За грань. Инструкция по работе с вампирами

Глава 10

Думаю, вы уже поняли, что я не из робкого десятка. Жизнь без отца и роль защитницы семьи, казалось, была лишь первой ступенькой к тому, что ждало меня в подлунном мире. Лишения и огорчения прошлого не давали скатиться в бездонное озеро уныния и печали всего, что со мной происходило последние дни. Будь я чуточку слабее, позволь эмоциям хоть ненадолго завладеть разумом — мне крышка. Мне правда хотелось забиться подальше и немного поплакать о несправедливой бесправной роли смертной в вампирском сообществе. Я была бы не против запереться в ванной и стирать мочалкой кожу до крови, чтобы забыть о едких, отравленных прикосновениях Элроя. Но вместо того я лишь тихо радовалась, что выходка вампира с внешностью древнего бога не осталась безнаказанной. И все, о чем я переживала — не приведет ли небольшая стычка с куклами вышеупомянутого клыкастого ублюдка скорую смерть к моему порогу?

Но у любой отваги или стойкости бывает свой лимит. Не мне вам объяснять. Скорее всего каждый так или иначе ощущал абсолютную потерю контроля над собой, давящую горло панику. Когда ты не уверен в том, что твое завтра вообще наступит. А если наступит, то будет ли оно здоровым, не ломающим психику?

Что же. Мой лимит оказался гораздо ближе, чем я предполагала.

Я бежала по бескрайнему зимнему лесу. Изо рта вырывался пар, тут же оседая на моих губах и щеках мелкими капельками льда. Легкие горели от продолжительного бега, босые ступни онемели от холода. Но я не могла остановиться. Почему? Понятия не имею. Знала я лишь одно — мне нужно спешить куда-то вперед. Причем, ощущения складывались такие, что времени не осталось. Я опаздывала.

Вдруг впереди между совершенно одинаковых деревьев я заметила чью-то фигуру. Человек тоже бежал, полы его пиджака развивались от сильного ветра и бега. Я кричала ему, просила подождать, но он будто не слышал. Тогда я ускорила темп, не замечая боли и усталости. Когда мы оказались в странной рощице с черной травой и кустами, мужчина остановился и резко обернулся.

— Папа? — боль сдавила сердце.

Да, это был он. Такой, каким я его помнила с детства. Высокий, улыбчивый мужчина с вечно спутанными темными кудрями. Он распростер свои объятия, и я влетела в них, не сбавляя хода. И вот я снова маленькая девочка, считавшая, что мужчина рядом самый сильный и храбрый человек на свете. Тот, на кого стоит ровняться. Машины я любила тоже из-за него.

— Право же, дьяволенок, перестань дрожать, — голос его ни сколь не изменился, все такой же ласковый и бархатистый.

Он даже назвал меня дьяволенок — прозвище, которое он дал мне в пять лет, когда я умудрилась разнести деревянным мечом половину домашней керамики, заигравшись в рыцаря. Отец умер так внезапно, что это надолго заставило меня онеметь. Помню, я смотрела на его гроб и злилась, что он не смог выжить. Будто предал всю мою веру в него. Злость прожигала и отбирала все слова.

— Я не попрощалась, — всхлипнула я, утыкаясь носом в темно-синюю рубашку на его груди.

— Соня, я же говорил тебе, что эмоции — глупость для детей, разве ты уже не взрослая девочка? — от тона отца мне сделалось не по себе. Он говорил так…раздраженно.

Я подняла глаза и вместо леса и звездного неба увидела вокруг салон автомобиля. Он морщил нос, держась за руль. Мы больше не обнимались.

— Разбудишь свою сестру. Разве ты хочешь, чтобы она начала плакать? Дай ей выспаться, старшая.

Я повернула голову в сторону, заметив, что сижу на заднем сидении, а рядом, свернувшись в клубочек лежала моя двухлетняя сестренка Элис, унаследовавшая от папы такой же темный оттенок волос и легкие кудри.

— Куда ты нас везешь?

— Разве имеет значение, дьяволенок? Мы путешествуем вместе, будем кушать вкусную еду, покатаемся на аттракционах, но это после того, как заедем к папе на работу.

