Заброшенная тропа

Глава 11

Броуди

Ее смех приветствовал меня, когда затих звонок на двери цветочного магазина. Я пошел на музыкальный звук в дальний конец магазина, ожидая увидеть ее за длинным деревянным прилавком, на котором стоял кассовый аппарат и свежий букет голубых гортензий. Единственная причина, по которой я понял, что это гортензии, — это маленькая табличка, на которой мелом было написано: Гортензии по 15 долларов за букетик

Рядом с банкой с ручками был металлический колокольчик, и я нажал на него, затаив дыхание.

Марти вышел первым. Улыбка исчезла с его лица, чего я никогда раньше не видел, потому что у парня всегда была улыбка для меня.

— Если ты здесь не для того, чтобы пресмыкаться, я бы направился к двери, пока она тебя не увидела.

— Я здесь для того, чтобы пресмыкаться.

— Хорошо. — Он кивнул. — Иди.

— Спасибо. — Я обогнул прилавок и направился к двери, ныряя в мастерскую.

Улыбка Арии, как и Марти, погасла, когда она посмотрела на меня продолжая делать то, что делала.

— Ты пришел, чтобы купить мне пони? Остров? Остров пони?

— Не сегодня.

Она взяла розу с металлического столика и поставила ее в вазу, которую наполняла. Ее волосы были заплетены в косу, перекинутую через плечо, а выбившиеся пряди были заправлены за уши. Ее карие глаза сверкали — сердито, но мне нравился их огонь. На щеках играл румянец.

Ария была прекраснее любого цветка в мире. Даже безумная, она была прекраснее любой розы.

Это был первый раз, когда я увидел ее за три дня, если не считать того, что я видел ее мельком, когда она приходила и уходила из дома Клары или из этого магазина. Я впился в нее взглядом, как человек, испытывающий жажду, стоящий перед чистым горным ручьем.

Три дня. В конце концов, я не выдержал, послал к черту свою гордость и отправился в цветочный магазин, чтобы напиться.

Ария чувствовала себя здесь непринужденно и комфортно. Это были ее владения. Всего за несколько дней она сделала их своими. Когда я входил в помещение, я обычно мог сказать, кто здесь главный. В прошлом месяце магазином управлял Марти. Теперь власть принадлежала Арии. И, боже, это было чертовски сексуально.

Она проигнорировала меня и продолжила работать над оформлением.

На полу стояли пластиковые ведра. В некоторых были цветы. В большинстве — выброшенные стебли и листья. Вдоль стен тянулись полки, на каждой из которых стояли пустые вазы разных форм и размеров. Длинный прилавок, тянувшийся через всю комнату, был завален ножницами, бечевками и лентами. За спиной Арии был проход в прохладную комнату. В дверном проеме не было настоящей двери, просто полоски толстого пластика, свисавшие с рамы до бетонного пола.

Все было так же беспорядочно и неорганизованно, как и тогда, когда я пришел, чтобы согласовать покупку. Мы сидели за этим самым столом, Клара рядом со мной, и подписывали документы на этот магазин.

Час спустя, пока они, вероятно, планировали свой выход на пенсию на Гавайях, мой адвокат был занят составлением другого пакета документов. Соглашение между мной и Арией, которое гарантировало, что она никогда точно не узнает, сколько я заплатил за этот магазин.

— Что ты здесь делаешь? — Она взяла ножницы и обрезала стебель розы. Щелчок разнесся по мастерской, как резкий укус.

— Ты избегаешь меня уже три дня.

— Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

Я нахмурился.

— Я думал, ты хотела поужинать вместе.

— А потом ты купил мне машину, не спросив разрешения.

Машину, которая стояла на том же самом месте с понедельника. Она ездила на красном сверкающем «Кадиллаке». В данный момент он был припаркован наискосок от магазина, рядом с моим «Ягуаром».

Вчера я спросил Клару, что нужно, чтобы купить «Кадиллак». Она сообщила мне, что машина принадлежит их подруге Лондин, и она никогда ее не продаст. Не у всего есть цена, Броуди.

