За все надо платить

42

— Зуб?!

— Молочный зуб.

— Зачем он ей понадобился? — спросила Кили.

— А? — рассеянно переспросил он, подняв глаза. — О, ей это нужно было для ДНК. Она собиралась выкопать какие-то кости и сравнить с этим зубом. Я, честно говоря, сам не знаю, как они это делают.

— И я не знаю, — еле-еле выговорила Кили, чувствуя, что сейчас упадет в обморок. «Эксгумация, — подумала она. — Вот оно!» — А чей это зуб?

Молодой человек защелкнул коробочку.

— Моей мамы, — ответил он. — Я пытаюсь ее разыскать.

Кили смотрела на бархатную коробочку, и ее мозг лихорадочно работал. Неужели Марк и Ричард убили мать этого мальчика? Впервые с тех пор, как она прочитала предсмертное письмо Ричарда, ей пришло в голову, что, помимо ее собственных забот и проблем, существует еще и жертва, о которой тоже нужно подумать. Жертва, у которой, возможно, была семья. Этот молодой человек искал свою мать. Не исключено, что она могла бы ему помочь.

— Давно ваша мать… пропала? — спросила Кили.

— Пропала? Я бы так не сказал. Не то чтобы пропала, просто… Ну, словом, это долгая история.

— Извините, — сказала Кили, — я не хочу показаться навязчивой. Я просто… Мне просто стало любопытно.

Молодой человек вздохнул, но тут же начал объяснять, как будто обрадовался случаю изложить свою историю.

— Дело в том, что она меня бросила. Родила и бросила, уехала в Штаты. Просто ушла от нас с отцом. Знать о себе не давала. Но я решил — разыщу ее, раз уж я все равно здесь. Только никто не мог мне сказать, где она. Вот тут я и решил обратиться в бюро без вести пропавших. Так и познакомился с мисс Чейз. Поначалу она отнеслась к моей истории довольно равнодушно. А вчера она мне перезвонила, вся такая взволнованная. Сказала, что, может быть, все-таки сможет мне помочь.

— Вчера? В самом деле?

— Сказала, что получила новую информацию. Хотела выкопать какие-то старые кости. Она велела мне прийти, сказала, что они возьмут у меня ДНК на анализ и, может, сумеют что-то из этого извлечь. Знаете, у детей и родителей ДНК совпадает. А я ей говорю: «Погодите, у меня есть кое-что получше». И рассказал ей про зуб. Мне его бабушка дала… вроде как пожалела, что прогнала маму много лет назад. Она как узнала, что я собираюсь в Штаты, дала мне зуб в этой коробочке. Сказала: «Покажи его Веронике, когда найдешь ее». Ну, вроде как в доказательство, что я ей и вправду сын. Мисс Чейз сказала, что это гениально. Велела мне принести его сегодня.

— Веронике? — переспросила Кили. Ноги у нее вдруг сделались ватными.

— Вероника Уивер, — подтвердил он. — Вы ее знали?

— Нет, — прошептала Кили. — Нет, не знала.

— Она вышла замуж за одного местного, а потом, похоже, бросила его и сбежала в Лас-Вегас с каким-то пижоном. Только адреса не оставила, и никаких ее следов я не нашел. Вот я и решил обратиться в полицию.

— Конечно, я вас понимаю, — сказала Кили. — Не теряйте надежды, возможно, вам все-таки удастся узнать правду. Преемник мисс Чейз…

— Может, и так, только я не могу торчать тут до бесконечности. Но я хотел бы знать. Перевернуть страницу, так сказать.

— Вы не должны оставлять поиски. Все-таки она была вашей матерью.

— Ну, ей-то до меня дела не было, — возразил он. — Она не давала о себе знать. Я ее и не помню. Просто мне… любопытно, понимаете?

— Перевернуть страницу… — задумчиво проговорила Кили. — Да, я понимаю.

— Что ж, попробую заглянуть сюда попозже.

— Вы непременно должны сюда вернуться!

— Приятно было с вами поговорить, — он вежливо протянул ей руку. — Кстати, меня зовут Джулиан. Джулиан Грэм.

Кили пожала протянутую руку.

— Кили, — представилась она, но не назвала своей фамилии: что-то ее удержало. — Рада была познакомиться.

По пути к дому Ингрид Кили продолжала лихорадочно обдумывать только что полученные новости. Вероника Уивер! Не было никаких оснований утверждать, что останки, которые Морин намеревалась эксгумировать, принадлежат Веронике Уивер, но в душе у Кили росла уверенность, что это именно так. При мысли о том, что Ричард и Марк, возможно, убили Веронику Уивер, ее бросало в жар.

