Зеленый лист

Глава 22

– Дежурная смена на выход, – раздался крик часового.

Ну вот, может... уже начнём... побеждать?

Репетиции, тренировки, или как ещё назвать то, чего не было? Противник сразу взялся серьёзно.

Лучники открыли непрерывный огонь... стрельбу, и несмотря на то, что мои лучники были укрыты стеной, навесом, нет-нет да залетало в щели бойниц и находило моих воинов, чаще раня, но и… Устроив карусель, противник держал нас под постоянным огнём. Уф... ладно, огнём.

Мы стреляли результативнее, старая– К бою! – раздалось со стены. – Лучники, в пределах распределённых секторов снайперский огонь... Ближники, к парапету... огонь по готовности.

Я взлетел на свою смотровую площадку-беседку. По подготовленному нами полю ползли пять коробок, проваливались в траншеи, обтекали отбойники.

– Хорошая идея, но несвоевременная, – прокомментировал стоящий рядом Я Нод.

– Почему?

– Это пробная атака, доползут, отстреляются, отойдут, потом будут поле ровнять, осада на пару дней растянется, а припасы у нас не бесконечные.

– Возможно, здесь есть и другая сторона, у врага тоже ресурсы тратятся, причём на восемь тысяч. Дальше дальние траншеи – да, но зарыть ближние придётся уже под огнём наших стрелков.

– Огнём?

– Стрелами, а так... нужно это всё из камня делать, и да, так далеко не нужно. Ты, кстати, так и не отправил ко мне магов.

– Да какие там маги? Магики поддержки воеводу Сер Ольда поддерживали, и то он их с собой не взял.

– Давай их сюда, будем... экспериментировать.

Когда появились три разновозрастных мага... магика, вражеские коробки наконец приблизились на расстояние нашей стрельбы. Продвигаться стали медленнее, тщательнее укрываясь, но стрела нет-нет и влетала в строй, результатов не видно, но с такой плотностью и купола нет... Уже что-то.

– Звали, мой ярин? – спросил самый молодой.

Остальные стояли с отрешённым видом йогов четвёртой... ассаны – не знаю, чего это значит.

– Да, уважаемые маги, там за стеной враг. Их бы шарахнуть, а?

Маги постояли, покивали, соглашаясь.

– Хм, ладно, без намёков, я в вашем деле… магическом не очень.

– Мы люди тёмные, мой ярин, в школах магов не обучались, но про таланты знаем, владеем малыми.

Что-то неуловимое... хрень какая-то... Не идёт разговор. Звезды так сложились или как?

– Я вас зачем звал?

Вот главный вопрос. Вопрос вопросов. Вопрос – зачем? Когда есть «зачем», нет «как»... или как-то так... Уф, начнём сначала. Суть моего затруднения в том, что я не знал, что с ними делать, не знал, как их использовать, ну и, собственно, зачем звал, не знаю тоже. И на прямой вопрос, будь он озвучен, «Зачем, мой ярин, звал?», отвечу честно: «Не знаю». Вот отсюда и разговор непонятен. Непонятный, невнятный.

– Откуда же нам знать, мой ярин? – ответил всё тот же молодой. Хотя какой молодой? Явно старше меня.

– Звать тебя как? И остальные чего молчат?

– Звать меня никак, я отказался от имени, а спутники мои отказались от речи.

– Ради первого таланта?

– Так, мой ярин!

– Что ж... Никак... Имени у тебя нет, но звать тебя нужно, коли уж... Будет у тебя позывной, от слова «зов», и будет он у тебя Никак. – Хм... ха... хм... или Никакий, как позывной у легендарного мага доисторического.

Бум! – что-то так резко и громко... бумкнуло, что меня чуть не сдуло с кресла. Ох ты ж, ёжик... совсем заболтались, у нас тут война, между прочим.

– Что это было?

– Могу предположить. – Троица стояла невозмутимо. – Звуковой сигнал, возможно, к атаке.

Нет, это был сигнал к отступлению. Видя расползающийся строй, вражеский военачальник решил готовить поле для битвы. Коробки отступили, на поле вышли... хм, как назвать воина, вооружённого лопатой... сделанной из доски?

Остаток дня десяток воинов выравнивали поле. Растаскивая отбойники, всё-таки не учли дистанцию и зашли в зону уверенного поражения. Минус десять. Воинов, оттаскивающих убитых, не трогали. Но всё это было потом, позже. Сейчас беседа.

