Заклятие короля

Глава 25

Лето должен был вывести Нинн из Клетки и вернуть ее в комплекс до того, как новые раздражители заставят ее со­знание схлопнуться. Даже сейчас, глядя на ее отяжелевшие веки, он видел ее готовность принять поражение.

Ее волосы слиплись от пота и крови. От таких ран чело­век был бы уже мертв. Взрывная волна. Удар о колонну за­тылком. Ее ноги заплетались, но пока еще удерживали боль­шую часть ее веса.

Уведи ее отсюда.

Береги ее.

Этого он никак не мог сделать.

Победившие Тишина и Харк тихо стояли рядом. Они бы­ли хорошими воинами — больше, чем просто хорошими, по­тому что довели до совершенства разные виды самозащиты. Она — равнодушие взгляда. Он — ухмыляющийся идиотизм. Эти выражения стали для всех так привычны, что парочка много лет казалась послушными маленькими солдатами. Ле­то никогда не рассматривал их, как союзников, но сейчас вы­нужден был схватиться за лучший из вариантов.

Их план...

Старик вошел в Клетку, за ним проследовал доктор Астер с его зверушкой.

Толпа затихла.

Старику поднесли микрофон. Хриплый задыхающийся го­лос казался еще более зловещим, когда доносился из общих динамиков.

— Наш чемпион, Лето из клана Гарнис... Побежден!

И пока тысячи смаковали новизну ситуации, гордая, вер­ная часть Лето превратилась в камень и рухнула ему в жи­вот. Выход из Клетки только победителем был его целью. Когда-то. Слишком давно, он почти не помнил. Сейчас же он держал Нинн, балансирующую на грани обморока. Он про­тащил ее сквозь три боя, уворачиваясь при этом от ее яро­сти. Он преуспел в этом.

И все же смириться с отказом от минувшей славы бы­ло не проще, чем вырвать себе ребра. Ему нужны были ребра. Нужна была его гордость. А последнюю растоптали в пыль.

Громовые вопли стихли мгновенно, как только Старик продолжил свое злорадство. Возможно, это и был ответ на вопрос: злился ли он из-за поражения или радовался. Ста­рик явно потерял часть дохода Астеров на ставках, и Лето вполне мог подписать себе смертный приговор на отбороч­ном туре следующего Конфликта — Лето, который победил на всех этапах в возрасте шестнадцати лет.

Ему все же не хватало той, старой простоты. Биться. По­бедить.

Нинн застонала и закашлялась кровью.

Теперь все было совсем не просто.

Посреди всего этого хаоса Пэт с неестественной грацией зашагала по разбитому глиняному полу. Затянутая в ту же идеально подогнанную черную кожу от шипастого ошейни­ка до плотно облегающих сапог. Чернильно-черные волосы в пугающем беспорядке спадали на ее лицо, уши, шею. Это не имело значения. Ее красота завораживала — недостижи­мая и холодная — но при этом пугала тем, что за этими иде­альными чертами не было ни проблеска мысли.

Она склонилась над телом Нинн, касаясь, почти лаская ее сгоревший доспех.

— Какого... во имя Дракона..? — прошептала Нинн.

— Нет. Из-за Дракона.

— Кто ты?

Пэт сосредоточила свои зеленые глаза на Нинн.

— Чазм не исправлен.

— Ты говорила это и раньше. Я не понимаю. — Ее тело впадало в шоковое состояние, она начинала дрожать, цепля­ясь за Лето.

— Джек ждет тебя. Ничто никогда для нашего рода не бу­дет прежним. Но ты снова сможешь его обнять.

Нинн странно всхлипнула и обмякла. Лето подхватил ее на руки. Что ж, хотя бы его силе нашлось применение, пото­му что мысли в мозгу казались мотком цепей и колючей про­волоки. Он прошагал мимо Астеров к выходу из Клетки. Смех доктора тянулся за ним, как вполне осязаемая вонь.

Вонь лабораторий.

Как только безумие Клетки осталось за их спинами, Нинн очнулась. И начала вырываться, да так сильно, что они оба рухнули на бетонный пол дорожки к заднику глав­ной арены.

— Скажи что-нибудь, — прорычал он.

Слишком многое на него свалилось. Он не мог осмыслить все и сразу. Поэтому решил на этот раз заставить ее ответить.

— Говори со мной, бесполезная ты женщина!

— Дай мне его убить, — она перекатилась на четвереньки. Дракон на ее обнаженной лопатке при свете коридорных ламп испускал свое, призрачное и прекрасное сияние.

Ее доспех погиб, но сталь в ее теле осталась.

— Он в Клетке. Прямо сейчас. И я его убью.

— Как и чем? Заплюешь его до смерти? — Он схватил ее подбородок без намека на нежность, которую проявила Пэт. — Тебе лучше побыстрей научиться играть в дурочку.

