Заклятие короля

Глава 19

Доктор Астер улыбался, но улыбка не была отталкивающей.

— Мой отец рассказал мне, что сегодня особое представ­ление. Наш новый чемпион?

Лето кивнул, чувствуя, как сжимается что-то в желудке.

— Она еще не испытана, но я считаю ее готовой постоять за честь Астеров.

— Хорошо. Значит, той ночью был усвоен далеко не один урок. — Он посмотрел на Нинн, которая казалась сбитой с толку. Или злой. Или сонной. Лето не мог определить ее со­стояние, но доктору Астеру оно явно понравилось. — А что скажет наша новенькая? Как тебя зовут?

— Нинн из клана Тигони.

— Хмм. Мне казалось, что тебя называли иначе. Ты уве­рена?

— Да, сэр.

Лето медленно отпустил ее. Часть его считала эту реакцию осознанной игрой с ее стороны. Он думал, что Нинн тут же бросится в атаку и убьет похожего на рептилию доктора. Дракон благой, часть его хотела, чтобы это оказалось прав­дой. Он балансировал на грани слишком сильной привязан­ности. Боль Нинн была очевидна — почти так же очевидна, как шрамы, искалечившие ее прекрасное тело.

Тот крик. Мгновенное узнавание. Которое тут же исчезло.

— А я доктор Астер. Рад познакомиться, Нинн.

Ее пальцы сжимали рукоять кинжала. Так сильно, что кровь отлила от костяшек. До мертвенной белизны.

— Благодарю, сэр.

— Лето, я впечатлен. Мало кто верил, что подобную в прин­ципе можно приручить.

— Я ее не приручил, сэр. Я ее обучил. — Если Нинн уда­лось изобразить спокойствие, ему не следовало отставать.

— Именно. Что ж, я рад, что ты не принял это близко к сердцу. Ты знаешь, что нужно делать.

— Я лишь знаю, что вы увидите в Клетке.

— Уже предвкушаю. Пошли, — сказал он женщине, сидя­щей у его ног.

Пэт ушла не сразу. Она скользнула в их сторону, словно па­рила, а не шагала по полу. Сегодня на ней вновь был предель­но облегающий комбинезон из черной кожи. Шею охватывал шипастый ошейник, но Лето не мог определить, глушит ли он ее способности или просто надет в качестве безделушки, как часть декора этого странного и прекрасного создания.

Она остановилась в паре дюймов от Нинн, которая замер­ла на своем месте. Движения Пэт обладали потрясающей гра­цией, но голос ее был грубым и зажатым.

— Чазм не исправлен.

Лето нахмурился и с облегчением заметил, что Нинн хму­рится тоже.

— Я не знаю, что это означает.

— Хорошего боя, Нинн из клана Тигони.

Только когда женщина вышла, Нинн сжала голову рука­ми. Зажмурилась. Тяжело опустилась на пол.

— Сейчас не время, — грубо оборвал ее Лето. Действи­тельно сейчас нельзя тратить силы на сердечные муки. — Нас ждет бой. Сейчас.

Она открыла глаза и заморгала, словно пытаясь прогнать слезы. Однако ее взгляд был чистым, сильным, полным энергии.

— Отлично.

Он провел Нинн — слегка заторможенную, но удивитель­но твердо держащуюся на ногах, — к залу предварительного сбора, где бойцам давали последние указания.

Нинн стояла у его плеча и пыталась прочитать выданную ему бумагу. Ее улыбка была прелестной, нежные губы, при­открывшие ряд белоснежных мелких зубов, так и манили к себе. Потрясение и возможные воспоминания от столкно­вения с доктором мгновенно испарились.

— Ну, так кого мы будем унижать первым?

— Мне нравится твой подход к делу.

— Осторожней, Лето. Это прозвучало почти как шутка.

Он замер. Под доспех словно пробрался холодный ветер.

Короткие волосы на затылке покалывало от неожиданного чувства. Она и раньше называла его по имени, но теперь они обещали друг другу победу. И все, что за ней. Он еще услы­шит, как она захлебнется его именем, когда он войдет в нее.

Еще одна слабость. Еще одна причина победить.

— Женщина из Пендреев, Вэйл, — сказал он. — И Урман, этот от Таунсендов.

— Из какого клана? Не помню такого.

— Тигони.

— Тем хуже для него. Один трикстер не перехитрит дру­гого. — Она огладила его тело предвкушающим взглядом и вновь взглянула ему в лицо. Взаимопонимание засветилось между ними в одновременной улыбке. — За дело.

Нинн следовала за Лето. Она никогда еще не была так оша­рашена.