В этом отношении машина была очень похожа на Арию.

— Я хотел, чтобы у тебя было транспортное средство. Что-нибудь безопасное. — «БМВ», который я купил ей, имел один из самых высоких показателей безопасности, доступных для внедорожников.

— Люди не покупают машины просто так, без спроса.

— Ты права. Я должен был спросить. — Таким образом, она могла бы выбрать цвет и фасон.

— И? — Она скрестила руки на груди.

— Что «и»?

Ее ноздри раздулись.

— Ты не умеешь извиняться.

— Прости. — Я не шутил.

— И?

— И… ты можешь выбрать другую машину, если хочешь.

Ее губы сжались в тонкую линию.

— И ты больше так не сделаешь.

— О.

— Да, о, — передразнила она. — Больше не покупай мне ничего.

— Мне нужно определение «ничего».

— Все, что имеет ценник.

Я нахмурился.

— Это кажется чересчур.

— Ты человек крайностей. Я верю, что ты сможешь с этим разобраться.

Ради прекращения холодной войны с ней я решил оставить все как есть. Перестану ли я покупать ей вещи? Точно нет. Особенно когда родится ребенок. Но на сегодня я сменю тему.

Я вытащил папку из-под мышки и положил ее на стол.

— Я хотел передать это тебе.

— Что это? — Она встала и подошла ближе, чтобы открыть папку.

— Это акт купли-продажи цветочного магазина и заключенный контракт.

— О. Хорошо. — Она взяла бумаги и провела рукой по первой странице. — Это действительно официально.

— Это действительно официально.

Она молча уставилась на страницу, между ее бровями пролегла морщинка.

— Что не так?

— У меня никогда раньше ничего не было. Ничего подобного. — Страх в ее голосе пронзил мое сердце. — Что, если я все испорчу?

— Ты не сможешь. — Я положил руку ей на плечо, подталкивая повернуться. Когда она подняла глаза, чтобы встретиться с моими, от беспокойства в ее взгляде стало трудно дышать.

Она не должна волноваться. У нее не должно быть страхов. Ария заслуживала легкой жизни. Я бы позаботился об этом, если бы она только позволила мне.

— Я не дам тебе упасть.

— Ты так говоришь, и это мило. Но ты не понимаешь.

— Что не понимаю?

— Я должна сделать это сама.

— Понятно. Думай обо мне как о подстраховке.

— У меня никогда не было подстраховки.

— Теперь есть.

Не задумываясь, я убрал выбившийся локон с ее виска. Одно прикосновение, и мое сердце пустилось вскачь. В понедельник Ария сказала, что хочет узнать меня получше. Я тоже хотел узнать ее, внутри и снаружи. Снова и снова.

Ее глаза искали мои. Ее дыхание участилось.

Меня привлекли ее губы. Прежде чем я успел осознать, что делаю, мои губы оказались на ее губах, а руки обвились вокруг ее спины.

Она тихонько всхлипнула, когда я провел языком по ее нижней губе. Затем ее рот открылся, и я проник внутрь, наслаждаясь теплом ее рта. Ария вцепилась в лацканы моего пиджака, прижимая меня к себе, пока ее язык переплетался с моим.

Черт, она была вкусной. Сладкая и теплая, как растопленный мед.

Она прильнула к моему телу, когда я прижал ее к себе, впитывая в себя. Мой пульс участился, и я скользнул руками вниз, обхватив ладонями изгиб ее попки, одновременно притягивая ее к своему возбуждению.

Ария застонала, прижимаясь ко мне ближе, а я проглотил этот звук.

Вдалеке прозвенел звонок. Входная дверь. Цветочный магазин.

Из комнаты донесся голос Марти, который приветствовал покупателя.

— Здравствуйте. Чем я могу вам помочь?

Мы вернулись к реальности и разомкнули объятия. Ария быстро заморгала, прогоняя туман. Я провел рукой по своим влажным губам.

