Запятнанная кровью ложь

18 Лет

Мой день рождения был несколько дней назад, вот только мне не хотелось праздновать. Мои родители перестали задавать вопросы примерно через месяц после разрыва. Я бы не стала давать им никакой информации, и теперь они, очевидно, думают — благодаря Лео, — что я прохожу через фазу. И, возможно, так оно и есть. Только эта фаза полна боли и огорчения. Теперь мне нужно готовиться к встрече с Ником в колледже, чего я явно не хочу делать.

Раздается настойчивый стук в дверь, и я вздыхаю.

— Войдите!

Мой младший брат — Андреа — заходит в мою комнату с выражением беспокойства на лице.

— Кэм. — Он вздыхает, выходя со мной на балкон. — Что с тобой не так? И не говори, что это ерунда. Ты знаешь, что этим дерьмом меня не проведешь.

— Не выражайся, братишка. — Я ухмыляюсь, хотя в шестнадцать лет на самом деле сама ругалась. Сильно. — Я в порядке.

— Ты знаешь, что это ложь. — Он вздыхает. — Ты можешь доверять мне. Ты знаешь, что я никому не скажу. В конце концов, ты моя любимая сестра.

Это заставляет меня усмехнуться. Он всегда находит способ все облегчить. Однако мне действительно нужно снять с себя эту тяжесть. Я должна кому-нибудь рассказать. Энни думает, что интрижка подошла к концу без лишних вопросов. Она не потрудилась спросить о причине. Все расстаются в семнадцать, так что это не так уж удивительно. Но то, что было у нас с Ником, не было интрижкой, и боль не пройдет через несколько месяцев.

— Обещаешь? — Спрашиваю я.

— Клянусь сердцем. — Это то, что мы всегда говорим друг другу. У нас нет тех мелочных отношений, когда братья и сестры доносят друг на друга. На самом деле, мы всегда защищали друг друга. Это моя любимая черта его характера: преданность. — Но ты и так это знаешь.

— Мне нравится кое-кто, — говорю я ему. — Но мне пришлось прекратить с ним общаться. Лео обнаружил нас в парке шесть месяцев назад. Моего друга не было рядом, когда Лео последовал за мной, но, когда он появился… все стало ужасно.

— Друг? — Он улыбается: — Кто это?

— Русский, — выпаливаю я и смотрю на него.

На его лице отражается удивление.

— А. Так ты все-таки сумасшедшая. И вот мы все на какую-то горячую минуту подумали, что ты святая.

— Я видела его почти каждый день в течение многих лет. — Я улыбаюсь. Лучшие годы моей жизни.

— И Лео об этом знает?

Я киваю.

— Да.

— Неудивительно, что он сорвался. — Андреа смеется. — И что было дальше? Потому что я знаю, что Лео не мог оставаться спокойным, если ты так расстроена из-за этого.

— Ну… Ник пырнул его ножом.

— Подожди. — Брови Андреа хмурятся. — Николай Павлов?

— Да, Дре. Думай, блин. — Я закатываю глаза, как будто это очевидно, хотя я только что произнесла его имя. Я просто немного раздражена, что приходится переживать это заново. — В любом случае. Ник пырнул Лео ножом… А потом Лео сказал мне, что если я не разорву отношения, он расскажет нашему отцу, и они начнут войну за то, что помешали нашей помолвке.

— Ублюдок, — выплевывает он. — Он змея.

Я киваю.

— Я знаю. Но, полагаю, у меня были отношения. Мы… мы любим друг друга. Ты бы видел его, Андреа. Он ползал, умолял, говорил, что любит меня, и я не могла взять свои слова обратно. Я должна была уйти от него.

Андреа сокращает расстояние между нами, заключая меня в самые крепкие объятия, которые когда-либо дарил мне, и я просто растворяюсь в них. Рыдания вырываются из моей груди, заставляя задыхаться, в то время как слезы текут по моему лицу. Я плачу, хотя у меня даже нет сил переживать, потому что мое сердце словно снова разбивается.