«О боже, — думала она, — что будет, когда Лукас узнает?» Эта мысль казалась ей невыносимой. Если он узнает, что Марк замешан в убийстве его невестки… «Нет, — сказала себе Кили, — это невозможно». Она вспомнила, как Бетси рассказывала ей, что Вероника звонила из Лас-Вегаса. Они с ней разговаривали. Значит, Вероника не умерла. Значит, останки принадлежат кому-то другому. Да и зачем было Ричарду и Марку убивать Веронику? У всякого убийства должен быть какой-то мотив. К тому же Марк ни за что не поступил бы так с Лукасом — с человеком, который заменил ему отца. Марк обожал Лукаса. И все-таки сколько она ни уверяла себя, что этого не может быть, ей было не по себе. Марк так ловко обманывал ее! Разве он не мог солгать и Лукасу тоже?..

Она свернула на Соловьиную улицу и подъехала к дому Ингрид, полная решимости скрыть свою тревогу от бывшей свекрови. Входная дверь открылась прежде, чем она успела постучать. Дилан стоял на пороге, придерживая дверь.

— Здравствуй, милый, — сказала Кили.

— Привет, мам.

— Как у тебя дела? Как прошел первый день?

— Нормально, — пожал плечами Дилан.

Кили облегченно вздохнула. «Слава тебе, господи», — подумала она. «Нормально» на языке Дилана было равносильно выражению восторга.

— Вот и хорошо, — сказала она вслух. — Жду от тебя подробного рассказа. Во всех деталях.

Эбби, радостно пища, заковыляла к матери, Кили подхватила ее и прижала к себе. Ингрид вышла из кухни, вытирая руки о фартук.

— Ингрид, спасибо вам большое, — поблагодарила Кили. — Надеюсь, они вас не утомили?

— Шутишь? — отмахнулась Ингрид. — Они вели себя как ангелы. А ты где пропадала весь день? У тебя все в порядке?

Кили пожалела, что не может быть откровенной с Ингрид. Ей необходимо было с кем-то поговорить. В памяти всплыло лицо Дэна Уорнера, но она прекрасно понимала, что теперь Дэн вряд ли захочет иметь с ней дело.

— Все в порядке, — солгала Кили. Нельзя было обременять Ингрид ужасными подробностями жизни Марка, тем более что они касались и Ричарда. Ингрид могла не вынести такого удара. — Я улаживала вопросы наследства.

Универсальная отговорка.

— С этими бумагами вечная волокита, — сочувственно вздохнула Ингрид.

— Дилан, дорогой, собирай свои учебники. Нам пора. — И Кили принялась подбирать с пола игрушки Эбби.

— Ну почему бы вам не остаться на ужин? — жалобно попросила Ингрид.

— Когда вам станет лучше, — твердо ответила Кили. — Хватит с вас на сегодня нашего общества.

Ингрид обняла Дилана, и он в ответ тоже неловко обнял ее. Кили, как всегда, удивилась глубине связывающего их чувства. Потом Ингрид отодвинулась от Дилана и строго заглянула ему в глаза.

— Высоко держи голову и никому не позволяй себя обижать!

— Да все в порядке, ба, не волнуйся, — улыбнулся он и чмокнул ее в макушку.

Ингрид махала им с порога, пока они шли по дорожке и садились в машину. Отъехав от тротуара, Кили бросила взгляд на Дилана.

— Что имела в виду бабушка? Тебя кто-то обижает в школе?

Дилан покачал головой.

— Да нет, ничего страшного. Она ждала меня в машине и увидела, как один придурок ткнул меня, когда мы спускались по лестнице.

— Что значит «ткнул»? — нахмурилась Кили. — Он тебя ударил?

— Да нет, просто ткнул в бок по-дружески, — нетерпеливо пояснил Дилан. — Мам, это все ерунда. Поверь мне, уж я-то знаю разницу.

— Да, дорогой, тебе лучше знать, я понимаю.

— Не сомневайся.

— Много тебе задали на дом? — продолжала Кили. Обычный разговор о повседневных предметах действовал на нее успокоительно.

Дилан закатил глаза.

— Жуткая скукотища! Нам задали сочинение о разделении властей на федеральном уровне. Каждый пишет об одной из ветвей. Мне достался Верховный суд.

— Но это же очень интересно, — возразила Кили.

Дилан принялся демонстративно похрапывать, и Кили с облегчением улыбнулась. Подростки любят придуриваться. Это так… нормально.