— В старую церковь? — почему-то обрадовалась я.

— Ага, а если будешь вести себя хорошо, то я куплю вам с Элис по большому шоколадному рожку. И это будет наш секрет, хорошо?

Картинка мгновенно переменилась и последние слова папа говорил уже в каком-то полуподвальном помещении. Вокруг зеленоватые влажные камни, лампа наверху ослепляла меня, а самый родной человек водил по мне кисточкой, отчего было щекотно, и я иногда смеялась. Я чуть приподнимаю голову и вижу, как он рисует на моем животе какие-то кроваво-красные каракули. Как только он отрывал кисть, они сразу пропадали, будто впитываясь.

— Какие странные штуки, — сказала я, завороженно глядя на исчезающие рисунки.

— Руническая магия вообще странная сама по себе, — хмыкнул он. — Твой вампир тоже ей пользуется иногда, но, увы, он далеко не такой специалист, как я.

Я подумала о Стрэнде. Не этим ли он защищал свой дом от непрошенных гостей? Он упоминал что-то про некие охранные чары и по периметру офиса. Могли ли это быть руны?

— Ты защищаешь меня? — улыбнулась я папе.

Он улыбнулся, но ничего не ответил. Я была уверена, что он делает мне добро. Неужели папа что-то знал о вампирах задолго до моего знакомства с Йоаном? Может, он на самом деле хотел защитить меня и Элис от воздействия? Вдруг он знал, что у меня, а возможно и у сестры есть та самая способность чувствовать вампирские артефакты, таким образом он решил защитить нас? Ведь он так любил своих девочек. Я уверила себя, что так оно и есть.

— До поры до времени, — странно тихо проговорил отец и я взглянула на его лицо.

В следующий миг я закричала. Его лицо было размазано в кашу, будто кто-то долго бил его бейсбольной битой или что-то вроде того. На нем не было живого места. Все лицо — сплошной окровавленный кусок мяса. Нижняя челюсть изломана, зубы перемешались с плотью и белыми жемчужинами украшали все, что когда-то было лицом. Нос вбит глубоко в череп, кожа сдернута, открывая мышцы и лишь глаза. Прекрасные, цвета свежей травы осмысленно смотрели на меня.

— Уже скоро, — искаженно прошипел он и меня понесло куда-то, реальность будто вода выталкивала меня в другое место.

И вновь, я оказалась в странном огромном помещении с отполированным до блеска каменным полом. Видела свое отражение в серой тверди и безумно оглядывалась, ожидая вновь увидеть, как чудища, сотканные из тьмы и тумана, проводят свои извращенные, ужасные эксперименты над людьми. Но на этот раз зал, который никто и никогда не видел был пуст. Лишь липкий белый туман стелился по полу, все больше окутывая мои щиколотки.

Я немного прошлась, двигаясь к тому месту, откуда обычно наблюдала за монстрами. Мои шаги глухо раздавались в той полутьме, куда я угодила. Тишина, спокойствие и больше ничего.

Туман густел у моих ног, сворачивался и, к моему ужасу становился будто бы разумным. Я вновь побежала со всех ног, почему-то уверенная, что скоро выбегу все в тот же заснеженный лес с одинаковыми деревьями и сон пойдет по кругу.

Нет, этого не случится.

Белое молоко тумана начало смешиваться с тьмой. Передо мной резко возник тот самый монстр, пытавший людей во всех моих кошмарах. Его бездонные черные провалы, которые были его глазами, с безразличием вечности взирали на меня. Я была всего лишь еще одним человеком. Никем.

Он схватил меня неожиданно плотными и сильными конечностями и взвыл расщепленным на сотню других голосом.

Я в ужасе вторила ему, ощущая, как по щекам текут слезы осознания неминуемой смерти. Тьма прожигала меня, вены горели, мышцы сокращались и не было спасения. На этот раз меня поймали и должны были довести все до конца. Что хуже, я поняла — это всего лишь половина желания твари. Вторая половина находилась далеко от меня, в тысячах миль. В Сиэтле. Ему нужна была Элис.

