Запад и Восток

Глава 2

Мы с Джейком разбирали на дрова верхушку дерева, что чуть не порушила нам дом, когда на своем суррее подъехал мистер Кейн. Рядом с ним сидел Дуглас, и Кейн посматривал на нас с неудовольствием: вот сейчас мы зазовем Дугласа к нам в гости и нарушим все коммерческие планы.

И мы, в самом деле, удивились намерению Дугласа снять дом, и почти обиделись, что он стал как чужой: если ему не нравится в нашем новом доме, то в Уайрхаузе комната ему всегда найдется.

— Вы же меня первые придушите, если я на рассвете начну на пишущей машинке стучать, — смеясь, возразил Дуглас. — так что я лучше отдельно поселюсь, тем более, что тут совсем рядом дом сдают.

— Да-да, — с воодушевлением подхватил мистер Кейн. — Прекрасный дом! И даже с частью мебели! Хозяева уехали в Техас и вещи не забрали…

Мы с Джейком побросали инструменты и повисли на подножках суррея, чтобы подъехать сколько-то там метров до дома, который когда-то занимали Лина и Фредерик Рейнхарты, они же Бауэры.

Дуглас, оглядываясь, прошел через весь дом, открыл заднюю дверь, посмотрел во двор и вернулся на крылечко, где мистер Кейн уже буквально копытами бил от нетерпения.

— Хороший дом, — сдержанно похвалил Дуглас. — Договорились, беру.

Мистер Кейн выгрузил из повозки багаж и укатил обратно в город с чувством, я полагаю, огромной радости. Почему-то люди, которых он привозил смотреть дом, поселяться тут не спешили. Должно быть, шестое или седьмое чувство что-то такое нехорошее подсказывало, потому что классическим «домом с привидениями» этот новенький чистенький, но малость запылившийся домик не выглядел.

Дуглас присел на ступеньки, вытянул длинные ноги и медленно, со смаком раскурил сигару.

— Хозяева, говорите, в Техас уехали? — спросил он.

— Угу, — поддакнул Джейк.

— На кухне, — сказал Дуглас, — не только чайник остался, но даже и ложки. И полупустой мешочек с сахаром на полке лежит за формой для отливки свечей. В комнате с кроватей даже матрасы убрали, но за дверью на вешалке женское платье висит, укрытое простынкой от пыли. У окна на гвоздике ножницы — почему с собой в Техас не захватили? И таких мелочей еще можно найти, если поискать. Так что рассказывайте, что не так с этим домом.

— Ага, тебе расскажешь, а ты всей Америке разболтаешь, — проворчал Джейк.

— А это что — тайна? — спросил Дуглас.

— Тайна, — ответил Джейк. — Ее только мы здесь на улице знаем, да еще несколько человек в городе.

— О господи! — воскликнул Дуглас. — Вы что, убили тут кого?

— Не мы.

— Та-ак, — протянул Дуглас. — Рассказывайте, я обещаю никому ничего не говорить. И не писать.

— И даже жестами не показывать, — с ухмылкой подсказал я.

— Ну да.

— Поклянись, — сказал Джейк.

— Джейк, — весело проговорил Дуглас. — Опомнись! Ты же квакер!

Квакеры, как я уже знал, к клятвам относились с предубеждением, считая, что обычное слово человека должно быль таким же весомым, как клятва.

— Я-то квакер, но ты-то — нет.

— Логично, — согласился Дуглас. — Чтоб я сдох, если кому растреплю вашу тайну. Или вам надо на Библии поклясться?

— Сойдет и так, — смилостивился Джейк. — Ты ведь сам раскапывал огородик у Рейнхартов…

— Да, — насторожился Дуглас.

И мы ему рассказали, как обнаружили убийц рядом с собой, и как свершили правосудие, раз уж шериф решил самоустраниться.

— Вот оно как… — промолвил Дуглас, выслушав нас. — Это у вас хорошо получилось. Как-то легче дышать стало, как узнал, что Рейнхарты сейчас не огородик свой перекапывают, а сами уже под травкой лежат. Вы здесь всех покойников нашли, или мне еще поискать?

— Всех, — сказал я. — Они недолго у нас жили. А вот ты привидений не испугаешься?

— Да ну, чего привидений бояться? — Дуглас глянул вдоль улицы: — А Браун бани еще содержит?

— Да, конечно.

— Пойду-ка я пыль смою, а то пропылился в дилижансе, — он встал. — А поесть где можно?

— Рядом с Брауном столовая.

— Ага.

И Дуглас, забросив в дом свой багаж, пошел приводить себя в порядок, а мы вернулись допиливать дерево.

