Зеленый лист

Глава 1

– Тилинь, – звякнул телефон, – тлинь-тилилинь.

В этом мире многое можно игнорировать, но повторяющийся звон хрипящего телефона – очень сложно. Рука вылезла из-под одеяла, шаря по столу. Нащупав телефон, я нажал на кнопку. Тишина.

– Тилинь, – вновь заголосил телефон спустя миг.

Я нехотя поднялся. Что может быть срочного в десять часов утра? Мутным взглядом рассмотрел стол. Среди пустых бутылок и тарелок подпрыгивал серый корпус телефона. Как там?.. Вызов и решётка – разблокировать. Ага, это не будильник и не звонок, а напоминалка – двенадцатое октября. Хм... Сегодня великий день пустоты. День памяти, день трезвости, день чистоты. День, когда я навожу порядок дома. Надо попросить Лару купить новый телефон, а лучше смартфон, хотя... кому мне звонить?

А вообще можно не просить, а потребовать. Чтобы получить мою квартиру, она обязана меня обеспечивать всем необходимым и чистотой, конечно же.

– Тилинь.

Я нажал «отключить напоминание». Голова загудела, организм напомнил о своих потребностях – опохмелиться. Лара вообще меня не спаивает, я сам, всё сам, всегда сам. Хотя надо отдать должное – водку она покупает самую дешёвую, но при этом честную, не суррогат какой, и еду приносит, и стирает, и убирает. Вообще следит за мной и за квартирой. А я бутылки выношу, раз в год... за весь год, двенадцатого октября. Двенадцатое октября – день пустоты, памяти, чистоты.

Работающий без звука телевизор показывает людей, они говорят, машины ездят – жизнь продолжается.

Белые мешки из-под муки лежат в шкафу под мойкой. Начнём с кухни, бутылки – в мешки по семнадцать штук. О, в этом году на кухне получилось восемь мешков, а в том году – девять... Ещё пятнадцать в комнате и три в коридоре. Всё же возникает подозрение, что Лара по-тихому выносит. Вот последние две бутылки, из-под коньяка. Это моя традиция – пить тринадцатого октября коньяк. В том году это был дагестанский. Вообще моей военной пенсии хватило бы на то, чтобы пить коньяк и чаще. Но тогда день коньяка перестанет быть особенным. Да и Лара будет возражать, а без её спокойствия моя жизнь потонула бы в этом хаосе событий.

Чистые выглаженные брюки, рубаха, пиджак. Из дома я выхожу нечасто, два-три раза в год по необходимости, но всегда при параде. Руки правда трясутся, и лысина потеет.

На десятой ходке я взмок. Тусклое осеннее солнце освещало двор. Красно-жёлтые листья плотным ковром укрыли двор. До них дворники ещё не добрались, успев лишь убрать листву с дороги и тротуаров.

Идти по двору, щуриться на солнце и шуршать листвой – в такие моменты хочется чего-то... И кажется…

И кажется, что разноцветный канат, на который я наступил, сворачивается и вонзает мне в икру свои клыки, протыкая плотную ткань брюк.

Хрен знает, что это за змея, но в моём спирте яд не выживет. Укусив меня и, видимо, посчитав свою миссию выполненной, змея скользнула в листву.

Так. Медленно, медленно. Озираюсь по сторонам – двор пустой. Опускаюсь, задираю штанину, две точки покраснели и опухли – хреново. Вот ведь зараза, на пару сантиметров ниже я бы даже не заметил, там протез. Нет же, зараза... Вновь озираюсь – пусто во дворе. Хреново.

Дотянуться до места укуса могу. Хорошо. Всасываем кровь и сплёвываем, всасываем и сплёвываем... Десять секунд, всё, дальше нет смысла. Озираюсь – пусто. Хреново.