— Пусти, — взревела я в агонии, понимая, что эта же участь может ждать и мою маленькую невинную сестренку. — Нет, хватит!

Я ощутила, как что-то мелкой щекоткой бежит по моему телу, змеится и проступает на коже. Монстр замер. Вечность перестала меня поглощать, несмотря на это боль все еще сводила с ума, я извивалась в чужих крепких руках, вопила и боролась.

— Отстань! Не надо! — я потеряла голову настолько, что сама решилась напасть.

Я вонзила в то место, где у монстра предполагалась голова ногти и сжала с силой, желая выцарапать хотя бы кусок безразличной вечной темноты.

— Бл*дь, Мэйер, какого хера? — выругалась тьма, перехватывая мои руки. — Успокойся, мать твою!

Я попыталась боднуть чудище, но не вышло, оно повалило меня на кровать, крепко удерживая руки над головой.

— Ты подавишься мной, урод! — взвизгнула я, извиваясь всем телом. — Отпусти!

— Как только прекратишь буянить! Возьми себя в руки, дура, — монстр вдруг растворился, мне показалось, что он выглядел…раздосадованным?

Я все еще тяжело дышала, тело взмокло, ткань длинной вытянутой футболки Led Zeppelin прилипла к телу, несколько спутавшихся локонов липли к лицу, пока я приходила в себя. По щекам катились слезы, но ни тьмы, ни зала, ничего больше не осталось вокруг. Лишь мягкая кровать, да стальная хватка на запястьях прямо над головой. Я растерянно смотрела в лицо начальнику, склонившемуся надо мной. Был предрассветный час и мне удалось разглядеть, как на его лице затягиваются легкие царапины, очевидно оставленные мной.

Он нависал, уперев колени по обе стороны, сжимая мои ноги. Ладонями Стрэнд удерживал руки. Отличная клетка, мне было никак не пошевелиться.

— Что ты делаешь? — я опять задавала глупые вопросы, но в голову как-то ничего другого не пришло, когда я заметила, что на Йоане были только домашние штаны.

Я вовсе не была готова видеть его в таком облике, жадно изучая испещренную мелкими шрамами бледную кожу, под которой заметно напряглись мускулы. Наверное, при жизни он был воином или занимался физическим трудом, иначе такой рельеф я не знала откуда можно было получить во времена, когда еще не были придуманы фитнес-залы. Наверное, все же воин, иначе откуда взялись эти шрамы?

— Закончила? — привлек он мое внимание. — Кричать больше не будешь?

— Да, я…я в порядке.

Ни черта я не в порядке.

Вампир прищурился и несколько мгновений внимательно изучал мое лицо. После вздохнул и переместился, присев рядом на кровать.

— Объяснись, — голос Стрэнда казался уставшим. — Давно это с тобой?

Я смотрела на его красивый профиль и размышляла стоит ли вообще хоть что-то рассказывать. Впрочем, если откажусь, он может использовать другие методы, чтобы выудить информацию, чего мне бы не хотелось.

— По сути, — начала я чуть хрипло — горло саднило после криков, — всю жизнь, только в последнее время это стало повторяться чаще. Я имею ввиду, кошмары. Практически каждую ночь. И, я боюсь, это не просто кошмары.

Он странно посмотрел на меня, сдвинув брови, не понимая куда я клоню. Знала ли я сама, что вижу не простые сны? Эта мысль давно закралась в голову и озвучивать было страшно, но сегодняшний сон. Отец и то, что он со мной делал. Мог ли Йоан хоть как-то прояснить то, что происходило в моей голове? Иногда, казалось, что это точно такие же видения прошлого, генетическая память и те монстры на самом деле существовали миллионы лет назад. Но такое допустить было страшно, учитывая, что они имели надо мной странную власть.

— Это связано с клинком? — он согнул ногу и поудобнее сел на кровати.

— Не знаю. Не уверена, — призналась я, поднимаясь с подушки и обхватывая собственные голые колени, будто ища поддержки. — Это сложно объяснить.

