Забрать ее душу (ЛП)

37 Рэй

Покрывала были натянуты мне на голову, мое дыхание создавало теплый кокон, когда я лежала, уютно устроившись на мягких подушках. Мой затуманенный мозг понимал, что это не моя кровать, но он также знал, что прошлой ночью произошло что-то плохое, и откинуть одеяло, чтобы посмотреть, где я, казалось довольно пугающим.

Где-то шумел душ. Простыни пахли свежестью и были хрустящими, как гостиничные простыни. На мне был не мой костюм с вечеринки, а рубашка большого размера, от котороой отчетливо пахло дымом и цитрусовой сосной. Запах Леона.

Я откинула одеяло, медленно моргая. Занавески были откинуты, и за серым днем виднелось море заснеженных сосен, сгрудившихся вокруг крыш маленького городка. Комната, несомненно, была хозяйской спальней и, судя по виду, находилась на самом верхнем этаже. Кровать была массивной, стены из мореного дерева, а обстановка напоминала интерьер современной бревенчатой хижины.

Я села, протирая глаза, прежде чем заметила свои очки и нож, лежащие на прикроватном столике. Внезапно все нахлынуло на меня с такой силой, что у меня скрутило желудок — рофли в моем напитке, Джунипер и Зейн, Кент, Голлум в лесу. Мое тело все еще считало, что существует опасность, и я ярко помнила, каково это было, когда Голлум прикоснулся ко мне.

Шахта… эти холодные, затопленные туннели…

Я подпрыгнула, когда дверь ванной открылась, и оттуда неторопливо вышел обнаженный Леон, вода стекала по нарисованному рисунку на его груди, когда он вытирал полотенцем волосы. Он заметил, что я проснулась, ухмыльнулся и замер с полотенцем на плечах.

— Наконец-то проснулась, — сказал он. Зеркало у него за спиной давало достойный вид на его татуированную спину и задницу — задницам мужчин слишком редко давали ту оценку, которой они заслуживали. Я просто кивнула, надеясь, что румянец, заливший мое лицо, не был заметен. Пытаться не пялиться на чудовищный член у него между ног оказалось невозможным, независимо от того, сколько раз я видела его раньше.

— И как ты себя чувствуешь?

Он подошел к краю кровати. Мне хотелось слизать воду с его груди.

— Как будто я не ела пять лет, — честно призналась я. Думаю, мой желудок проглотит сам себя. Ужасные события, вероятно, должны были отбить у меня аппетит, но я отчаянно хотела плотно позавтракать.

Если бы Леон был частью этого завтрака, было бы еще лучше.

— Хорошо, я уже заказал доставку еды и напитков в номер. Скоро должен быть здесь.

Он отбросил полотенце и забрался на кровать, и мое сердце заколотилось.

— Ты — первое блюдо, куколка.

Мой макияж со вчерашнего вечера, вероятно, был размазан по всему лицу, и я не почистила зубы, но ему действительно было все равно. Он толкнул меня обратно на подушки и задрал мою рубашку слишком большого размера, посасывая сначала один сосок, затем другой, раздвигая мои ноги.

— Не забывай о нашей сделке, — пробормотал он, в перерывах между ласками языком по моим теперь уже твердым соскам. — Я проколю эти сладкие маленькие бутоны. Скоро — фактически, сегодня.

Я забыла, но в тот момент, когда он напомнил мне об этом, мою голову обдало жаром. Он схватил меня за бедра, придавая мне такое положение, что я чуть приподнялась над кроватью, моя спина выгнулась дугой, и начал есть меня так, словно это был его последний гребаный прием пищи.

Я резко ахнула, мой клитор набух между прикосновениями его языка и всасыванием его рта. Мои пальцы запутались в его волосах, крепко сжимая их, когда он выдавил из меня стон.

Он усмехнулся, короткая пауза, когда мои ноги затряслись вокруг его головы.

— Продолжай вот так дергать меня за волосы, моя девочка. Мне тоже нравится боль.

Мне понравилось это новое ласкательное прозвище, которое он придумал для меня; у меня потеплело в животе, но и его признание тоже. Я крепче вцепилась в его волосы, хотя сомневалась, что что-либо из того, что я сделала, могло по-настоящему причинить ему боль. Но когда я потянула, он застонал, прижимаясь ко мне. Он опустил мои бедра, но только для того, чтобы высвободить руку и ввести в меня два пальца, продолжая облизывать мой клитор.

— Черт, я собираюсь кончить…

Экстаз захлестывал меня сильно и быстро, топя меня. Он задвигал пальцами быстрее, прижал мое бедро вниз, чтобы мои дрожащие ноги не могли сомкнуться, и безжалостно водил по мне языком, пока я не кончила на его пальцы, задыхаясь, когда намочила простыни.

И он не остановился.