Я откинулся на спину. Белые пушистые облака проплывают по синему морю времени, задевая солнце. Деревья пялятся на меня пустыми глазницами рытвин коры, тянут голые ветви. Хочется закрыть глаза, хочется спать. Как тихо в лесу…

Как тихо в лесу. Только облака и скрюченные чёрные ветви мёртвых деревьев. Хлоп – и меня подбросило, земля мелко задрожала. Я резко сел и оглянулся. Голова закружилась, в глазах потемнело... Кругом лес.

Мышечная память дёрнула меня влево, избегая прилёта ломика. Тело, ослабленное за пять лет медитативной практикой пьянь-буддизма, среагировало с опозданием, да и в целом плохо, медленно, слабо. Основного удара ломиком удалось избежать, но как-то краем или вскользь вдарило так, что перехватило дыхание. Резко выдохнув и перехватив ломик, я вскочил на ноги. Точнее – задержав дыхание, я попытался встать и прихватить ломик, но тот оказался столь тяжёл, что поднялся я всё же без него.

Фу-у-у, такие белочки ко мне ещё не приходили... Я вообще крайне успешен в ментальном сопротивлении, был...

Люблю начало осени в лесу. Жёлтые листья, солнечные блики в росе. Прохладный свежий… воздух. Как-то так и… должно быть. А ещё я, скорее всего, должен лежать в больнице.

Лес. Молодой лиственный лес без подлеска. Зелёная трава. Скрежет металла. Лязг. Трава на глазах вянет, обугливается, осыпается пеплом.

Дядьки с топорами и ломами лупят бочку… с шипами. Э… мужик в шипастой броне лупит мужиков.

Как говорил мой комбат, «бред может случиться с каждым, не каждый им насладится». Стоп. Давайте по-другому.

Осень. Солнце греет, как летом, но первые окрашенные золотом листья разбавляют зелёное море. Поэтично, но... я оказался на поляне – месте сражения. Убитые, а также раненые воины – в доспехах. Живых, по виду, двое. Это Кактус, мужик весь в чёрном, сильно шипастом доспехе, хотя на Бармалея он больше похож. Итак, Бармалей. И девица в зелёном платье с кинжалом в руке. Бармалей с шипастой палицей, самоуверенно разведя руки, словно ловит бабочку, большими шагами приближается к девице. На удивительно спокойном, я бы даже сказал, умиротворённом лице девушки играют солнечные зайчики. Пасторальная картина...

Мне храбрости не занимать, в высшей степени бесшумно я решил «свалить в туман» (конечно, чтобы подумать, проанализировать ситуацию, принять правильное и единственно верное решение).

– Когда ж вы кончитесь-то? – Бармалей, заметив манёвр сваливания, развернулся в мою сторону.

Что-то массивное пролетело мимо, так как я кувырком ушёл влево, ну или просто споткнулся о кочку.

Диспозиция такова: я – в однобортном пиджаке серого цвета, в серых же штанах с одной закатанной штаниной, рубашка светло-розовая и ботинки на тонкой подошве, ну и, собственно, Бармалей, он же Кактус – в сильно зашипованной броне, без палицы (это она пролетела мимо), зато достаёт «ножик» длиной с мою руку. Бармалей выше меня на голову, шире в плечах, могуч и быстр… А, нет, я всё же быстрее. Ну так, чтобы шанс был. Девица… э… улыбнулась, кивнула мне и растворилась. Вот так надо в туман сваливать. Всё. Занавес.

Кактус, он же Бармалей… что-то много имён я дал человеку, достающему шар на цепи. О, это бренчанье неспроста. Описав неполный круг, шар летит в меня. Да я всё же быстрее – уклоняюсь, прикидываю, куда бежать. Лес редкий, земля ровная, беги куда хочешь, только вот конь стоит, явно бармалеевский, такой же шипасто-бронированный. Побегу – и конец истории, и не узнают мои потомки… Да и потомков не будет, эх, как жить-то захотелось.

По дуге обхожу Кактуса, скалю зубы, рычу, страшно жуть как. Присматриваюсь, оттягиваю время битвы, ну или не битвы, а избиения и убивания. Вообще я ни разу не боец, меч в руках не держал, на лошади не ездил, бармалеев не пугал.

