Запятнанная кровью ложь

Я стою здесь голая и гадаю, во что я ввязалась. Действие кокаина заканчивается, одной порции недостаточно для того кайфа, к которому я сейчас привыкла, и я напрягаюсь, когда Николай поворачивается спиной и выходит за дверь.

Лео холодно смеется:

— Знаешь, — начинает он, — пока ты общаешься с грязью, некоторым из нас приходилось прикрывать твою задницу, когда люди не могли найти тебя на твоей собственной вечеринке.

— Да? — Я присоединяюсь к общему смеху, вытираясь полотенцем. Лео оценивающе смотрит на меня, прежде чем на его лице появляется отвращение. — Я думала, ты был по уши в какой-то девчонке за пять минут до того, как я трахнула его? — Я поднимаю бровь, и он хмурится.

— О чем ты говоришь? — спросил он.

Мне кажется, что это неправильно. Лео может быть кем угодно, но он не лжец относительно женщин. Он будет щеголять ими и тыкать мне в лицо, пока у меня не заболит живот. Так почему же он не делает этого сейчас?

— Ты трахался с кем-то другим на моей вечеринке.

— Нет, — медленно отвечает он. — Я не собирался. — Лео подходит ко мне ближе, пока мои пальцы не соприкасаются с его дизайнерскими туфлями. — На самом деле, я хотел трахнуть тебя.

Лео дергает мое полотенце, и оно падает на пол. Затем его рука находит мое лицо, обхватывает мою щеку.

— Нет, ты этого не хотел.

— Я хотел. — На этот раз он нежен, в нем больше нет той дикости, которую он демонстрировал на вечеринке. — Хотя тебе следовало бы это знать. Даже если ты меня ненавидишь.

— Я не ненавижу тебя. — Я лгу, главным образом, чтобы не злить его еще больше.

— Мне все равно, хочешь ты или нет, красотка. — Я знаю, что ему это не нравится. Это одна из наших проблем как пары. Или, фу, не пары. — Эти красивые сиськи все еще мои, как и эта киска.

Я закатываю глаза от его вульгарности.

— Конечно, — бормочу я, не желая спорить. — Теперь я могу одеться?

— Да. — Он кивает. — А потом встретимся в комнате. Нам нужно поговорить.

Я не тороплюсь просто потому, что могу, убираю косметику с лица и занимаюсь обычным уходом за кожей. Я снимаю халат с крючка за дверью и надеваю его, размышляя о том, что скажу Энни, когда он уйдет. Мне нужен друг после этой дерьмовой ночи. К счастью для меня, ее комната находится прямо рядом с моей.

Жить с соседями по комнате в этом доме было удобно для всех участников, а университет находится на окраине кампуса. Хотя никто из нас и близко не находится там, где живут наши родители, у нас все получается, даже когда наши враги делают нашу жизнь невыносимой. Обычно мы не тусуемся вместе, нет. Сегодняшний вечер был исключением. Мы определенно не позволяем им совать в нас свои члены. Что, черт возьми, со мной не так? В двадцать один год у меня в мозгу что-то взорвалось? Почему я должна позволять Нику делать это после всех этих лет? И почему он этого хотел? Он ненавидел меня еще несколько дней назад. Верно?

Я открываю дверь ванной и вижу Лео, сидящего на моей уже заправленной кровати со свежим постельным бельем, и он выглядит гордым собой, как будто оказал мне услугу. Может быть, я хотела уснуть, уютно устроившись в запахе Ника и его сперме. Думал ли он об этом? Нет, конечно, нет.

— Кэм, — ласково говорит он — обычно он больше не называет меня так, только мои родители и друзья, — похлопывая по кровати рядом с собой. Я вздыхаю и сажусь дальше, где он хочет. — Нам нужно поговорить.

— Послушай, — вздыхаю я, поднимая руку, чтобы он не перебивал. — Если ты здесь, чтобы читать мне нотации, пожалуйста, не надо. Если ты ревнуешь, я понимаю. Прости. Я думала, ты трахаешься с кем-то другим. — Половина правды внутри лжи.

— Я здесь, чтобы поговорить о Николае.

Я выдыхаю.

— Почему?

Мы смотрим друг на друга, и он убирает волосы с моего лица, заправляя их за ухо таким интимным образом, что у меня слегка трепещет в животе.

— Тебе не понравится то, что я должен сказать. — Лео сглатывает, действительно демонстрируя эмоции.

— Что? Просто скажи мне уже.

