Заклятие короля

Глава 14

Одри очнулась от собственного крика.

Она кричала уже несколько часов, даже во сне.

Булыжники боли то и дело били ее по голове. Спину, зад, бедра сжигало пламя, как будто рожденное самим Драконом. Между лопатками, чуть ниже ребер, у основания черепа, там, где, очевидно, были ожоги от электрошокера, зудело и дер­галось.

Она застонала. Голова была слишком тяжелой, чтобы ее поднять. Перестав бороться с силой земного притяжения, она врезалась лбом в неровное дерево. Наверное, все еще столб — тот самый столб для порки, где болью был пронизан каждый вдох, каждый вопль выдоха. Над тренировочной ареной был потушен свет или ей отказали глаза? Одри не могла разобрать­ся в своих изувеченных чувствах.

Пошевелиться снова, хоть когда-нибудь... казалось невоз­можным. Слишком сильна была боль. Которая никогда не прекратится.

Шум — шорох кожаных подошв — отдался паническим пульсом в оборванных нервах. Снова застонав, она начала бороться, бороться, чтобы начать двигаться. Запястья все еще были скованы. Цепь наверняка наброшена на крюк на вер­хушке столба. На остатках сил, которые неизвестно откуда брались, она уперлась коленями в столб. Напрягла вопящие мышцы пресса. Попыталась найти положение, в котором она бы не просто висела на цепи. Если ей удастся забраться по­выше, возможно, получится сбросить цепь с крюка.

Ей нужно было оружие. Кандалы могли бы им стать.

Лето был прав. Выйдя тогда с Килгором и попытавшись сыграть в его игры, она сама согласилась быть использован­ной. Возможно, месяцы, проведенные в лаборатории, откры­ли для нее эту возможность. Умоляя о жизни сына, она забы­ла о гордости. Она готова была на немыслимые унижения ради любого мелкого выигрыша. Какая разница, поддаться ли очередному извращенному ублюдку?

Этого больше не было. Она перестала быть перепуганной Одри МакЛарен. И даже почти что пристойной неофиткой. Доктор Астер передал кнут Хелликсу, и этот садист снова из­менил ее жизнь. Недели тренировок с Лето, его странной, не­оправданной веры в нее, сплелись вокруг ее ненависти и бо­ли. Создавая новую личность.

Она стала Нинн из клана Тигони. Телом и душой. И она задушит любого ублюдка, который попытается снова к ней прикоснуться.

Надеясь различить хоть что-то, кроме неясных теней, Нинн яростно заморгала. Она не могла поверить в то, что лампы просто пригасили. Но была готова драться и наполо­вину ослепшей, если придется.

Вверх. Снова вверх — два рывка изо всех сил, которые в ней остались. Еще один дюйм. Дрожь. Все ее тело болело, но она старалась не думать об этом. Кожа под коленями бы­ла сорвана до крови, ноги и руки — в занозах, ладони и паль­цы — изрезаны о края столба.

Она дотянулась до крюка, до шанса причинить кому-то боль. Не только себе.

Кандалы и ошейник остались, но от столба удалось осво­бодиться. Она упала на пол. Ноги не держали, но ей удалось подняться в низкую защитную стойку. Обеими изорванны­ми руками вцепившись в цепь.

— Нинн.

Волнение от низкого, приглушенного голоса Лето пора­зило ее куда меньше, чем облегчение, которое она испытала.

— Где ты? — ахнула она.

Свет замерцал в дальней стороне арены. Между ними бы­ла Клетка. Постепенно ее глаза привыкли к слабому освеще­нию. Что ж, по крайней мере, она не ослепла, ее не изуродо­вали до конца. Слабое утешение, но других у нее просто не было. Остатки слабости были раздавлены в ней.

Лето неторопливо шагал к ней. С той же размеренностью и уверенностью, что кричали о его отношении к миру, непо­мерном эго и количестве побед. Но что-то изменилось. Она оставалась все в той же стойке и наблюдала. Он берег левую ногу — не хромал, но перемена была заметна. И в плечах то­же. Они были напряжены и приподняты к ошейнику, он слег­ка горбился, словно защищаясь.

Она ждала. Действительно пораженная. Она помнила...

Он прыгнул тогда на Хелликса или, возможно, целился в самого доктора. Она не знала его цели и, несмотря на всю его храбрость и стратегии битвы, сомневалась, что он сам ее осознавал. В нем кипела чистая ярость. Воспоминания о его драке возникли перед глазами во всех гротескных деталях. В Клетке он был непобедим. Эта уверенность позволяла ему напасть на любого противника, заранее зная итог.

