Заброшенная тропа

Глава 3

Ария

— Спасибо, что открыл дверь, — невозмутимо произнесла я, когда Броуди обогнул капот своего «Ягуара». — Такой джентльмен. Ты всегда так внимательно относишься ко всем своим спутницам?

— Ты не моя спутница.

— Я не зря так нарядилась. — Я указала на изумрудное платье, которое Клара надела на меня ранее.

Спереди у платья был глубокий V-образный вырез, открывавший грудь. Спина опускалась ниже лопаток. Атлас облегал мой торс, а затем расширялся на бедрах, переходя в юбку, которая обвивалась вокруг моих ног. Для женщины, у которой никогда не было выпускного бала, это платье было самым модным в моей жизни.

Кларе хватило одного взгляда, чтобы заявить, что платье было сшито специально для меня. Затем она зорко следила за мной из ванной, чтобы убедиться, что я прихорашиваюсь как можно лучше.

Ее косметичка была тщательно разграблена, а щипцы для завивки использовались по назначению. У меня были морщинки под глазами и румянец на щеках. Мои волосы были завиты и свободно ниспадали на спину. Она заколола украшенную драгоценными камнями заколку на виске. Камни на ней идеально подходили по цвету к платью.

Сегодня я потратила на свой внешний вид больше времени, чем за весь прошлый год.

Броуди бросил на меня взгляд поверх крыши машины, затем открыл дверцу со стороны водителя.

— Серьезно? Ты даже не собираешься открыть мне дверь. — Я схватилась за ручку и с силой дернула дверь.

— Нет. — Он покачал головой. — Ты не едешь.

— Этот грубый, властный тон на меня не действует. — Я одарила его слащавой улыбкой. — Я на тебя не работаю.

— Что тебе сказала Клара?

Я пожала плечами.

— Она умоляла меня пойти с тобой на какую-нибудь пышную свадьбу. Она обещала, что будет шампанское. И, что ты будешь вести себя хорошо.

— Он будет хорошим! — крикнула Клара, идя по подъездной дорожке рядом с Августом. От этого крика она зашлась в приступе кашля.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказали мы с Броуди одновременно.

Я хмуро посмотрела на него, затем повернулась к сестре.

— Иди в дом.

Она отмахнулась от меня и закашлялась, подходя к машине.

— Я в порядке. Август позаботится обо мне, когда вы, ребята, уедете. Не так ли, приятель?

Он выпятил грудь.

— Да. Мы заказываем пиццу на ужин.

— Пицца, — простонала я. Я обожала пиццу. — Нет никаких шансов, что эту свадьбу будет обслуживать «Доминос», не так ли?

Клара хихикнула.

— Нет.

— Не думала, что мне так повезет.

— Ты можешь остаться на пиццу, — сказал Броуди. — Потому что ты не едешь.

Если мужчина не хотел, чтобы я была с ним, прекрасно. Я не собиралась его принуждать. Я и так сделала все, что могла, появившись в безупречном наряде и туфлях на каблуках, которые жмут ноги. Что еще я могла сделать? Я знала, что мне не рады. И избежать вечера с Броуди не составит труда.

Я открыла рот, готовая признать поражение, но моя красивая, красноносая и опухшая сестра заговорила первой.

— Она едет. — Клара пристально посмотрела на Броуди. — Не будь идиотом. Мы с тобой оба знаем, что это лучший вариант. Кроме того, посмотри на нее.

— А что я? — Я опустила взгляд на свои ноги.

— Ты красивая, — процедил Броуди сквозь стиснутые зубы. Это прозвучало болезненно, как будто он не признавал, что я хорошо выгляжу, — потому что я хорошо выгляжу, — а удалял зуб без анестезии.

— Вот это да. Спасибо. — Я закатила глаза.

— Хезер это не понравится. — Клара одарила Броуди злобной ухмылкой.

Кто такая Хезер? Моя дорогая сестренка пропустила некоторые детали в своем поспешном объяснении, почему мне надо поехать на свадьбу. Потому что этот блеск в ее глазах был не более чем мелочной злобой.

Я могла бы присоединиться, если бы знала, на кого мы злимся.

Броуди обдумывал ее слова, стиснув зубы и бесстрастно глядя на нее.