– Так... Никак... позывной-то тебе не будет мешать?

Маг задумался.

– Хм... возможно, нет.

– Талант у тебя слабенький? Так?

– Так есть, мой ярин!

– А знаешь почему? Отказ у тебя так себе... У твоих товарищей посильнее, поди?

– Так есть, – грустно вздохнул Никак.

В это время вражеские коробки разворачивались, и мы продолжали:

– Не куксись... чего за талант?

– Чувство боя, – помедлив миг, сознался маг.

– Что это?

– Ну это как... зрение. Я вижу всё поле и более полно.

– Сер Ольд тебя как использовал?

– Для определения, куда бить.

– В чём... как это понимал?

– Ну там как будто... пустота. Войско есть, но пусто.

– Как слабость?

Маг поморщился:

– Ну, если сильно... всё больше, как пустота.

– Значит, ты смотришь на поле и чувствуешь пустоту?

– Да, примерно, это не объяснить словами.

– А... противоположность пустоты?

– Когда больше, чем есть.

– Как будто плотнее?

– Да, так точнее.

– Подведём итог: ты чувствуешь на поле боя плотность и пустоту?

– Хм... да, так звучит хорошо.

– Только поле боя? Сейчас у нас боя, можно сказать, нет... Чувствуешь чего?

– Хм… – Маг подошёл ближе к краю крыши. – Пустота... так и так.

Так и так там была пустота – отступали прямо быстро... бегом. На поле начали выходить лопатники.

– Ладно, значит, ты говорил Сер Ольду, где пусто, и он туда стрелял?

– Я стоял рядом с воеводой... и чувствовал, а Сер Ольд это как-то понимал.

– Ну рукой-то показать сможешь?

– Смогу, мой ярин!

– Уже хорошо, я так понимаю, вы все одноталантные?

Маги закивали. Пока мы с Никаком общались, они подошли, прислушивались к разговору.

– Разговаривать не можете, но жестами объяснять можете?

Маги покивали.

– Я так понимаю, что и ваши таланты... так себе... Посильнее, чем у Никак, но так… себе?

Маги покивали.

– Кто ж вас надоумил на такие отказы?

– В школе таланта есть своды с... примерами отказов на семи листах, – ответил Никак.

– Значит, вы всё же учились в школе?

– Первый семестр, до первого таланта, потом отправили домой.

– Ладно... у твоих спутников имена-то есть?

– О Тис и Ал.

– Таланты?

– О Тис – огненная стрела. Ал – жар.

– Стрела – стрела из огня? Да, хорошо, жар – это что?

– Повышает температуру.

– Дистанция?

– До десяти шагов.

– И что же с вами Сер Ольд делал?

– Ничего не делал.

– А польза от вас?

– Ал казармы греет, О Тис зажигает.

– Грелка и Зажигалка.

– Во... так и есть.

– Ладно, не вешать нос... гардемарины. Не бывает бесполезных талантов, бывает нежелание думать головой. Никак... Никакий... так, даю новую вводную. Ник! Твой позывной – Ник, О Тис и Ал, отлично... Значит, будем включать голову. Отлично, так зачем я вас звал? Стоять... включаем голову, думаем и отвечаем.

– Чтобы использовать наши таланты, – несмело сказал Ник.

– Вот, можешь же! Давай... где пустота?

– Э... везде.

– Прямо везде пусто одинаково?

– Хм... ну вот там... менее... там плотнее.

– Давай, О Тис, туда стрелу!

Пш-а, никаких спецэффектов.

– Не, О Тис, недолёт, метров сто ещё. Он дотуда не достреливает.

– А если выше прицел? – спросил я.

– Убойная мощь ниже.

– Так, Ник! Показываешь то место. О Тис, твоя задача – просто дострельнуть... Ник, тут метров триста, вполне по силам, пробуем.

Пять-шесть попыток, объяснений, поправок – и есть попадание.

– Чего там?

– Где?

– Ну, где плотнее было.

– Да, кто ж его знает... – маг замолк, не закончив.

– Думаем, Ник, потом говорим. Если была плотность, значит была причина, смотри, чего там с плотностью.

– Э… м... это... эта плотность перемещается в лагерь.

– Что это может быть при условии, что мы не видим, а оно более плотное?

Ал замахал руками, показывая, как летит снежок. Снежок... снег... стихия.