— Я не смог тебя сразу разбудить, — святящиеся в полутьме светло-голубые радужки смотрели на меня. — Точнее, ты не спала. Было больше похоже на припадок.

— Такое со мной впервые, — вздохнула я, разглядывая свои сцепленные пальцы.

Почему-то вовсе не смущало, что начальник видит мои голые до середины бедра ноги, возможно белье и мрачную задумчивость. Я только что билась под ним в истерике, недавно Стрэнд видел мою залитую кровью грудь, не раз наблюдал за мной в чересчур открытых платьях. Какое тут может быть стеснение, когда хотелось только одного — понять, что происходит с моей гребаной жизнью.

И я поведала ему в подробностях, что видела во сне. Про отца, руны, поездку и монстров. Он внимательно слушал лишь изредка чуть прищуриваясь, будто узнавал какую-то деталь. Вампир услышал и о предыдущих эпизодах, о том, что отец рассказывал о рунах на моем черепе и как он убивал клинком Элис, как я видела Йоана, наблюдавшего их темноты.

— Эти руны…правда? — я прикусила нижнюю губу, задавая вопрос. Наверное, мне было известно, каким будет ответ, но слышать его так не хотелось. Долю секунды я мысленно молила Стрэнда соврать.

— Да, такая практика есть, — он больше не смотрел на меня, а куда-то мимо, о чем-то размышляя. — Магия древнее меня.

Пришлось прикрыть глаза, чтобы осознать все. Это было на самом деле, разве не так? Но почему именно сейчас? Потому что клинок рядом или то самое «до поры до времени» наступило? Почему я и кем был мой отец? Я сжала виски, стараясь сосредоточиться и выудить из памяти что-то еще, но хоть убей, не могла точно сказать, когда случилась та поездка, где мы были и что еще могло быть правдой.

Момент, когда земля по-настоящему начала уходить из-под ног. Мгновение, когда осознание того, что ты не совсем человек могло подкосить и свести с ума. В моей жизни были аксиомы, в которые я верила всей душой: отец был простым банковским служащим, мы с Элис были людьми и никогда раньше не касались вампирского мира или чего-то мистического.

Две аксиомы оказались и не аксиомами вовсе, они подверглись серьезному сомнению.

— Я видела огромного медведя, — вдруг созналась я и Стрэнд вскинулся. — Он напал на тебя. Ты был сильно болен, а после выпустил тьму.

Я исподлобья наблюдала за ним. Человеческая эмоция, чистая и неподдельная отразилась на его лице. Поражение, удивление. Пальцы покалывало, руки дрожали, а сердце стучало у самого горла. Ошеломленная собственной смелостью, я привстала, подгибая ноги под себя и потянулась к нему. Мне хотелось увидеть это собственными глазами. Стрэнд не шевелился, замер, наблюдая за моими движениями.

Четыре неровные светлые полосы шрамов рассекали его спину. Я провела по ним подушечками пальцев. Кожа под ними оказалась горячей.

— Это последние раны, которые ты получил, будучи смертным, они не затянулись до конца и стали отметинами. Когда зверь вцепился в горло, — я сглотнула, чуть переместившись, показывая на его шею, — ты уже совершил переход. Поэтому ничего не осталось.

Йоан перехватил мою ладонь, крепко сжимая пальцы.

— Прекрати, — выдавил он.

— Ты сам хотел узнать, что я видела.

Он покачал головой.

— Я ожидал чего угодно, но не этого. Ты залезла в мою память. Как?

Мы смотрели друг на друга: он ждал, а я на самом деле задумалась. Какая часть сознания смогла такое провернуть, что предшествовало проникновению и с какого хрена это вышло интуитивно, будто бы мне было не впервой?

— Не знаю, — во рту вдруг пересохло. — Просто схватилась за образ.

Первородный вдруг усмехнулся.

— Ты не человек, Мэйер.

Я тихонько рассмеялась. В смехе не было ничего веселого, истерические нотки пополам с горечью.

— Чушь. Меня легко ранить, легко убить, — я качала головой. — Ты пил мою кровь, кому как не тебе это знать?