— Черт.

— Броуди сказал нехорошее слово. — Август указал на Броуди и посмотрел на Клару, ожидая, что его мать предпримет какие-то действия.

— Да, сказал. — Клара приподняла бедро и искоса взглянула на своего босса.

— Прости. Черт возьми. — Он вздохнул, отошел от машины и подошел к Августу. Он порылся в кармане и достал четвертак, который протянул моему племяннику. — Копилка.

— Да. — Август потряс кулаком и ухмыльнулся мне.

Я подмигнула ему.

У Августа было четыре копилки, больше, чем нужно любому ребенку, но у каждой было свое предназначение. Одна предназначалась для денег, которые он получал на день рождения. Вторая предназначалась для денег, которые он находил сам, например, для пенни и десятицентовиков, разбросанных по тротуарам. Третья предназначалась для его еженедельных карманных денег. Клара платила ему пять долларов в неделю за то, чтобы он каждое утро заправлял постель и вечером собирал игрушки. И четвертое, самое последнее дополнение, было связано с деньгами, которые он иногда брал у Броуди и Клары, когда кто-нибудь из них осекался и ругался в его присутствии.

Вчера вечером, когда он устроил мне экскурсию по своей комнате, показывая все новинки, которые приобрел со времени моего последнего визита, он не преминул хорошенько встряхнуть каждую банку.

В копилке ругательств было больше всего мелочи.

— Ладно, малыш. — Броуди погрозил Августу кулаком. — Мне лучше убраться отсюда. У меня закончились четвертаки.

— Или перестать говорить плохие слова, — сказала я.

За это замечание он бросил на меня убийственный взгляд через плечо, но когда он коснулся кончика носа Августа, то сделал это с теплой, искренней улыбкой. Привязанность Броуди к Августу была его единственным достоинством.

Это и то, как он выглядел в смокинге.

Даже я должна была признать, что он выглядел восхитительно. Костюм облегал его широкие плечи и сильные руки. Широкие брюки облегали его мощные ноги и мускулистую спину. Подстриженная борода добавляла грубости его элегантной внешности. А галстук… Я не собиралась признаваться, что мне хотелось развязать его зубами.

Он был раздражающим и высокомерным. Но, черт возьми… В моей голове крутились очень взрослые слова и сценарии. Если бы Август хоть немного понимал, о чем я думаю, я бы заполнила эту копилку доверху.

Мои щеки вспыхнули. Волна желания пробежала по моим венам. С любым другим мужчиной я бы превратилась в лужицу вожделения к концу ночи. Но это был Броуди. Все, что мне нужно было сделать, это дождаться, когда он откроет рот, чтобы заговорить, и тогда он окончательно отключит меня.

— Желаю повеселиться, — сказала Клара, когда Броуди вернулся к водительскому месту своей машины.

— Это вряд ли, — пробормотала я.

— Тогда… э-э-э… — она посмотрела на нас обоих, — счастливого пути.

— Оставь мне немного пиццы, — сказала я, когда она подошла обнять меня.

Клара любила обниматься. Она обнимала тех, с кем здоровалась. Она обнимала тех, с кем прощалась. Она обнимала всех, просто так. Когда мы расстались, это было единственное, по чему я скучала больше всего. Мы могли разговаривать по телефону, но это не заменяло крепких объятий.

Я обнаружила, что обнимаюсь чаще, когда ее не было рядом, просто потому, что мне не хватало ее объятий.

— Спасибо, что делаешь это, — прошептала она.

— Для тебя? Все, что угодно. — Я отпустила ее и помахала Августу на прощание.

Я скользнула в машину и с удивлением обнаружила, что кожаное сиденье прохладное на ощупь. Кто-то вышел и завел двигатель, чтобы включить кондиционер. Я закатила глаза. На улице было не так уж жарко, но не дай бог, чтобы Броуди вспотел.

Он сел за руль, но не тронулся с места.

— Зачем ты это делаешь?

— Потому что Клара попросила меня об этом.

За ветровым стеклом было видно, как моя сестра взяла Августа за руку, и они вдвоем пошли по подъездной дорожке к их дому. Она все еще была в спортивном костюме, который носила утром. Ее волосы были в беспорядке, а глаза выглядели уставшими. Но она, как могла, скрывала это ради сына. Она улыбнулась и, прижав его руку к своему бедру, повела его домой, где они, вероятно, будут обниматься на диване и смотреть мультики, пока не придет время пиццы.