— Все в порядке, сестра. — Он гладит меня по спине. — Все будет хорошо.

— Когда-нибудь так и будет, — соглашаюсь я. — Но сейчас мне нужно привести себя в порядок, умыться и одеться для вечеринки, на которую меня ведет Энни.

— Я понимаю намек. — Андреа посмеивается и отстраняется, его мальчишеская улыбка растопляет мое сердце. — И все же я люблю тебя.

— До луны и обратно, — отвечаю я ему, и именно это мы говорим друг другу с тех пор, как он научился говорить.

Два часа спустя я стою посреди дома с Энни. Запах сигарет и травки разносится по тесному помещению, и меня слегка тошнит. Я ненавижу этот запах. Но она, кажется, не возражает, когда мы проталкиваемся мимо людей и берем выпивку у парня в красной рубашке, который уже выглядит пьяным.

Я осушаю бокал одним глотком, и Энни, смеясь, толкает меня в плечо и передает мне еще. Я повторяю процесс, не заботясь о том, что обо мне подумают. Какой-то парень подходит и хватает меня за руку, пытаясь потанцевать, и я позволяю ему прижаться своим телом к моему.

Это домашняя вечеринка, последняя, которую мы устраиваем в старших классах, больше похоже на выпускной вечер, если хотите. Все рады поступить в колледж, кроме меня. Я боюсь этого, боюсь увидеть Ника с другими девушками. Достаточно скоро он забудет обо мне и пойдет дальше, и это страшнее, чем то, что Лео тычет девушками мне в лицо при каждом удобном случае. Ник, с другой стороны, наверное, сейчас ненавидит меня, и я даже не могу винить его за это.

У парня, танцующего со мной, черные волосы и зеленые глаза, почти такого же оттенка, как у меня, и он тянет меня в сторону ванной на другой стороне дома. Я позволяю ему. У меня нет причин этого не делать. Но как раз в тот момент, когда я думаю, что он захочет поцеловаться, он достает из кармана пакетик и высыпает белый порошок на поверхность раковины.

— Вот, это заставит тебя почувствовать себя на вершине мира.

— О, правда? — Я спрашиваю его с любопытством, потому что, если бы я могла чувствовать себя хоть немного лучше, то не упустила бы этот шанс. Он протягивает мне соломинку и раскладывает порошок в три ряда. — Как это работает?

— Ты делаешь это кредитной карточкой, как я только что, а потом вдыхаешь через соломинку. — Он ухмыляется. — Довольно просто. Просто вдохни поглубже.

— Сколько?

— Только одну, новичок. — Он смеется надо мной. — Не сходи с ума с первой попытки.

Я прикладываю соломинку к дорожке, затем верхнюю часть к носу.

— Вот так?

— Ага. Теперь вдыхай сильно.

Я делаю это, мои носовые проходы горят так, как я никогда раньше не чувствовала, и в горле появляется неприятный привкус. Я морщусь, чувствуя тошноту от этого вкуса.

— Снова вдохни.

Я делаю.

— Боже, это отвратительно.

Но по моему телу пробегает волна, и я чувствую, что парю.

— Оно того стоит, поверь мне.

Меня охватывает эйфория, и внезапно сердце начинает бешено колотиться в груди. Я слышу это в ушах, как будто у меня жутко учащенное сердцебиение.

— Что происходит?

— Это пройдет через минуту, — обещает он. — А теперь пойдем веселиться.

Я снова иду за ним, возвращаюсь к тому месту, где мы танцевали, но Энни там уже нет. Прилив энергии проходит через мое тело, как будто я могу сделать что угодно, и я беру еще один напиток и проглатываю его.

— Молодец, девочка, — говорит парень.

— Вообще-то, мне нужно отлить.