— Это он убил Андреа. Твоего младшего брата.

Мой желудок сжимается. И даже сердце. Я только что чувствовала его член внутри себя. Член человека, который убил моего младшего брата шесть месяцев назад, когда ему было всего восемнадцать.

— Откуда ты это знаешь и почему не сказал Папà?

— О, — холодно усмехается Лео. — Он знает, и Николай уже расплачивается за свою ошибку. Элита позаботилась об этом, твой Папà позаботился об этом.

— Cazzo. — Я думаю о том, как моего брата бросили на этом самом пороге, с дырой в животе, куда в него стреляли. Под ним собралась лужа крови, когда он истекал кровью. Его последними словами, произнесенными шепотом, были «помогите мне», но было слишком поздно спасать его. Он умер, как только прибыли парамедики. Они пытались сделать искусственное дыхание, но даже это не смогло вернуть его к жизни. — Ему это с рук не сойдет. Он должен быть мертв!

— Сегодня Николаю многое сходило с рук. — Лео усмехается: — Ты намочила его член бесплатно и даже не задала никаких вопросов.

— Ты бы предпочел, чтобы он заплатил мне? — Я смеюсь: — Когда-то он был любовью всей моей жизни, ты это понимаешь? Я не знала, как сказать ему «нет». Я до сих пор не…

— Заткнись нахуй, tesoro mio. Если только ты не хочешь, чтобы тебя сегодня трахнули дважды.

— Я не могу поверить, что ты предлагаешь это, говоря о моем покойном младшем брате. Прояви хоть немного такта.

— Ты знаешь, что я такой, какой есть, и не собираюсь меняться. Так что не надейся на это.

Я пытаюсь побороть желание вцепиться ему в лицо, схватить за яйца и крутить их, пока он не закричит. Он не облегчает мне задачу.

— Как, черт возьми, мы ему отомстим?

Лео, кажется, задумывается над этим, отбрасывая шараду и на мгновение принимая это всерьез.

— Кажется, он все еще хочет тебя.

Я смеюсь над этим. Я ни за что не собираюсь преследовать человека, который убил моего брата. Неважно, были ли мы раньше всем друг для друга.

— Нет. — Я качаю головой. — Ты бы не стал мною делиться. Ты показал это много лет назад.

— Ты недооцениваешь меня, красотка. Я бы поделился тобой со своим собственным братом, если бы это дало мне то, что я хотел. Я бы поделился тобой со всем гребаным городом. — Я съеживаюсь от его слов, чувствуя правду в каждом из них. — Я хочу, чтобы мы убили его.

— Ты хочешь убить его? — Я имею в виду, я сказала, что он заслуживал смерти, но, возможно, я слишком остро отреагировала. Не я должна решать, следует ли сохранять чью-то жизнь, мы не должны быть теми, кто это делает.

— Он убил Андреа!

Лео прав. Он прав. Верно? Это оправдано — жизнь за жизнь. Я никогда не одобряла убийства, которые они совершают при таком образе жизни, но я могла бы, если бы это означало отомстить за моего младшего брата.

— Хорошо.

— Да? — Спрашивает он, но это не вопрос.

— Я сделаю это, но мне нужно время. Он не из тех парней, которые отдают свое сердце ради двух раундов хорошей киски. И я причинила ему много боли. Он все еще ненавидит меня, я это чувствую.

— Значит, ты недооцениваешь силу тугой киски.

— Мне нужно, чтобы он доверял мне. — Я найду способ заставить его выболтать кое-какие секреты, сделаю уязвимым. Должно быть что-то, что мы могли бы использовать против него, и, возможно, нам не обязательно убивать его напрямую. Вместо этого Элита может сделать это за нас. — Держу пари, какое-то время он будет держаться на расстоянии.

Лео кивает:

— Ты права. Он будет осторожен.

— Когда я это выясню, ты будешь делать с этой информацией все, что захочешь. — Я знаю, что это ужасная идея, что он убьет его, что я буду чувствовать себя виноватой из-за этого позже. Так почему я все еще отвечаю? — Я не могу вернуть Андреа, и семья Николая тоже не может вернуть его.

— Это моя девочка.

Я улыбаюсь, но холодно, отстраненно. Я делаю что-то действительно плохое, и это я. Я та, кому придется приложить усилия. Может быть, я действительно бессердечная принцесса мафии. Холодная, как сибирская метель.

— Думаю, тебе лучше уйти. — Я тихо говорю ему. — Я устала.

