Запятнанная кровью ложь

Мой отец не в своем уме.

Маттео Де Лука не валяет дурака, когда ему чего-то хочется, и прямо сейчас он хочет, чтобы я аннулировала свой брак с Николаем. По словам папы, он убьет моего мужа, если я не подчинюсь.

Я верю ему.

Это, наверное, самое худшее, что я знаю, на что он способен. Если он говорит, что убьет Ника, значит, так оно и есть — он и глазом не моргнет. Неважно, как сильно я прошу. В конце концов, я никогда не была его маленькой девочкой. Единственные, на кого ему когда-либо было не наплевать, — это его сыновья.

Это то, из-за чего я сижу в его кабинете и прошу его внимания. Я так устала от этой жизни. Я просто хочу выйти и потанцевать, быть, где угодно, только не здесь.

— Папа. — Я сажусь на стул напротив него. — Я скучаю по танцам.

Он отрывает взгляд от своего компьютера, его густые черные брови хмурятся.

— Я знаю, но сейчас это небезопасно.

— Тогда как насчет ужина? — Папа прищуривается, глядя на меня. — Мне нужно выбраться из этого дома. Я начинаю испытывать клаустрофобию. У меня нет ни телефона, ни танцев, ни друзей. Пожалуйста, папа.

Он вздыхает, звук отражается от стен от того, насколько он громкий.

— Хорошо, Камилла. Только в этот раз. Что бы ты хотела съесть?

Я улыбаюсь.

— Большой стейк.

— Макарон не хочешь?

— Нет. — Я ухмыляюсь.

Он смеется.

— Ты мне не дочь.

— Ха-ха-ха, — передразниваю я, затем встаю со стула и направляюсь к двери, открывая ее. Я оглядываюсь назад: — Спасибо.

Он кивает один раз, отпуская меня, и на этом наш разговор заканчивается.

Я возвращаюсь в свою комнату, поднимаюсь по узкой лестнице рядом с кухней, поскольку в этом доме несколько лестниц, ведущих на второй этаж, и спускаюсь в коридор. Черная дверь бесшумно открывается, и я закрываю ее за собой. Прежде всего, я не могу поверить, что я здесь, похищенная Лео.

Черт возьми, он навещает меня каждый день в надежде возродить наш роман. Должно быть, он бредит, если верит, что я изменю Нику. К счастью, вчера он наконец вернулся во Флориду, потому что, по его словам, больше не мог пропускать занятия. Я думаю, что у пребывания в Чикаго есть одно преимущество — быть подальше от него.

Теперь я заперта в этой комнате, которая совсем на меня не похожа, по крайней мере, больше. Слишком светло, шторы слишком легкие, в отличие от моей комнаты в доме во Флориде, который имел темно-серые стены и полки с моими поэтическими книгами на них. Это чувствуется… черствым. Слишком официально и нарядно для принцессы. Что бы ни говорил Ник, я не принцесса.

Единственное, что вызывает у меня легкую ностальгию, — это шкатулка с драгоценностями на комоде. Я открываю её, чтобы найти свои любимые вещи, которые обязательно возьму домой, как только Ник заберет меня отсюда. Золотые ожерелья, которые подарила мне бабушка, когда я была ребенком, серьги, которые подарили мне отец и мать, и обручальное кольцо от Лео. Я хочу забрать все, кроме этого.

Когда-то давно я была рада выйти за него замуж, прежде чем увидела, каким человеком он был на самом деле, и поняла, в каком затруднительном положении я оказалась. Мало того, что он никогда не будет верен мне, так и мою независимость вырвали из моих рук. На самом деле, ее даже никогда не существовало, а я жаждала. Теперь я думаю, что скорее умру, чем выйду за него замуж.

Леонардо из тех мужчин, которые никогда не подарят возможность быть независимой. Мне было бы суждено во всем зависеть исключительно от него. Каждый аспект моей жизни был бы предопределен им, и я была бы несчастна. Больше никаких танцев, никаких друзей, ничего больше. Я бы жила в огромном доме внутри башни из слоновой кости, из которой меня не вытащили бы даже за длинные волосы.

Он сказал, что любит меня, но я знаю, что это не так. Ему нравится идея о нас, о том, что мы поженимся, и я буду говорить и делать то, что он хочет. Я рожаю ему детей, а взамен он заботится обо всех моих потребностях, одаривая меня материальными благами и деньгами, которые может засунуть себе в задницу, мне все равно. Он не любит меня настоящую. Ту, в которой я пытаюсь заглушить боль в своем сердце — и действительно преуспеваю. Ту, которая любит танцевать до тех пор, пока у меня не начнут кровоточить ноги, потому что это приносит радость и заставляет чувствовать себя цельной. Даже ту, кто любит читать, рисовать и тусоваться с моими друзьями. На самом деле он не знает меня; он просто иногда трахал.

