Забрать ее душу (ЛП)

7 Рэй

«Эй, детка, сегодня ночью начинается уличный арт-фестиваль на Мейн-стрит! Придешь??? Мы будем пить пиво и ганджаааа!»

За текстом последовала цепочка смайликов с подмигивающим лицом, листом и дымом. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что сообщение было от Виктории; я забыла сохранить ее контакт в своем телефоне. Свернувшись калачиком на диване с утренним кофе, я быстро отправила ей ответное сообщение.

«Конечно! Я буду там!»

Было облегчением узнать, что у меня уже есть новый друг, готовый пригласить меня выйти. Наличие Инайи облегчило весь переезд, но если я собираюсь обосноваться здесь и получить постоянную работу, мне нужно завести побольше друзей, а Виктория до сих пор была со мной довольно мила. Сначала я беспокоилась, что она не будет, учитывая, что она была похожа на ту самую горячую, популярную инста-чику. Потребовались годы осуждения людьми моей внешности, чтобы, наконец, я начала вбивать себе в голову, что я не должна судить о других людях по их внешности.

Арт-фестиваль звучал как угроза моему кошельку, но я не собиралась его пропускать. Я могла легко дойти пешком до Мейн-стрит; это было всего лишь немного дальше от дома, чем университет, только в противоположном направлении.

Я прибыла ближе к вечеру, одетая в уютную куртку, шапочку и удобные кроссовки. Главная улица вилась между очаровательными кирпичными зданиями Абелаума, обсаженными вишневыми деревьями, которые затеняли стеклянные витрины многочисленных кафе, пекарен, антикварных магазинов и бутиков одежды. Улица была оживленной, поскольку в пятницу закончились занятия в университете, и все больше студентов пришли принять участие.

— Рэй!

Голос Инайи прорезался сквозь толпу. Впереди я могла видеть ее, Викторию и Джереми, столпившихся вокруг места, отведенного для студентов университета, изучающих искусство. Инайя взволнованно махала руками, и я пошла к ним.

Подойдя ближе, я поняла, что не только эти три знакомых лица наблюдали за моим появлением. Пожилой мужчина, лет пятидесяти, если я правильно поняла, смотрел, как я приближаюсь с тенью улыбки на лице. Он был седовлас, одет в идеально сидящий костюм. Что-то в его лице, в его взгляде напомнило мне Джереми.

— Я так рада, что ты пришла!

Инайя заключила меня в объятия. Виктория обняла меня следом, и позаботилась о том, что я загляну в ее огромную сумку, чтобы я могла увидеть спрятанные внутри маленькие бутылочки с вином.

— Рэй, это наш папа, — сказал Джереми, указывая на седовласого мужчину, который наблюдал за мной с улыбкой.

— Папа, Рэйлинн.

— Мисс Рэйлинн!

Улыбка Кента была теплой, как и его руки, когда он пожал мою протянутую руку. Он был красив, в нем чувствовалось некое утонченное очарование. Он выглядел так, словно возглавлял историческое общество, как будто был из тех, кому нравится изучать древние тексты при мерцающем свете свечей.

— Приятно познакомиться с тобой, моя дорогая. Надеюсь, тебе хорошо в Абелауме?

— Очень, — я улыбнулась. — Виктория и Джереми были замечательными. Я рада наконец-то познакомиться с вами. Я слышала, вы практически владеете городом, мистер Хэдли.

Кент пренебрежительно махнул рукой.

— О, глупости! Абелаум это дом, полный семьи и друзей. Все, что ему от меня нужно, я с радостью дам. И если тебе что-нибудь понадобится, мисс Рэйлинн, просто дай мне знать… и, пожалуйста, можешь звать меня Кент.

Он на мгновение замолчал, как будто ему пришло в голову что-то, что он не был уверен, что хочет озвучивать. Потом он сказал:

— Знаешь, я ходил в школу с твоим отцом. Старшая школа, а затем университет. Ричард, не так ли? Ричард Лоусон?

