Надвигается стойкий запах озона. Собирается дождь, поднимается пыль с дороги. Паша подъезжает к яркому палисаднику, останавливается и глушит мотор. Калитка ведущая к дому ведьмы, непривычно плотно закрыта.

— Зайди ко мне буквально на минуту. Мне нужно показать тебе кое-что важное, — холодно говорит Адель и выходит из машины.

Паша издает недовольный стон, трет глаза, ерошит волосы и выходит за ней.

Во дворе тихо, ничего не предвещает беды. Маленькая собачонка все так же, весело приветствует своего друга, звонко тявкает и подпрыгивает на задние лапы, с желанием почесаться за ухом. Первые капли мелкого дождя бьют ее по носу, она раздраженно на него чихает. Паша торопится, и заходит в дом.

Узкий коридор, неровно лежащий полосатый коврик. На кухне виднеется творческий бардак. Запах сушенных трав и ягод. В зале на круглом столе нет ни чайника, ни чашечек, не булочек. Паша слегка разочаровывается, от крепкого сладкого чая и еды он бы не отказался, живот давно урчит и больно завязывается узлом внутри. Свет выключен, от чего обычно яркая и уютная обстановка, чем-то напоминающая веранду, рассеивается, покрывается унылой серостью и промозглым холодом, бьющим каплями по белым оконным рамам.

Рыжая ведьма, утратившая за ночь весь свой энтузиазм и энергию, копается в старинном шкафу, источающем запах старой, залежавшейся ткани. Затем закрывает дверцу, глубоко вздыхает.

— Будь добр, помоги мне отодвинуть этот шкаф, — устало просит Адель.

Паша приложив немного усилий, отсоединяет шкаф от стены. Деревянный пол оставляет на себе борозду от толстых металлических ног тяжелого ящика. Аделина Васильевна просовывает тонкие руки в образовавшуюся щель, с трепетом в руках вытаскивает из тайника что-то широкое плоское и накрытое темной тканью.

Пыльный и загадочный большой накрытый предмет она ставит на табуретку, прислоняет к стене.

— А теперь, дорогой, встань вот сюда, напротив, — вежливо просит ведьма.

— Мне стоит чего-то опасаться? — с ухмылкой спрашивает Чернов.

— Если бы я хотела тебе навредить, давно бы уже это сделала. Не дури, — отвечает Адель, с долей раздражения.

Паша становится напротив, и она медленно снимает черную ткань.

За полотном оказывается зеркало. Манящее, чистое, словно и не лежало десятки лет в тайнике за шкафом. Вот только отражение в нем заставляет его застыть.

В зеркале, рядом с круглым столом на фоне ковра и старой софы стоит существо, отдаленно напоминающее его самого. Рельефный оскал, покрытый белой, почти прозрачной кожей, плохо скрывает череп, имеющий нечеловеческие очертания, костные шипы, впалые черные глаза скрываются за массивными бровями. Острые сияющие клыки, торчащие почти до подбородка. Длинные, закругленные смольные рога, источающие синее пламя, охватывающее его изнутри. Большие острые ушные раковины с глубокими рубцами. Мертвенно белые руки с длинными звериными когтями. Неуместно выделяющаяся одежда, которую Паша вчерашним утром надел второпях. И замерший в ожидании длинный хвост.

— А теперь ответь мне, друг, ты знал?