— Хорошо, — отвечает он, целуя меня в лоб. Я закрываю глаза, желая, чтобы он слез с меня. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Лео выходит из комнаты, и я закрываю глаза, даже не потрудившись снять халат, надеть одежду или укрыться одеялами. Я просто вымотана, и как только мои глаза закрываются, у меня нет сил делать что-либо еще, кроме как позволить сну поглотить меня.

Кровать внезапно прогибается рядом со мной, пробуждая меня от глубокого сна.

— Уходи, Лео. Я пытаюсь уснуть.

Твердое, теплое тело обнимает меня сзади, накрывает рукой и притягивает к себе.

— Не Лео, принцесса.

Я напрягаюсь, не ожидая, что мой новый враг окажется в моей постели так быстро после того, как узнает новости. Выбор его роли — это одно, я могу установить свои собственные временные рамки для этого, но его приход сюда без предупреждения? Ни в коем случае.

— Ты думал, это было больше, чем одноразовый секс? — Я хихикаю, заставляя звук вырваться из моего горла. Его пальцы сжимаются вокруг моего упругого живота. — Ты уже пришел за добавкой? Это было быстро.

— Мы оба знаем, что это неправда, — тихо говорит Николай, и я почти верю ему. — И я просто хотел убедиться, что он не убил тебя.

— Почему тебя это волнует? — Я пытаюсь оглянуться на него, но он сжимает меня еще сильнее, пока я не морщусь. Боже, как больно. — Ты из Братвы, верно? Мы люди, которых вы презираете. Зачем тебе проверять меня?

— Я и есть Братва, — я пытаюсь разжать его пальцы, — А ты не они. Мне все равно, Коза Ностра ты или нет. Я никогда этого не делал и никогда не сделаю.

— И почему же это? Я могла бы приказать моему папà убить тебя в мгновение ока.

— Но ты этого не сделаешь. — Уверенно говорит он, приближая губы к моему уху. — Тебе слишком понравился этот член, не так ли, solnyshko?

Я облизываю губы, чувствуя возбуждение между голыми бедрами. Почему он так сильно на меня действует? Почему мое тело ведет себя как предатель и реагирует на него таким образом? Я не хочу чувствовать себя так, но, черт возьми. Он не только горяч, но и точно знает, что сказать.

— Это всего лишь еще один член.

— Но другого меня не существует, Камилла. — Николай переворачивает меня лицом к себе, двигая, как чертову тряпичную куклу. — И это был не просто еще один член, когда я трахал эту тугую задницу раньше, верно? Я был первым, кто это сделал.

— Это то, чем можно гордиться? — Я поднимаю бровь, потом понимаю, что он все равно этого не видит.

— Я надену знак почета за то, что трахнул итальянскую девушку, помолвленную с Демони.

— Пошел ты. — выплевываю я. — Убирайся.

— Я задел тебя за живое, милая? — Он передразнивает прозвище Лео для меня. Меня бросает в жар от ярости, и я пытаюсь сдержать ее, но мое тело в любом случае сотрясается.

— Stronzo. — бормочу я себе под нос, — я хочу, чтобы ты ушел.

— Еще раз назовешь меня ублюдком, — Он берет мою нижнюю губу в рот, резко прикусывая ее. — Я пролью твою кровь и выпью ее, для развлечения.

Ему всегда нравилось, когда я его так называла. Я и мой болтливый рот.

— Держу пари, ты так и сделаешь, больной ублюдок.

Николай встает с кровати:

— Ты выглядишь целой и невредимой, так что мне здесь больше нечего делать.

— Во-первых, тебе здесь и нечего было делать.

Он выходит через дверь моей спальни, как будто дом принадлежит ему, и тихо закрывает ее за собой, снова оставляя меня в темноте. Вот только теперь я не могу уснуть. Я не знаю, сделаю ли это когда-нибудь снова.

У меня кровоточит губа. Я чувствую вкус крови на языке, но он не облизал ее, как обещал. По какой-то причине это меня раздражает. Я смотрю на часы, и они показывают шесть утра. Почему он здесь так поздно? Или рано? Я уже даже не знаю. Надвигающееся похмелье обещает быть сильным. Действие всех шотов, которые я выпила, и кокаина, который я нюхала, заканчивается, и мое тело начинает чувствовать себя очень вялым. И все же я знаю, что теперь не смогу уснуть.

Нет.

Я слишком зла для этого.

