За все надо платить

40

— Миссис Уивер! — воскликнула Сильвия, поднимаясь из-за широкого стола в приемной адвокатской конторы «Уивер, Уивер и Бергман». — Какой сюрприз!

«Для меня тоже», — подумала Кили, стараясь не показывать, как она расстроена.

— Здравствуйте, Сильвия, — сказала она вслух. — Я тоже рада вас видеть.

— Как поживают дети? — спросила секретарша, и Кили поняла по ее взгляду, что она знает о попытке самоубийства, но старается пощадить ее чувства.

— Они здоровы, — ответила Кили. — Эбби сейчас у бабушки, а Дилан вернулся в школу.

— Вот и отлично, — улыбнулась Сильвия. — Простите, но мистера Уивера сейчас нет.

— Собственно говоря, — Кили смотрела в пол и изо всех сил сдерживала дрожь в голосе, — я подумала, что сегодня как раз подходящий день, чтобы разобрать вещи в кабинете… Марка.

— Никакой спешки нет, — заверила ее Сильвия. — Я уверена, мистер Уивер вам говорил.

— Да, он мне говорил. Но я хочу сделать это сегодня.

— Что ж, прекрасно. Может, вам нужен большой пакет или коробка — вещи положить? — спросила Сильвия.

Кили покачала головой.

— Я не собираюсь… сегодня ничего забирать. Просто посмотрю, что там. Кое-что надо будет выбросить…

— Хорошо, — кивнула Сильвия. — Как скажете.

Кили не собиралась делиться с Сильвией своими планами. Она пришла сюда для того, чтобы найти какие-нибудь следы, улики, доказательства, подтверждающие правдивость слов Уэйда Ровира.

Поблагодарив секретаршу, Кили прошла по затянутым коврами коридорам адвокатской фирмы к запертой двери с именем Марка, выведенным на матовом стекле сусальным золотом, и вставила ключ в замок. Ей хотелось высадить дверь пинком ноги, но она удержалась. Конечно, это дало бы ей возможность излить свои чувства, но она не хотела привлекать ненужное внимание.

Тяжело вздохнув, Кили вошла в кабинет и включила свет. Массивная бронзовая лампа в абажуре из черепахового панциря залила мягким светом комнату, обставленную безликой канцелярской мебелью. Все в этой комнате осталось таким же, как при Марке: тяжелый стакан с карандашами на столе, юридические справочники на полках, старинная карта Сент-Винсентс-Харбора, которую она ему подарила, над монитором компьютера. Кили подумала, что стоит начать с компьютера, но тут же засомневалась. Все компьютеры в конторе были связаны в единую сеть. Вряд ли он поместил компрометирующие его сведения о внебрачной связи там, где всякий мог бы их увидеть.

Настольный календарь был открыт на странице с датой его смерти. Никому в голову не пришло перевернуть эту страницу. «Вот с чего надо начать, — подумала Кили. — Хотя, наверное, это было бы слишком просто». Так или иначе, календарь был ее главным козырем, и она решила отложить его на потом, когда все остальные возможности будут исчерпаны.

Подойдя к стенному шкафу, она прошлась по карманам запасного пиджака Марка и его плаща, попыталась нащупать на верхней полке что-то такое, что могло бы его выдать. Потом она выдвинула ящики стола. Каждая скрепка, каждый запасной стержень для шариковой ручки лежали на своих местах. Больше смотреть было не на что. Очевидно, содержимое этих ящиков было извлечено и передано компаньонам, ведущим дела клиентов. Осталось всего несколько скоросшивателей. Кили пролистала каждый в поисках квитанций или копий счетов из ресторанов, гостиниц или мотелей. Ничего.