– Эй… человек, я просто мимо проходил, – пытаюсь я тянуть время. Моя наивность ещё в детстве была отбита, так что дядьки, кидающие в меня железяки, не вызывают желания договариваться, только противопоставить ему пока нечего.

Бармалей остановился, снял шлем… О-о-о, лучше бы я молчал. Круглое, белое – даже вены видно – лицо. Глаза… наркоманские, чёрные зрачки на полглаза, без радужки, а потом он улыбнулся… Открылась ротовая щель, обнажая чёрно-серые клыки-иглы.

– Понял, вопросов нет, нам двоим не хватит места на этой планете, – продолжая кружить, отреагировал я на «улыбку».

Пики, топоры – так, это интереснее. Ага, арбалет. Из арбалета я, можно сказать, стрелял. Лет десять назад, на даче, по банке, с пяти шагов, один раз, мимо… Или всё-таки топор взять? Арбалетчик с пикой в груди стоит у дерева. Арбалет взведён, стрела рядом валяется. Нормально, мои махинации с арбалетом даже не ускорили спокойно приближающегося ко мне Бармалея. Конечно, вероятность пробить эту махину из арбалета есть, чисто теоретически или в голову.

Арбалеты против брони вроде как и применялись. Потому так же по дуге я прошёл ещё метров шесть, развернулся, прицелился и выстрелил прямо в глаз бармалеевскому коню, бросил арбалет и рванул в лес налегке.

Ветер в лицо, бежится легко, зигзагами, чтобы деревья меж нами были, вдруг ещё чего бросит.

Вопли, много воплей. Ругань и, возможно, даже ненормативные слова и целые предложения. Не отвлекаюсь, считаю выдохи, чтобы дольше пробежать.

Вопли, ругань, мат становились всё тише и тише. Тень… Что-то огромное пролетело над деревьями.

Бум-м-м… Бум-м-м… Ш-ш-ш-ш-ш…

Раздался грохот взрыва, лязги молний, я всё это слушаю, занырнув в овраг, закапываясь в листву. Уже начал дёрн подобранным ножичком резать и сверху укладывать, когда на моё плечо легла рука. Я, наверное, поседел бы, похудел бы и впал в детство в один момент.

– Ярин! Спасибо, что спасли меня на поляне. – Девица сидела, поджав под себя ноги, и была так спокойна, что я тут же пришёл в себя.

Подумаешь, попал куда-то... Да не, говорят такое бывает после укуса змеи. Во рту пересохло, даже сказать сразу не смог, зато прекратил фортификационные сооружения возводить, то есть закапываться.

– Ещё неизвестно, спас или не спас.

– Барус-хранитель уже здесь, Сер Ольд тоже. Тёмному ярину придётся отступить, здесь у него нет силы.

Уж если у него здесь нету сил, тогда, конечно же, но, блин, не хочу оказаться в том месте, где она у него есть. Лучше оказаться там, где у меня есть сила, домой хочу.

– Где я?

– Зелёные холмы. Ой, простите, ярин! Меня зовут Селена, – Девушка встала и склонила голову.

– Эм… – Я тоже встал, потом чуть не упал, схватился за куст... выдернул его, всё-таки упал, остался сидеть, кивнул. – Приятно познакомиться.

– Если вы здесь свои дела уже сделали, пойдёмте на дорогу, там нас ждут.

– Нас? Почему нас?

– Вы спасли меня, ярин.

– Почему ярин? – Уже не спеша я поднялся. – Тёмный ярин, это тот в шипастой броне? Он тоже ярин?

– У вас браслет, с такими браслетами ходят только ярины. Тёмный ярин – тоже ярин, тоже носит браслет.

– Хм. – Я закатал рукав – медный браслет с треснувшим камнем, именно он принял первый удар ломиком на себя. – А если так? – Я попытался его снять – браслет легко растянулся. Девушка смотрела на меня с любопытством. – Подержи.