Йоан по-прежнему держал мою ладонь, его взгляд опустился ниже. В глазах вспыхнула злость, на лице заходили желваки. Ему не нравилось то, что он видел — не самый изящный, позорный след чужих клыков. Мне хотелось его срезать, когда я стояла в душе, ощущая слабость и одновременно ярость. Даже Люн Ин по дороге в отель отметил, что Элрой редкая сволочь, раз оставил на моем теле явный вызов хозяину.

— Что он с тобой сделал?

Пожала плечами, это и так было очевидно. Вспоминать что-то больше я была не готова и уж тем более рассказывать Стрэнду. Ответ, а точнее его отсутствие явно не понравилось начальнику, и я с изумлением и трепетом услышала утробное рычание, напоминавшее лишний раз, кто рядом со мной.

— Кроме этого, — он кивнул на след от укуса, — что еще?

— Йоан, пожалуйста…

В один миг он дернул меня вперед и схватил лицо в ладони, приближая к себе так близко, что небольшое движение, пара сантиметров и наши носы бы соприкоснулись. Такое резкое движение и близость Стрэнда заставили меня задохнуться и во все глаза уставиться в его мерцающую искрами радужку.

— Вслух, четко и ясно, Мэйер, — его дыхание обожгло губы и я поборола желание смущенно отвести взгляд.

— Душил, — шепнула я.

Держать под контролем эмоции и страх — вот что было сейчас одним из самых важных дел. Не позволю лавине горя унижения затопить меня и свести с ума. Было и было, ничего не изменить.

— Что еще? — не унимался он, мои губы против воли задрожали.

На теле я отчетливо ощутила все места, которых касался Элрой. Они горели, казались липкими, неприятными, отталкивающими.

— Он держал меня крепко, душил и… — я сбилась и Йоан зарычал, требуя продолжения, — засунул в меня пальцы. Хотел, чтобы тело подвело меня, чтобы я кончила.

— Ты дала себя трахнуть? — тихо и злобно.

— Нет.

— Что ты сделала?

— Воткнула в шею ублюдка нож. Он разозлился и кинулся на меня. И если ты спросишь сделала бы я это еще раз? Мой ответ будет: да, я бы повторила, но выбрала бы глаза, а не шею. Знаешь, что я еще скажу? Ты был занят, пока меня пытались похитить и изнасиловать. Ты сплоховал, Стрэнд, — сердце бешено колотилось в груди, я почти чувствовала его губы.

Мне хотелось, чтобы Йоан на миллиметр подался вперед, чтобы отреагировал не просто злобой.

— Знаю.

Не возьмусь оценивать кто из нас сдался первым. Слово потонуло между наших губ. Его движения были горячими и требовательными, они сминали меня в сильном и страстном поцелуе, от которого голова вмиг закружилась, а внизу живота появилось знакомое приятное томление. Наша постоянная выдержка слетела с петель, как от взрыва бомбы. Вдруг кристально стало ясно, что Стрэнд не меньше меня хотел этого. Все это гребаное время мы скрывали друг от друга в какой-то дурацкой игре свою заинтересованность. Я могла поклясться всеми святыми, что ощущала такую же накопленную болезненную страсть в каждом его прикосновении. Мы так сильно жались и впивались друг в друга, что воздух казался чем-то несущественным, скучным рудиментом или ненужным элементом в наших отношениях.

Я тряслась от мысли, что мы в одной кровати и Стрэнд хочет меня, пока с особой тщательностью изучала руками его тело, осязая каждый шрам, каждый мускул и каждую родинку на горячей коже. Чертовски хорошо чувствовать его язык глубоко во рту, я едва не застонала, когда он грубо протолкнул его внутрь и повалил меня на спину, раздвигая мои ноги. В какой-то миг трусики пропали и мне вовсе не хотелось анализировать этот факт, потому что сразу после Стрэнд накрыл ладонью мою промежность, заставляя выгнуться навстречу, застонать в желании почувствовать его внутри. Я судорожно, с хрипом вдохнула в легкие немного воздуха, когда его губы и язык переместились ниже, к самой шее.