Когда на самом деле я просто хочу уйти от него. Он делает это не ради меня. Так что вместо ванной, в которую он меня отвел, я поднимаюсь наверх в другую. Я занимаюсь делами, потому что на самом деле я не лгала об этом. Затем, когда я выхожу, Лео дергает меня за руку и заталкивает в пустую комнату.

— Привет, tesoro mio, — мурлычет он. — Тебе исполнилось восемнадцать раньше меня.

— Я в курсе, — сухо отвечаю я.

— Пора расплачиваться, красотка.

У меня пересыхает во рту, и я словно приросла к месту.

— Не сегодня, Лео. Я устала. — Я лгу, чувствуя действие кокаина. У меня более чем достаточно энергии, чтобы танцевать всю ночь.

— Лгунья. Но «нет» — неприемлемый ответ. А теперь снимай свою одежду, или я сорву ее начисто, и тебе не в чем будет идти домой. Тебе придется спуститься голой по лестнице, где все увидят тебя униженной. Ты этого хочешь, Кэм?

Я вздыхаю и начинаю раздеваться.

— Я чертовски ненавижу тебя, Лео, и единственная причина, по которой я это делаю, — это заключенная нами сделка. Я хочу, чтобы между нами было ясно, что я ненавижу тебя.

— Я могу жить с твоей ненавистью. — Он хихикает. — В долгосрочной перспективе это не будет иметь значения. Я смогу трахать тебя, когда захочу.

Я снимаю нижнее белье и стою перед ним совершенно голая, впервые обнажаясь перед мужчиной. И меня бесит, что это он, а не Ник. Мои соски сморщиваются от холода, и он улыбается.

— И что теперь? — Раздраженно спрашиваю я его.

Лео подходит ко мне, расстегивая джинсы.

— Ложись на кровать, красотка.

Я поворачиваюсь к нему спиной и иду к кровати, слегка сгорбившись от алкоголя. Я покачиваюсь на ногах, мой мир вращается. И все же, каким-то образом, я добираюсь до матраса и заползаю на него, ложась, как он просил.

— Раздвинь ноги. — Он говорит: — Дай мне увидеть твою киску.

Я закрываю глаза и делаю это, из уголков моих глаз текут слезы.

— Сейчас?

Я чувствую, как прогибается кровать, затем слышу, как открывается обертка от презерватива, и когда я смотрю на него, он надевает его. Мои глаза вылезают из орбит от его размеров, и он видит это так, как будто его эго нуждается в дополнительной ласке. Но судя по размеру, это будет чертовски больно.

Лео устраивается у меня между ног, раздвигая их еще шире, пока мои колени не касаются матраса. Он использует мою гибкость в своих интересах, и я ненавижу его за это еще больше.

Я упоминала, что ненавижу его?

— Плохие девочки не заслуживают того, чтобы их подготавливали, tesoro mio, — говорит он мне тихим голосом, затем плюет на влагалище. — Ты почувствуешь всю боль, которую испытал я, когда узнал о твоем предательстве.

— Ты не чувствуешь боли, Лео.

— Может, и нет. — Он ухмыляется, направляясь свой член к моему входу. — Но ты будешь.

Когда он входит, я резко втягиваю воздух. Такое ощущение, что он пронзает меня изнутри. Я не мокрая. На самом деле, я суше, чем пустыня Сахара. Он снова плюет в меня. Леонардо встречает сопротивление, потому что я не готова. Я не готова. Но он не сдается. Он продолжает давить и давить. Я всхлипываю, из моих глаз текут слезы, но я не смею закричать так, как мне хочется. Это так больно.

Это больно.

Итак.

Плохо.

Когда он входит по самую рукоятку, я вскрикиваю, мое тело и горло предают меня. Он хихикает, как будто это самая смешная вещь, которую он когда-либо слышал.