– Элементаль! – выдал Ник.

Ал замотал головой и рукой.

– Дух!

– Либо дух, либо элементаль? – спросил я, Ал закивал. – Откуда знаешь?

– Ну, Ал, можно сказать, знаток стихийника.

– Видишь стихии? Нет. Чувствуешь? Почти... Так, элементаль там или дух, ты не знаешь, но говорить... не говоришь, а ты думаешь, что это может быть или то, или другое?.. Предполагаешь. Не, я был не прав, отказаться говорить – это сильно. Сильно неудобно... О, следующий вопрос. О Тис, твоя стрела – это ведь стихия, а ты, Ал, можешь эту стихию сделать... жарче. Можешь... но не можешь... Уф, достали вы меня... Так, Ник! Назначаю тебя старшим в вашей тройке. Задача: ты, Ник, чувствуешь, куда стрелять, ты, О Тис, туда стреляешь, ты, Ал, увеличиваешь жар стрелы. Как? Каком кверху, вы же маги, с талантами... Не, хорошо, открою одну тайну, самую секретную тайну яринов – когда вы пользуетесь талантом, вы чувствуете поток яп. Так вот, можно чувствовать его и у другого, берётесь за руки и тренируетесь. Яп нужен, я сейчас направлю. Нет, хватает, ещё вчера под завязку хапнули. Значит, чтобы к вечеру первые результаты. Вопросы?

– Так становятся... гардемаринами?

– Хм, их там вроде четверо... Трое – это мушкетёры, это даже круче. Сделаете красиво, назначу вас мушкетёрами!

– Прости, мой ярин, а что это значит?

– Значит, что такое гардемарины, тебе понятно? А мушкетёры… так, что это? Мушкет – это такое оружие, стреляет пулями, нет, стоп, сначала сделайте, потом буду объяснять, что такое пуля. Всё, без вопросов, делайте. Стоять вот тут на крыше и тренироваться вон туда, в угол.

Маги ушли, а потом случилось чудо. Нет, на вражеский лагерь не упал метеорит, в мою беседку зашёл Гер Арум!

– Приветствую, мой ярин! Разрешите доложить?

– О... уроки в школе закончились?

– Нет, то есть да... перерыв. Я про другое.

– Говори.

Учёный достал... спаренную подзорную трубу.

– Я тут изучал противника, их воевода – воин, судя по количеству шрамов, опытный.

– Позвольте. – Я протянул руки к трубам, учёный с сомнением посмотрел на меня, но трубы дал. – Так, блин, тяжёлая. – Перевернул стул и облокотил трубу на спинку. – Межосевое... не настраивается, вы в оба смотрите... окуляра?

– Да, в обе трубы, тут требуется тренировка, изображение двоится. Особый артефакт.

Я стал смотреть в одну трубу, приближение хорошее, лагерь просматривался нормально.

– Значит, вы обследовали лагерь, нашли воеводу.

– Да, мой ярин.

– Что-то ещё?

– Нет пока, продолжу исследования.

– Да, это правильно, только не в ущерб школе. И вот это винт тут для чего?

– Это винт, чтобы сложить артефакт в походное положение.

– А если предположить? Ослабить винт и попробовать сложить артефакт, но не полностью, а чуть-чуть, чтобы двоиться перестало.

– Артефакт изготовлен в мастерской империи, думаете… Ага, так и думаете.

– Попробуйте, Гер Арум, попробуйте.

Дальше события стали ускоряться. Лопаточники ровняли поле. Великаны врага растаскивали отбойники. Лучники отстреливали особо заработавшихся лопаточников и не расстреливали тех, кто оттаскивал отстрелянных. Маги пыхтели, ругались. Ругался Ник, остальные выразительно махали... жестикулировали. Я их потихоньку подпитывал. Так за мелочёвкой день и закончился.

– Мой ярин, разрешите доложить. – Только я поднялся с утра в беседку, меня поймал Ник. Осунувшийся, невыспавшийся... Двое немых спали на углу крыши.

– Докладывай!

– Освоили секретную тайну. Я понимаю, молчок, эти так вообще... молчок... Докладываю. О Тис научился понимать, куда я показываю с первого раза, и увеличил дистанцию до трёхсот метров. Ал прогревает пространство перед выстрелом, что нагревает стрелу.

– Как поняли, что нагревает?

– Ну... мы на отбойнике тренировались.