Он действовал быстро, жестоко, чисто инстинктивно. Ра­ди нее. И это его подвело. Ярость дала ему силы стряхнуть охранников, но он превратился в животное. Он не помнил ни о стратегии боя, ни о естественных преимуществах Коро­ля Дракона перед людьми — вооруженными людьми.

А что было потом, когда ее сознание упорхнуло, как во­рон, которого спугнули? Он продолжал драться? И этим объ­яснялась его походка и напряженные плечи?

Она не знала, как к этому относиться. Все было слишком ново и неожиданно.

Он унижал ее перед Килгором. Он притащил ее на арену. Он отдал ее мучителям, смотрел, как ее, упавшую, изби­вают. Но он же советовал ей поберечь силы, и он попытался ее освободить.

Который из этих двух разных воинов сейчас подходил к ней?

Нинн перехватила цепь. Слабины хватало.

Но очередной резкий вдох закончился головокружением и темнотой.

Она рухнула лицом на бетонный пол. Подбородок разбил­ся в кровь. Яростный вопль рванулся из легких. Похоже, она так и останется здесь лежать. Опустошенная. Побежденная. Злая, как черт, но неспособная уже ни на что.

Вот только Лето опустился на корточки рядом с ней. Дотро­нулся до ее плеча. Она вздрогнула и попыталась отползти.

— Так ты ничего не добьешься, — тихо сказал он.

— Я хочу тебя ударить.

На его заострившемся лице промелькнули непонятные ей эмоции. Разочарование? Она не хотела его разочаровывать. Только не после того, что он сделал. Он пожертвовал своей репутацией, он испытал боль, он продолжил драться.

И снова два этих слова: ради нее.

— Мне знакомо это ощущение, — сказал он, мрачно при­кусывая нижнюю губу. От этого его шрам стал еще отчетли­вее. — Но твои навыки заслуживают оружия лучшего, чем эти простые цепи.

От ее попыток пошевелиться было больше шума, чем тол­ка. Разум. Кости. И мускулы. Все ее тело было оркестром без дирижера. Диссонанс боли взвивался в ответ на каждое уси­лие. Так что сесть удалось только когда он захотел ее уса­дить — все подчинялось его воле.

Так она оказалась прижата к его груди. Лето сидел, скре­стив ноги, и прижимал ее к себе. Она вздрогнула, зашипела, но даже ей было ясно, когда прекратился ее протест: когда он поцеловал ее в макушку и спрятал ее под своим подбородком.

Сильные руки обнимали ее. Сильные ноги поддерживали ее тело. Всем ее дрожащим и дергающимся мышцам уже не нуж­но было бороться. Она обмякла.

И заплакала.

Она была слишком измучена, чтобы заплакать так силь­но, как требовала ее боль. Однако нежность Лето... когда она уже решила, что в ней не осталось ни капли мягкости...

— Я здесь, храбрая девочка.

Она возмущенно втянула в себя воздух.

— Ты здесь? Сейчас? — Толчок. Поворот. Она пыталась сбежать от опасности, которую он представлял. Четыре сло­ва — а ей уже захотелось растаять в его руках навсегда. — А где ты был, когда доктор Астер собирался меня избивать? Ты притащил меня сюда и отдал им. Хелликс пытался сло­мать мне спину и снимал по полоске плоти за удар. Ты драл­ся, да, но было уже слишком поздно.

Удерживать ее на месте было сейчас не труднее, чем злого котенка. Лето обнимал ее, прижимал к себе и не отпускал. Несмотря на протесты. На оскорбления. Он не собирался освобождать ее из обьятий.

Света было мало, но Нинн смогла рассмотреть его правое запястье. Идеальную золотую кожу рассекали алые рубцы — «браслеты» работы не ювелира, а садиста. Ей хватило сил на­щупать его левое запястье, там, где его большая ладонь на­крывала ее предплечье. Еще один жуткий рубец.

С изумлением, борясь с тошнотой, она погладила пальцами красный рубец. Каждое движение получалось спазматиче­ским, как у наркомана на третий день ломки. Это было неваж­но. Чувствительная кожа на вспухших рубцах доказывала, что она не видела окончания его пыток.

Было бы безопаснее записать его в негодяи, но думать о Лето как о злодее она не могла.

— Сейчас я здесь, — низким и хриплым голосом отозвал­ся он. — Раньше они меня не пускали.