Я протянул девушке браслет, но, как только она его взяла, он исчез и оказался на моей руке. По-моему, Селена была в замешательстве и, скорее всего, не из-за браслета.

– Ладно, это мой браслет... И что дальше? – размышлял я вслух.

– Пойдёмте, ярин, на дорогу. Там нас ждут. Мы движемся в Сатал – серый город. Возможно, и вам туда нужно.

– Возможно.

А какие у меня ещё возможности?

Из леса выбирались недолго. Оказывается, я не пробежал и ста метров. Дольше из оврага вылезал, слегка испачкался. Нам навстречу вышел седовласый старец. Причём седовласый старец – это не возраст, он, может, даже мой ровесник, но от него исходило ощущение... не старости, а какой-то мудрости или скорее многоопытности. Ну и одежда. Шинель – серо-зелёная, с ремнём-портупеей, с кармашками. Меч в ножнах и сумка на цепи через плечо.

– Сер Ольд, – представила подошедшего Селена. – Он – маг огня и возглавляет наш отряд.

– Приветствую, ярин. – Маг слегка склонил голову. – Мы в некотором смысле знаем вашу ситуацию, а потому предлагаем присоединиться к нам до серого города.

– Вот про мою ситуацию можно поподробнее?

– Когда Барус-хранитель одаривает браслетом, вы можете ощущать себя ослабленным физически и духовно. Могут появляться навязчивые идеи, что вы из другой страны и здесь вам всё незнакомо. Скорее всего, та великая ответственность, что наложил на вас дракон-хранитель, забрала все ресурсы памяти, и вам придётся научиться жить по-новому, точнее, вспомнить, как оно было до того, как вас избрали. – Старец говорил спокойно, как по написанному, как будто дважды в день попадал в такие ситуации. – Через пару часов устроим привал, и наш целитель вас осмотрит.

– Благодарю. Хорошо, я с вами. – До города уж точно лучше ехать с людьми, чем гулять тут одному. Даже галлюцинировать лучше за крепкими стенами, когда тут ходют бессильные бармалеи и кидаются палицами, пускай даже это бред укушенного.

На коня, предоставленного мне магом, я не полез. Телега была занята ранеными. Видя моё замешательство, Сер Ольд и сам не поехал на коне. Пошёл рядом. Взяв с проезжающей телеги бурдюк, он протянул его мне. Я вообще-то не пью... сегодня, хотел сказать я, прикладываясь к горлышку и ожидая опаляющего дыхание... чая. Со специями, опаляющего. Я лишь крякнул, промаргиваясь и прогоняя разноцветные вспышки в глазах.

– Вот тебе раз, – усмехнулся старец, – только местные могут так пить огнечан... Он даёт бодрость тела и быстроту мыслям.

– Кстати о быстроте, как так получилось, что Селена оказалась... в такой ситуации, с Кактусом?

Сер Ольд взглянул на меня непонимающе.

– Тёмный ярин? – От мага ощутимо пахнуло жаром. – У леди Селены достаточно навыков для избегания подобных встреч, но недостаточно сил для ввязывания в бой, очень прискорбно, что она забывает об этом. – Последние слова он произнёс громче. Девушка, что ехала впереди, их услышала и, судя по виду, осознала. – Кактус... надо же, вы бывали в жёлтых камнях?

– Да где я только не бывал, – прошептал я.

Дальше шли разговоры ни о чём: этот цветок так называется, эта птичка – так... Ага, ромашка называется ромашкой, а воробей – воробьём.

Моя бодрость ещё не успела закончиться, когда маг объявил привал. Кстати, пока шли, их целитель поднял на ноги практически всех. Только трое из семнадцати остались лежать. Но состояние их уже явно улучшилось, они перекидывались шутками с товарищами и напевали заунывные дорожные песни.

Первую палатку целителю и поставили.

– Сходите к Гарри, целителю. – Маг указал на палатку и пошёл контролировать установку лагеря.