Не знаю, что там сейчас происходит в твоей голове, но в мыс­лях у тебя явный кавардак. Я прав, не так ли?

— Да. Во всем. Я не... это словно автомобиль врезался в мой мозг.

Лето выдохнул.

— Храбрая девочка.

— Я сейчас вообще ничего не понимаю.

Он подумал о том, что слишком устал, слишком уязвлен тем, что его гордость сгорела дотла, но выдавил кривую улыбку.

— Значит, мы снова партнеры. Я тоже ничего не понимаю.

— Она сказала, что Джек меня ждет.

— Ни хвоста Драконьего это не значит. Она у доктора как дополнительная конечность. Что бы она ни сказала, это лишь то, что он хотел через нее передать.

Он поднялся на ноги. Ему удалось спасти Пэлл и остано­вить самоубийственный порыв Нинн. Пострадай хоть одна из них, и он бы обрушил свою ярость на Тишину и Харка. Их план, все, что они предлагали, было призывом к полнейшей анархии. А то, что они сделали в Клетке, лишило его возмож­ности выбирать самому.

К лучшему.

Он никогда не умел подстраиваться под перемены. Все это знали. А теперь его мозгу приходилось работать со скоро­стью, на которую было способно в бою его тело. Он перестал быть чемпионом Астеров, и его будущее стало туманным. Он знал лишь то, что Нинн смогла вспомнить о сыне. Это слег­ка смягчило ту постоянную боль в груди, с которой он про­ходил несколько месяцев.

Лето притянул ее к себе, чтобы соприкоснуться с ней лбами.

— У нас мало времени, — сказал он. — Нам нужно до­браться до автобуса и вернуться в комплекс.

— Снаружи лежит снег. Мы где-то на большой высоте.

Дрожь прошла по его телу, медленная, но неудержимая.

— Так вот что это значит? Этот запах холода?

Она коснулась его лица.

— Да, Лето.

— И ты снова задумалась о свободе.

— А ты разве нет?

— У Харка и Тишины есть план.

— Поджарить меня моим же собственным даром, — ска­зала она, презрительно искривив губы. — Отлично.

— Я тоже не знаю, можно ли им доверять. Но прямо сей­час ты должна делать лишь то, что я тебе говорю. Притво­рись дурой. Будь такой же послушной, каким я был с промы­тым мозгом.

— Был?

Он кивнул, помогая ей встать на ноги.

— Был.

— Я не знаю, злорадствовать мне сейчас или торжество­вать.

— И то, и другое. Но позже. Если они решат, что ты беспо­лезна или опасна, они могут отправить тебя обратно в лабо­ратории.

— И я снова увижусь с сыном. — Она сжала руки в кулаки.

— Да, но без возможности выпустить его на свободу. Ду­май, как они. Это долгая игра. — Он опустил голову, но встрях­нулся. — То, к чему я совершенно не привык.

Темнота исчезла из ее глаз. Он смотрел на нее так, словно сама ее душа была отравлена. Ее голос был совершенно пу­стым, тело дрожало, когда она выговорила:

— Я Одри МакЛарен.

Только не это! Нинн, не уходи.

Но он заставил свою онемевшую шею кивнуть.

— До того я обожгла мою мать так сильно, что она умоля­ла о смерти. Как я могла о таком забыть?

— Ты..? — Он прикоснулся к ее щеке, не сразу осознав ска­занное. — Телепатический блок. Успокойся, иначе ты никог­да не разберешься с ответами.

— Я уже тогда была убийцей. Кто же знал? Возможно, мне с самого начала место в Клетках.

— Неправда. Только не тебе. Не здесь. — Страстность его ответа ошеломила их обоих. Будь проклята логика, он был сейчас эгоистом, и это было чертовски приятно. — Сделай это, Нинн. Не дай им забрать тебя у меня.

Выражение ее лица смягчилось. Она прижалась щекой к ладони, которую он так и не убрал.

— Мы не можем себе этого позволить. Особенно сейчас. Так ведь?

И тут же, как по волшебству, ее взгляд стал туманным, сонным и мертвым. В ней больше не было загадки. Она превратилась в тупое орудие. Расправила плечи. Даже в сво­ем обгоревшем доспехе, а может быть, благодаря ему, она выглядела сейчас как идеально вышколенный солдат Асте­ров. Побежденный, но все еще гордый, готовый подняться снова.

Он опознал эту позу. Он знал эту стойку и эту бездумную готовность к приказам. Он видел то же самое в зеркале, каж­дый день во времена своего детства, когда поражения были куда чаще его побед.

— Я превратил тебя в монстра, — в горле застрял комок, грозящий его удушить.

— Ты научил меня выживать. Давай продолжать в том же духе.

Вежливый кивок.