Ладно — много.

Впрочем, не обращайте внимания на все это; сейчас все по-другому. Все изменилось с тех пор, как я встретила Николая. Это были чертовы американские горки — моя жизнь, — и все же я не хотела бы, чтобы было по-другому. Он знает меня, самые глубокие, темные стороны меня, и я охотно отдала их ему. В основном. В других случаях он брал их силой, и это тоже нормально. По крайней мере, сейчас я так думаю.

Каким бы коротким не был момент, быть его женой уже стало опытом, изменившим мою жизнь. Я не думаю, что Лео способен относиться ко мне так, как Ник. Я не питаю иллюзий, что Ник лучше, но, черт возьми, неужели он заботится обо мне? Он сказал, что будет боготворить меня, и я нутром чувствую, что он уже боготворит. О том, как он взял меня с собой в импровизированный медовый месяц, просто чтобы наш брак казался более нормальным, о том, как он выделил мне гардеробную, куда я складываю все свои вещи, но на самом деле превратил ее в шкаф, а также о том, как он переселил меня в квартиру, где почти не было места, потому что именно там я хочу жить.

Я хочу быть там, где пляж.

Это наше место.

Спустя несколько часов в облегающем платье я сижу в ресторане со своими родителями. Мы только втроем в одном из самых фешенебельных мест города, и почти никто не станет свидетелем, если с Ником что-то пойдет не так.

У меня совсем нехорошее предчувствие по этому поводу. Чем больше я думаю об этом, тем больше верю, что это была ужасная идея. Я тереблю пальцы под столом, пытаясь скрыть дрожь в руках, но это ничего не дает.

Как он планирует прийти сюда и посидеть с нами? Он вообще знает, где мы находимся, или я зря потратила время? Он действительно появится, или у него сдали нервы? Любит ли он меня настолько, чтобы противостоять моему отцу? Я уверена в себе, что люблю.

Сейчас, когда я сижу здесь и чувствую на своем лице жар отцовского взгляда, начинаю думать, что совершила ошибку. Я не уверена, что заставило меня поверить, что Николай появится здесь и будет моим рыцарем в сияющих доспехах, сбивающим меня с ног своим спасением. Но я это сделала, и теперь буду выглядеть очень глупо, спускаясь со своего маленького влюбленного облачка. Мне нужно взять себя в руки.

Кулак моего отца опускается на стол, сотрясая его с такой силой, что мой бокал с вином грозит перевернуться. Когда я смотрю на него, он имеет угрюмый вид, когда он смотрит прямо… мне за спину. Моя мама хватает его за руку, сжимая изо всех сил, и выражение его лица становится таким пугающим, что я съеживаюсь.

Ник выдвигает стул рядом со мной и кивает моим отцу и матери.

— Мистер и миссис Де Лука, приятно видеть вас обоих сегодня вечером. — Лжец. — Извините, что врываюсь без предупреждения, но, как вы, наверное, знаете, я скучаю по своей жене, и нам многое нужно обсудить.

— Она тебе не гребаная жена, — низко рычит мой отец.

— Да, — выдыхаю я, поднимаю руку и практически тычу ею в лицо отцу, показывая ему свое кольцо. — Я его жена. Что бы ты ни сказал или не сделал, это не изменит. Мы поженились на нейтральной территории, и будь я проклята, если расторгну брак.

— Ты не будешь повышать на меня голос, не будь неуважительной. — Тот же самый спокойный голос причинил мне в жизни больше боли, чем самые резкие крики. Мой позвоночник немедленно выпрямляется. — И если я скажу, что вы расторгните брак, то вы, блядь, так и сделаете.

Наши взгляды встречаются на последнем слове.

— Нет.

Мой отец поднимает бровь, и я на мгновение опускаю взгляд, но потом вспоминаю, что не могу поддаться своему инстинкту съежиться, иначе он съест меня живьем.

— Сэр, — говорит Ник, — при всем моем уважении, я не могу аннулировать брак.

— И почему же это так?

— Я люблю вашу дочь.

Мой отец громко смеется, привлекая взгляды со всего зала.

— Конечно. Я видел вас, русских, и вам на всех наплевать.

— Мне не похуй на нее. Только она.

— Так вот почему ты убил моего сына?

— Я не…

— Ты стрелял из этого оружия или нет?

— Нет, — перебиваю я. — Ты чертовски хорошо знаешь, что это из-за Лео. Он толкнул Андреа перед собой, чтобы защитить себя, как трус. Ты это знаешь, мы все это знаем. — Я делаю глубокий вдох и смотрю ему в глаза. — Неважно, сколько ты это отрицаешь и смотришь в другую сторону, это не меняет фактов. Я не выйду за него замуж только потому, что ты этого хочешь. Я не выйду замуж за человека, стоящего за смертью моего брата.