– Входите сюда, ярин. Да где же они? Садитесь. – В палатке целитель ходил и вытряхивал свои сумки. – Как же так? Вот когда нужны... Вот сюда на кушетку ложитесь. А, вот они. Держите. – Он протянул мне два кристалла. – Вот, один в эту руку, другой сюда... Ага. Та-ак... Ага... Ну это ерунда... – Целитель ходил вокруг меня, всматриваясь в разные стёклышки, прикладывая цилиндры и шарики. – Организм истощён. Внутренние органы – в целом, хорошо. Энергетические центры заблокированы. Печень сдохла, ноги как будто чужие... Забавно. Кишки... Короче... всё... Хорошо, что всё это есть, есть с чем работать. – Он положил мне на глаза холодные кольца. Окружившая меня пустота обрела объём и вес, и только на краю сознания слышалось: – Так, а с мозгом чего?.. А с мозгом-то...

Утро выдалось добрым, восхитительно свежим. Отдохнувшее тело, чистота и ясность ума. Полон сил и энергии. И только далёкий звук горна навевал опасность.

– Подъём!.. Подъём, волчья сыть! – орал вчера ещё лежачий в раненых, сержант. – К оружию!!

Я выскочил из палатки и столкнулся с Селеной.

– На... напали, нужна помощь, – протягивая мне пульсирующий красным камень, затараторила девушка.

– Что нужно делать?

– Просто держите камень так долго, как можете.

Камень был холодным, но от тепла рук быстро нагрелся. Между тем лагерь бурлил. Пикинёры – впереди в центре, топорщики – справа, мечники – слева. Арбалетчики забрались на телеги, а лучники встали за телегами. Сер Ольд – на коне около мечников, за ним его помощники, трое проводников, передают и усиливают магию. Я с кристаллом тоже наполнял манной мага... Всё это комментировала девушка.

– Тёмный ярин отправил отряд, чтобы нас перехватить, – говорила она мне прямо в ухо, перекрикивая гомон подготовки.

Мы залезли на высокую телегу за магом. Дела следующие – человек двадцать пикинёров, десять мечников, пятнадцать топорщиков, двадцать арбалетчиков, двадцать лучников. Три проводника и маг, я и Селена.

Проводники – это отдельная песня. Гарри в серебристой рубахе с длинным серебристым шестом в два его роста, на вершине которого сиял фонарик на гибком тросике. Второй – в красном с жаровней, третий – в чёрном, просто человек в чёрных одеждах.

Сержант, перебрасывая арбалет из-за спины, крикнул:

– Строй!!!

Всё смолкло. Сержант с магом перекинулись распальцовкой.

Селена продолжила комментировать мне на ухо – шесть рыцарей смуты, карлики метают дротики, высокие тощие фанатики кидают горшки с ядом и вступают в ближний бой с кинжалами в обеих руках, за ними стая сокров – тощие собаки с жалами на крысиных хвостах. И всем этим управляет чудо с крыльями.

– Это вот та крылатая баба? – Я указал на порхающую за войском... м-м-м… бабу.

– Да, это небесный воин – невой. Крылья – это часть брони, летают они с помощью таланта, этот же талант воодушевляет свои войска, а нас подавляет.

Маг поднял руку. Сержант крикнул:

– Пики – раз-з-з. Фланги, держать строй. Болт по готовности. Стрела, навесной... центр – на счёт пять.

Маг хмыкнул, махнул рукой и пошёл воевать.

– Бой!! – взревел сержант.

Маг повозился, покрутился, воздел руку с мечом в небо, и рыцари, окутавшись туманом, понеслись прямо на пики.

– Пики! – кричит сержант, накладывая болт на арбалет.

Арбалетчики выпустили уже второй залп, полетевшие стрелы попали в гущу бегущих фанатиков.

Рыцари пришпорили и понеслись, их всего шесть. Первый залп арбалетчиков прошёл мимо, второй – мимо, точнее, минус рыцарь, точнее, его конь, но без коня он – так, типа бесполезен, заковылял.