Но если у него был роман с Морин, наверняка он водил ее куда-то, покупал подарки! Любовницы всегда требуют подарков от женатых мужчин: цветов, духов, драгоценностей… И тут ее осенило. Золотой браслет из дымчатого кварца! Она так и не нашла его в доме, когда искала в кабинете Марка денежную заначку. Если Марк действительно собирался подарить браслет ей, своей жене, он должен быть здесь, в этом кабинете. А если он не собирался дарить браслет своей жене…

С самого начала Кили что-то смущало в этом браслете. Ей больше всего шли жемчуга, серебро, платина. И Марк всегда ей об этом говорил. Сама Кили об этом вообще не задумывалась — не так уж часто он дарил ей драгоценности. Но теперь она все поняла. Дымчатый кварц в золоте? Это не ее цвета. Это вещь для женщины с рыжими волосами!

Лицо Кили горело от стыда. Она опустилась во вращающееся кресло за столом, ее взгляд упал на фотографию в рамочке, на которой они были сняты вместе. «Кем же ты был? Что ты делал?» — подумала она, глядя на его красивое, невозмутимое лицо за стеклом.

Кили перевернула фотографию лицом вниз на столе, решительно подтянула к себе календарь и начала перелистывать страницы, пытаясь вспомнить числа, когда Марк отлучался из города по делам или задерживался на работе допоздна. Поначалу ей пришлось нелегко. Оглядываясь назад, она ничего не могла припомнить, жизнь казалась ей пустой, лишенной событий. Но постепенно, листая страницы за весенние и летние месяцы, Кили начала кое-что припоминать. Отмененный пикник, отложенная поездка за новой мебелью. Она никогда не протестовала. Это же его работа! Работа прежде всего. Но когда ей удавалось вспомнить точную дату, она отыскивала соответствующее число в календаре и убеждалась, что на этот день у него ничего не было назначено. Имя Морин не упоминалось ни разу. Как будто ее не существовало на свете.

Дойдя до дня своего рождения, Кили остановилась. Этот день ей запомнился даже слишком хорошо. Марк обещал ей вечер развлечений, начиная с ужина в ее любимом французском ресторане. Она оставила обоих детей у Ингрид, сделала прическу, надушилась и разоделась. Но в последний момент Марк позвонил, рассыпался в извинениях, что-то бормотал о неожиданной важной встрече. Она тогда одна пошла в кино, а когда вернулась, не пожелала с ним разговаривать. Он умолял его простить, рассыпался мелким бесом, каялся. В конце концов они оказались в постели, занимались любовью, ели принесенную им китайскую еду, а когда Кили совсем успокоилась и развеселилась, он подарил ей великолепное ожерелье из выращенного жемчуга. И вот теперь она смотрела на страницу календаря, вспоминая, как простила его, каким пустячным недоразумением ей тогда все казалось.

Страница была пуста — никаких важных встреч, никаких заметок. Но под датой своего рождения Кили обнаружила маленький значок, проставленный черными чернилами. На первый взгляд это было похоже на зигзаг. Но Кили поняла, что это могло быть нечто иное. Например, размашисто написанная буква М… Она вернулась к другим страницам, к другим отмененным семейным мероприятиям, которые ей удалось вспомнить. Каждой дате соответствовал такой же маленький черный зигзаг! Сгорая от стыда, Кили смотрела на него и вспоминала, как в отрочестве отмечала в календаре свои критические дни буквой П («период») и думала — дурочка! — что никто не догадается.

«Это ничего не доказывает, — сказала она себе. — Это могли быть просто каракули, бессмысленный значок, нарисованный случайно во время разговора по телефону». Кили подперла голову рукой и почувствовала, как пульсирует под пальцами жилка на виске. «Не будь идиоткой, — продолжала она мысленный спор с собой. — Какие еще тебе нужны доказательства? На самом деле ты просто не хочешь знать». Она никак не могла изгнать из памяти романтический образ своего красавца-мужа, бережно застегивающего это ожерелье у нее на шее. Он не мог! В тот же самый день?! Нет, это немыслимо! Кили чувствовала, что ее сейчас стошнит. «Я должна узнать наверняка», — решила она и, взглянув на часы, потянулась к телефону.

Ингрид, сидевшая с Эбби, ответила на первый же звонок и заявила, что с удовольствием заберет Дилана из школы. Пусть дети побудут у нее, пока Кили не вернется, она будет только рада.