— Твое возбуждение пахнет охеренно, — почему-то злобно прорычал он после того, как глубоко потянул носом в месте, где шея переходит в плечо.

От чего же он злился?

Мне нечего было на это ответить, потому что его пальцы оказались во мне, и я задрожала от удовольствия. Йоан дернул мою футболку вверх, к самому горлу и вдруг замер. Не понимая, что заставило его остановиться, я сама посмотрела вниз на себя.

— Гребаное все, — наконец, выговорил он.

Пальцы вампира все еще находились во мне, только перестали с силой вбиваться, движения прекратились из-за одной ужасной детали. Кожа на животе и под грудью была исписана странными, неизвестными мне символами. Кроваво-красные чернила явно проступали на коже, казалось, что письмена медленно пульсируют, плывут. Я чувствовала, как они извиваются, чуть щекоча кожу, словно насекомые.

— Вот же дерьмо, — буркнула я, стаскивая с себя футболку, в желании увидеть, где еще проступили эти странные штуки.

— Развернись, — я была дико мокрой и пальцы Йоана покинули мое тело с характерным чавкающим звуком. Под его тяжелым и темным от похоти взглядом я перевернулась на живот, вздрогнув, когда он коснулся меня под левой лопаткой. — Здесь тоже. И здесь, — он провел ладонью до поясницы, но я не могла думать больше не о чем, как о его руках и собственном колотящемся сердце. — Тут, — Стрэнд сдавил обе ягодицы. — Ты как гребаная жертва тату-мастера. Они везде. Некоторые мне знакомы.

— И что же делать? — выдохнула я в простыни.

Все сильнее заливаясь краской и не веря в то, что на самом деле осмелилась на такое, приподняла вверх попку, как бы намекая на то, каким должен быть его ответ. В список своих маленьких побед над Стрэндом я записала и тот нечеловеческий звук, который он издал, заметив движение. Зашуршала ткань, я могла лишь слышать, как он стягивает с себя штаны и это мне показалось безумно волнующим моментом.

— Разберемся потом, — решительно раздалось позади и, неожиданно схватив за бедра, он подтянул меня к себе, от чего, не сдержавшись взвизгнула.

Я ощутила сильное давление, Йоан чуть толкнулся вперед и стало понятно, что мне не сразу удастся принять его. Он что-то недовольно забурчал, вышел, потерся головкой о набухший от желания клитор и вновь попытался протолкнуться вперед.

— Ты вообще, когда последний раз занималась сексом? — наверное, его клыки удлинились, потому что речь стала чуть искаженной.

— Давно, — закусив нижнюю губу, я подалась ему навстречу.

— А как же…

— Боже мой, Йоан, ты собираешься поговорить о другом мужике или трахнуть меня? — я не просто говорила, а рычала, желая получить его всего и не думать пока ни о чем, не вспоминать, не чувствовать.

Мне нужен был примитивный секс и мне хотелось верить, что Стрэнд даст мне это, но он медлил и это выводило из себя. Я попыталась шевелить бедрами, но он крепко схватил меня и полностью вышел.

— Черт тебя дери, говнюк, — он заключил в кулак мои растрепанные в припадке после кошмара волосы, и я зашипела, выгибаясь еще сильнее.

— Так было или нет?

Неужели это было для него важно? Никогда бы не подумала, что кто-то вроде Стрэнда может переживать о такой мелочи, как секс, точнее о том, что я могу проводить с кем-то ночи. Возможно, это было такое своеобразное проявление собственничества. Ведь я только его трофей. Скорее всего, в понимании первородного, только он мог иметь меня…во всех смыслах.

— Ни хрена не было, мы просто целовались, а потом ты позвонил и мне пришлось выставит его за дверь, — рассвирепев от того, что я могла на самом деле оказаться для него только забавной игрушкой, с которой можно и поохотиться за артефактами, и заняться сексом, я дернулась, пытаясь высвободиться.

Гребаный вампир, гребаный клинок, гребаное все. Сколько еще можно меня унижать и пытать?

— Умница, — в его голосе сквозила улыбка, но я никак не могла повернуть голову и увидеть лицо Стрэнда.

