За власть Советов!

Глава 30 Начало

34. Начало.

Переезд аппарата Совнаркома в Москву состоялся на две недели позже, чем в известной Котову истории. Объяснялось это тем, что немцы теперь на Петроград не наступали. Необходимости спешить не было. Можно было подготовиться к переезду получше. Как докладывал Дзержинский на Совнаркоме, немцы и австрийцы, полностью завершив выводвойск с восточного фронта, собирались наступать на западном фронте. Совнарком переехал не 11-го марта, а 25-го. Каждый день из Петрограда в Москву отправлялись специальные правительственные поезда.

Сначала переезжали уже сформировавшиеся «старые» наркоматы, имевшие корни в имперских министерствах: обороны, финансов, иностранных дел, просвещения, почт и телеграфа, государственных имуществ, путей сообщения, продовольствия, земледелия, внешней и внутренней торговли, продовольствия, здравоохранения, юстиции.

За ними двинулись наркоматы, созданные уже при советской власти: информации, труда, социального обеспечения, по делам национальностей, промышленности, государственного контроля, ВСНХ, культуры.

29 марта, после очередного заседания Совнаркома к Ленину в кабинет зашел нарком информации Дзержинский. Среди товарищей по партии он уже приобрел прозвище «железный Феликс». Вызвано появление этого прозвища неудавшейся попыткой покушения на него. Сразу после переезда в Москву в окно кабинета Дзержинского, располагавшегося на втором этаже здания бывшего страхового общества «Якорь» и выходившее на улицу Сретенка, в котором ныне расположился наркомат информации,влетала боевая граната. Дзержинский не растерялся и спрятался за большим железным сейфом, стоявшим в кабинете. Все осколки, предназначенные наркому, принял на себя сейф. Феликса лишь слегка контузило.

Помимо появления прозвища, покушение имело следствиями замену всех стекол в окнах наркомата, выходящих на улицы, на пуленепробиваемые и перенос кабинетов всех руководящих работников наркомата на внутреннюю сторону здания. Поймать покушавшегося не удалось.

— Владимир Ильич! Хочу посоветоваться. По нашим сведениям, вожди монархистов сенатор Нейгардт и граф Бенкендорф вошли в контакт с германским послом Мирбахом с предложением к германским властям обеспечить вывоз в Германию семейства бывшего императора. Как будем реагировать?

— А, собственно говоря, зачем нам реагировать? Наличие в стране гражданина Романова для нас — это лишний повод для беспокойства. Пусть спокойно выезжает к своему кузену Вилли (император Германии Вильгельм). Можем даже поспособствовать ему в этом. Пусть Чичерин приватно сообщит Мирбаху информацию, что мы не будем препятствовать выезду Романова с семейством в Германию. Напротив, нам это выгодно. Выезд Романова в Германию, с которой Россия 3 года воевала, окончательно дискредитирует и монархию и монархистов в глазах всего народа. Надо бы, с ним вместе и всех великих князей с семьями выслать. Глядишь, за ними и прочие монархисты потянутся. В стране воздух чище станет. Недвижимость, драгоценности и деньги мы у них конфисковали. А если Вилли не захочет, так можно их к родственникам в Австрию сплавить.

— Сделаем, Владимир Ильич. Только вы такое поручение Чичерину дайте.

30 марта начались массовые межэтнические столкновения в Закавказье. Солдаты — армяне, вернувшиеся с фронта после демобилизации, подстрекаемые армянскими националистами из партии «Дашнакцутюн», начали резать турок, в отместку за резню армян турками в 1915 году. Волнения вспыхнули в Баку, затем перекинулись на другие города. Под горячую руку армян попали и азербайджанцы с персами. Мусульмане, руководимые националистами из партии «Мусават», в ответ создали свои отряды самообороны, ядром которых стали демобилизованные солдаты «Дикой дивизии»*. Начались жестокие вооруженные столкновения.

Совнарком объявил в Закавказье чрезвычайное положение. К этому времени в местах постоянной дислокации уже заканчивали формирование 12 полков полного штата, в которых весь кадровый состав комплектовался призывниками из центральной России. Эти полки вместе с двумя бригадами Красной гвардии самыми жесткими мерами с применением пулеметов и пушек за неделю подавили беспорядки.