— А ты где? — спросила Ингрид.

— У меня есть кое-какие неотложные дела, — ответила Кили.

Ингрид вновь заверила ее, что будет только счастлива посидеть с детьми, и Кили ее поблагодарила. Вешая трубку, она услыхала, как из-за спины ее окликает чей-то негромкий голос, и обернулась. В дверях стояла Бетси в тирольском жакете поверх серых брюк свободного покроя и с тревогой смотрела на нее.

Кили не сумела даже улыбнуться.

— Привет, — с трудом выдавила она из себя. Ей хотелось остаться одной.

— Сильвия сказала мне, что ты здесь — наводишь порядок в кабинете Марка.

— Да, я решила этим заняться.

— Ты не слишком далеко продвинулась, — заметила Бетси, обводя взглядом кабинет.

— Я не то чтобы навожу порядок… — призналась Кили.

Бетси выглянула в коридор, потом снова перевела взгляд на Кили.

— Можно мне войти? Я жду Лукаса.

— Конечно, — кивнула Кили.

Бетси прошла в кабинет и устроилась в удобном кресле для посетителей напротив стола Марка.

— Итак, — продолжала она, — если ты не наводишь порядок, чем же ты тут занимаешься?

Кили не смела взглянуть ей в глаза. Она не знала, как ответить, ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Что? — спросила Бетси. — Что случилось?

Кили решила сказать правду, хотя ей было очень неловко.

— Помните, я вам звонила по поводу телефонных разговоров Марка и Морин?

— Да, конечно.

— Ну вот… сегодня я… случайно столкнулась с одним человеком. Он мне сказал, что видел Морин и Марка… вместе. Вместе, понимаете?

Бетси нахмурилась.

— Кто так сказал?

— Один человек. Неважно кто.

— Надежный человек? На него можно положиться?

— Нет, — ответила Кили. — Это человек абсолютно ненадежный, и доверять ему нельзя. И тем не менее… Бетси, я с ума сойду! Не хочу в это верить, но ни о чем другом думать не могу.

— Тебе нужны доказательства, — сказала Бетси.

— Вот именно. Понимаете, он каждый день приходил домой такой счастливый! Радовался нашему новому дому, нашей дочурке, нашей семейной жизни. Я ведь вовсе не собиралась… так скоро выходить замуж во второй раз. Но он так настаивал! Не принимал отказа, слушать ничего не хотел. А теперь выясняется… Мне и в голову не приходило его заподозрить.

— Он часто говорил, что обрел счастье в семейной жизни с тобой, — вздохнула Бетси. — Он сам мне это говорил.

— Знаю! — воскликнула Кили. — Но все эти телефонные звонки. И этот… человек утверждает, что видел их — видел, как они… ну, понимаете…

— О господи, — вздохнула Бетси. — Если это правда… какая ужасная измена!

Кили внимательно посмотрела на некрасивую, но полную достоинства пожилую женщину, сидящую напротив нее.

— Я понимаю, вы с Лукасом хотите меня защитить, но я должна знать. Марк вам никогда ничего не говорил?

Бетси с грустью покачала головой.

— Ох, не меня нужно об этом спрашивать. Он не стал бы рассказывать мне, дорогая. Мы никогда не были настолько близки. Знаешь, когда мы его усыновили, он был уже подростком. Это была идея Лукаса. Я согласилась, потому что… ну, мне казалось, что это доброе дело. Прентис уехал в колледж, и дом после него как-то опустел. Но Марка мы, конечно, тоже отослали в закрытую школу в Вашингтоне, в Международную академию, поэтому я видела его только по выходным. Я так и не успела привязаться к нему по-родственному. А вот с Лукасом у него все было совсем по-другому. Они были так похожи! Лукас видел в Марке что-то такое, чего не находил в своем родном сыне. Тебе лучше спросить Лукаса. Они всегда были очень близки.

Кили покачала головой.

— Лукас ничего об этом не знает. Я его уже спрашивала.

