Запятнанная кровью ложь

Последние несколько дней были как в тумане.

На самом деле я стала женой.

Жена.

Твою мать.

Я продолжаю спрашивать себя, как это произошло, но точно знаю, как это произошло. Я умоляла его расторгнуть соглашение на брак с Лео, но просто не ожидала, что он это сделает. Я не дура. Не важно, насколько хорошо он меня трахает или какими глазами я на него смотрю, любовь была не единственной причиной нашего брака. Хотя я действительно верю, что он любит меня так же, как я люблю его.

Однако есть еще один мотив… Месть.

Мой отец разрушил его жизнь, и после всего, что он мне рассказал, и всего, что сделал Лео, чтобы привести к его падению, что ж… Я чувствую, что он прав, ненавидя моего отца. Он должен был выслушать Николая и обдумать то, что он сказал. Тем временем он поверил Лео на слово, поверил в его ложь. Лео — причина смерти моего младшего брата, и это непростительно. Я хочу понаблюдать за выражением его лица, когда он увидит огромный камень у меня на пальце.

Меня больше всего беспокоит папа. Он сойдет с ума, когда узнает, что я натворила. Хуже всего то, что он не может все исправить из-за того, где проходила свадьба. Поэтому, что бы он ни говорил, я буду замужем, и он ничего не может с этим поделать. За исключением убийства моего мужа, которое я бы не стала сбрасывать со счетов. С другой стороны, Элита может отомстить, даже ему, за нарушение правил, если он попытается что-нибудь сделать против нас.

Николай слегка шевелится, предупреждая меня о том, что он просыпается. Я уже довольно давно не сплю, просто лежу в постели, буквально смотрю в потолок и удивляюсь, как получилось, что я вышла замуж и отправилась в свадебное путешествие в один и тот же день. Он настоял, чтобы мы отправились в путешествие, что у нас будет медовый месяц только один раз и что это только на выходные. Он не ошибается. Завтра мы возвращаемся в реальность, и нам придется рассказать всем, что мы натворили. Мои соседки по комнате будут в ярости.

— Задумалась, жена? — Мое сердце на мгновение перестает биться при этом слове, и дыхание со свистом вырывается из меня. — Что у тебя на уме?

— Ты.

Ник переворачивает меня и устраивается между моих ног, его тело лежит поверх моего, затем хватает одеяло и натягивает его нам на головы. Его нос прижимается к моему, а губы касаются моих, затем он нежно целует меня.

— Расскажи мне еще, — бормочет он низким и уязвимым голосом.

— Ты мой муж, — отвечаю я. — Ты мой муж.

Он смеется:

— Мне нравится, когда ты называешь меня так, принцесса.

Я люблю…

Его.

Я не могу сказать ему этого, пока не знаю почему. Отвечает ли он мне взаимностью? Одно дело одержимость. Но любит ли он меня? Я действительно люблю его. Я любила его с четырнадцати лет. Сколько бы ни говорила себе, что это неправильно из-за того, что он сделал, я не могла выкинуть его из головы. Я до сих пор не смогла. Разница лишь в том, что теперь я не хочу пытаться.

Я просто улыбаюсь и ничего не отвечаю. Я не знаю, что сказать, чтобы не отпугнуть его. Да, мы женаты, но как бы он отреагировал на это проклятое словечко? Думаю, он не может меня бросить, теперь он привязан ко мне. Просто какое-то время это было бы очень неловко.

Николай трется своим членом по моей киске, и я тут же оставляю мокрый след на его боксерах. Как будто у моего тела есть свой собственный разум, когда он рядом, или когда прикасается ко мне, или просто смотрит на меня.

— Посмотри на меня, Камилла. — Я поднимаю взгляд и вижу, как он ухмыляется, глядя на меня сверху вниз. — Ты такая чертовски красивая. Я никогда не забуду тебя.

Мой желудок сжимается.

— Тебе никогда не придется, — шепчу я, но даже сейчас мне кажется, что лгу.

Я не знаю, что это и почему, но у меня плохое предчувствие. Я думаю, что с ним или с нами что-то случится, просто не знаю, что и когда это произойдет. Я должна держать своего отца как можно дальше от него, но даже я знаю, что чего бы мой отец ни захотел, он получит.