Настоящую боевую Клетку окружала плотная толпа. Гром­кая. Нетерпеливая. Мужчины в костюмах и женщины в ве­черних платьях. Телохранители и странные темные фигуры. Возможно, даже другие Короли Дракона, если судить по при­метной бронзовой коже и невероятной ауре, которую ни с чем не спутаешь. Но то, Что они так запросто смешивались с людьми, казалось ей совершенно обычным. А собственная реакция совершенно непонятной.

Впрочем, в последнее время она мало что понимала.

К примеру, почему при виде доктора ее рука сама метну­лась к оружию. Она была готова отрубить ему голову. Бук­вально видела это. Блеск металла, рассекающего плоть и ле­жащую под ней кость. Проходящего насквозь. Море крови. Это вызывало странное удовольствие. И ощущение справед­ливости.

Эти видения были остатками какого-то странного сна. Ле­то оказал ей услугу, вмешавшись. Ее противники были в Клет­ках, а не в рядах Астеров.

Место, где ее ждала битва, было воистину великолепно. Лето не преувеличивал, описывая его. Клетка была больше. Ярче. Зловещая аура значимости делала Клетку не просто ме­стом спаррингов и учебы. В ней вершились судьбы и зарож­далось будущее.

Клетку окружало около тысячи людей — почти идеальный круг зрителей вокруг знакомой восьмиугольной арены. Про­жектора заливали ее ярким светом. Только теперь она поня­ла, что все коридоры здания, в которое их привезли, были чуть светлее привычных ей коридоров. Мягкая попытка при­учить их глаза к освещению, которое воспринималось как враг.

Она старалась смотреть только на сапоги Лето. Лучше иг­норировать толпу. Лучше сосредоточиться. В боевом доспехе, с клинком и щитом, она поднялась по восьми сетчатым ступеням из кованого железа, шагая след в след за одним из величайших воинов среди Королей Дракона. Кто-то объявил их имена.

Воин Клетки. Персонаж легенд и страшных историй. Нинн не чувствовала себя жертвой кошмара. Она чувствовала се­бя клинком. Острым и готовым к бою.

Стараясь игнорировать все отвлекающие факторы, она ждала момента, которым привыкла наслаждаться: момен­та, когда Лето войдет в Клетку. Он запрокинул голову. Его лицо стало живее, чем она когда-либо видела. Он погрузил­ся в свою стихию и раскрылся в ней. Сжав булаву и щит, он поднял руки, словно охватывая арену, а затем еще выше, поднимая ставки, присваивая себе все здание. И заревел в ответ на ор толпы.

Наполовину мужчина. Наполовину зверь.

Нинн вошла вслед за ним в клетку. И тот же невероят­ный поток свободы заставил ее на миг задохнуться. Сила. Чистая мощь. Вот что значило получить полный доступ к своим способностям, подаренным самим Драконом. Каж­дая клеточка ее тела дрожала под кожей, которая внезапно показалась меньше на два размера. Глиняный пол под по­дошвами раскрошился в пыль. Прожекторы на восьми столбах Клетки заливали их невероятным сиянием. В па­мять о Драконе, который нырнул в глубину Чазма и поро­дил их расу.

В Клетку вошли их противники. Вэйл оказалась невысо­кой, как большинство Пендреев. Короткие рыжие волосы были растрепаны и торчали во все стороны, словно под на­пряжением. Но кто действительно повелевал электриче­ством, так это воин Таунсендов, Урман. Однако подданство Нинн клану Тигони не имело ни малейшего значения. Вся ее верность отныне принадлежала только Лето.

Только когда в Клетку вошел один из судей, Нинн замети­ла, как Лето сменил позу. Он выпрямил спину, выпятил грудь. Явно рисуясь. Но от нее не укрылось нечто похожее на рас­терянность.

Судья держал в руках пару кандалов, скрепленных между собой десятифутовой цепью.

— Лето. Нинн. Ваши лодыжки.

— Это еще зачем, Дракон подери? — спросил он.

Судья — человек — с чем-то вроде торжествующей улыб­ки кивнул туда, где сидели Старик, доктор и странная девуш­ка в черном.

— Ты же знаешь, Астеры хотели сделать эти бои интерес­ными.

— А бой в паре сам по себе недостаточно интересен?

— Когда Старик говорил «партнеры», он не шутил. Вы бу­дете скованы вместе.

— На хрен. Мы будем биться, как воины, а не цепные со­баки.

Маленький человек — он действительно казался мелким по сравнению с Лето и большинством присутствующих — схватил Нинн за лодыжку. И щелкнул замком прежде, чем она успела возразить. Нинн никогда еще не видела такой ярости на лице Лето — жилы на его мускулистой шее взду­лись от напряжения. Но было уже поздно. Они оказались скованы.

— А наши противники? — спросила Нинн. — Как на­счет них?

Судья ухмыльнулся.

— Ты видишь тут еще одну цепь, неофит?