Я кивнула.

— Да, мой отец вырос здесь. Как вы узнали, что я Лоусон? Семейное сходство настолько сильное, да?

Он усмехнулся и подмигнул мне.

— Удачная догадка. Лоусоны долгое время жили в Абелауме. Приятно, что один из вас снова вернулся. В любом случае, не позволяй бредням старика задерживать тебя. Наслаждайся! Осмотрись вокруг.

Виктория схватила меня за руку в тот момент, когда внимание ее отца иссякло, и со мной по одну сторону, а Инайей по другую, мы петляли между столами, чтобы исследовать. Она достала маленькие розовые бутылочки розового вина, налила их в три пустые бутылки из-под воды и передала их по кругу, чтобы мы могли наслаждаться игристым алкоголем на ходу.

— Мы не будем ждать Джереми? — спросила я, заметив, что он не последовал за нами. Виктория просто покачала головой, слегка закатив глаза.

— Сегодня он играет папиного любимца, — сказала она и высунула язык в притворном приколе. — Он всегда так парится из-за выпивки каждый раз, когда начинается новый семестр, и он все время находится под присмотром футбольного тренера. Внезапно он стал фанатом здорового образа жизни.

Мы бродили и потягивали вино, пока я не заметила стол с раскрашенными вручную колодами таро, я не смогла пройти мимо. У симпатичной девушки, сидевшей за столом, были длинные светлые волосы, и на ней было кружевное черное платье, доходившее до ботинок. Ее заостренные зеленые ногти были поверх обложки книги, которую она читала — потрепанная книга в мягкой обложке с дамой, падающей в обморок в объятиях мужчины без рубашки.

— Ты сама все это нарисовала? — спросила я, с трепетом разглядывая детали каждой карте в колоде. Она кивнула с легкой улыбкой, но прежде чем она смогла ответить, вмешалась Виктория.

— Она нарисовала все до единой. Вот почему она все время заперта в своей комнате.

Виктория тяжело вздохнула, полусидя на столе. Рот блондинки закрылся, ее улыбка медленно исчезла, когда она отложила книгу. Виктория продолжила:

— Эверли, это Рэйлинн. Рэйлинн Лоусон.

Ярко-голубые глаза Эверли слегка расширились. На мгновение она посмотрела на меня так, как будто знала меня, как будто она была взволнована, как будто — затем все исчезло. Не осталось ничего, кроме спокойной, нежной улыбки. — Приятно познакомиться, Рэйлинн.

— Мне тоже приятно познакомиться с то—

— Ты должна вытащить для нее несколько карт, Эв, — сказала Виктория, бросая ей колоду. Я взглянула на Инайю, чтобы посмотреть, не взбесило ли её внезапное стервозное поведением Виктории, как меня, но она просто покачала головой и одними губами произнесла: «Я расскажу тебе позже».

Эверли не выглядела взволнованной, но она начала медленно тасовать колоду. Я прикусила губу, разрываясь между желанием двигаться дальше и снять любое напряжение, возникшее между Эверли и Викторией, и остаться, чтобы не быть грубой. Но когда я начала колебаться, Эверли снова улыбнулась и сказала своим мягким голосом:

— Подойди немного ближе, Рэйлинн.

Я встала перед ней. Она смотрела на меня, пока тасовала карты, но ее взгляд был отстраненным. Внезапно она перестала выглядеть такой юной.

— Просто Рэй, — сказала я, затем быстро уточнила: — Я имею в виду, мои друзья зовут меня Рэй. Ты тоже можешь звать меня Рэй.

— Рэй, — ее губы изогнулись вокруг моего имени, как будто это было что-то сладкое, что она хотела съесть. — Мне нравится. Что-то между мужским и женским.

Она положила свои карты лицевой стороной вниз на стол, глубоко вздохнула и вытащила первую карту.