— Ты меня ненавидишь, — сказал Броуди.

Когда я повернулась к нему лицом, его зеленые глаза смотрели выжидающе.

Глаза Броуди — это первое, что я заметила в нем много лет назад. Они были обезоруживающими. Они были слишком яркими, чтобы быть настоящими. Зеленый цвет представлял собой чередование оттенков от лаймового до темно-коричневого. Все это объединялось соболиным кольцом вокруг радужной оболочки. Они всегда напоминали мне вербейнике монетном (прим. ред.: вербейник монетный — это многолетнее травянистое растение с ползучими побегами; вид рода Вербейник), пробирающимся летним днем сквозь мох.

— Да. — Я ненавидела Броуди. Я ненавидела его годами. — Но Клару я люблю больше, чем тебя ненавижу. Очевидно, эта свадьба важна. И если бы я не пошла, это сделала бы она.

Он глубоко вздохнул, глядя вперед.

— Это действительно так. Она важна.

— Тогда поехали.

Он включил передачу и с ревом помчался по асфальту к воротам, как будто если он сейчас же не увезет нас со своей территории, то передумает.

Я затаила дыхание, борясь с подкашивавшимися коленями. Я видела множество свадеб в «Галлауэе». Я часто работала на них с флористами, чтобы они украшали центральные элементы мероприятия цветами, которые ставились снаружи. Но это было по-другому. Я не собиралась оставаться в теннисных туфлях и футболке, прячась по темным углам и наблюдая за зрелищем издалека.

Сегодня я была гостем. Я никогда не была на свадьбах в качестве гостя. Когда я призналась в этом Кларе, она попросила меня не говорить Броуди.

С этим проблем не возникло. Я сомневалась, что мы вообще будем говорить.

Я была для него конфеткой, а не развлечением.

Поездка в аэропорт Уэлкома прошла без происшествий. Тихо. Несмотря на то, что кондиционер был включен, жара одержала верх. От крупной фигуры Броуди исходило тепло, а от его плеч — напряжение.

Когда он подъехал к аэропорту, я ожхидала, что он припаркуется на стоянке и проведет меня через маленький терминал. Я была глупа. Броуди не был простым смертным. Он поехал прямо к взлетно-посадочной полосе. К самолетам.

Он припарковался рядом с реактивным самолетом, который сверкал серебристо-белым под солнцем Аризоны. Его стекла сверкали, как бриллианты, которые были у него на манжетах.

У меня никогда не было бриллиантов. Черт возьми, я никогда даже не прикасалась к бриллиантам.

Служащий открыл мне дверцу и протянул руку, чтобы помочь выйти из машины.

— Спасибо, — выдохнула я и встала на ноги.

Богатство было ошеломляющим. Возможно, я немного перегибала палку, потому что — черт возьми! — к самолету вела ковровая дорожка. Серая, а не красная, но все равно это была ковровая дорожка.

— Мадам. — Служащий поклонился. Он действительно поклонился.

Он был старше, вероятно, лет пятидесяти, в его светлых волосах виднелись седые пряди. От него исходил ореол утонченности, и, хотя его голубые глаза были добрыми и приветливыми, он знал, что я здесь не по своей воле.

Моя милая, прелестная сестренка была бы у меня в большом долгу.

Я открыла рот, чтобы сказать ему, что в поклоне нет необходимости — я не королева, — но он поклонился снова, на этот раз Броуди.

— Сэр. Мы готовы.

— Спасибо, Рон. — Броуди бросил мужчине ключи, затем направился к самолету и поднялся по лестнице, даже не оглянувшись в мою сторону.

— О, ты такой придурок, — пробормотала я себе под нос, сердито глядя на плечи Броуди. Затем я подобрала пышную юбку своего платья и поспешила догнать его. Туфли на шпильках не были моим коньком, и я пошатнулась на последней ступеньке, прежде чем оказаться в салоне самолета.

Запах кожи и цитрусовых наполнил мой нос. Прохладный воздух овеял мою кожу.