Нинн вытащила меч из ножен и крутанула в воздухе. Она буквально звенела от потенциала. И уже чувствовала, как бурлит электричество — весь спектр прекрасных цветов — накапливаясь в ее теле.

— Никто не смеет называть меня неофитом, кроме того, кто меня обучал, а он не станет этого делать после сегодняш­ней битвы. Так что заткнись.

Она вскинула подбородок и встретилась глазами с Лето. Их взгляды сцепились. Без заглушающих силу ошейников эти взгляды вспыхнули золотом и даже сине-зеленым в пя­ти футах разделявшего их пространства. Толпа ахнула. Этот свет Нинн почти ощущала кожей. Она словно смотрела в ка­лейдоскоп. Цветных вспышек не будет, когда это кончится.

Будут лишь темные глаза Лето. Ее внимание сузилось. Со­средоточилось. Сфокусировалось.

Только он.

Как заклятие.

— Что это? — ошеломленно прошептала она.

— Я не знаю.

Ей хотелось узнать, как Старик Астер среагировал на их маленький фейерверк, но не хотелось отводить взгляд от партнера.

— Сделаем это, — очень тихо сказала она. Зная, что его обостренные чувства позволят ему услышать. — Лучшее гре- баное шоу из всех, что они видели за эти годы.

Цепь зазвенела между ними, опасная, как змеиное шипе­ние. Лето сжал челюсти, и на его виске запульсировала, ожи­вая, другая змея.

Ревущий зверь пропал, остался кипящий злобой мужчи­на. Он тяжело воспринял это унижение. И Нинн с нетерпе­нием ожидала того, как это отразится в бою. Она лишь наде­ялась, что сможет за ним угнаться. Потому что неважно, насколько она зависела от него и хотела добиться победы, его единственной задачей было сохранить ее жизнь.

Он собирался выполнить эту задачу любой ценой.

Лето проглотил свою злость. Вновь оказаться в цепях... он скован во второй раз за несколько дней. С ним, лучшим из воинов, обращались как с диким зверем. Каждая жилка в его теле протестовала. Чего стоил Гарнис, прикованный цепью к Тигони? Его рефлексы и скорость будут бесполезны при якоре в виде Нинн.

Он схватил ее за руку со щитом и подтянул к себе.

— Теперь кто должен не отставать?

— Неидеальная ситуация, да? Придумай что-то. Быстро. — Она была предельно серьезна.

Да. Дракон подери, да.

Вопли толпы стали оглушительными. У противоположной стены Клетки Вэйл и Урман шагали, обходя друг друга по кругу, словно специально дразня Лето своими свободными ногами. Вэйл вертела свое длинное копье, превращая его в смазанный диск — готовилась к ударам, которые пару се­кунд спустя могли стать для них смертельными. Урман был вооружен двумя серпами, без щита. Подгадав нужное время, трикстер из клана Тигони мог превратить свои серпы в элек­трические проводники.

— Я выйду вперед, — сказал Лето. — Оставим максимум слабины, чтобы я мог двигаться. Вэйл становится непредска­зуемой в своей ярости, но мы с ней тренировались. Урман, скорей всего, постарается поджарить нам мозги. Прикрывай мне спину и сделай все, чтобы поджарить их первой.

— И как мне это сделать, не зацепив и тебя заодно?

Звон колокола объявил о начале боя.

— Выяснить это — твоя задача.

Вэйл обрушилась на них сразу же. Воины Пендреев были наделены даром ярости настолько сильной, что она в свое время обрела свое собственное определение: берсерк. Севе­ряне и Кельты поклонялись этой силе. Лето считал ее самым вульгарным методом атаковать своего противника. Что, впрочем, не имело значения, когда дело касалось Вэйл. Она вертелась вокруг них по совершенно непредсказуемым тра­екториям. Которые на самом деле были прекрасно просчитанными и идеально выверенными линиями атаки. Она ни разу не сбилась с шага, не покачнулась, не отвела копья, пре­вращаясь в ожившую мясорубку.

Лето парировал булавой и щитом. Выбросил руку вперед. Схватил наконечник ее копья. Боль прошила руку от запястья к плечу. Вэйл потеряла скорость. Лето поймал ее за шею и швырнул спиной на сетку ограды.

Восхищенные вопли толпы добавили адреналина в кровь, и без того кипевшую от боя.

Ошейники активировались снова, заставляя их пойти врукопашную. Вэйл пришла в себя, но ее копье было слома­но. Она импровизировала с артистизмом опытного воина.