Пики... Удар. Строй провалился, но не рассыпался, минус рыцарь, минус три пикинёра. Третий залп, почти в упор – минус рыцарь.

Арбалетчики сосредоточились на фанатиках, выкосив их беззащитные тела за два залпа арбалетов и луков. Когда подоспели карлики с сокрами, рыцарей с фанатиками уже не было. Мечники с топорщиками взяли их в клещи, вырубая, меняя одного нашего на троих-четверых.

– Как-то слабо, – сказал я Селене, – на фига лезли?

– Если бы не провокация Сер Ольда, конница зашла бы сбоку, одновременно фанатики с карликами бы напали, было бы... непросто.

Во мне уже начало нарастать чувство торжества, когда… невой вызвала мертвецов? Павшие воины с двух сторон поднимались и неуклюже двигались на нас.

– Это не невой вызвала, это Тёмный ярин.

Строй распался, оказавшиеся внутри наших построений зомби крошили всех направо и налево.

Тут бы и закончить наш рассказ, и многие бы вздохнули с облегчением, но… Сер Ольд бросил какую-то бутылочку под ноги, зашептал заклинания, и на землю пролился огненный дождь. Мощной сплошной стихией обрушился на голову врага. Восставшие зомби замерли, позволяя себя рубить. Живым тоже доставалось, вспыхивали одежды, волосы. Но, как заговорённые, они рубили зомбаков.

Поле боя – за нами.

– Что здесь вообще творится? – Я был в глубоком... глубокой задумчивости. Этот мир ненормален...

– Тёмный ярин через своего командующего поднял из мертвецов зомби. Сер Ольд использовал огненное благословение, поэтому зомби замирали.

– И много у него... таких заклинаний?

– Сер Ольд – опытный маг... Не знаю, наверное, много.

– И часто здесь так?

– Так? Нет, не часто. Иногда арины против яринов воюют, поместья грабят. А вообще на территории империи мирно. Граждане живут спокойно... Ну вот ещё иногда Тёмный ярин лютует, он вообще не из нашей империи, так, налётами, против него и драконы сражаются. Он ещё отряды свои рассылает, но тоже, как видишь, небольшие. Нам, в принципе, нужно было послать сигнал и продержаться минут десять. Прибыло бы имперское войско – и конец котёночку...

Войско не ликовало. Раненых уже обрабатывал целитель. Для мертвецов собирали костёр. Бережно укладывали тела павших воинов – вперемешку, наших и не наших. Потом стояли вокруг кургана, и каждый что-то говорил, кто-то прощался, кто-то благородил, кто-то рассказывал о справедливости мира и дальнейшем пути к новому возрождению. Я читал стихотворение, просто, от сердца, шёпотом. Хмурый Сер Ольд поднял обе руки вверх, и на курган обрушился столб огня. Жар полыхнул во все стороны, не обжигая живых. Курган сгорел за пять минут.

Новое солнце поднялось из-за горизонта. Я и не заметил, что была ночь. Сейчас на мрачных лицах солдат появлялось спокойствие и то, что можно увидеть только после боя, – приветствие нового дня, когда ты знаешь, что обязательно умрёшь и скорее рано, чем поздно, но сейчас ты жив. И смерть твоих товарищей накладывает на тебя обязательство – жить! Жить и за них в том числе.

Я встал как вкопанный, как я мог забыть всё это? Своих ребят, положивших свои жизни ради других, ради меня. Как вытаскивали меня на верёвке из-под обстрела. Как горел БТР, прикрывающий нас. Как... как много.

Или как мало. Моим долгом было жить, а не убивать себя так день за днём, в чистоте и благородстве, в жалости к себе и своему горю... Тьфу, аж противно и стыдно.

Это мой шанс... на искупление. Ради себя.

– Эко тебя цепануло, – толкнул меня маг, выводя из ступора. – Это жизнь, путь и цель. Великая цель и достойный путь – жизнь для человека.