В самолете не было ничего, кроме золотистого света и кремовой отделки. Каждая поверхность была отполирована, все удобства были под рукой. Этот самолет стоил больше, чем вся моя жизнь. Это не было похоже на холодный современный стиль дома Броуди.

Здесь было… роскошно.

Неудивительно, что Клара без колебаний отправилась на нем в отпуск в тропиках.

Я всегда считал Марка Галлауэя самым богатым человеком, которого я когда-либо встречала. Очевидно, я недооценивала Броуди. Его дом был огромным и обставленным по последнему слову техники, но этот самолет был великолепен. Это богатство передавалось из поколения в поколение. И самолет, казалось, больше свидетельствовал о его богатстве, чем дом или машина.

Неужели Броуди преуменьшал свои деньги? Это было так… на него не похоже. Он всегда казался человеком, который хвастается своими миллионами. Он действительно хвастался своими миллионами. Вот только, возможно, он все-таки что-то недоговаривал.

Возможно, миллионы на самом деле были миллиардами.

Броуди сидел в кресле, потягивая воду из стакана и закусывая долькой лимона, а его пальцы бегали по экрану телефона. Вероятно, он писал Кларе сообщение, что это была ужасная идея. Я собиралась сделать то же самое, как только достану телефон из своего черного клатча.

— Мадам. — За моей спиной появился еще один служащий и снова поклонился. Этот был моложе Рона, и его поклон был не таким изящным и отработанным.

— Ария. Не мадам.

— Ария, — поправил он с еще одним поклоном. — Могу я предложить вам что-нибудь освежающее?

— Воды. Пожалуйста.

— Конечно.

Прежде чем застать его за очередным поклоном, я прошла по проходу и заняла место напротив Броуди.

— Кто такая Хезер?

— Моя бывшая невеста. — Его внимание было приковано к телефону.

— Ааа. И она будет на свадьбе.

— Да, — ровным голосом ответил он. — Она невеста.

— Ооо, — пробормотала я, когда появился официант с моим стаканом воды, идеально сбалансированным на черном подносе. Я взяла его, съежилась от очередного поклона — пожалуйста, перестаньте кланяться — и подождала, пока он не скрылся за занавеской, ведущей в кабину пилотов. — Скажи, во что я ввязываюсь.

Броуди нахмурился, но сунул телефон в карман своего смокинга.

— Моя бывшая невеста, Хезер, выходит замуж за моего брата Аластера.

— Она стала его невестой до или после того, как перестала быть твоей?

— До. Во время. Ни один из них не признается, что они трахались до того, как я застукал их за этим занятием, но я знаю Аластера, и он никогда не был из тех, кто воздерживается.

— Аластер. — Я сморщила нос. — А я думала, что имя Бродерик было претенциозным.

— Это семейные имена.

— Шокирующе. — Это слово сочилось сарказмом.

Обычно такие реплики разозлили бы Броуди. Это должно было спровоцировать его на словесную перепалку. По крайней мере, это откровенное порицание должно было вызвать у меня сердитый взгляд и нервный тик.

Вместо этого… ничего. Его взгляд был рассеянным, он смотрел прямо перед собой, как будто он совершенно пропустил мой комментарий мимо ушей. Пальцы Броуди постукивали по колену.

Он нервничал? Признаки были едва заметны, настолько, что большинство, вероятно, не заметили бы их. Но я знала Броуди. Он всегда оставлял за собой последнее слово. Всегда.

Как будто он всегда сопротивлялся.

— Она бросила тебя ради твоего брата, верно? Хезер?

Он кивнул, его брови сошлись на переносице, но взгляд по-прежнему был прикован к какой-то воображаемой точке на стене самолета.

Интересно. Очевидно, я была своего рода местью. Он все еще любил ее? Насколько болезненным это было для него?

Или, может быть, его страхи не имели ничего общего с невестой. Может быть, его страхи были вызваны тем, что он держал под руку меня, а не мою сестру.

— Я не поставлю тебя в неловкое положение, — пообещала я.

Броуди моргнул и мысленно прокрутил в голове мои слова. И когда его взгляд встретился с моим, он был мягче, чем я когда-либо видела. Он посмотрел на меня так, как смотрел на Клару. С добротой.