Мой самый большой вопрос в том, почему он не порвал отношения с Леонардо? Собирается ли он просто быстро простить его после того, как тот исполнит наказание? Хотя это не может быть правдой. Мой отец никогда не сможет простить смерть своего маленького мальчика. Своего любимца.

Лицо Николая наклоняется к моему, и он глубоко целует меня, отчего с моих губ срывается стон. Он сглатывает и стонет, снова потираясь членом о мой клитор. Мои ноги инстинктивно обвиваются вокруг него, и он делает это снова.

— Черт, детка, — выдыхаю я, и он прикусывает мою губу. — Ты нужен сейчас.

Он хихикает, освобождая меня от своего тела, и начинает опускаться между моих ног. Он задирает мою рубашку, обнажая мою киску, и зарывается лицом между бедер.

Николай целует мой холмик и сильно прикусывает его, заставляя меня хныкать, затем лижет дорожку вниз к моему клитору. Я чувствую острую боль в ту секунду, когда он обдувает ее воздухом, и когда я смотрю вниз, там огромный след от укуса. Это будет синяк, возможно, шрам. Все следы его зубов отпечатались на моей коже, глубокие вмятины заставляют мою киску пульсировать еще сильнее.

Взяв мой клитор губами, он нежно втягивает его в рот, и мои ноги обвиваются вокруг его головы, а спина выгибается дугой над кроватью.

— О черт!

— Ты такая приятная на вкус, принцесса, — рычит он в мою киску, заставляя меня дрожать. — Лучшая еда, которую я когда-либо пробовал.

Его голова опускается обратно, и он просовывает в меня язык, его большой палец потирает мой клитор, увеличивая темп движения языка. Мои руки скользят к его волосам, нежно потягивая за темные пряди, когда он возвращается к моему клитору и засовывает в меня два пальца.

— Прямо здесь. — Я стону: — Не останавливайся.… Ник… пожалуйста, прямо здесь.

Ник стонет в мою сторону, и я чувствую, как он трется членом о матрас, пытаясь ослабить давление.

Когда он снова засасывает мой клитор в рот, я вижу звезды. Мое тело начинает биться в конвульсиях под ним, и я обвиваю ногами его шею так крепко, что боюсь убить его, но не могу остановиться, потому что этот взрыв неконтролируем. Мой оргазм взрывается, и кажется, что он вот-вот сотрет меня с лица земли, но каким-то образом я переживаю это.

— Ник! — Я кричу на пике блаженства. — О, Боже, Ник.

Мое тело дрожит в его объятиях и вжимается в матрас, и он еще раз сжимает мой клитор и отталкивается от меня. Моя киска намокла и тело отяжелело после оргазма.

— Я говорил тебе, что буду боготворить тебя, solnyshko. — Он целует внутреннюю сторону моего бедра, прямо возле киски. — Все, что тебе нужно сделать, это позволить мне.

Если это тот способ, которым он собирается поклоняться мне, то пусть это возбуждает меня. Я бы охотно была его маленькой шлюхой, ожидающей, чтобы ее хорошенько трахали каждый чертов день.

— Трахни меня, — стону я. — Войди в меня своим членом и перестань тереться о кровать. Ты заставляешь меня ревновать.

Ник смеется, громко и хрипло.

— О, нет. — Он передразнивает, — Не хотел бы заставлять свою жену ревновать. — Затем он снимает свое нижнее белье, стягивая его вниз, пока оно не оказывается прямо у него под задницей, его член высвобождается.

Он ползет вверх по моему телу и снимает с нас простыни, затем устраивается между моих бедер. Однако он не входит в меня. Вместо этого он смачивает свой член в моей влажности, а затем играет с ним, погружая пальцы в мою киску и засовывая их в рот.

Я раздвигаю ноги шире для него и вздыхаю, он прижимает свой член, затем медленно входит. Как будто он хочет, чтобы я привыкла к нему, или, может быть, это более нежный трах, я не могу сказать. Хотя что-то изменилось, это точно.