В следующий миг он мощно толкнулся в меня, и я задохнулась от переполнявших чувств. Злость, страсть и удовольствие от того, как он начал скользить внутри, наполняя до отказа, так как никто раньше, смешались и вытеснили все дурацкие и ненужные мысли. Сузив мир только до этой кровати, до нас двоих. Какая-то новая, дикая часть меня вырывалась наружу с каждым стоном, с каждым толчком. Ей так нравилось, что ее волосы намотаны на кулак, ей было плевать на всякие условности и моральные принципы. Наверное, она способна на более яростное и изощренное убийство. Эта Соня будет рада возможности мстить и резать глотки. Эта Соня, возможно еще напугает меня, но в тот момент мне она нравилась. Нравилось, как она движется и не пытается казаться красивой или сексуальной. Эта женщина просто трахалась, отдаваясь этому на все сто процентов.

И только она могла попросить о том, чего я боялась, как огня:

— Укуси меня, — нет, этот голос, низкий и хриплый вовсе не мог быть моим.

— Тебе будет плохо, — выговорил Стрэнд, и я едва не кончила от того, какие доисторические дикие нотки были в его тоне.

Кажется, сейчас мы оба были не теми, кем привыкли видеть друг друга.

— Насрать, я хочу тебя и теперь я знаю, что ты хочешь. Так давай же.

Последнее предложение я уже говорила ему прямо в лицо. Он на мгновение покинул меня, от чего тут же сделалось одиноко, перевернул на спину и опустился сверху. В его светящихся глазах можно было различить многое: похоть, страсть, от чего-то ярость и, самое главное, жажду. Дикая Соня знала его так же, как один зверь знает другого зверя. А ему, этому зверю напротив нужна была кровь. Моя кровь.

— Давай, — сквозь стиснутые зубы прорычала я, хватая его лицо ладонями, находя губы вампира в поцелуе.

Внутри словно начала натягиваться тугая пружина, оргазм был чертовски близок. В тот момент казалось, что его тело идеально подходит мне. Да и не только тело. Та звериная сторона Сони, которая любила царапины и кровь, была уверена, что наш общий аромат, создающийся под чувственные и звонкие шлепки наших тел, являлся чем-то новым, уникальным. Как новый найденный элемент в таблице Менделеева. От чего возбуждение не только держалось в пиковой форме, но и возрастало в такую степень, что становилось страшно. Кто бы мог подумать, что секс может разрушать сознание, сносить к черту башку. Йоан словно знал обо все, давил, гладил, лизал и покусывал ровно там, где мое тело было максимально чувствительным.

Забавно, в какой-то момент подумалось, что я бы поставила его член на постамент и молилась бы ему — настолько он был нужного размера и изогнут так, что задевал важные чувствительные зоны глубоко во мне. Я бы рассмеялась собственным глупым и примитивным мыслям, которые не были чем-то осознанным, как верования первобытных людей, но была слишком занята, чтобы думать о чем-то большем нежели как дышать или продолжать двигаться.

Кажется, я забыла, что мой рот способен на связную речь, на что он то ли утробно рассмеялся, то ли зарычал. Плевать. Выгнув в удовольствии шею, я пытались сказать что-то нечленораздельно, но все, что удавалось, это кричать. За пару мгновений до того, как меня накрыло лавиной мощного оргазма он все же впился в меня, прожигая каждую вену огнем, продолжая вбиваться так, словно мы переживаем последние мгновения нашей жизни.

Несколько часов пролетели, как несколько минут, солнце давно взошло из-за горизонта, но мы все продолжали. Есть что-то чертовски прекрасное в том, что твой любовник неутомим. Только ты или твое тело решаете, когда удовольствие должно закончиться. К собственному ужасу или чести (смотря какая сторона личности сейчас была активна), усталость не стояла за дверью, поджидая, как маньяк с ножом из картины Хичкока, она будто испарилась. Лишь когда я сидела верхом к нему лицом, а лучи дневного светила пронзали полупрозрачные шторы и падали на нас, на меня накатила слабость. Скорее всего от потери крови. Он питался мной несколько раз. Немного, чтобы я не потеряла сознание, хотя ему давалось это с большим трудом.