По данным произведенного следствия в столкновениях было убито более 11 тысяч мусульман и более 5 тысяч армян. Свыше 1300 активных участников беспорядков по суду отправились на каторгу. Партии Дашнакцутюн и Мусават были запрещены.

14 апреля указом ВЦИК Красное знамя провозглашено государственным флагом и знаменем вооружённых сил ССР.

По агентурным сведениям ВЧК боевые отряды анархистов, так называемая «Черная гвардия», готовили на 18 апреля вооруженное восстание в Москве, намереваясь захватить Кремль, арестовать весь состав Совнаркома и ВЦИКа и взять власть в свои руки. 16 апреля силами ВЧК и войск московского гарнизона было произведено разоружение 26 отрядов Черной гвардии. В ряде мест анархисты оказали вооруженное сопротивление, которое удалось быстро подавить. Было арестовано и впоследствии осуждено более 80 анархистов. Однако, сама партия анархистов под запрет не попала.

Между тем, события во внешнеммире начали все более серьезно отличаться от известной Котову истории. В конце марта немцы, перебросив войска с восточного фронта, начали наступление во Франции. И добились серьезного стратегического успеха, разгромив английскую всю экспедиционную армию. Затем, 11-го апрелянемецкий флот наголову разгромилхваленый английский Гранд флит в Ла-Манше. Железняков и Ленин с полным основанием приписали этот успех немцев быстрому заключению Брестского мира.

Поскольку, немцы сами не ожидали такой победы, в которой, однако, и немецкий флот понес тяжелые потери, немецкое правительство обратилось в Совнарком с просьбой вернуть ранее переданные России в Балтийском море семь эсминцев, обещая передать взамен линейный крейсер Гебен, находящийся в аренде у турок в Черном море.

Совнарком, чтобы сохранить наметившиеся добрые отношения с Германией, согласился. Германия и Австрия ежемесячно закупали у ССР продовольствия на 2 миллиона золотых рублей, и это помимо того, что обменивалось на корабли. А золото в казне было отнюдь не лишним. Однако, Ленин потребовал, чтобы немцы вместе с Гебеном передали и легкий крейсер Бреслау, также находящийся в Черном море.

Немцы вынужденно согласились, поскольку им остро нужны были корабли на Балтике и в Северном море, а весь оставшийся у них флот был заперт в Ла-Манше. Когда англичане подтянули к метрополии легкие крейсера и миноносцы из Атлантики и из Средиземного моря, у них снова появилось преимущество над немцами в корабельном составе, однако, недостаточное, чтобы атаковать немецкий флот, укрывшийся в проливе за минными полями и прикрытый береговой авиацией.

А 21 апреля немцы совершенно внезапно для англичан начали операцию «Блюхер». Сосредоточив в портах Кале и Булонь-сюр-Мер большое количество реквизированных рыбацких сейнеров, таулеров, прогулочных яхт и переброшенные по железной дороге речные катера, они дождались штилевой погоды и после мощного обстрела линкорами и массированной бомбежки английского побережья высадили десант прямо на берег Англии между городами Хайт и Дувр. Вся береговая артиллерия и части охраны побережья на участке высадки были уничтожены.

На этом импровизированном флоту они перебросили сразу два отборных пехотных полка. Еще один пехотный полк и один полк полевой артиллерии они высадили прямо в порту Дувр с военных кораблей и минных заградителей. К этому времени немцам удалось привести вбоеспособное состояние 4 линкора, 1 линейный крейсер, 1 броненосец и 27 эсминцев. С воздуха десант поддерживали все силы немецкого воздушного флота.

23 и 24 апреля немцы перебросили в Англию еще одну дивизию. К концу дня 25 мая десант захватил территорию 17 километров по фронту и 12 километров в глубину. Стянув на побережье все имевшиеся в Англии сухопутные части вплоть до морской пехоты, полиции, пожарных и всю оставшуюся у них авиацию, англичане сумели остановить продвижение немцев вглубь своего острова. Впрочем, немцы и не собирались уходить в глубину острова из-под прикрытия корабельной артиллерии.