— Что еще они с тобой сделали?

— Нинн, этого уже не изменишь.

Она закашлялась чем-то безумным и жутким — заменой смеха.

— Мы снова будем спорить? Просто скажи мне. Хотя бы на разговор я не буду тратить силы. Они нужны мне, хотя бы для того, чтобы не впасть в кому.

— Они... связали меня.

Отстранившись, чтобы рассмотреть его профиль, она жда­ла продолжения. Дракон подери, с тем же успехом можно бы­ло допрашивать Клетку. Но у нее не осталось сил даже злиться. Лето продолжал гладить ее волосы. Мягко, почти инстинктив­но, избегая самых болезненных мест. В этом странном и жут­ком месте Лето из клана Гарнис становился для нее не просто союзником, кем-то большим.

И она этого хотела. Хотела быть в ком-то уверена. Хоте­ла, чтобы он верил в нее.

Несмотря на дрожь и протесты тела, она цеплялась за Лето и подползала ближе, пока не прижалась губами к его скуле. Покалывание щетины было бледной тенью ощуще­ния. Он всегда был тщательно выбрит во время их встреч. Сколько же времени они провели в сознании под этими пытками?

— Пожалуйста, — прошептала она ему в щеку. — Я боль­ше не хочу быть одна.

Его тело было невероятно большим и сильным, но от ее приглушенных слов он содрогнулся. Лето опустил голову, по­терся щекой о ее щеку. Она чувствовала, как пульсирует му­скул под его ухом, как ходят желваки, жесткие, как зубы, как металл, как удары Хелликса по ее спине.

— Я не один, — ответил он.

Она нахмурилась, сжала пальцы на его предплечье.

— Я и не говорила, что ты один. Но это само по себе дока­зательство. Ты тоже это чувствуешь. Свою изоляцию здесь.

Я видела, как другие тебя избегают. Как отходят в сторону, когда ты идешь по коридору. Уважение. Но не дружба.

— Я получаю все, что хочу.

— Но тебя приковали цепями. Что ты хотел и не мог по­лучить? — Мышцы его предплечья напряглись под ее паль­цами — Лето сжимал кулак и разжимал его, словно пытаясь вернуть им чувствительность. Нинн погладила его по пред­плечью. На этот раз они оба вздрогнули и сцепились друг с другом, столкновение откликнулось в ее груди как низкие ноты виолончели. Страх и надежда — надежда, проклятая слабость.

— Лето, меня разорвали на куски. Мою жизнь, мои мыс­ли, а теперь снова мое тело. Ты хотел, чтобы я стала твоей на­парницей в Клетках. Это значит, что ты мне доверяешь. И мне нужно довериться тебе. Пожалуйста.

Он шумно сглотнул.

— Я не хотел, чтобы они причинили тебе боль.

Она могла бы успокоиться и на этом, вложи он в свои сло­ва хоть немного эмоций. Но собиралась узнать правду, пусть даже придется вытаскивать из него признание в буквальном смысле руками.

— Ты сам делал мне больно. Ты меня наказывал. В чем раз­ница?

— В том, что ты — моя.

Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. Но он уже отвел взгляд. Вновь опустевший.

— Моя неофитка, — тихо добавил он. — И только я могу тренировать тебя, как посчитаю нужным.

— И ты решил, что порка хуже того, чем ты угрожал мне с Килгором?

— Ты сама все сказала. Я выдал тебя. Ты приняла нака­зание. — Он перестал гладить ее по волосам, подхватил под бедра и притянул к себе. Она не сопротивлялась. — Я стре­мился сделать тебя сильнее. Ты могла бы любого пришли-

лить взглядом, одной только яростью твоих глаз. Даже в те, первые дни, я ни минуты не сомневался, что у нас все по­лучится.

Возможно, из-за боли или слабости — она сама не поняла причины, — на глаза Нинн навернулись слезы.

— А теперь?

— А теперь они все уничтожили. Вновь превратили тебя в жертву.

Ей удалось вымучить очередной смешок. Звук был без­умный.

— Я взобралась по столбу, чтобы освободить руки. По­явись вместо тебя кто-то другой, я бы защищалась до самой смерти. — Она села прямее, насколько позволяли дрожащие руки и ноги. Заставила Лето взглянуть ей в глаза, охватив ла­донями его скулы. — Я бы не справилась без твоего обуче­ния. Каким бы уродским оно у тебя ни было.