— Это не то, о чем я беспокоюсь.

— Ты уверен?

— Моя семья… сложная. В основном я избегаю ее. Меньше всего на свете я хотел быть на этой свадьбе, но у меня нет выбора.

Это было все объяснение, которое я получила. Бортпроводник вошел в кабину, заложив руки за спину.

— Мы сейчас полетим, сэр.

— Очень хорошо, — сказал Броуди, отпуская его.

Следующим нас поприветствовал пилот, рассказав о деталях полета и пожав руку Броуди. Все они называли его «сэр». Куда бы мы ни пошли сегодня вечером, он был «сэром».

Только когда мы были в воздухе, короткий сорокапятиминутный перелет был в самом разгаре, я заговорила снова.

— Клара не называет тебя «сэр».

— С чего бы ей это?

— Все остальные так делают.

— Хмм. — Промычал он и допил воду. — Она никогда не называла меня «сэр».

Потому что Клара была другой. Его отношения с ней были другими.

И эти отношения были причиной того, что этот мужчина действовал мне на нервы.

Впервые я встретилась с Броуди в его офисе в Лас-Вегасе. Клара очень гордилась своей новой работой и хотела показать мне свое рабочее место. Я тоже гордилась ею. Она быстро построила карьеру. Она выбралась со свалки и добилась чего-то в своей жизни.

Броуди был начинающим предпринимателем, по крайней мере, так она его называла. Она восхищалась его талантом, креативностью и напористостью. Возможно, она задрала планку слишком высоко.

Потому что в тот день, когда она отвезла меня в офис, он тоже был там. Клара оставила меня за своим столом возле его кабинета, чтобы сбегать в туалет. Мы оба жадно пили воду, как измученные жаждой верблюды, после того как зашли в торговый центр, прежде чем прийти в офис.

Дверь кабинета Броуди была открыта, и когда он заметил меня, этот самодовольный ублюдок сказал мне, что уборщики должны приходить только после восьми вечера. Когда я поправила его, сообщив, что я сестра Клары, он отмахнулся от меня. На самом деле он сказал «кыш». Какой придурок говорит «кыш»?

Я стояла, кипя от злости, у его двери и слушала, как он снимает телефонную трубку и приказывает кому-то купить ему новую машину. Феррари. Самую дорогую модель.

К тому времени, когда Клара вернулась из туалета, я была вне себя от отвращения. Затем Броуди отправил ее домой со списком дел, которые нужно было выполнить, хотя он прекрасно знал, что у нее законный выходной.

Первое впечатление? Мега-придурок.

За все эти годы он мало что сделал, чтобы изменить мое мнение. В основном я ненавидела то, как он тратил деньги. Он швырял ими повсюду, как будто это ничего не значило, потому что Броуди никогда не голодал.

Машины. Поездки. Дома. Самолеты. Броуди был богат. Ценил ли он это? Понимал ли он, как ему повезло?

Клара уверяла, что он был хорошим человеком. Так ли это было?

Броуди души в ней не чаял. Он обеспечивал ее, потому что был неглуп. Он знал, что она единственная в своем роде. Клара была настоящей золотой крупицей в море пирита.

Я была младшей из близнецов, о чем он любил напоминать мне как можно чаще.

Однажды он сказал Кларе, что цветы у ее входной двери были безвкусными и переросшими. Я стояла рядом с ней.

Ради Клары. Я делала это ради Клары. Я не перестану улыбаться на протяжении всей свадьбы. Я выпью много шампанского и наслажусь тем, что, как она обещала, будет пятизвездочным ужином. Затем я снова надену спортивный костюм и наслажусь следующими двумя неделями с семьей.

Если повезет, Броуди сядет обратно на этот самый самолет и исчезнет до конца моего отпуска. Мы научились избегать друг друга, в основном, чтобы не мешать Кларе.

Одна ночь притворства.

А потом мы вернемся к тому, что у нас хорошо получалось.

Ненависти.

Вдали мерцали огни города, сияя за окном.

— Фу. Я ненавижу Вегас.

— И ты, и я, — сказал Броуди, устремив взгляд в маленькое окошко. — Когда ты была здесь в последний раз?

— Когда родился Август. Я приехала, чтобы помочь Кларе. Я также предложила ей помочь с переездом, но ты позаботился об этом до того, как я смогла приехать сюда.