Перебросив на остров еще одну пехотную дивизию, два полевых артполка и три истребительные эскадрильи, германцы сформировали полноценный пехотный корпус вторжения и перешли к обороне. С моря немецкий корпус могли поддержать огнем все боеспособные немецкие линкоры и броненосцы.

Теперь все плывущие в Европу транспорты с американскими войсками заворачивали в порты Англии. Антанта тоже перешла к обороне.

На материке после разгрома английского экспедиционного корпуса немцы получили почти полуторное численное превосходство над французами в живой силе. Не использовать столь благоприятные обстоятельства немецкое командование никак не могло. Перебросив освободившиеся после разгрома англичан войска с северного фланга на центральный, немцы начали 2 мая операцию «Гнейзенау».

Они создали две ударных группировки, обеспечив на участках прорыва троекратное превосходство в живой силе и артиллерии. Главная группировка форсировала реку Уаза на 60-километровом участке от Нуайона до Ла-Фера, разгромила противостоящие французские войска и двинулась к Парижу в междуречье Уазы и Марны. Впереди стремительно продвигались кавалерийские корпуса, громя штабы, узлы связи и аэродромы, захватывая артиллерию и склады имущества. Правый фланг наступающих обеспечивала река Уаза. От Парижа немцев изначально отделяло всего 80 километров.

Вторая группировка форсировала реку Марна на фронте 50 километров и начала наступление отгорода Шалон-сюр-Марн вдоль южного берега Марны в сторону Парижа, обеспечивая левый фланг наступающей на Париж группировки.

Немцы быстро продвигались вперед. Маршал Фош, не надеясь остановить наступательный порыв немцев, стягивал все резервы к Парижу, даже оголяя соседние участки фронта. По предместьям французской столицы еще в 14 году были построены основательные оборонительные рубежи. Их срочно занимали прибывающие войска. К северу и к югу от Парижа резервы занимали оборону по западному берегу Сены. Такой паники, как в 14 году, когда только чудо остановило немцев перед Парижем, не было и в помине. Французы были настроены сражаться за свою столицу.

Немцы вышли к пригородам Парижа на четвертый день операции. Попытка сходу прорвать поостренную французами оборону не удалась. Отстала тяжелая артиллерия, отстали обозы с имуществом, нуждались в восстановлении взорванные французами при отступлении мосты и железнодорожные узлы. 7 мая фронт стабилизировался по реке Уаза, по окраинам Парижа и по реке Сена. Обе стороны подтягивали резервы. С итальянского фронта к Парижу перебрасывались английские, французские и американские дивизии. Англичане потребовали переброски значительных сил французского флота из Средиземного моря к Ла-Маншу.

Император Австро-Венгрии Карл, воодушевленный успехами союзников, потребовал от своих генералов и адмиралов добиться хоть какой-нибудь победы. В конце апреля сухопутные войска империи снова попытались провести наступление у реки Пьява. И снова безрезультатно. Флот попытался провести операцию против базы итальянского флота Таранто. Однако, один из четырех современных линкоров, имевшихся у австрийцев, подорвался на мине, а другой был торпедирован итальянской подлодкой. Операция закончилась полным провалом. Понеся большие потери, австрийцы ничего не добились. Политическая и социальная обстановка в империи накалялась.

6 мая в Мурманск из Бреста пришел последний пароход с двумя ротами русского экспедиционного корпуса. Он же забрал последнюю роту чехословацкого корпуса. Обмен корпусами был закончен. Маршал Фош сразу по прибытию направлял чехословаков на оборонуПарижа.

Переезд крупных наркоматов, таких как наркомат обороны, занимал несколько дней. Последними переезжали наркоматы, образованные в недавнее время: электрификации, геологии и по делам науки. Так что, очередь до наркомата науки дошла только 14 мая.