Вечером мы, как говорится в писании, закололи агнца в честь возвращения блудного сына — на самом деле, нет. Просто во время «северянина» поваленными деревьями в стаде паромщика покалечило несколько бычков, и он раздавал мясо родне, в том числе и Макферсонам. Женщины тут же кинулись консервировать на зиму тушенку, а мужчины без особых затей развлекались шашлыками… то есть, конечно, барбекю, но ведь принципиальной разницы нет? Доктор, впрочем, говорил, что барбекю из говядины, а не из свинины — это профанация, и Джейк с Дугласом были с ним согласны, но Норман заявил, что самые правильные барбекю — именно из говядины, а Фокс — нет, только из баранины… такие споры, мне кажется, постоянно возникают, когда мужчины собираются небольшой толпой и оттесняют от готовки женщин, а что именно они готовят — шашлыки, плов или строганину из чира — уже не важно.

По случаю шашлыков наш мужской клуб переместился с веранды магазина… на самом деле, я опять вру, чисто теоретически мы собрались на веранде, но фактически то и дело зависали около земляной ямы, где готовилось мясо, только Дуглас воротил нос от готовки, говоря, что не для того он тратил деньги на помывку, чтобы тут же продымиться. Мы рассказывали ему наши новости (деликатно помалкивая о Рейнхартах-Бауэрах), а Дуглас рассказывал, как много повидал и как много написал с той поры, как мы не виделись (и тоже историю Рейнхартов он обходил стороной).

Понятное дело, под мясо хорошо пошли разные напитки, алкогольные и не очень.

Когда зашло заполночь, Дуглас вдруг вспомнил, что не озаботился обзавестись матрацем, и спать придется на голых досках, потому что из спальных принадлежностей у него только тонкое суконное одеяло. Конечно, ему доводилось проводить ночи и в более спартанских условиях, но уж сегодня-то надо было сперва о ночлеге позаботиться, а уж потом к Макферсону идти. Сам виноват, да.

— Ничего-ничего, — сказал Макферсон, — сейчас что-нибудь придумаем. — Он тяжело поднялся и утопал в дом.

Минут десять спустя миссис Макферсон вынесла охапку волчьих шкур.

— Наматрацники-то есть, но сейчас вам ватой их набивать не стоит, — заявила она. — Еще подожжете сарай.

— О, конечно, — с легкостью согласился Дуглас, перехватывая охапку. — Спасибо!

— А Джемми уже спит, — продолжила миссис Макферсон. — И вам пора спать, джентльмены.

Мы потянулись по домам, тяжело волоча животы, набитые мясом.

Утром работать как-то не хотелось, поэтому я часа два ворочал доску так и этак, подыскивая оптимальное положение. Из-за похолодания пришлось занести доски в комнаты и заново обустраиваться. Норман как-то ловко устроил себе рабочее место: раз — и он уже сидит и всем доволен, а мне то тени мешают, то стол далеко…

— Иди погуляй, — наконец сказал Норман. — Капризничаешь тут как маленький, надоел. Дерево вы с Джейком уже допилили?

— Да, конечно.

— Я думал, тебе какие-нибудь идеи в голову придут, — произнес Норман. — Пока пилишь.

— Ага, пришли, — буркнул я, собирая карандаши в ящик, — пора бы уже изобрести бензопилу «Дружба».

Сгоряча я обозвал пилу по-русски, и Норман повторил за мной с вопросительной интонацией:

— Binzopeeladrooshbah?..

Я махнул рукой:

— Все равно не получится.

— А расскажи, — предложил Норман, сел верхом на стул и приготовился слушать.

— Пожалуйста, — пожал плечами я. — Представим себе велосипедную цепь. — Я чуть развернул доску и на приколотом к ней листе бумаги нарисовал длинный овал. — На каждом звене цепи сделан этакий острый зубчик. Нам осталось придумать, чем крутить цепь так, чтобы она превратилась в страшное оружие, пилящее дубы, как сыр. Всё!

Собственно, это действительно было все, потому что сейчас не существовало ни двигателей внутреннего сгорания, ни электродвигателей — в вариантах, которые могли бы превратить цепную пилу в автономный мобильный инструмент. А в неавтономных и немобильных условиях вполне справлялись дисковые пилы с приводом от паровика.

Я дорисовал защитный кожух, окружающий нерабочую часть, к нему пририсовал коробочку, к коробочке направил стрелку, вдоль стрелки написал слово «мотор». И пошел гулять.