— Ты действительно расстроена? Я думал, ты хотела бы, чтобы она была подальше от него.

От него. Деван. Отец Августа.

В то время я была удивлена, когда Броуди попросил Клару сопровождать его на встречу. Возможно, он тоже знал, как сильно ей нужно было сбежать из Вегаса.

— В этом мы можем согласиться. Ей будет лучше без Девана в их жизни.

Клара рассталась с Деваном, когда Август еще даже не родился. Они встречались около года, когда она забеременела. Это не было запланировано. Она пыталась привлечь его, но к третьему триместру он уже бросил ее. Зная, что из него никогда не получится хороший отец, и зная, что у нее ничего не получится, если она попытается изменить его, она дала ему уйти.

Он без колебаний передал свои права на Августа.

Вскоре после этого Броуди обратился к ней с предложением, которое показалось ей неотразимым. Начать все сначала. В новом городе. Все расходы оплачены.

— Я хотела, чтобы она переехала в Орегон, — сказала я. — Я упорно добивалась этого.

— Недостаточно упорно. — Он одарил меня самодовольной, хитрой улыбкой. Которую он всегда бросал в мою сторону, когда выигрывал.

— Трудно бороться с бесплатным жильем, бесплатной машиной и свободной жизнью.

— Все это было не бесплатно. Клара это заслужила.

— Даже Клара знает, что это не так.

— Что ты имеешь в виду?

Я закатила глаза.

— Как ты думаешь, почему она так усердно работает на тебя? Как ты думаешь, почему она пошла бы на эту свадьбу сегодня вечером, будучи совершенно больной?

Он моргнул.

Ага. Невежественный.

— Она пытается уравновесить чашу весов. Ты помог ей выпутаться из неприятной ситуации с Деваном. Она хотела уехать из Вегаса и оставить его позади. Потом она приехала в Аризону, и ты так… перегнул палку.

Он вздернул подбородок.

— Я сделал то, что сделал бы для любого другого сотрудника.

— Чушь собачья. Будь честен с самим собой, Броуди. Ты бы не сделал этого ни для одного другого сотрудника. Ты относишься к ней по-другому.

— Нет, это не так. Я обеспечиваю жизнь Рону. У него тоже есть дом на этой территории.

— Хорошо, тогда почему Рон называет тебя «сэр», а Клара — нет? Я предполагаю, что когда-то, давным-давно, она называла, но ты сказал ей этого не делать. Потому что ты относишься к ней по-другому.

Он наморщил лоб и у него задергалась челюсть.

Очко в пользу Арии. Этот раунд был за мной.

— Есть тонкая грань между тем, чтобы помочь кому-то и заставить его почувствовать себя благотворительностью.

— Мне не жаль Клару, — огрызнулся Броуди. — И она это знает.

— Может быть. Но в следующий раз, когда ты попросишь ее прыгнуть, подумай, почему она спрашивает, как высоко. Убедись, что ты не злоупотребляешь трудовой этикой моей сестры и тем фактом, что она из кожи вон лезет ради тебя, и все потому, что у нее нет возможности отплатить за то, что ты ей дал.

Он уставился на меня, на его красивом лице отразился шок. В своей стеклянной башне он ни разу не задумался о том, почему.

— Мы начинаем снижение, сэр, — сказал пилот по внутренней связи, завершая наш разговор.

Мы должны были присутствовать на свадьбе.

Нам предстояло устроить шоу. Вполне уместно, что мы были в Лас-Вегасе.

Когда самолет снизился и направился к взлетно-посадочной полосе, мои нервы взвинтились. Адреналин и тревога росли. Накатывали. Усиливались. Словно снежный ком, летящий с холма, с каждым вращением становящийся все больше и больше.

Колеса самолета заскользили по асфальту. Экипаж в самолете спешил подготовиться к нашему выходу, а экипаж снаружи — к нашему прибытию, включая красную ковровую дорожку. Когда мы вышли на улицу и окунулись в жару Вегаса, я застонала. Я ни за что не переживу это на трезвую голову.

— Мне понадобится шампанское, — сказала я Броуди, когда он вел меня к лимузину.

Много-много шампанского.