За это время Вернадский с помощью Железнякова и Чаянова начали комплектовать управления наркомата. Для начала, в каждое управление назначили начальника. В областях своего ведения на эти должности Железняков рекомендовал ученых, которые добились в 20 и 30-х годах наибольших успехов в своих областях науки и техники. Копаясь всвоей необъятной памяти, он вспоминал фамилии авторов учебников, по которым Котов учился; академиков — основоположников соответствующих направлений науки и техники. А в это время они были еще совсем молодыми людьми. Железняков и предпочитал набирать в наркомат молодых, энергичных, еще не обремененных заслугами ученых.

В дальнейшем они создадут по своим направлениям лаборатории, научно-исследовательские институты, конструкторские бюро, опытные заводы, а потом и возглавят их.

Им поручили по своему усмотрению набрать в штаты управлений для начала по 5 человек: заместителя начальника, двух советников и секретаря. Канцелярию, отдел кадров и хозяйственный отдел наркомата решили комплектовать на месте, в Москве. Железняков с Вернадским съездили в Москву и осмотрели дворянский особняк на Никитской улице, выделенный наркомату для размещения.

В Кремле разместился только аппарат Совнаркома, наркоматы финансов, государственных имуществ, обороны и некоторые специальные службы: ГСС, ГОС и Гохран. Для других наркоматов и служб в старых зданиях за кремлевской стеной места не хватало.

Поскольку Ленин обеими руками ухватился за идею радиовещания, Виктор решил начать с этого направления работ. Он пригласил к себе профессоров Электро-технического института 38-летнего Иманта Григорьевича Фреймана и 40-летнего Николая Александровича Скрицкого, занимавшихся в это время строительством мощной радиотелеграфной станции во Владивостоке для военных нужд, и как раз приехавших в Петроград для решения вопроса дальнейшего финансирования строительства. Виктор помнил, что именно они были пионерами радиовещания в СССР.

Поздоровавшись в учеными, Виктор сразу взял «быка за рога»:

— Товарищи ученые! Мне известно, что вы занимаетесь строительством радиотелеграфной станции во Владивостоке. Это дело, безусловно, нужное, но, там у вас уже все более — мене организовано. Наркомат по делам науки намерен поручить вам новейшее и ответственейшее дело: строительство радиостанций и радиосетей для передачи речи и фонограмм широкой публике.

Владимир Ильич Ленин лично поручил наркомату эту работу. Такие передачи станут важнейшим средством для доведения до широких масс населения решений Советской власти, для пропаганды идей социализма и для повышения культуры масс. Что вы на это скажете?

Ученым наверняка было известно, что Виктор простой матрос, и потому, он начал свою речь, так, как, по мнению интеллигентов, и должен был начать революционный матрос — большевик.

Первым начал Скрицкий:

— Дело это вполне реальное. Нам известно, что в Америке такие станции уже работают. Однако в Европе их еще нет.

— Во флоте голосовая радиосвязь между кораблями уже действует, — дополнил Фрейман.

— Вот именно! Владимир Ильич ставит задачу, чтобы станцию, ведущую передачу из Москвы, слушали во всей европейской части России. Еще одна станция должна вещать на Сибирь, а третья станция — на Забайкалье и Дальний восток.

— Ну-у-у, протянул Фрейман,- таких мощных станций даже в Америке нет. Наша станция во Владивостоке на больших расстояниях будет работать в телеграфном режиме.

— Ну, так, о том и речь! Вам и карты в руки, как говорится, товарищи профессора! Совнарком и лично товарищ Ленин на вас надеются!

— И когда же нам приступать?

— А вот сегодня же и приступайте! Вы, Николай Александрович, как более старший по возрасту, назначаетесь начальником управления радиовещания нашего наркомата, а Вы, Имант Григорьевич — заместителем начальника. Оклады у вас будут в полуторном размере по отношению к профессорскому.

Подберите себе в штат управления еще двух советников и секретаря. Учтите, только, что вскоре наркомат переедет в Москву. Жилье вам и вашим семьям там будет предоставлено. Готовьте распоряжение по наркомату о формировании управления радиовещания. Завтра же нарком его подпишет.

Виктор помнил, что термин «радиовещание» ввел в оборот именно Фрейман, но решил, что большой беды не будет, если он присвоит этот термин себе.