Ушел мужчина, который грубо трахал меня и чуть не утопил. Да, это другое. Это мягко и сладко, и все то, чем он не является. По крайней мере, он никогда не был таким раньше. Меня немного нервирует мысль, что он ведет себя так, как будто заботится обо мне. Что, если я придаю этому слишком большое значение?

— Эта маленькая киска полностью моя? — Он стонет, входя все глубже и быстрее.

— Да, — выдыхаю я со стоном и закрываю глаза.

— Что «да»?

— Да, Ник.

Его рука грубо обхватывает мое горло, сжимая до тех пор, пока не лишает меня воздуха.

— Да, муж. — Он повторяет, но не сдается.

Я пытаюсь кивнуть, но не могу, и он тоже не отпускает меня. Его темп увеличивается, когда он жестко трахает меня, изголовье кровати ударяется о стену со звуком, как будто дерево вот-вот расколется пополам.

Чем дольше он держит меня за шею, тем сильнее щиплет в глазах, слезы текут, грудь горит. Как будто все мое тело охвачено огнем. Я похлопываю рукой по его запястью в знак покорности, молча прося его отпустить, но он только ухмыляется и качает головой. Когда он наконец отпускает меня, я начинаю сильно кашлять, на мгновение задыхаясь, прежде чем из моих глаз снова льются слезы.

Ник хватает меня за плечи и трахает.

— Сильнее, — поддразниваю я его. — Это все, на что ты способен?

— О, ты хочешь еще?

— Я хочу, чтобы ты кончил в меня. — Я ухмыляюсь. — Я хочу чувствовать, как твоя сперма стекает по моим бедрам.

— Какой грязный рот, принцесса. — Он цокает языком: — Я бы пустил его в ход, но вместо этого я хочу твою задницу.

Я ахаю, когда он переворачивает меня на живот, затем раздвигает ягодицы и облизывает меня своим языком. Я выгибаю спину, прижимаясь задницей к его лицу, и сжимаю в кулаке простыни.

Его язык наносит круги по моей тугой дырочке, затем он плюет на меня, и я съеживаюсь. Я не могу решить, горячо это или нет, но у меня нет много времени думать об этом, когда головка его члена толкается в мою задницу и входит в нее. После первого толчка он входит в меня всего на несколько дюймов, и жжение от того, что он проходит сквозь кольцо мышц, почти невыносимо. Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю через нос, а когда делаю резкий выдох, он погружается по самую рукоятку.

— Ой, — выдыхаю я, но начинаю трахать в ответ, когда он двигается внутри меня. Трение моего клитора об одеяло сводит меня с ума. — Притормози.

— Нет, принцесса. — Он хватает меня за волосы и откидывает голову назад, позволяя своему носу провести по моей шее. — Я беру эту задницу так же, как и твою киску, быстро и жестко. Может быть, если бы ты не была такой плохой, я бы сжалился над тобой.

Я приподнимаю свою задницу для него, и он обхватывает рукой мою шею свободно, не сжимая.

— Сжалься, Ник. — Я улыбаюсь. — Или не делай этого.

— Ты будешь хорошей девочкой ради меня, Камилла? — он шепчет мне на ухо. — Или я должен заставить тебя?

— Заставь меня.

— Гребаная девчонка, — говорит он, отстраняясь, затем шлепает меня по заднице достаточно сильно, чтобы эхо разнеслось по комнате.

Я стону и хнычу, звук незнакомый, и он начинает трахать меня. В том, как он берет меня, нет ничего нежного. На самом деле, он поднимает меня на четвереньки, совсем как в ту первую ночь, когда мы встретились, и запрокидывает мою голову, чтобы я смотрела в потолок.

Оргазм начинает медленно нарастать внутри меня, тикающий, как бомба в замедленной съемке, и когда он протягивает руку и погружает три пальца в мою киску, я вижу красный цвет. Он сгибает их и начинает тереть большим пальцем сладкое местечко на моем клиторе. Мое зрение затуманивается, за закрытыми веками пляшут пятна, а ноги начинают дрожать. От очередного мощного толчка его пальцев и бедер, шлепающих по моей заднице, мое тело подводит меня, и я падаю лицом вниз на кровать, со стоном освобождаясь от одеяла.