Перед «девичьим» домом Бивер с Джейком изобретали светокопировальный аппарат — Бивер прикидывал, что и как, Джейк тут же сколачивал рамки, поддоны, полочки и направляющие. Техника синекопии была уже изобретена лет двадцать как, однако в Штатах почему-то популярностью не пользовалась, а выписывать копировальный аппарат из Англии… «Да ну, мы сами сделаем, — сказал Бивер, — вот описание, вот картинка…» Сделанный по английскому описанию аппарат оказался полным провалом: рассчитанный на мягкий английский пасмурный день техпроцесс под жгучим арканзасским солнышком горел синим пламенем — не в буквальном смысле, но все-таки там, где англичанин мог неторопливо возиться, имея в своем распоряжении выдержку в 20–30 минут, в нашем климате приходилось шустро пошевеливаться, имея в запасе лишь считанные секунды. В результате вместо строгих чертежей, переведенных с калек, мы имели мешанину невнятных синих пятен. Можно было, конечно, слегка притенить уголок, где стоял «английский» аппарат (и так мы в самом деле сделали), и нас в принципе вполне устраивали десяток-другой копий в день, но Бивер легких путей не искал, а искал способы повышения производительности аппарата. Не двадцать копий в день, а двадцать в час, как-то так. И чтобы качество было на уровне!

Я остановился рядом, обсудил с Бивером таблицу светоэкспозиции, которой непременно надлежало снабдить будущий аппарат, прошел в дом и обсудил с миссис Уильямс перспективы копировальной техники, благо та как раз сейчас занималась подготовкой светочувствительной бумаги. Потом заглянул к мисс Мелори, которая сейчас копировала чертежи на кальку. Мы договорились, что за час до обеда я зайду, чтобы проверить копии, и я пошел дальше.

В бывшем доме Бауэров грохотала пишущая машинка. Дуглас рассеянно сделал мне ручкой, но от работы отвлекаться не стал, и я пошел дальше. Мистер Финн на своем крылечке бойко подбивал подошву сапога, рот у него был занят гвоздиками, так что он тоже не был склонен к разговорам, и я заглянул к доктору.

Доктор Николсон занимался саморазвитием — то есть мирно посапывал в уютном кресле, прикрыв лицо свежим медицинским журналом из Филадельфии. Я попятился, чтобы не мешать, но доктор убрал с лица журнал и пригласил посидеть с ним. Мы выпили кофею и рассмотрели проблему фальсификации продуктов, затронутую в журнале. В наших краях этот вопрос мне казался малоактуальным, все-таки если булочник вздумает выпекать хлеб из муки с мелом, его и линчевать могут, народ у нас стесняться не будет. Вот кофе — это да, чем только его не разбавляют, и даже покупка в зернах не всегда спасает от подделок. Однако не успели мы углубиться в нюансы подделки кофе, как от соседского дома донесся рев.

Мне показалось, что там ревет медведь, но у доктора слух был тренированный.

— Не иначе, Браун кому-то зубы дерет, — воскликнул он, отпер шкафчик, прихватил оттуда железную коробочку, сунул ее в карман и пошел проверять догадку.

Действительно, Браун драл зубы. Вернее, даже не пытался, а в полной растерянности стоял над пациентом. Как известно, хорошо зафиксированный пациент в обезболивании не нуждается, и Браун предусмотрительно зафиксировал болящего, примотав его веревками к креслу, однако пациент попался сильный и энергичный, и его энергии кресло не выдержало, развалилось в щепки. Теперь связанный мужик извивался на полу и готов был помереть, но не дать коснуться родимых зубов щипцами. Флюс у него был чудовищных размеров, я даже и не думал, что такие возможны, вероятно, мужик держался до последнего, пока зверская боль не погнала его к зубодеру.

— Бра-а-аун! — простонал доктор. — Да разве можно этакого зверя виски обезболивать? Это ж не человек, а буйвол, ему чем больше виски наливаешь, тем он буйнее! Нет, втроем мы теперь не справимся!

Он оглянулся, подманил Джефферсона, который последнее время очень часто ошивался на Пото-авеню, и послал его за Бивером. Наверное, Джефферсон при передаче поручения наговорил каких-то ужасов, потому что Бивер с Джейком подошли очень быстрым шагом, и Джейк держал в руке киянку.

— Думаю, молоток нам пока не понадобится, — промолвил доктор, увидев это. — Вам просто надо подержать его, пока я ему морфию в рот не насыплю. Только ребра ему не поломайте, у этого парня и без того хватит болячек.

Морфий пациент глотать не хотел, отворачивался, мотал головой, боль и виски отшибли ему всякое соображение, но мы навалились и кое-как его придержали. Потом подождали, пока подействует морфий, Джейк тем временем подволок дубовую столешницу, и к этой столешнице мы на всякий случай примотали веревками утихомирившегося пациента, только голову на весу оставили, чтобы в ней Брауну удобнее ковыряться было. Я тем временем сходил в прачечную и пополоскал инструмент Брауна в кипяточке: у меня не было уверенности, что Браун свой зубодерный арсенал хотя бы моет.

Дальше Браун драл зубы, а доктор ассистировал, но я не смотрел, не такое уж это приятное зрелище. Так что я отошел подальше, чтобы даже комментариев не слышать, и как-то нечаянно добрел до салуна. Там Келли налил мне пива, а я глубоко задумался: и в самом деле, почему бы нам не построить ДВС? В принципе, газовые двигатели внутреннего сгорания уже существуют…