Я встаю с кровати в халате, без обуви, и открываю дверь. В доме тихо, наверняка из-за того, что все были под кайфом и в подпитии, и я иду к двери Энни. В доме беспорядок. На самом деле, трудно разглядеть пол. Я морщусь, чувствуя себя ужасно из-за того, что Карине приходится убирать все это одной. Мне придется позвонить в компанию для уборки позже.

Дверь не заперта. На мгновение я вспоминаю прошлую ночь. Илья и Дмитрий собираются быть здесь с маленьким предателем? Или она будет одна?

Толкая дверь, я замечаю, что здесь никого нет, кроме нее, распростертой на кровати обнаженной. Я подхожу к окну и раздвигаю занавески, впуская солнце. Энни стонет, закрывая лицо подушкой.

— Пора просыпаться. — Я выдыхаю и решаю двигаться дальше, желая, чтобы температура моего тела понизилась. — Давай, Энни. У меня нет времени на весь день.

Она стонет.

— Чего ты хочешь?

— Что случилось с Ильей? — Я ухмыляюсь, но она даже не смотрит на меня. Она все еще прячет лицо под дурацкой подушкой, и желание сорвать ее и швырнуть через всю комнату очень сильное. Что со мной не так? Ах да. Почти все.

— Кто? — Она делает вид, что не знает, слегка нахмурившись.

— Не прикидывайся дурочкой. Тебе было с ним уютно.

— Да, нам было уютно. Он был у меня между ног, и у него отличный член.

— О, я просто уверена, что так оно и было. — Я закатываю глаза: — Я думала, ты все еще страдаешь из-за своего последнего парня.

— Больше нет. — Она швыряет подушку на пол.

— Неважно. — Я фыркаю, расхаживая перед кроватью, когда она садится, ее дерзкие маленькие сиськи подпрыгивают при этом. — Тебе не кажется, что быть с Ильей — это то, о чем я должна знать?

— С ним ничего не было, Кэм. Мне показалось, что с ним просто весело трахаться, ясно? Ничего особенного в этом нет. Как ты можешь заметить, ему нравятся парни.

— Ты ему тоже нравилась.

— Конечно, нравилась. — Энни усмехается: — Я, ну, это я.

У Энни хватает порядочности встать и пойти переодеться. К тому же, черт возьми, давно пора.

— Ты такая чертовски раздражающая, ты знаешь это?

— Да. — говорит она со смехом и пожимает плечами. Я сажусь на ее кровать, проверяя, нет ли где пятен спермы. — А как насчет тебя и Ника? В конце концов, вы, кажется, помирились.

Я хмурюсь.

— Ник — мудак.

Она смеется:

— Так и есть. Что он сделал?

— Ты имеешь в виду, после того, как они с Лео устроили соревнование по измерению члена в моей ванной, пока я была голая? Да, поговорим о неловкости. — Энни фыркает, думая, что она представляет себе сценарий. Было бы забавно, если бы это не было моей жизнью. — Он оставил меня с Лео на произвол судьбы.

То, что она нахмурилась, видно по маленькой морщинке, образовавшейся между ее бровями.

— Он это сделал?

— Но позже он пришел проведать меня, так что, думаю, чувствовал себя виноватым. «Я просто хотел убедиться, что ты жива», — вот что он мне сказал.

— Ладно, он мудак.

— Именно это я и говорю! — Я вздыхаю: — Вот и все, что нужно для того, чтобы простить друг друга.

Мы с Энни одеваемся, наносим макияж и отправляемся на балет. Это время мы проводим вместе, и через несколько недель у нас должно быть прослушивание на главную роль в спектакле «Лебединое озеро», так что, я думаю, мы увидим, как долго сможет выдержать наша дружба. Давайте просто скажем, что это важно для нас обоих. Мы работали над этим долгое время, изо дня в день готовясь к этому прослушиванию, иногда даже вместе. Может быть, в этом проблема — или я не знаю, преимущество ли это — в том, что мы точно знаем, как танцует другой. Как работает другой. Я могу запомнить ее движения и знаю их наизусть.

Мы ставим наши сумки на пол и надеваем пуанты, растягиваемся и разминаемся у станка, прежде чем появится инструктор по балету. Однако я не могу сосредоточиться во время тренировки, что не помогает, так как мне нужно выучить рутину. Вместо этого все, что я вижу, — это мрачный и задумчивый мужчина с серебристыми глазами, и теперь он преследует меня как днем, так и ночью.

Как неподходяще.