— Ник! — Я кричу, не заботясь о том, что все нас слышат. — Прямо здесь, детка.

— О, черт, — стонет он. — С тобой так хорошо, Камилла. Такая чертовски тугая.

Ник прижимает меня к матрасу еще сильнее и наваливается на меня всем своим весом, наполовину придавливая мое тело, и толкается в меня. Его грудь прижата к моей спине, его ноги широко раздвигают меня, а его дыхание ощущается на моей шее. Он грубо сосет ее, и я знаю, что он заявляет свои права на всеобщее обозрение завтра.

— Вот так, детка, — снова говорю я ему, протягивая руку, чтобы впиться ногтями в его ягодицу, и он стонет. — Трахни меня хорошенько, войди глубже.

Несколько секунд спустя я чувствую его тепло в своей заднице, и когда он выходит, то ощущаю, как оно стекает по моим бедрам именно так, как я просила. Я улыбаюсь сквозь одеяла, когда он снова сильно шлепает меня по заднице, и из моего горла вырывается низкий стон.

— Тебе это нравится? — спрашивает он меня, снова шлепая по заднице. — Ты так хорошо выглядишь, когда моя сперма вытекает из твоей задницы, принцесса.

— Не говори таких вещей, если только не собираешься снова меня трахнуть.

— О, я так и сделаю.

Ник плюхается рядом со мной на кровать, она подпрыгивает под его весом, он закрывает глаза и лицо рукой. Он выглядит усталым. Если он захочет немного поспать, это именно то, что мы сделаем, так как я тоже устала. Он трахает меня без остановки с тех пор, как мы приехали сюда.

Каким-то образом мы в конечном итоге засыпаем и сразу после пробуждения дремлем три часа. Как это вообще возможно? В любом случае, сейчас мы направляемся в тату-салон, на записи в который он настоял.

— Что ты собираешься делать? — Я спрашиваю его с любопытством. У меня вообще нет татуировок; моя кожа цела.

— Вот увидишь, — отвечает он с мягкой улыбкой.

Оказавшись в тату-салоне, Ник идет к художнику и садится в маленькой комнате. Кресло как в кабинете врача, хотя он кажется совершенно непринужденным. Я сижу на противоположной стороне комнаты, не имея возможности как следует рассмотреть его, так как этот мужчина стоит у меня на пути, и Ник даже не вздрагивает, как я, когда начинается жужжание. Думаю, мне не стоит удивляться количеству его татуировок.

Жужжание в комнате громкое, но длится всего пять минут, и к тому времени, как художник оборачивается, я вскакиваю со стула, чтобы посмотреть. Он вытатуировал мой инициал на своем безымянном пальце, прямо под тем местом, где должно быть его обручальное кольцо. На его пальце буква «К» каким-то староанглийским шрифтом, изображающая меня.

Слезы наворачиваются на мои глаза, и я делаю шаг назад. Никто никогда не делал ничего подобного раньше. Конечно, он бы не сделал этого, если бы не любил меня, верно?

— Что случилось, solnyshko? — Шепчет он, хватая меня за запястье и нежно притягивая к своим раздвинутым ногам. Художник оставляет нас наедине, исчезая из комнаты.

— Зачем ты это сделал? — По моему лицу катятся слезы, и я не могу их контролировать. Я не могу контролировать себя. Я думаю, что эмоционально зависима от этого мужчины, и я ненавижу это. Я ненавижу показывать слабость; он заставляет меня быть такой на каждом шагу.

— Потому что ты моя, и я хочу, чтобы все знали.

Значит, он предъявляет права на меня у всех на глазах… Теперь в этом больше смысла, чем в том, о чем я подумала сначала.

— О. — Это все, что я говорю, и он, прищурившись, смотрит на меня.

— О? — переспрашивает он. — С этим какие-то проблемы?

— Нет.… Я просто подумала, — Я глубоко вдыхаю. — Неважно, что я подумала.

Ник убирает прядь волос с моего лица и заправляет ее за ухо. От нежности его пальцев мне снова хочется разрыдаться, и я отворачиваюсь.