Затем она отстранилась, отступив на шаг к другой стороне стола. Она приложила ладонь ко лбу, широко раскрыв глаза.

— Это было…

— Прости.

Она отмахнулась.

— Все в порядке.

А было ли все в порядке? Потому что это казалось правильным. Таким чертовски правильным. Как будто мы должны были целоваться все это время. Каждый день.

— Ария. — Марти высунул голову из-за угла. — Пришла мисс Джулия из закусочной. Она надеялась с тобой познакомиться.

— Хорошо. — Ария изобразила улыбку. — Сейчас буду.

— Увидимся дома, — сказал я после того, как Марти исчез.

Ария кивнула, не отрывая взгляда от розы. Она не подняла глаз, когда я повернулся, чтобы уйти. Краска отхлынула от ее лица. Ее рука покоилась на выпуклости живота. Она выглядела… окаменевшей.

Черт возьми.

О чем, черт возьми, я вообще думал?

— Боже мой, — ахнула Ария, когда кухню залил свет. Она прижала руку к сердцу. — Ты напугал меня.

— Прости, — сказал я со своего места за кухонным столом.

— Что ты делаешь?

— Ты пригласила меня поужинать вместе.

— В понедельник. — Она вошла в комнату, обхватив себя руками за талию. — Это было три дня назад. И сейчас девять часов вечера.

Я пожал плечами. Стул был твердым, и моя задница онемела несколько часов назад. Когда за окном стемнело, я не смог заставить себя пошевелиться.

— Ты не ел?

— Я ждал. — И думал. И ругал себя за то, что поцеловал ее раньше.

Плечи Арии опустились, а руки повисли по бокам. На ней была мешковатая толстовка, доходившая ей до середины бедра. Ее стройные ноги были обтянуты черными легинсам. Она была босой, а пальцы ног выкрашены в сексуальный ярко-розовый цвет.

Может быть, ждать, надеясь, что она появится, было плохой идеей. Я хотел извиниться и все уладить. Но теперь, видя, что она расслаблена и чувствует себя здесь как дома, что ж… теперь мне захотелось поцеловать ее снова.

— Прости за поцелуй, — сказал я. — Когда дело касается тебя, я, кажется, ничего не могу с собой поделать.

Она подошла к стулу, стоящему рядом со мной.

Я вытащил его для нее, подождал, пока она сядет. Затем повернулся, опершись локтем о столешницу. Сняв свой темно-синий пиджак в тонкую полоску в спальне, я закатал рукава нежно-голубой рубашки и расстегнул две верхние пуговицы. Даже галстука на мне не было.

— Что мы будем делать, Броуди? — спросила она шепотом.

— Понятия не имею.

— Чего ты хочешь?

Тебя. Быть хорошим отцом.

— Здорового ребенка.

— Тогда это у нас общее. В этом мы полностью сходимся.

Я кивнул.

— Согласен.

— Но…

— Пожалуйста, не уходи, — выпалил я. Это было все, о чем я мог думать сегодня вечером. Что мой поцелуй в магазине заставит ее уйти.

Она положила руку мне на плечо.

— Я не собираюсь уходить из-за поцелуя.

Воздух вырвался из моих легких.

— Хорошо.

— Я умираю с голоду. Я зашла перекусить. — Она спрыгнула со стула, подошла к холодильнику и открыла дверцу. — Ты ел?

— Нет.

Она оглянулась через плечо.

— Потому что ждал.

— Я ждал.

— Я приготовлю нам что-нибудь.

— У Рона остались остатки. Энчиладас. Паста помодоро. Запеченный цыпленок с овощами.

— Ух ты! — присвистнула она. — Так держать, Рон. Что ты будешь?

— Еду.

Ария рассмеялась и достала контейнер со средней полки. Затем она принялась разогревать наши тарелки. Энчиладас. Когда она устроилась рядом со мной, мы оба набросились на еду.

— Ты что, не ужинала? — спросил я.