Они почистили и упаковали свои доспехи. Чуть позже по­дошли Хелликс и Вэйл. За минувшие недели женщина опра­вилась от последствий атаки Нинн во время первого их боя в Клетке.

— Ну-ну, — протянул Хелликс. — Воры придумали, как использовать твою идиотку против тебя. Чемпион побеж­ден. — Его усмешка превратилась в радостную улыбку. — Возможно, твое наказание за ее татуировку было одним из первых. Я с удовольствием вызовусь полосовать обе ваши спины одну за другой.

Нинн, сидевшая рядом с Лето, даже не вздрогнула. Пото­му что не помнила или потому что настолько силен ее само­контроль. Она дразнила Лето, и она вспомнила Джека. Он вынужден был довериться тому, что это бесстрастие — про­сто игра, которую он предложил.

— А как твои успехи в бою, Хелликс?

— Я вырву тебе язык, лабораторная грязь.

Она изогнула золотисто-пшеничную бровь.

— Мне кажется, это само по себе отвечает на мой вопрос.

Этим высокомерным ответом она мгновенно рассеяла все сомнения Лето. Нинн вернулась. Она вернулась к нему. Теперь осталось лишь убедиться, что остальные этого не поймут.

После того как остаток воинства Астеров вернул оружие на стены, их провели в коридор, ведущий наружу. Тишина и Харк решили не хвастаться победой, они то и дело броса­ли взгляды на Нинн. Тишина была спокойна, как всегда, за­то Харк излучал одновременно довольство и любопытство, которое просто сияло в его глазах.

Похоже, со своей частью плана они справились даже без помощи Лето. Он задолжал им пару извинений — и серьез­ное обдумывание их плана.

Короли Дракона привычно подставляли руки под канда­лы. Лето поразился тому, насколько ему захотелось сопро­тивляться. Его тюрьма стала реальностью. Тяжелый металл наручников, сковавший тонкие запястья Нинн, тоже был ре­ален.

Как и знакомый ритм — шаг, трость, шорох — приближал­ся Старик.

Эхо его шагов раздалось в коридоре намного раньше, чем сам он вошел в поле зрения. Возможно, Старик сознательно держался в тени. Даже Лето не мог различить истинных очертаний приближающегося тела. Хотя знал, что способен на это, несмотря на включенный ошейник.

За первыми шагами последовали другие: первые шаги бы­ли уверенными, вторые звучали так, словно к ним шла бале­рина на цыпочках.

Холодный пот выступил на его коже. Нинн сумела скрыть свои чувства при встрече с Хелликсом. Но что будет, когда здесь появится доктор Астер? Человек, который калечил ее и до сих пор держал в заложниках ее сына.

Лето оставалось только верить в то, что ее рассудок доста­точно чист для стратегии. Иначе он сам окажется перед вы­бором: тем, который пугал его до мозга костей. Он мог либо подыгрывать Астерам в надежде, что гарантии безопасности Пэлл будут выполнены, или рискнуть жизнью своей сестры и броситься спасать Нинн.

Нинн ощущала каждый шрам на своем теле.

Не те, которыми Хелликс разрисовал ей спину, хотя она знала, что шрамы никуда не исчезли. Но эти рубцы рассосут­ся со временем.

Нет, шрамы, которые она ощущала, были напоминания­ми об адском огне. Они полыхали под кожей, проникали в нее клеймом, которое даже клетки Короля Дракона не мог­ли исцелить полностью. Она взглянула на свою левую руку и вспомнила боль от того, что доктор Астер раздробил ей фа­ланги пальцев. Никто другой не заметил бы разницы, но она знала. Ее пальцы уже не сгибались как следует.

Шрамы.

И новые шрамы.

Он держит ее сына в заложниках. Если Джек до сих пор жив.

Она подавила дрожь и подрубила этой мысли колени. Джек был жив. Она бы почувствовала, сутью своей, на кле­точном уровне, если бы он погиб. Она пережила эту жуткую агонию после убийства Калеба.

Ее задачей, как всегда, была безопасность ее мальчика. Это означало, что нужно подавить невероятное, почти безумное желание прыгнуть на доктора Астера, захлестнуть его шею цепью от кандалов и улыбнуться, глядя, как он приобретает цвет свежего кровоподтека. А затем сломать ему шею.

Взглянув на профиль Лето, она заметила ту же решимость. Он доверял ей, как на арене Клетки. Он верил, что она вспом­нит свои тренировки и вспомнит, что на кону сейчас буду­щее его сестры.

Я ненавижу их. Я ненавижу их за то, что они с нами сделали.

С нами. Потому что они с Лето были вместе, в одной ло­вушке.

Теперь она поняла, что он спас ее от пожизненного клей­ма их семьи — змеи, которая охватывала его череп. Она за­должала ему такое количество извинений... И у нее не будет шанса попросить прощения, если она выдаст сейчас свои ис­тинные чувства.