— Не думаю, что ты понимаешь, как это работает, Камилла. — Мой отец вздыхает и качает головой. — Ты будешь делать все, что я тебе скажу.

— Маттео… — пытается урезонить меня мама.

— Заткнись, Белла, — говорит ей отец с каменно-холодным взглядом. — Я не слабый человек. — Он адресует это мне. — И меня не волнует твоя так называемая любовь. Леонардо и ты были помолвлены с детства, и свадьба состоится. Мне насрать, даже если придется убить этого человека.

— Я не выйду замуж за убийцу моего брата! — Я кричу, и в ресторане воцаряется тишина. — Я думала, ты лучше этого, но, похоже, я ошибалась. Ты хотел убить Николая за его участие, хотя я предполагаю, что Лео получил всего лишь пощечину? Как ты мог так поступить с Андреа? Своим ребенком? Я думала, он твой любимчик.

У отца слезятся глаза.

— Заткнись, Камилла. Ты ни хрена не понимаешь, что несешь…

— Я вижу это ясно как день, папа, — отвечаю я с ядом в голосе. — Потому что у тебя есть кое-что в обмен на мой брак, и я это знаю. Мы оба это знаем. Но я открою тебе маленький секрет, папа, я скорее покончу с собой, чем выйду за него замуж.

Моя мать ахает, в то время как губы моего отца становятся тонкими.

— Сейчас мы и увидим, не так ли?

— Да, я думаю, так и будет.

— Сэр, — пытается Ник снова, — я могу вам кое-что предложить. Просто назовите свою цену, и я сделаю это. Все, что мне нужно, — это ваша дочь.

Мой отец, кажется, ненадолго задумывается, затем прищуривает глаза.

— Ты ничего не можешь дать мне в обмен на нее.

Мой отец кивает и оглядывается на нас. Внезапно мы с Ником напрягаемся одновременно. Двое мужчин подходят к нам с обеих сторон, хватают моего мужа за руки и поднимают его со стула. Удивительно, но Николай остается предельно спокойным и собранным, затем смотрит на меня грустными глазами и гладит меня по щеке.

— Я люблю тебя, — шепчет он. — Всегда буду.

— Навсегда, — говорю я ему. — Я люблю тебя больше.

Охранники выводят его из ресторана, а я сижу там, и по моему лицу текут тихие слезы. Я даже не могу сейчас смотреть на своих родителей. Если они убьют Николая, я никогда им этого не прощу. Может, мой отец и отдает приказы, но моя мать так же виновата в том, что согласилась с этим, как и в том, что держала меня в плену.

— Как ты смеешь? — Я спрашиваю своего отца. — Неужели тебе наплевать на мое счастье?

— Счастья в нашем мире не существует, Камилла. Чем быстрее ты это поймешь, тем лучше станет твоя жизнь.

— Папа, ты мог бы с таким же успехом держать меня взаперти, потому что я люблю этого человека и не буду просто сидеть и ждать, пока ты убьешь его. Куда ты его ведешь?

— Это не твое дело, Камилла, — холодно отвечает он. — А теперь будь хорошей дочерью и выходи замуж за человека, за которого тебе суждено было.

Я вызывающе вздергиваю подбородок.

— Не могу, — говорю я, пожимая плечами и ухмыляясь. — Я уже замужем.

— Ненадолго.

Я бросаю взгляд на маму, которая разглядывает свои руки. Через минуту она поднимает голову, и мы встречаемся взглядами. Мои губы сжимаются, и я разочарованно качаю головой, затем отворачиваюсь. Я не могу поверить, что она соглашается на это, даже не сопротивляясь моему отцу. Мы были близки всю мою жизнь, и она единственная, кто утешал меня бесчисленное количество раз, когда мой отец заставлял меня плакать. Сейчас я ничего подобного не вижу. Она даже не пытается исправить ситуацию, остановить его или хотя бы подставить плечо для утешения. Если мой отец убьёт Ника, мне определенно будет нужно утешение. Но нет, вместо этого она держит меня пленницей в моей собственной комнате, неспособной выбраться.

Я надеюсь, что мой отец сжалится надо мной и не убьет его. Однако я не питаю особых надежд; он заботится только о том, что приносит ему пользу, и прямо сейчас это не мой муж. За этим кроется что-то большее, и я знаю, что родители Лео и он сам пришли к какому-то соглашению. Мне просто так стыдно из-за того факта, что он поставил это выше своей семьи и достоинства. Он знает, что Лео виновен и из-за него убили Андреа, так почему же он до сих пор не выпотрошил его?

Это вопрос, на который я хочу получить ответ.