— Ужинала. Но по ночам я чувствую голод. — Она положила руку на живот. — Этот ребенок будет совой.

— Я взволнован, — признался я. — С каждым днем я все больше хочу встретиться с ним или с ней. Чтобы узнать, каким он или она будет.

— Я тоже об этом думаю. — Взгляд Арии смягчился. — Я очень взволнована.

На ее лице отразилась радость. Это утешало. С кем еще я мог поделиться этим, кроме нее?

— Я никому не рассказывал, — признался я. — Кроме Рона.

— Мне было некому рассказать, кроме Клары и девочек со свалки.

— Что они сказали?

Она улыбнулась.

— Они рады за меня. Джемма только что родила ребенка. Кэтрин беременна. У Лондин тоже есть маленькая дочка. У Клары есть Август. Было здорово поделиться этим с ними. У нас есть что-то общее.

— Я рад.

Она съела несколько кусочков, затем отложила вилку.

— Почему ты никому не сказал?

Я вздохнул.

— Потому что у моей семьи есть привычка разрушать все хорошее в моей жизни. Я не позволю им разрушить это.

— Это понятно. Не могу представить, чтобы твоя бабушка расстроилась из-за того, что эта бродяжка беременна. — Ария закатила глаза. — Но в конце концов, тебе придется им сказать.

— В конце концов. Может, когда он или она закончит среднюю школу.

Ария хихикнула.

— Ты хочешь узнать, мальчик у нас будет или девочка?

— Да. Нет. Я не знаю. А ты?

— Нет. — Она улыбнулась. — Я люблю сюрпризы.

— Тогда пусть будет сюрприз. — Я кивнул и откусил еще кусочек. — Вкусно.

— Рон отличный повар.

— Да, но я не это имел в виду. Этот разговор хорош. Я почти наслаждаюсь твоим присутствием, когда ты не огрызаешься на меня, — поддразнил я.

Она фыркнула.

— Ну, ты ничего не пытался купить мне за последние пятнадцать минут, так что я не такая раздражительная.

Я усмехнулся.

— Тогда мы будем избегать любых обсуждений материальных вещей.

— Могу я тебя кое о чем спросить?

— Конечно.

— Ты редко говоришь о своих родителях. Что с ними случилось? Я спрашиваю только потому, что мне хотелось бы знать. Однажды этот ребенок задаст тот же вопрос. Было бы неплохо узнать ответ раньше.

— Вполне справедливо. — Я отложил вилку и вытер рот салфеткой. — Моя мать — дочь Корин. Она забеременела мной, когда ей было семнадцать. Нет нужды говорить, что все прошло не очень хорошо.

Ария съежилась.

— Я не могу представить твою бабушку счастливой. Никак. И вряд ли она была счастлива от подростковой беременности.

— Мама не поступила в колледж, как планировали ее родители. Она не пошла работать в «Кармайкл Комюникейшнс», как они планировали. Она не отдала меня на усыновление, как они настаивали.

— Откуда ты вообще это знаешь? Это кажется жестоким.

— Это моя семья. — Я пожал плечами. — Мой дедушка был очень общителен. Когда мне было десять, он усадил меня за стол и вместо того, чтобы рассказывать о птицах и пчелах, рассказал, что именно сделала моя мать, чтобы разочаровать его. И он сделал это так, что я понял: у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться. В тот день он взял на себя роль моего отца.

— И это не беспокоило твоего отца?

— Нет, потому что мой отец никогда не стал бы спорить или идти против воли деда. Мой отец женился на моей матери и сменил свою фамилию на Кармайкл. Он рассматривал моих бабушку и дедушку как свой талон на питание, и если это означало отказаться от ребенка, то так тому и быть.

— Тебе было всего десять. — Она грустно улыбнулась мне. — Я думаю, жизни нас обоих изменились в десять лет.

— Именно так.

— Мне жаль.