На ней была изображена каменная башня, возвышающаяся среди леса, языки пламени вырывались из ее верхнего окна, а вокруг собирались грозовые тучи. Эверли осторожно положила карту на стол и сделала паузу.

— Перемены, — мягко сказала она. — Жизнь, которую ты знала, твоя крепкая башня, резко изменилась. Этого больше нет.

Ее губы снова приоткрылись, но затем беззвучно сомкнулись. Что бы она ни собиралась сказать дальше, она передумала.

Что ж, это казалось гораздо более зловещим, чем должно было быть. Я улыбнулась, с некоторой неуверенностью взглянув на Викторию, которая просто пожала плечами и сделала большой глоток из своей бутылки с «водой».

Эверли кладет следующую карту. На ней был изображен человек, лежащий лицом вниз в снегу, его рука была вытянута, как будто он к чему-то тянулся. Многочисленные мечи пронзили его спину, пригвоздив его к земле, кровь окрасила снег.

Эверли ничего не сказала. Она больше не смотрела на меня, но ее глаза продолжали метаться в сторону, как будто она кого-то искала. Она вытащила последнюю карту, перевернула ее, чтобы положить на стол…

— Прошу прощения.

Женщина подошла ко мне сзади, и я подпрыгнула при звуке ее голоса.

— Сколько это стоит?

Эверли схватила карты и, лучезарно улыбаясь, ответила женщине. Виктория со вздохом спрыгнула со стола.

— Давайте найдем бар, — сказала она, допивая остатки своего розового вина. — Я умираю с голоду.

Она шла впереди, а Инайя обняла меня за плечи и наклонилась ближе, чтобы прошептать мне на ухо:

— Эверли — сводная сестра Виктории. У Кента был роман прямо перед зачатием Виктории и Джереми. У них разница всего в несколько месяцев.

Мои глаза расширились, и мне пришлось подавить желание оглянуться. Эверли определенно не унаследовала фамильное сходство Хэдли, но я, по крайней мере, могла немного лучше понять насмешки Виктории в ее адрес, не то чтобы Эверли была в чем-то виновата. Виктория продвинулась дальше и, похоже, нашла бар, который ей понравился, поскольку она позвала нас, чтобы мы поторопились.

Но мои мысли все еще были прикованы к картам. Я мало что знала о таро, но думаю, что последняя карта, которую я мельком увидела, была бы достаточно очевидна для любого: скелет в черном плаще, с большой косой в руках, скачущий на белом коне по бесплодному полю.

Смерть.

В баре было полно народу, но нам удалось занять столик в дальнем конце. Виктория заказала пиво и закуски, настаивая на том, что она заплатит за все. У меня вдруг возникло ощущение, что она начала пить задолго до того, как я встретился с ней в тот день.

Очевидно, она пригласила и других друзей, потому что мы пробыли там всего несколько минут, когда появилась другая группа: две девушки со своими парнями и двое парней, которых Виктория знала по одному из своих классов. Она быстро вцепилась в одного из них, и вскоре она уже сидела у него на коленях. Заказали еще пива, и разговор разросся до такой степени, что никто не мог толком разобрать, о чем шла речь, но всем было плевать. Бар заполнялся, и я чувствовала себя довольно хорошо, согреваясь после двух бутылок пива и ощущая прилив энергии, окружавший меня.

Я не знаю, когда он появился. Может быть, он был здесь все это время, а я просто не заметила, но я сомневалась, что могла не заметить его. Я посмотрела через стол, смеясь над чем-то, что сказала Инайя, и взгляд Леона врезался в меня, острый и обжигающий, эти бледно-зеленые глаза удерживали меня в плену лишь на самое короткое мгновение, прежде чем он отвел взгляд.