Сильные пальцы крепко сжимают мой подбородок и поворачивают мое лицо обратно к нему.

— Что, Камилла? Что ты подумала?

— Что тебе было не все равно, — шепчу я едва слышно. — О нас.

Он наклоняет голову набок, и внезапно мне хочется похоронить себя заживо, лишь бы скрыться от его пристального взгляда.

— Ты хочешь, чтобы я это сделал? — Я снова отворачиваюсь. — Богом клянусь, Камилла, если ты отвернешься от меня еще раз, я буду шлепать тебя по заднице, пока ты не заплачешь. Прямо здесь, в этом тату-салоне.

Мои глаза снова встречаются с его.

— Да.

Ник хватает меня сзади за шею и притягивает к себе, соединяя наши губы, затем просовывает свой язык мне в рот. Он отстраняется первым.

— Я уже знаю.

Мое сердце трепещет, все мое тело тоже, а руки дрожат, когда я обхватываю его лицо.

— Я люблю тебя.

— Я…

— Эй, чувак, — перебивает татуировщик. — Все хорошо? У меня встреча через две минуты.

— Да, — говорит Ник, затем хмуро смотрит на меня. — Да.

И вот так просто он встает со стула и уходит от меня, оставляя мое разбитое сердце на полу.

Я никогда не думала, что будет неловко позвонить своим друзьям и попросить их встретиться со мной в ресторане, который Ник зарезервировал для нас, но у них были вопросы, на которые я не могла ответить. Такие как:

Почему ты ушла, не попрощавшись?

Куда ты ушла?

С кем ты была?

Почему ты заперла свою дверь?

Я ненавижу лгать им, правда ненавижу, и сейчас я нервничаю больше, чем когда-либо, рассказывая им об этой ситуации. В основном потому, что у меня нет уверенности в том, что этот брак не чертов фарс. Я рискнула сердцем, выставила себя на всеобщее обозрение, а он меня подвел.

Он так и не сказал этого в ответ.

Мы вернулись в отель, и он ничего не сказал. Всю обратную дорогу на арендованной машине, и ни разу после того, как мы вернулись, он даже не заговорил со мной. Как будто он не хотел ранить мои чувства. Ну, угадайте, что? Так он причиняет больше боли. Радиомолчание убивает меня, одновременно заставляя сомневаться во всем.

Теперь мы вернулись домой, а он ведет себя так, словно ничего не произошло. Как будто все нормально. Ну, на самом деле, ничего особенного, я в бешенстве.

Я провожу тушью по ресницам — агрессивно, — а он стоит в дверном проеме, прислонившись к двери и закусив губу. Он выглядит как бог, и у меня по спине пробегает холодок от того, как сильно я хочу, чтобы он перегнул меня через стойку и трахнул.

— Я не могу поверить, что ты настоящая, — говорит он с выражением благоговения на лице. Он подходит ближе и хватает меня за запястья, отчего тушь с грохотом падает в раковину, и притягивает меня к своей груди. — И моя.

Я всхлипываю:

— Отпусти меня, Ник. — Не плачь. Не плачь. Не смей плакать. — Я не хочу тебя.

— А я тебе не верю. — Он усмехается. — Только вчера ты говорила мне, что любишь…

— Заткнись нахуй! — Я пытаюсь отстраниться от него, но его хватка на моих предплечьях теперь слишком крепкая. — Не говори этого.

Он вытаскивает меня за руки из ванной и бросает на кровать, мой халат распахивается, так как он был неплотно завязан. Оседлав меня, он держит мои руки над головой. Я даже не сопротивляюсь, я не дура. Я знаю, что никогда не смогу победить его, так что я просто поберегу свою энергию.

— В чем дело, принцесса? — Он касается моего носа своим, затем берет мою нижнюю губу между своими и мягко прикусывает. Я стону, и он пользуется случаем, чтобы просунуть язык мне в рот и проглотить мои звуки. — Ты боишься, что я не чувствую того же?

Я закрываю глаза, потому что слезы угрожают пролиться.

— Я знаю, что нет.

— Ты ошибаешься, Камилла, — рычит он. — Ya tak sil’no tebya lyublyu.

— Что это значит?