— Не стоит. Я смотрю на Аластера и думаю, что я выиграл от сделки. Мои бабушка и дедушка, несмотря на все их угрозы, никогда не бросали мою мать. Они купили ей дом и обеспечили жизнь ей и моему отцу. Ни у кого из моих родителей никогда не было работы. У них никогда не было ответственности. В некотором смысле, они оставались подростками, потому что мои бабушка и дедушка помогали им. Я переехал жить к бабушке и дедушке в десять лет, Аластеру было всего пять. Он остался с нашими родителями. И они его ужасно избаловали.

— Это… печально. — Она наморщила нос. — Мне не нравится Аластер, а ты заставляешь меня сочувствовать ему.

— Не надо. — Я усмехнулся. — Возможно, в детстве он ничего не мог поделать, но он взрослый человек, и выбор остается за ним. Он мудак, потому что хочет быть мудаком.

— Ты это сказал. — Она взяла стакан с водой и поднесла его к губам. Я откровенно смотрел, как она пьет, завидуя стакану, потому что он касался ее губ. — Итак, ты переехал к своим бабушке и дедушке.

— Технически. Они отправили меня в частную школу, так что я редко бывал у них дома. Только на выходных и каникулах.

— А твои родители? Ты их видел?

— Временами. С возрастом мне становилось все труднее и труднее находиться рядом с ними. Они не собирались взрослеть. Они никогда не переставали тратить деньги и поддерживать вредные привычки. Особенно папа.

— Какие привычки?

— Вредные привычки. — Наркотики. Выпивка. Женщины. — Мои родители погибли в автокатастрофе.

— Ты мне рассказывал.

— За рулем был папа. Он был под кайфом и пьян, когда они ехали в казино. Он съехал с дороги, потерял управление и врезался в дерево на скорости семьдесят миль в час.

Ария вздрогнула и закрыла глаза.

— Боже.

— По крайней мере, они не врезались в другую машину. — Например, в машину с чьими-нибудь родителями. — Это было семь лет назад.

— Броуди. — Она протянула руку и накрыла мое запястье. — Мне жаль.

Я положил ладонь на костяшки ее пальцев.

— Мне тоже жаль.

Мне потребовалось много времени, чтобы перестать чувствовать себя причиной падения моей матери. Только повзрослев, я понял, что она сама сделала свой выбор. И все же, в юном возрасте я видел, в каком беспорядке была ее жизнь. Я осознал разницу в образе жизни моей матери по сравнению с матерями моих школьных друзей. И я чувствовал ответственность. Мое рождение послужило спусковым крючком.

Но не я держал оружие в руках.

Она сделала свой выбор. И умерла из-за него.

— Спасибо, что рассказал мне, — сказала Ария.

— Не за что. Когда-нибудь я бы тоже хотел узнать твою историю. Если ты поделишься ею со мной.

Ария опустила подбородок.

— Поделюсь. Но не сегодня.

— Спешить некуда. Я буду здесь, когда ты будешь готова. — Я встал и отнес наши пустые тарелки в раковину, сполоснул их и поставил в посудомоечную машину.

Закончив, я повернулся, и взгляд Арии метнулся вверх. Она смотрела на мою задницу. И похоть в ее глазах была очевидна.

— Ты не можешь так на меня смотреть, — взмолился я.

Она с трудом сглотнула.

— Я ничего не могу с собой поделать.

Мне было знакомо это чувство.

Ноги сами понесли меня через кухню, прямо к ней. Я навис над ней, глядя в ее прекрасные карие глаза, и позволил себе утонуть в них.

— Я сказала себе ранее, что не собираюсь делать это привычкой. Что я не позволю тебе поцеловать меня снова. — Ее рука скользнула вверх по моему животу, ее ладонь поднялась к тому месту, где мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. — Но что, если мы сделаем это?

Из моего горла вырвался стон боли.

— Я хочу тебя. Я чертовски жажду тебя, Ария.

Она расстегнула пуговицу на моей рубашке.

— Тогда тебе лучше поцеловать меня еще раз.