— А теперь, чтобы покончить с твоим предательством, Кэм. — Он прижимается своим телом ко мне, грудь к груди. Его хлопчатобумажная рубашка трется о мои соски, и он двигает бедрами по моему клитору. Небольшая вспышка удовольствия наполняет меня. Нет. Нет. Нет. — Ты, черт возьми, кончишь для меня, даже если это будет последнее, что я сделаю. Ты возненавидишь себя за то, что так сильно хочешь меня, а потом возненавидишь себя за свое предательство. Но просто помни. — Он снова двигает бедрами, и это больше не причиняет боли. Это приятно. — Ты не предаешь его. Ты предала меня.

Моя грудь вздымается, когда он подносит зубы к моему горлу, слегка задевая, а затем вылизывает дорожку к моему уху, затем берет мочку зубами.

— Ты такая чертовски приятная на ощупь, Кэм. Такая чертовски тугая. Моя маленькая девственница, я чувствую, как ты становишься все более влажной.

Трение о мой клитор заставляет меня извиваться, и я стону, когда он входит глубже, поглаживая что-то внутри меня, от чего кажется, что я горю изнутри. Я не хочу кончать, но он, очевидно, знает, что делает.

— Приятное ощущение, не правда ли?

Так и есть.

Я стону.

— Да, красотка, именно так.

Я снова стону, когда он трется об меня снова, и снова, и снова. Это ощущение совсем рядом, то, чего я действительно хочу, и по моему позвоночнику пробегает покалывание. Я начинаю двигать бедрами вверх, сильнее потираясь о волосы на его лобке, гоняясь за ощущением.

— Такая хорошая девочка для меня, — говорит он мне на ухо, заставляя меня дрожать. Вот только я отгораживаюсь от него, представляя вместо этого Ника. Его поцелуи, его руки на мне, он внутри меня. — Я знал, что ты сможешь это сделать.

Лео хватает меня за бедра и сильнее прижимает к себе, и вот тогда у меня в глазах появляются искорки. Я даже не могу сдержать крик, если бы захотела, стыд мгновенно наполняет меня, когда я достигаю оргазма. Он трахает меня сильнее, а затем почти сразу кончает.

— Отстань от меня, — рычу я, и он смеется.

— Это было хорошо, детка. — Он выходит из меня и смотрит на презерватив. Даже в мягком свете я вижу на нем кровь. — Я вижу, ты, по крайней мере, была честна.

Леонардо слезает с меня, надевает штаны и выходит из комнаты. Я зарываюсь лицом в подушку и кричу, смачивая ее слезами, затем сажусь. Мои руки дрожат, как и ноги, но я не утруждаю себя тем, чтобы вытереть всю кровь, прежде чем снова надеть брюки. Я даже не утруждаю себя тем, чтобы пописать после секса — хотя знаю, что это важно, — прежде чем броситься вниз по лестнице и заказать Uber со своего телефона. Я открываю входную дверь, не потрудившись найти Энни и сказать ей. Я выхожу из дома, натыкаясь на свой самый большой кошмар.

Ник.

О, Боже, Ник.

Его лицо красное, в глазах слезы, из-за чего я отвожу глаза, чтобы не видеть в них боль.

— С Леонардо, правда? — он рычит. — Как ты могла? Как ты могла так поступить со мной? Это должен был быть я, Камилла. Это было мое!

— Прости, — всхлипываю я.

Он несколько раз бьет себя по ноге, затем смотрит на меня с огнем в глазах. Они выглядят так, словно светятся в темноте ярким серебристым оттенком, который я никогда не забуду. Они никогда раньше так не смотрели.

— Ты отвратительна. — Он качает головой, и я рыдаю. — Я больше не хочу тебя видеть.

— Не говори так! — Я умоляю. — Ник…

— Я только что это сделал. — А потом он уходит, оставляя меня позади, как раз в тот момент, когда подъезжает мой Uber.

Я сажусь в машину и не оглядываюсь, мое сердце снова разбивается вдребезги в груди.