— Повтори это, solnyshko.

— Ya tak sil’no tebya lyublyu, — шепчу я с бьющимся в горле сердцем, и меня даже не смущает мое дерьмовое произношение. По какой-то причине это кажется важным.

Ник слезает с меня, больше не прижимая к полу. Скорее, он раздвигает мои ноги и встает между ними. Его нос опускается, чтобы прижаться к моему, его губы касаются моих собственных, и он говорит:

— Это значит: я так сильно люблю тебя.

— Ты серьезно? — Спрашиваю я шепотом, боясь, что если я спрошу громче, будет еще больнее, если он отвергнет меня.

— Да.

Я улыбаюсь, обхватываю ладонями его лицо и притягиваю к себе. Он прижимается губами к моим, сокращая расстояние между нами, и я тру своей киской о его джинсы.

— Трахни меня, Ник.

Он издает низкий и глубокий горловой стон, расстегивает джинсы, спускает их с ног и полностью раздвигает мои.

— Такая хорошенькая киска, — говорит он, уставившись на нее. — Я мог бы смотреть на тебя весь день, принцесса.

— Я не хочу, чтобы ты смотрел на меня весь день, — отвечаю я с тоской в голосе. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня…

Ник хватает за бедра и закидывает мои ноги себе на плечи, затем входит в меня. Мы ахаем в унисон, а затем он стонет, угрожая заставить меня уже кончить. Слышать, как Ник стонет, для меня — самый эротичный опыт за всю мою жизнь, и моя цель — заставлять его делать это снова и снова. Я никогда не устану от этого.

Его пальцы вцепляются мне в волосы, и он откидывает мою голову назад, пока моя шея не оказывается под странным и неудобным углом. Затем он обхватывает свободной рукой мою шею и трахает меня.

Это как будто моя душа покинула мое тело, и в груди становится невозможно тесно от необходимости дышать. Удовольствие и давление тяжелеют у меня между ног, и его таз продолжает тереться о мой клитор с каждым сильным толчком. Этого достаточно, чтобы заставить меня извиваться и сводить с ума одновременно.

Я пытаюсь покачать головой, прихлопнуть ладонью и открыть рот в тщетной попытке вдохнуть, но он не отпускает. Через несколько секунд у меня по спине пробегает дрожь, пальцы на ногах подгибаются от удовольствия, рот открывается в крике, и все это в то время, как мое тело начинает сотрясаться от оргазма.

Даже сейчас он не отпускает мое горло. Он трахает меня, как я и просила, сильно и грубовато. В тот момент, когда он входит в меня, он делает это с закрытыми глазами, запрокинув голову назад. Мое зрение затуманивается, черно-белые точки окрашивают мой обзор, и как только моя голова склоняется набок, он отпускает меня.

Я задыхаюсь и кашляю, изо всех сил пытаясь глотнуть воздуха. И как только я снова начинаю нормально дышать, он встает с кровати. Я снова заворачиваюсь в халат и тоже встаю с кровати, направляясь в ванную со спермой между бедер, чтобы закончить приготовления. На этот раз он не идет за мной, а просто ждет меня в гостиной.

Час спустя мы сидим в баре, который иногда посещаем воскресными вечерами, и все мои друзья пялятся на нас с Ником так, словно у нас выросло три лишних головы. Здесь почти никого нет, так что достаточно тихо, чтобы сообщить им новости, но я думаю, они уже ошеломлены нашим совместным прибытием. Это и тот факт, что Ник держит меня за руку. Единственный человек, у которого не кружится голова, — это Аннабелла. Все остальные в замешательстве.

Прямо перед тем, как кто-либо успевает открыть рот, чтобы задать вопросы, Дмитрий и Илья заходят в бар и садятся за столик, где сидит Энни. Это неловко для всех, включая ее саму, которой, похоже, неловко рядом с Дмитрием. Его раздраженное выражение лица, кажется, направлено на Илью и Энни, которые перешептываются между собой с улыбками на лицах. Мы с Ником проскальзываем в кабинку вслед за ними, она круглая в форме буквы U и очень просторная. В ней могут разместиться около десяти человек, что буквально идеально для нас. Но, по-видимому, это все, и больше никто не придет.