Я скользнула руками по его груди, наблюдая за выражением лица, изучая его, а после вновь поцеловала, едва ли не всхлипывая от удовольствия и накатившего вдруг одиночества. Не желая хвататься за проступавшие мысли, страхи и немую ярость хотя бы еще несколько минут, я рассталась с ним, приподняв задницу. И переместилась вниз, обхватывая руками его напряженную плоть. Стрэнд обхватил мою голову и чуть прикрыл глаза, наблюдая за мной сквозь узкие щелки, прикрытые ресницами.

Вкус был волнующим. Мы смешались, и я слизывала, посасывала, глубоко глотала, понимая, что скорее всего через какое-то время возненавижу себя. Было в этом что-то неправильное. Мы воспользовались минутной слабостью друг друга, если Стрэнд вообще имел хоть что-то отдаленно связанное с этим понятием. Сознание возвращалось, неумолимо подкидывая отравляющие мысли.

«Он просто хотел стереть со своей вещи отпечатки другого», — я взяла глубже, почти давясь, кашляя. — «Теперь я не только ношу его клеймо на шее, но и пахну им».

Меня раздражали эти мысли. Едкие и колющие. Почему обязательно надо все усложнять?

Стрэнд тяжело вздохнул, каждый мускул на его лице напрягся, если бы не отрава в голове, я бы почувствовала, как пульсирует его член. Горячее, тягучее семя заполнило рот, хватка на затылке ослабла и несмотря на то, что я уже полностью отдавала себе отчет в происходящем, наблюдая за как солнце заставляет его кожу становиться бронзовой, я все же не сплюнула.

Откинувшись на скомканные простыни, я прикрыла глаза, совершенно не стесняясь собственной наготы. Мышцы ныли, губы стерлись и теперь болезненно пульсировали и, кажется, на теле останутся синяки, но мне было попросту плевать. Матрас прогнулся, тело чуть качнуло. Начальник поднимался, оставляя меня одну. Отчего-то было страшно открыть глаза и посмотреть на него.

Но все же я справилась с глупыми опасениями.

Стрэнд стоял рядом с кроватью ища что-то взглядом на полу. Потом наклонился и поднял штаны. Посмотрел на меня и угрюмо покачал головой. Смешно, мог ли первородный сожалеть о случившемся? Может и так.

— Не останешься? — сипло в полудреме поинтересовалась я, понимая, что от вида его обнаженного тела у меня не к месту захватывало дух.

— Нет, — коротко ответил вампир, его взор цепко прошелся по моему телу.

— Мне пойти с тобой?

— Нет, ни к чему. Спи.

Я прикусила до крови губу изнутри. Что и требовалось доказать.

— Ладно, — я гадко улыбнулась ему, — с тебя прибавка к зарплате, Стрэнд.

Казалось, его молчание было…удивленным, ошарашенным? Эти слова были погрязнее всего того, что мы делали здесь последние несколько часов. Ведь они говорили о том, что для меня это тоже значило не так много, как его желание убрать любое упоминание Элроя с моего тела. Трофеи не могут чувствовать. Черт подери, я ненавидела свои ужасные мысли, но ни на что другое это не было похоже. Или нет?

— Я заплачу только после того, как найдешь клинок, Мэйер, — холодно ответил он. — А потом катись на все четыре стороны.

Я закрыла глаза, не желая больше его видеть. Вот и поговорили. Мои тараканы и его холод не самые лучшие коллеги.

Он вышел, прикрыв дверь, оставляя меня в тишине.

«Что же, зато это был хороший опыт. Секс с вампиром на самом деле может быть лучшим времяпрепровождением», — злые мысли обжигали.

Повернув ноющее, уставшее от сексуальной скачки тело на бок, я нашла одеяло, подтянула к себе и сгребла в охапку, обхватывая ногами и руками, зарывая лицо в теплые складки, еще пахнущие нашей страстью. И заплакала. Тихо, так, чтобы первородный не мог услышать.