— Во всяком случае, я не сомневаюсь, что все это ты найдешь в Интернете.

— Угу, — вяло протянул Дилан.

Кили бросила на него взгляд. Он сидел, отвернувшись к окну, но его лицо было спокойным. «Я могу справиться с чем угодно, лишь бы с детьми все было в порядке», — подумала она.

Когда они добрались до дому и Кили отперла дверь, послышался телефонный звонок. Дилан сломя голову бросился в гостиную, но не успел: к тому времени, как он добрался до телефона, звонок оборвался. Он повесил трубку и проверил номер на определителе.

— Кто это был? — спросила Кили, снимая с Эбби пальтишко.

— Не знаю, — мрачно ответил Дилан. — Номер незнакомый.

Кили с любопытством взглянула на него.

— Ты ждешь звонка от кого-то?

— Нет, — ответил он слишком быстро. — Я иду наверх.

Кили кивнула. У нее возникло ощущение, что он ждет звонка от Николь, и она чуть было не сказала, что Уорнеры, судя по всему, куда-то уехали из города, но вовремя остановилась. Она прекрасно знала, что стоит ей об этом упомянуть, как Дилан примется яростно все отрицать, скажет, что разговоры с Николь его ни капельки не интересуют, и вообще обидится на нее за вмешательство. «Ну и ладно, — подумала она, — буду держать свои мысли при себе».

Когда Дилан с топотом поднялся к себе в комнату, Кили присела у кухонного стола и стала думать о Марке. До вчерашнего вечера она вспоминала о нем с печалью и тоской, оплакивала их совместную жизнь, столь жестоко и внезапно разрушенную. «Как все может измениться за один день!» — вздохнула она. Теперь, когда она вспоминала о нем, какая-то малая частица ее души даже радовалась тому, что он мертв. Хотя Кили ни за что не призналась бы в этом вслух, в тайном уголке своего сердца она считала, что он получил по заслугам.

Дверной звонок вывел ее из задумчивости. Кили выглянула в окно и узнала машину Фила Страттона. «Неужто этому конца не будет?» — с досадой подумала она. И вдруг ее осенило: она же сама просила его прийти поговорить с Диланом!

Кили подошла к двери и открыла. Фил стоял на пороге со скорбным видом.

— Могу я войти, миссис Уивер? — спросил он.

Кили сделала приглашающий жест, Фил прошел в гостиную и сел на диван. Кили подхватила Эбби и устроилась в кресле напротив него, держа дочку на коленях.

— Вы пришли поговорить с Диланом? — спросила она.

Фил нахмурился и помедлил, словно не зная, с чего начать. Наконец он сказал:

— Нет, это по поводу Морин Чейз.

— А в чем дело? — опасливо спросила Кили.

— Расскажите мне еще раз, зачем вы к ней отправились. Вы, кажется, хотели расспросить ее о каких-то телефонных звонках?

Кили тяжело вздохнула.

— Послушайте, детектив, когда мы с вами беседовали в доме Морин, вы мне сказали, что она, по всей видимости, преследовала моего мужа. Я очень хотела этому верить. Всем сердцем. Но, очевидно, это не тот случай. Тут нечего ходить вокруг да около… Вскоре после нашего с вами разговора я узнала, что, скорее всего, у них был роман и что она была с моим мужем в вечер его смерти. Так что, если вы именно к этому ведете, можете не утруждаться. Мне уже все известно.

Фил бросил на нее удивленный взгляд. Кили нахмурилась.

— Вы этого не знали?

— Честно говоря, нет.

— Что ж, непреложных доказательств у меня нет, но… это очень похоже на правду. Полагаю, теперь вы можете изменить ваше мнение о причинах, толкнувших Морин на самоубийство…

— Это не было самоубийством.

Кили вздрогнула.

— Простите?

— Она не покончила с собой.

— Но я ее видела! — возмутилась Кили. — Вы и сами видели…

— О, она бесспорно мертва. Но она не добровольно ушла из жизни.

Кили почувствовала, что ее пробирает ледяная дрожь. Эбби, заметив, как напряглось тело матери, испугалась и захныкала. Кили машинально принялась укачивать ее.

— Почему вы так говорите?

— Мы получили новые убедительные доказательства, подтверждающие, что это было убийство.

— Убийство?! Но это невозможно! Она была…

— Я знаю. В гараже, в машине с включенным двигателем.

— И в этом… туалете, — с гримасой отвращения напомнила Кили.

— Мы считаем, что этот туалет на нее кто-то надел, — сказал Фил.