— Еще раз, малышка, — прорычал он, его пальцы все еще обрабатывали меня, он садистски улыбался, когда я извивалась под ним, стимуляция была почти чрезмерной, почти болезненной, но чертовски приятной.

— Я не могу… не могу!

Одной рукой все еще ощупывая меня, другой он схватил меня за горло — не сжимая, просто прижимая к подушкам — и сказал:

— Ты можешь, и ты сделаешь это. У тебя нет выбора.

Он был прав. Его язык и пальцы творили свое волшебство, и мои глаза закатились, когда я снова испытала оргазм. Я даже не могла отдышаться, не говоря уже о том, чтобы заговорить, когда он медленно поднял голову и облизал свои пальцы.

— Чертовски вкусно, — пробормотал он. — И как раз вовремя для основного блюда.

Раздался стук в дверь, когда прибыла доставка еды и напитков в номер, и я быстро спрятала свое дрожащее тело обратно под одеяло, когда Леон открыл дверь с полотенцем на талии. Официант казался особенно взволнованным, когда спросил, не нужно ли Леону чего-нибудь еще.

Чрезмерно нагруженный поднос остался на маленьком столике, и я ела, пока Леон одевался и валялся на кровати. Он заказал почти все, что было в меню на завтрак, поэтому я начала с яиц Бенедикт и клубничных блинчиков.

— Где мы находимся? — спросила я в перерыве между укусами.

Он пожал плечами.

— К северо-востоку от Абелаума. Я просто продолжал идти, пока не нашел место, где можно остановиться.

Я нахмурилась.

— Кинь мне мой телефон, хорошо?

Как я и подозревала, у меня было около дюжины пропущенных звонков от Инайи и безумных голосовых сообщений. Чувство вины грызло меня, хотя на самом деле у меня не было другого выбора, кроме как оставить ее прошлой ночью. Было почти одиннадцать утра, поэтому я перезвонил ей.

— Черт возьми, Рэйлинн, я уже думала, тебя похитили!

Я вздрогнул от ее приветствия.

— Детка, где ты? Я как раз собиралась подать заявление о пропаже человека…

— Я в порядке, в порядке, прости, — быстро сказала я. Я взглянула на Леона, который вопросительно прищурился.

— Я… вчера вечером мне пришлось уйти пораньше. Кто-то, эм… кто-то подсыпал наркотик в мой напиток.

На линии воцарилась полная тишина.

— О боже мой… О Боже мой, ты…?

— Я в порядке, серьезно. Прости, что не позвонила тебе или что-то в этом роде, я просто…

— Не извиняйся, о Боже, я просто рада, что с тобой все в хорошо!

Облегчение, прозвучавшее в ее голосе, заставило меня почувствовать себя еще более виноватой. Я не совсем лгала, но и не могла сказать ей всей правды.

— Тебе нужно, чтобы я тебе что-нибудь принесла?

— Все в хорошо, я в норме. Ты можешь просто позаботиться о чизкейке в течение нескольких дней? Я скоро приеду и заберу его, обещаю.

— Конечно!

От негромкого мяуканья Чизкейка на заднем плане у меня защемило сердце.

— Он может оставаться с тетей Инайей столько, сколько ему нужно.

Еще одна пауза.

— Ты…ты знаешь, кто накачал тебя наркотиками? Они что-нибудь пытались сделать? Я надеру им гребаные задницы, Рэй.

Я глубоко вздохнула.

— Единственным человеком, кто подал мне выпивку, был Джереми. Я ходила с ней всю ночь.

Я не могла сказать ей всей правды, но и не собиралась притворяться, что она может доверять Хэдли.

Снова тишина. Тревога скрутила мой желудок. Пожалуйста, поверь мне, Инайя, пожалуйста. Это не было вопиющим обвинением, но моя точка зрения была ясна. Я знала, что они были ее друзьями, но она их не знала. Она не знала, на что они способны.

— Тогда он больше к нам не приблизится, — сказала она, и мне захотелось протянуть руку через телефон и обнять ее. — Да пошел он. Ты хочешь, чтобы я сказала Виктории?

— Нет, — сказал я. — Нет, я… я не знаю, поверит ли она… Поверит ли она…

— Пошла и она тоже, если не поверит!

Она тяжело вздохнула, ее мама-медведица медленно успокаивалась.

— Но я понимаю. Я все поняла. Это останется между нами, если только ты не будешь готова рассказать об этом кому-нибудь еще. Я просто рада, что с тобой все в порядке.

Мы поболтали еще несколько минут, прежде чем я повесила трубку. Облегчение от того, что Инайя узнала, что Джереми нельзя доверять — даже если она знала лишь малую часть причин — сняло огромный груз с моей спины. Повесив трубку, я поела с большим энтузиазмом, отправляя в рот полные вилки хрустящих картофельных оладий.