— Но, товарищ Железняков, мы работаем во Владивостоке по заказу наркомата обороны. Отпустят ли нас?

— Как я понимаю, там работы уже в завершающей стадии, не так ли?

— Да проект утвержден, идет монтаж оборудования.

— Может ли кто-то вас там заменить?

— Есть там толковый флотский инженер Гордеев. С монтажом он справится. А на отладку оборудования кому-то из нас придется туда съездить.

— На том и прорешим. САнтоновым-Овсеенко я это согласую. Если возникнут вопросы, обращайтесь! Для вас я всегда на месте. И кстати, вы ведь знакомы с профессором Рыбкиным?

— Конечно! Это же ученик самого Попова! Мы оба у него учились.

— Я с ним тоже говорил на эту тему, вы можете его привлечь к делу, хотя, конечно, он уже мужчина в возрасте, может не захотеть в Москву переезжать. Хотя, он сейчас плотно занят. Организует во флотской лаборатории разработку и производство металлоискателей. А я ему кое-какие свои мысли высказал. Он сказал, что идеи стоящие.

— Слушаем Вас, товарищ заместитель наркома!

Виктор решил сразу обозначить ученым, что профаном его считать не следует, и уровень их работы он вполне может оценить самостоятельно. Он взял чистые листы бумаги, карандаш и прямо при них нарисовал схемы мощного длинноволнового лампового передатчика с двухтактным выходом и чувствительного радиоприемника — супергетеродина. Попутно с рисованием давая пояснения.

Реализовать их уже можно было без проблем, поскольку усилительная электронная лампа триод была изобретена 11 лет назад и вовсю использовалась в военной радиосвязи. А до изобретения супергетеродинной схемы приемника оставалось всего пол года.

Затем нарисовал схему громкоговорящей проводной радиотрансляционной сети на основе радиоприемника и мощного двухтактного низкочастотного усилителя. Ученые с изумлением смотрели, как из-под руки простого матроса, прямо у них на глазах рождаются весьма сложные радиосхемы. Оба пребывали в состоянии прострации.

— Нам нужно эти схемы осмыслить, — после длинной паузы протянул Скрицкий.

— Подумайте, подумайте, товарищи ученые! Если будут вопросы, отвечу.

— А где Вы, товарищ Железняков, увидели эти схемы? — поинтересовался Фрейман.

— А я их сам придумал! — Небрежно ответил Виктор. — Не зря же я в учебной команде запасного флотского экипажа радиодело изучал.

Кстати, я думаю, нам в управлении нужно сформировать три отдела. Один будет заниматься передатчиком, другой приемником, а третий — качественным микрофоном для передатчика, устройствами записи фонограмм, низкочастотным усилителем и громкоговорителями для трансляции передач абонентам. Ищите кандидатов в начальники отделов.

Однако, должен вам сказать, что все работы в наркомате будут совершенно секретными. Это государственные тайны. О них никому из посторонних — ни слова! Даже женам. Сейчас у секретаря вы подпишете документ о неразглашении государственных тайн.

— Что думаешь, Имант? — спросил Скрицкий, когда приятели шли по коридору Смольного.

— Ничего не понимаю! Откуда это всё? Он что, самородок, гений, вроде Ломоносова? — Вопросил в ответ Фрейман. — И заметь, на схемах все сделано на электронных лампах, никаких тебе машинных высокочастотных генераторов! Как на нашей владивостокской станции.

— Да уж, на лампах несущая частота может быть гораздо выше. А приемник с усилением на промежуточной частоте! Никогда про такое не читал!

Ученые вышли из кабинетазамнаркома в состоянии ошеломления, граничащего с полным обалдением. Поставленная задача была грандиозной. Они понимали, что мощность передатчика такой радиостанции должна составлять несколько десятков киловатт, в разы больше самых мощных современных станций. Да и приемник, и усилитель радиотрансляции тоже были не простыми.

Примечание. «Дикая дивизия» — кадровая кавалерийская дивизия Русской армии, сформированная из мусульман — добровольцев в 1914 году.