— Что происходит, Кэм? — Спрашивает Калипсо, ее голубые глаза быстро переходят с Ника на меня. — Почему они здесь?

Она имеет в виду всех русских мужчин за нашим столом, и я не упускаю из виду вспышку страха в ее глазах. Бьюсь об заклад, это сбивает с толку, особенно потому, что Аннабелла — единственная, кто знал о моей связи с ними. Она знала все это время.

С тех пор, как мы были подростками.

Говоря об Энни, я не упускаю из виду, как Дмитрий прищуривается, глядя на нее и Илью, когда они сидят рядом, соприкасаясь плечами и руками, достаточно близко, чтобы не было промежутков друг от друга. Кажется, он ревнует, и на моих губах появляется ухмылка. Илья обхватывает ладонями ее лицо, пока они разговаривают, и она улыбается.

Когда ее взгляд останавливается на моем лице, ее собственное заливается краской, уши краснеют. Думаю, она чувствует себя преданной из-за моего веселья, но я ничего не могу с собой поделать. Я могу сказать, что она хочет Илью, но, похоже, Дмитрий — часть его, и я не думаю, что там есть выбор. Она явно не хочет комплексного предложения; двое за одного не получается. Не понимаю почему. Я имею в виду, я бы ухватилась за этот шанс. Они оба чертовски сексуальны.

Может быть, это Дмитрий ее не хочет. Может быть, его не интересуют женщины. Кажется, он смотрит только на Илью, что, злит ее еще больше. Илья процветает благодаря вниманию со стороны их обоих. Кажется, никто, кроме меня, этого не замечает, поскольку все остальные смотрят на нас с Ником, а Ник — на моих друзей.

Я делаю глубокий вдох и беру себя в руки.

— Ник, это Калипсо. — Я указываю на нее. — Калипсо, это Ник, мой муж.

При этих словах Ник хватает меня за руку и сжимает ее так сильно, как бьется мое сердце в груди. Я никогда не привыкну говорить это, но мне нравится, что он мой муж.

Глаза Калипсо расширяются, и когда я оглядываюсь, все ошеломлены, кроме Энни. Вместо этого она хлопает в ладоши и подпрыгивает на своем месте. Остальные мои друзья — Калипсо, Джулия и Вивианн — смотрят на нее как на сумасшедшую. Я нет. Я улыбаюсь ей и прислоняюсь к Нику.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду, Камилла? — Спрашивает меня Вив, ее серые глаза сужаются в щелочки. Ее светлые волосы с голубыми прядями переливаются на свету, делая их почти платиновыми. — Sei pazza!

Может, и так.

Я без ума от него.

Мой одержимый, собственнический, любящий, заботливый мужчина.

— Возможно. Может быть. — Я пожимаю плечами: — Да.

— Зачем ты это сделал? — Джулия спрашивает Николая. — Что тебе от нее нужно? — Ее маленькие эльфийские черты лица напрягаются, карие глаза вспыхивают гневом, а тонкая верхняя губа изгибается в милой усмешке. Я даже не могу воспринимать ее всерьез, когда она так выглядит.

— Я люблю ее, — рычит Ник, заставляя всех замолчать.

Я кладу руку ему на плечо, потирая его большим пальцем.

— Он расторг соглашение на брак с Лео, Джиджи, — тихо отвечаю я, и над столом воцаряется тишина. — Мы любим друг друга.

Наконец Аннабелла заговаривает:

— Ну, они это все тянется еще со средней школы. Дайте им передохнуть. Никки чертовски настойчив.

У меня шерсть встает дыбом. Никки? Когда она узнала мое прозвище для него?

— Осторожнее, Энни. То, что мы лучшие подруги, не означает, что я не выколю тебе глаза. — Ее глаза расширяются, а затем она усмехается. — Только я могу дать ему прозвище.

Все смеются над моим ответом, включая предателя Ника, который, очевидно, жаждет смерти. Он забыл, что мы живем вместе? Спим вместе? Я могла бы легко убить его. Он слишком доверчив для своего же блага.