— Необходимым.

— Ладно. Необходимым. — Она вновь коснулась его по­врежденного запястья. — Скажи, что произошло. На самом деле.

— Я не хотел, чтобы Хелликс... или доктор... причинили тебе вред. — Он обернулся, чтобы поцеловать ее в лоб. — Килгор смотрел на тебя, как мужчина. Похотливо. С жаждой тебя получить. Это было мерзко, но предсказуемо. А доктор был как всегда — спокоен и сосредоточен.

— Изучал... Сколько мы способны выдержать. Все это ра­ди потомков.

— Именно. Да. — Еще один поцелуй. И на этот раз он не отстранился, чтобы продолжить разговор. Зашептал ей в кожу, словно проталкивая глухие слова прямо в созна­ние. — Я отбивался. Шокеры, пули с напалмом — полный арсенал.

— Я видела, — выдохнула она. — Пару секунд, но видела. А потом?

— Меня приковали вот там, в углу.

Нинн посмотрела туда, куда Лето указывал подбородком.

— Я никогда их не замечала. Замки на стене?

— Чтобы я был вынужден смотреть.

Она подняла его израненное запястье к губам и поцело­вала изорванную кожу на внутренней стороне руки. Затем второе.

— Это моя вина. Моя ошибка в том, что я решила подыг­рать Килгору.

— Возможно, вначале, — ответил он, меняя их положе­ние. — Но никто не может заранее знать, что сделает чело­век вроде Астера? Ни правил. Ни чести.

— Теперь ты понял, почему я так его ненавижу.

Лето кивнул и медленно, очень медленно, поднялся на но­ги, помогая ей встать. Она покачнулась. Вцепилась в него. Расслабила шею, прижалась лбом к нагрудной пластине его доспеха, остужая пронизанную болью и туманом голову. Его мышцы были твердыми, как доспех, но теплыми и пульси­ровали жизнью. Она вздрогнула и перестала сдерживать дрожь, когда он осторожно взял ее за плечи.

— Я бы понес тебя, — сказал Лето. — Но, боюсь, это на­вредит тебе больше, чем если ты пойдешь своими ногами.

— Куда?

— В Клетку. Выключим на время наши ошейники. Это ускорит процессы регенерации.

Она бездумно проследовала за ним к решетке входа. Лето щелкнул переключателем на внешней панели управления. Подняться... Войти. Вдохнуть.

Она ахнула, но не от удивления или боли. От ощущения полной свободы, несмотря на замки и решетки. Она спот­кнулась, вцепилась пальцами в металлические ячейки сетки. Лето тоже вошел. И она отлично видела миг, когда ошейник прекратил его сдерживать. Волна удовольствия прокатилась по его лицу — слишком сильного, чтобы это скрыть. Закрыв глаза и запрокинув голову к потолку, Лето выглядел как муж­чина в миг оргазма. Чистое наслаждение.

Он встал за ее спиной, накрыл ладонями руки и переплел пальцы. Поддался потоку ощущений от снова обретенной свободы.

Подумать только, она ведь верила, что никогда не облада­ла даром Дракона. Сейчас она ощущала силу, струящуюся сквозь тело, мощный надежный поток, такой же реальный, как бешеный стук ее сердца.

Лето был осторожен. Он не касался ее тела, только их ру­ки сплетались на напряженном металле, который вернул им то, что делало их особенными. Но его голос и сам был силой, заклятием и прикосновением.

— Я понимаю причины твоей ненависти, — сказал он так, словно их разговор об Астере не прервался. — И осознаю, в какой опасности Джек.

Всхлип рвался из горла, из легких, которые горели так, слов­но она пробежала марафон по жутчайшему зимнему морозу.

— Это впервые... — Она закашлялась и, ища опоры, при­жалась затылком к его груди. — Ты впервые назвал его по имени.

— Возможно, пришло время. — Он отпустил ее руки, по­гладил ладонями ее щеки, поднялся пальцами к волосам. Раз­вернул ее к себе, сжал за плечи и не позволил ей отвернуть­ся. — Пришла пора решать, Нинн. Ты готова сделать то, что должна?

— А ты тоже будешь присутствовать? Когда ведьма Ин­дранан...

— Да. Я буду рядом.

Холод, которого она никогда не испытывала, прошелся по коже. Даже близость Лето не спасала ее. Но выбора не было. Ей нужен был контроль над собственной силой, неважно, ка­кой ценой.

— Тогда — да. Я готова с ней встретиться.