— Лето. — Голос Старика шуршал, как сухие листья. — Ты не вышел из Клетки как чемпион.

— Простите, сэр.

— Никаких извинений. — Его кривая улыбка напомнила Нинн о гримасе проклятого доктора, который родился с та­ким же маниакальным расстройством. — Тишина и Харк от­лично выступили, как и вы двое. Моя семья сегодня зарабо­тала состояние.

Пара Сат была невыносима с их способностью делать ни­чего не выражающие лица. Даже Харк, этот ухмыляющийся ублюдок, сейчас не выдавал ни тени эмоций. Планы, провер­ки, слабые звенья. Тигони были не единственными Триксте­рами Пяти кланов.

А Нинн все еще не хватало информации, чтобы их догнать.

Старик улыбнулся и тяжело оперся на свою трость.

— Ваше выступление было предельно интересно. Я очень доволен.

— Я рад это слышать, сэр, — ответил Лето. В голосе звучало равное количество покорности и гордости, как и следовало.

— А ты, Нинн из клана Тигони? Что чувствуешь ты?

— Рада, что смогла выполнить свой долг перед вашей се­мьей, — она не смогла заставить себя сказать «сэр». Это об­ращение было их с Лето маленькой шуткой, она уважитель­но обращалась к нему только когда дразнила.

— Хорошо, хорошо. — Старик подозвал сына, приглашая его присоединиться к разговору. — Ты сберег свою напарни­цу на протяжении трех матчей. Незаурядное достижение в процессе тренировок настолько упрямого создания.

Нинн вспомнила недавнее прошлое — благой Дракон, сколько воспоминаний к ней вернулось — время, когда Лето получил бы истинное удовольствие от такой похвалы. Она не решилась взглянуть на него сейчас, чтобы оценить выраже­ние его лица и возможность прежней реакции.

Доверять. Ох, Дракон подери. Просто... верить.

— Ты не только выжила, Нинн, ты смогла овладеть своим природным даром. Я знал, что ты станешь чем-то особен­ным. Твой вклад в успех сегодняшнего представления не ме­нее значим. — Он развел руками. — И хотя технически ты не победила, я даю тебе право на выбор награды.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как напрягается доктор Астер. Он изучал ее дольше года. Он знал ее слабости лучше, чем она сама знала себя. Но то были слабости дале­кой, измученной горем женщины по имени Одри. И доктор- садист понятия не имел, в кого она превратилась теперь.

Долгая игра, сказал ей Лето.

Отбросить просьбу об освобождении Джека было почти что просто, хотя и далось не без боли. Она знала, что следу­ет делать — продолжать прятаться, — и знала, что не откло­нится от цели. Она никогда бы не отказалась от него ради мимолетного эгоистичного желания, но сейчас она могла озвучить это желание, потому что у нее не было выбора.

— Я не одержала настоящей победы, — сказала она, наме­ренно повторяя его слова. — Но я прошу награды, которую предлагают лишь победившему воину. Я хочу партнера на эту ночь. Я прошу разрешения разделить с Лето постель.

И Лето снова напрягся. Она была настроена на него, как ра­дар, и чувствовала каждый вздох. Любой, обладающий остро­той его чувств, смог бы читать их обоих, как свежую газету. Люди, которые стояли напротив, были чудовищами в непри­метных серых костюмах, но они оставались простыми людьми.

Однако Пэт...

Цепляясь руками за предплечье доктора, она издала звук, подходящий скорее кошке, чем человеку. Удовольствие? Пони­мание? Нинн не думала, что звук относился к ее решению вы­брать Лето, а не другого воина. Но странная женщина смотре­ла на нее с выражением разделенной с ней тайной победы.

Бледная, утонченная, вполне возможно — безумная, Пэт все же была Королем Дракона. Если раньше Нинн еще сомневалась в этом, то сейчас узнала наверняка. Но из какого она клана? Ка­кими силами она обладает?

— Разрешение дано, — ответил Старик. — Рад видеть, что Клетки пробудили животную часть Тигони. Никто подобного не ожидал, но мне нравится видеть поверженное высокомерие.

Он посмотрел на Лето. С тем же успехом он мог пытаться увидеть признаки жизни в граните.

— А теперь, Лето, настало время выполнить данное мной обещание. Пэлл больше не будет обузой для Йеты и ее молодой семьи. Тебе больше не нужно беспокоиться за ее будущее. Мой сын становится ее ответственным опекуном. Остаток своих дней она проведет в безопасности его личной резиденции.

— Его личной резиденции, сэр?

— Да, мой чемпион. — Отвратительный хитрый блеск по­явился в похожих взглядах отца и сына. — Мой сын никогда не любил уходить далеко от работы. Он живет в лаборатори­ях. И там же будет жить и Пэлл.