Наконец, насытившись, я дотащилась обратно до кровати, забралась на матрас и прижалась к обнаженной груди Леона. Уткнувшись в него лицом, я на мгновение позволила себе раствориться в его тепле, прежде чем спросила:

— Что мы собираемся делать?

Мы. Несколько дней назад я бы даже не осмелилась подумать об этом. Даже сейчас, когда он забрал меня и спрятал… где-то…Я все еще испытывал укол беспокойства, осмеливаясь сказать «мы». Кем мы вообще были во всем этом? Просто собственнический защитник и его домашнее животное? Друзья или… или любовники?

Призывательница и ее демон?

— Я могу сказать тебе, что собираюсь сделать, и что ты собираешься сделать, — сказал он, обнимая меня за плечи так, что я прижалась к нему. — Я обеспечу твою безопасность. И ты собираешься выслушать меня, чтобы я мог должным образом защитить тебя.

Я подняла голову, озорно улыбаясь.

— Я выслушаю. Это не значит, что я буду подчиняться.

Он фыркнул, сжимая мою руку.

— Отныне последствия за угрозу твоей жизни будут суровыми, Рэй. Подумай дважды, прежде чем решишь хулиганить.

— Отныне?

Я хихикнула.

— Твой 17-й век немного всплыл наружу.

— В мое время…

Он заговорил скрипучим стариковским голосом и легко перевернул меня на спину, следуя за мной так, что оседлал меня, пока я лежала там.

— Люди больше боялись демонов, чем дразнили их, малышка.

Он щелкнул зубами, такими острыми и злыми, и тихо сказал.

— Все еще хочешь подразнить?

Игривость в его глазах заставила мое сердце подпрыгнуть. Я провела пальцами по его груди, находя гладкие бледные линии его шрамов и следуя за ними. Шрамы от пыток, боевые шрамы, истории о боли, которая осталась на этом абсурдно сильном, бессмертном теле. Он наблюдал за движением моих пальцев, внезапно став неподвижным, как камень, и я подумала, не потому ли это, что он старался не отпрянуть, как в первый раз, когда я нежно прикоснулась к нему.

— Мы здесь в безопасности? — прошептала я. Каким бы сильным он ни был, я не хотела снова видеть, как он дерется. Я не хотела видеть, как ему приходится превращаться в животное, чтобы выжить или чтобы я выжила.

— На данный момент. Мы останемся здесь на некоторое время…затем двинемся дальше, если Хэдли или кто-нибудь из зверей пронюхает, где ты находишься.

— Я не могу прятаться вечно.

— Знаю. И ты не будешь. Только до тех пор, пока это не станет безопасным.

— Я знаю, что есть и другие Голлумы, кроме того, что был прошлой ночью.

Я сглотнула.

— Я видела их.

Он нахмурился.

— Когда?

— Когда тебя не было.

Он нахмурился еще сильнее и встал с кровати. Я села, нервно вцепившись руками в одеяло, пока он поднимал с пола черную рубашку с длинными рукавами и натягивал ее.

— Тебе следует одеться. — сказал он. — В пакетах возле двери есть кое-какая одежда. Мне нужно сегодня кое-что разведать, убедиться, что никто не идет по нашему следу. И мне нужно, чтобы ты была занята, пока меня не будет, чтобы ты не бродила где попало.

Я собиралась напомнить ему, что я не щенок, который будет убегать без поводка, но остановила себя, прежде чем солгать. Я любила бродить, и он был абсолютно прав, беспокоясь о том, что я буду делать, если мне станет скучно. Я беспокоилась о том, что буду делать, если мне станет скучно. В пакетах возле двери лежал ассортимент одежды, в основном черного, коричневого и темно-синего цветов.

— Откуда ты знаешь мой размер? — сказала я, приподнимая перед зеркалом длинную синюю юбку в клетку до талии. — И мой стиль…это мило…

— Я наблюдал за тобой несколько месяцев, — сказал он, зашнуровывая ботинки. — Как я мог этого не знать?

Он даже подобрал пару массивных ботинок нужного размера. Надев черную водолазку и серую джинсовую куртку поверх юбки, я отвернулась от зеркала и обнаружила, что он наблюдает за мной, засунув руки в карманы своих джоггеров.

Мой бывший однажды сказал, что мой стиль был похож на «если бы у Дженис Джоплин был ребенок от Сестер Милосердия». Это было скорее странно, чем сексуально, о чем большую часть времени не думала — за исключением тех случаев, когда сверхъестественно сексуальный демон смотрел на меня так, словно собирался снова съесть.

— Почему ты краснеешь?

Он взял мое лицо в ладони, отчего я покраснела еще сильнее, учитывая, что я не могла отвести от него взгляд.

— Я думал, что уже выбил из тебя весь стыд?

Он поцеловал меня в лоб и обнял за плечи.

— Очевидно, мне нужно развратить тебя еще немного, моя девочка.