Я наклоняюсь и шепчу ему на ухо достаточно тихо, чтобы никто не услышал:

— Осторожнее, Никки, или я тебя порежу.

Он смотрит на меня и улыбается:

— Может быть, я этого и хочу.

— Ты понимаешь, что ее отец собирается убить тебя, верно? — Джиджи спрашивает Ника, ее взгляд по-прежнему жесткий и холодный.

— Мы здесь ради этого, — натянуто говорит Илья, и язык его тела подсказывает мне, что он говорит серьезно. — И мы защитим его.

Я не хочу говорить им, что от моего отца его не защитишь, но Ник хватает меня за руку и сжимает ее в знак признательности. Кажется, он осознает это, но не боится.

— Я сделаю для тебя все, что угодно, Милла.

Мой желудок трепещет, когда он называет меня так, и я улыбаюсь ему, уверена, в моих глазах светятся сердечки.

— Я знаю.

— Ладно, хватит строить влюбленные глазки, — говорит Дмитрий, даже не глядя на нас. — Давайте уже напьемся, черт возьми. — Он многозначительно смотрит на Энни, которая продолжает ухмыляться.

— А с чего ты взял, что мы хотим с тобой напиться? — Спрашивает Аннабелла, приподняв бровь.

— Может быть, мы с этим не согласны, да, девочки? — Добавляет Джиджи.

Вив и Калипсо просто сидят с ошеломленными выражениями лиц, похоже, не приходя в себя. Они ничего не говорят, поэтому я вмешиваюсь:

— О, да ладно. Я вышла замуж. Давайте отпразднуем. — Я улыбаюсь своим девочкам. — Вы ведь сможете провести вместе час, правда?

Они смотрят друг на друга и закатывают глаза:

— По стаканчику текилы, и мы закончили. — Отвечает Энни, кажется, уловив мысль всех остальных.

— Прекрасно. — Остальные отвечают в унисон.

— За мой счет, — говорит Ник, явно пытаясь завоевать их расположение. Он подзывает бармена и наливает всем по первой порции текилы. — Спасибо, что остались и приняли это.

— Мы ни хрена не принимали, — говорит Джиджи. — Но за все, что делает нашу девочку счастливой.

— Теперь она моя жена, — бормочет Ник, и я закатываю глаза.

— Пригнись, парень. — Энни смеется.

Мы все посыпаем руки солью, затем постукиваем рюмкой по столу. Выпив рюмку, мы со стуком ставим ее обратно. Один раунд, который они обещали, превращается в три, затем в пять, и так далее. По какой-то причине я знала, что это произойдет. Мы все расслаблены, как и парни, и, что удивительно, после выпивки никто не отпускает никаких бесцеремонных комментариев. Мы все ладим. Не то чтобы мне нужно было приспосабливаться в этом вопросе. На самом деле мне нравятся его друзья, и я, кажется, им тоже нравлюсь, если помочь Нику переехать ко мне и приобрести складское помещение — это какой-то признак. Однако, они могли просто делать это для своего друга, не заботясь обо мне. По крайней мере, они добры.

Чем больше мы пьем, тем больше Дмитрий расслабляется рядом с Ильей и не стреляет в Энни глазами. Тем не менее, они с Ильей продолжают смотреть друг на друга. К концу часа она, извинившись, уходит в ванную, и он тут же следует за ней. Дмитрий, похоже, чувствует себя неловко, ерзает на стуле, смотрит в сторону туалетов, затем встает и идет за ними.

Черт.

Между этими тремя настоящая драма. Возможно, это то, что им нужно — быть небольшим трио. Или большим, поскольку оба мужчины массивные.

Если не считать того маленького трюка, который только что выкинула Энни, вечер проходит гладко, девушки быстро привязываются к Нику. Даже Калипсо расслабляется, но, возможно, это просто из-за алкоголя. Ее глаза остекленели, так что она, вероятно, забудет об этом через несколько часов, вернувшись к своей враждебности. Все в порядке, потому что остальные девушки снова убедят ее, что он порядочный.

Я буду считать это победой на сегодняшний вечер.

Все мои девочки здесь, со мной, принимают моего мужа, и это делает меня счастливой на данный момент.