Леон сидел в углу, спиной к стене, откинувшись на спинку барного стула, скрестив руки на груди, с ухмылкой на лице. Сегодня вечером его руки были обнажены, что позволило мне хорошенько рассмотреть его татуировки. Красочные полосы чернил, похожие на потолок Сикстинской капеллы, покрывали его от запястий до плеч. На нем были обтягивающие черные джинсы, конверсы и красная футболка с неровными надписями спереди. Он сидел не один. Я могла видеть только профиль его спутника, но в то время как татуировки Леона были яркими, у другого парня были темные, тени и глубокие детали нанесены чернилами на его бицепсы. «Змеиные укусы» пронзили его нижнюю губу, а в бровь над медово-карими глазами была воткнута «штанга».

Я считала негласным правилом вселенной, что более одного абсурдно горячего человека не могут существовать в одном и том же месте в одно и то же время, особенно не в такой непосредственной близости друг к другу и ко мне. Но эти двое — мускулистые, дерзкие, достаточно мрачные, чтобы преодолеть тонкую грань между интригующим и ужасающим — не только сидели прямо в поле моего зрения, но и продолжали смотреть на меня.

Леон открыто пялился, но его спутник тоже украдкой поглядывал, поворачиваясь ровно настолько, чтобы посмотреть на меня через плечо, прежде чем снова отвернуться. На моем лице появился румянец, и из-за чего? Только потому, что они смотрели на меня? Или потому, что я загорелась мыслью о том, что Леон делал со мной ужасные вещи, и теперь я должна была сидеть здесь, когда он смотрит на меня, и эти мысли снова терзали мой мозг?

Я старалась не обращать на них внимания. Пристальный взгляд Леона обжигал мою кожу, такой же ощутимый, как пальцы, поглаживающие мою плоть. Моя нога начала постукивать по перекладине барного стула, а палочки с моцареллой внезапно стали слишком приторными у меня во рту.

Я не хотела есть. Я не хотела больше пива. Я хотел удовлетворить это ненасытное любопытство, которое постоянно притягивало мой взгляд к тому злобно ухмыляющемуся парню в углу.

Леон и другой мужчина разговаривали, и это было нелегко, но я попыталась сосредоточиться на шуме из их угла, а не на шуме, окружающем меня. Наступил краткий момент тишины, когда Виктория встала, чтобы воспользоваться уборной, а одна из пар направилась к бару, чтобы заказать коктейль. Только тогда я смогла уловить несколько кратких моментов из того, что они говорили.

— …Наконец-то выпустил меня. Черт, если это все, что ему от меня нужно, что бы немного…

Я смогла бы понять больше, если бы осмелилась понаблюдать за движением губ Леона. Но я знала, что если я посмотрю в его направлении, то обнаружу, что он смотрит в ответ.

— …На этот раз? Снова охота?

Теперь заговорил его спутник. Голос мужчины был глубоким, из тех, что твердо балансируют на грани сарказма, как будто он мог рассмеяться в любой момент.

— Ага. Типа того… будет весело… если она не убьет меня первой…

Я отвлеклась, когда Инайя встала, чтобы уйти, и обняла меня на прощание. К тому времени, как я снова села, угловой столик был пуст, и Леон со своим другом прошли мимо нашего столика.

Его глаза встретились с моими: вызов, приглашение. В его пальцах был зажат рулет, а рука его друга была закинута ему на плечи. Через окно бара я наблюдала, как они вдвоем завернули за угол здания, вероятно, собираясь покурить в переулке рядом.

Я была не единственной, кто наблюдал, как они проходили. Виктория смотрела на них всю дорогу, и когда они ушли, наши взгляды встретились.

Она ухмыльнулась.

— Он горячий, да?

Ее парень-игрушка на одну ночь, похоже, не был доволен ее заявлением, но я не могла не согласиться.

— Да, и придурок.

Она пожала плечами.

— Красивые вещи не обязательно должны вызывать симпатию, не так ли?

Моя нога продолжала стучать по стулу. Я сунула руку в карман куртки, чтобы схватить свой вейп.

— Я сейчас вернусь.

Я встал из-за стола.

— Пойду покурю по-быстрому.