Урман вертел своими серпами, стараясь достать Нинн сбо­ку. Она парировала, насколько позволяла ей цепь, вскинув щит под острым углом. Агрессивность ее защиты компенсировала все недочеты техники. Даже Урман вынужден был отступить. Ровно на шаг, чтобы вновь набрать скорость и возобновить ре­жущие атаки. Короткие волосы Нинн слиплись от пота в подо­бие игл, щеки блестели в свете прожекторов. Лето никогда не видел таких светлых глаз, как у нее, — сияющих диким азар­том, словно подсвеченных изнутри новым оттенком пламени.

Ошейники включались и выключались, снова и снова. Цепь, соединившая его с Нинн, не позволяла Лето войти в привыч­ный ему ритм боя. Но были моменты, потрясающие момен­ты, когда он знал, что победа у них в руках.

— За спину! — крикнул он Нинн.

Она подчинилась. Сразу же. Лето коротко улыбнулся.

— Хватит с тебя рукопашной. Старайся не попасть под бу­лаву. Не опускай щит. И выдай уже свои Драконом драные фейерверки.

Как только дар вернулся вновь, Лето сосредоточился на сдерживании обоих противников. Не стараясь их поразить. Просто удерживая подальше от Нинн. Цепь на ноге казалась ему продолжением тела. Вначале он думал, что Нинн станет всего лишь помехой. Теперь полагался на нее и ждал от нее силы, которой еще не знала эта арена.

Разряд молнии сорвался с серпов Урмана. Лето принял удар на щит. Электричество прошило его левую руку.

— Лето?

— Онемела. Не слушается.

Урман атаковал снова, но Лето сумел уклониться. Он был рожден в клане Гарнис. Он был достаточно быстр, чтобы обо­гнать молнию.

Вэйл закричала — атаковала их звуковой волной. Даже без дара, одного только голоса было достаточно, чтобы оглушить Лето с его обостренным слухом. Она разорвет его барабан­ные перепонки до конца этого боя. Он собрался парировать удар копья, но глина под ногами поддалась. Ноги заскользи­ли. Лето принимал удар за ударом, ловя их на щит онемев­шей, почти парализованной руки. Движениями щита управ­лял только плечевой сустав. Ни грации. Ни точности. Но он удерживал позицию и готов был остаться на ней до утра, па­рируя копье Вэйл.

Потому что спину его обжигал жар. Вначале Лето принял его за очередную вспышку молнии Урмана, готовую отделить еще часть его нервов от мозга. Но Урман упал на глиняный пол. С мечом Нинн, насквозь прошившим бедро. Дракон по­дери, когда она только успела?

Жар нарастал. Маленькие фейерверки искр взрывались то тут, то там. Водопад света.

Нинн.

— Ложись! — закричала она.

Лето ударился коленом о пол Клетки. Вскинул щит, прикры­вая голову и шею. Чистый инстинкт. Взрывная волна впеча­тала его лицом в глину. Резкий крик прорвался даже сквозь шум толпы. Он застонал от боли и этого невозможного зву­ка — звука, с которым Нинн снесла крышу Клетки. Толпа во­пила от восхищения и паники. Даже в эпицентре хаоса Лето не мог не испытывать отвращения к этим лицемерным людям.

Вы же хотели увидеть наш бой. Вот как мы бьемся.

Прожектора на восьми опорах Клетки взорвались. Арену теперь освещал лишь шипящий и искрящийся дар Нинн.

Лето рискнул приподнять голову и улыбнулся. Широко, не сдерживаясь. Урман все еще лежал на спине. От его бедра поднимался дым, там, где огненный шторм коснулся меча в ране. Побеждает сильнейший Тигони. У Урмана не было ни шанса. Вэйл дрожала, прислонившись к столбу опоры. Сжимая в руках два огарка, которые раньше были ее копьем. Ее глаза превратились в два круглых диска. Если бы ее грудная клетка не содрогалась от яростных попыток вдохнуть, Лето принял бы ее за труп.

Он обернулся, чтобы поздравить свою напарницу, но об­наружил, что та тоже не удержалась на ногах. Нинн рухнула навзничь на глиняный пол. В центре ее щита зияла огромная дыра с обуглившимися краями.

Цепь все так же соединяла их лодыжки.

Он бросил оружие, поднялся на колени и намотал слаби­ну цепи на предплечье, к которому понемногу возвращалась чувствительность. Подхватил Нинн под мышки. Приподнял ее. И тряс, пока Нинн не ахнула. Ее глаза уже не сияли чи­стым серебром, но странное разноцветное свечение осталось в них. Поблекло. Возможно, было потрачено на удар. Но от него все так же перехватывало дыхание.

— Не могу, — она закашлялась и чуть не упала. — Не смо­гу идти.

— Еще как сможешь, — сказал он низким и страстным го­лосом. — Я не стану нести тебя, неофит. Ты должна поднять­ся сама. Чтобы принять их аплодисменты.

Это была самая громкая овация, которую Лето когда-ли­бо слышал.