Кили заставила себя вспомнить Морин. Неестественно красная, почти бурая кожа, свадебный наряд, криво приколотая к волосам вуаль.

— Тапочки! — вдруг воскликнула она.

— Простите?

— Меня это тогда еще слегка смутило, но… все было так ужасно, что я просто ничего не соображала. Но эти тапочки… Теперь, когда вы сказали… Теперь я вспоминаю, что тогда еще удивилась, с какой стати ей вздумалось надевать подвенечное платье с домашними тапочками.

— Очевидно, кто-то ее одел, — повторил Фил.

Кили нахмурилась.

— Вы хотите сказать, что она была уже мертва, когда ее усадили в машину?

Фил покачал головой.

— Нет, она не была мертва. Она действительно умерла от отравления угарным газом. Вот почему у нее кожа была такого ужасного цвета.

— Я вас не понимаю, детектив, — вздохнула Кили. — Вы меня совсем запутали.

Фил нетерпеливо поморщился.

— Дело в том, что, поскольку теперь это официально признано убийством, мы обязаны заново допросить всех возможных подозреваемых и свидетелей. Вы готовы прийти в участок и ответить на вопросы?

— Конечно, если это необходимо.

— Просто для чистоты протокола: вы готовы пройти тест на детекторе лжи?

Глаза Кили яростно сверкнули.

— С радостью, — ответила она. — Хоть сейчас. Давайте.

Фил вскинул руки в знак примирения.

— Достаточно того, что вы согласились. У вас есть алиби. Я уже поговорил с вашим соседом, мистером Уорнером. Я разыскал его у старшей дочери в Бостоне. Он подтвердил, что в момент смерти Морин Чейз вы были дома. Так что сейчас меня интересует только одно: вы никого не видели? Может быть, кто-то проехал мимо вас на подъездной аллее или по дороге к дому Морин?

Кили снова заставила себя вспомнить тот вечер.

— Нет, — сказала она. — Но, понимаете, я была очень расстроена. Я ведь ехала туда объясняться с ней по поводу этих телефонных звонков. Я не смотрела по сторонам.

— Вы что-нибудь трогали? Может быть, что-то выбросили?

— Я трогала Морин Чейз! Я пыталась спасти ей жизнь…

Фил кивнул.

— Я это знаю.

Некоторое время они просидели в молчании. Потом Кили заговорила:

— Я все-таки не понимаю, детектив. Если она не была мертва, как им удалось ее одеть? Как они усадили ее в машину? Она была сильной женщиной. Сомневаюсь, что она пошла на это по доброй воле.

— Ей сделали укол, — со вздохом ответил Фил. — Патологоанатом нашел след от укола шприцем у нее на шее.

— От укола шприцем? Вы хотите сказать, что кто-то подкрался к ней и уколол? Да разве это возможно?

— Мы считаем, что этого человека она знала. Она впустила его в дом, ни о чем не подозревая.

— Нет, я не понимаю. Вы хотите сказать, что кто-то пришел к ней в дом со шприцем наготове? А потом представил все так, чтобы это выглядело как самоубийство?

— Да, он хотел, чтобы это выглядело как самоубийство. Но мы не думаем, что убийство было спланировано заранее.

— Не было спланировано? Но кто же просто так ходит с полным шприцем в кармане? Впрочем, это, конечно, мог быть наркоман, — предположила Кили, размышляя вслух. — Морин, наверное, успела засадить немало наркоманов за время своей карьеры. Но я не верю, что она могла вот так запросто впустить в дом какого-нибудь знакомого ей потребителя героина.

— Да нет, все было не совсем так… — перебил ее Фил.

— Откуда вы знаете?

— Тут все дело в лекарстве. Результаты анализов уже получены. Это был инсулин.

— Инсулин… — прошептала Кили.

— Он вызвал у нее шок. Мы полагаем, что убийца был диабетиком и носил инсулин с собой. Я хочу сказать: если бы он специально отправился туда с намерением оглушить ее какой-нибудь дозой, к его услугам была целая куча других лекарств. Но инсулин — вещь довольно-таки специфическая. Должно быть, мысль об убийстве пришла ему в голову внезапно, а инсулин у него всегда был при себе. Что с вами, миссис Уивер?

— Ничего, — сказала Кили. — Просто я… Я просто удивилась.

Фил подозрительно уставился на нее.

— А мне кажется, вы в замешательстве. Вам это что-то говорит — то, что он диабетик?

— Нет, — решительно отрезала Кили. Сердце бешено колотилось у нее в груди, но она заставила себя говорить спокойно. — Разумеется, нет.

На этот раз она сознательно лгала.