— Кили, мне очень жаль, что приходится об этом говорить… Но в душе Марка, очевидно, было нечто такое, о чем все мы даже не догадывались. Он был не тем, за кого мы его принимали, и тому имелось множество подтверждений. Просто мы предпочитали их не замечать.

— Каких подтверждений?! — вскричала Кили. — Я была… близка с ним. Во всех смыслах этого слова. Но я ничего не видела!

— Знаю. Но когда я вспоминаю… ну, например, как он бросил Морин, чтобы жениться на тебе. Мы все предпочли увидеть в этом романтический поступок: молодой человек наконец-то нашел свою истинную любовь. Но ведь можно было взглянуть на это иначе. Он страшно рисковал. Ведь Морин была окружным прокурором. С его стороны это было форменное безрассудство. Любой другой адвокат на его месте уехал бы из города, лишь бы избежать встреч с ней, но только не Марк. Он любил рисковать, — пояснила Бетси.

Кили промолчала.

— Знаешь, — продолжала Бетси, поглубже устраиваясь в кресле, — я вспомнила один случай, когда Марк еще учился в школе. Он приехал домой на выходные, я думала, он у себя в комнате — уроки делает. И вдруг ко мне вниз прибегает экономка — вся бледная, губы трясутся. Я даже не сразу разобрала, о чем она толкует. Поднялась за ней по лестнице. Марк жил в мансарде. В комнате его не было. Она указала мне на окно. Я выглянула, смотрю — он стоит на крыше. А крыша у нас очень покатая, ты же знаешь. Я ему велела немедленно вернуться в комнату, а он на меня и внимания не обратил. Я даже подумала, может, он принимает наркотики или что-то в этом роде. Сказала ему, что это опасно, умоляла его спуститься, а он только засмеялся. Он мне сказал: «Опасность украшает жизнь».

Кили и Бетси уставились друг на друга. Кили думала о том, что ведь Бетси еще многого не знает. Она не знает, что Марк и Ричард кого-то убили. И избежали разоблачения. Еще одна опасная игра! Но Кили про себя решила, что если Бетси суждено об этом узнать, то только не от нее.

— Я пригрозила, что позвоню в полицию, — продолжала Бетси. — И только после этого он вернулся в комнату.

Кили задумчиво кивнула.

— Он купил дом с бассейном, хотя не умел плавать, — мрачно заметила она.

— Вот именно, — сказала Бетси.

— В то время мне в голову не пришло взглянуть на это с такой стороны, — призналась Кили.

— Боюсь, теперь нам придется смотреть на все именно с такой стороны, — вздохнула Бетси. — Мне кажется, у него была потребность в риске. Без этого жизнь казалась ему пресной.

— Вы думаете, что у него все-таки был роман с ней? — Слова Кили прозвучали скорее как утверждение.

— Во всяком случае, это в его духе. Мне очень жаль, дорогая. Он все-таки был… нашим сыном. Должно быть, мы показали ему не слишком хороший пример.

— Это неправда! — воскликнула Кили. — Вы с Лукасом… Мне остается только сожалеть, что он не взял вас за образец.

В глазах Бетси появилось задумчивое и печальное выражение. Ей как будто пришло на ум некое воспоминание, глубоко ее огорчившее. Она покачала головой, словно стараясь прогнать его.

— Судя по всему, нам не удалось стать образцовыми родителями.

С минуту они помолчали, потом Кили поднялась из-за стола и подхватила свой жакет со спинки кресла.

— Я получила счет из ювелирного магазина Кольера на браслет из дымчатого кварца в золотой оправе. Марк случайно не дарил вам чего-то в этом роде?

— Нет, — ответила Бетси.

— Мне он тоже его не дарил, — вздохнула Кили. — И это наводит меня на мысль о том, что подарок предназначался Морин. Если бы мне удалось это доказать, не осталось бы никаких сомнений, не так ли?

— У меня бы их точно не осталось, — признала Бетси.

— Что ж, значит, мне придется выяснить наверняка, чего бы это ни стоило.

— Я тебя не виню, — сочувственно вздохнула Бетси. — На твоем месте я тоже хотела бы знать наверняка.