– Подробнее.

– Разбили отбойники по номерам, я говорю номер, О Тис стреляет.

– Ага, это понятно, так он тебя понимать научился с первого раза... С нагревом чего?

– Ну, без нагрева ничего, а с нагревом камень оплывает.

– Что ж, это уже... что-то.

сь выцеливать командиров, но нас меньше…

Под прикрытием своих лучников враг строил галерею. Используя наши же траншеи, застилал их сверху брёвнами, где надо копая, расширяя, соединяя... Получилось четыре дороги – две подземные, укрытые брёвнами и засыпанные сверху грунтом так, что сверху также образовались две дороги. А все каменные блоки отбойников стаскивали в одно место – к воротам, строя из них пандус. Хм, собственно... это и были блоки из пандуса.

В метрах двухстах от крепости возводилась... назовём это новой крепостью. Сначала она была в пятидесяти метрах, но Я Нод вывел лучников со всех смен, и ополчение заняло свои позиции для навесной стрельбы. В какой-то миг наш поток стрел стал настолько плотным, что сбивал в воздухе стрелы противника, а строители, даже прикрываясь и прячась за временными укреплениями, погибали быстрее, чем успевали хоть что-то сделать, и финальную точку поставили мои мушкетёры, спалившие свежесрубленные, практически негорючие брёвна.

В двухстах метрах мы не смогли создать такой плотный обстрел, поэтому брёвна метров десять в длину были уложены в... восьмистороннюю фигуру. Внутрь засыпалась земля, потом второй ряд, и снова земля – так к вечеру подняли метра на два.

– Мой ярин, – на закате ко мне подошёл У Нод, – пора закладку взрывать.

Обстрел прекратился, противник отступил в лагерь.

– У Нод, посыльного ко мне отправь и командиров позови.

Я смотрел вслед уходящему сотнику, неуёмная энергия которого контрастировала с шаркающей походкой и обмотанной рукой. Хриплый голос наоравшегося человека, мурлыкающий, напевающий, завершал этот несочетаемый образ.

Как же я вымотан, растрачен… Дело даже не в потоке, тут все ровно, без отката... Устал я. Вон мои мушкетёры в углу спят, прямо как вчера ночью... только сегодня и уже втроём. Артиллеристы, весь день занимавшиеся выцеливанием великанов, обслуживают орудия, а один, сбегав в казарму, принёс одеяла и укрывает мушкетёров.

– Нет... стой, буди... Буди, по койкам их. Встают, но не просыпаются? Ну отведи, я не знаю, где их койки.

На вечернее совещание собрались все командиры, десятники, сотники, Я Нод, Мас Ян – командир ополчения ближников, Селена – командир ополчения лучников.

– Первое сейчас – собрать информацию о наших потерях и потерях противника. Дальше, десятники свободны.

Докладывал У Нод как самый бодрый:

– Наши потери: двенадцать лучников и четыре ближника, ополчение – без потерь, враг – до тысячи, в основном строители и в основном, когда... под стенами стояли. Лучников – от пятидесяти до ста.

– Раненые?

– Все в строю.

– Что ж, первый день осады мы провели... достойно. – Я зевнул. – На что обратить внимание? Экипировка. А то есть отдельные личности... воины, – я посмотрел на У Нода, – без шлемов. Надеюсь, все глупцы, позволяющие себе это, сегодня получили урок.

– Несколько, – вставил Я Нод, толкая У Нода локтем.

– Второе... это не для вас... Третье. За удачное и своевременное применение лучников – молодцы Я Нод и Селена. Артиллеристы Ка Тана – просто снайперы, до половины великанов выбили. Считаю, завтра продолжится строительная часть, дороги до своей башни они уже сделали. Мас Ян, взять самых ловких, пробежаться, собрать все стрелы, где можно безопасно достать, рассортировать, сдать леди Селене. Леди Селена, отремонтировать, что можно. Мас Ян, распорядись – и назад. Селена – так же. Остальные свободны. Да, и Я Нод, будем взрывать, ты лично, ночью.

– Чтобы красивее? – заулыбался воин.

– Чтобы поели, поспали... противники, да пораньше встали, время-то идёт, провиант заканчивается.

– За час до рассвета?

– Да, как чего делать, знаешь?

– Мы вместе с Гер Арумом всё готовили.

– Хорошо, сейчас отдыхать... И воинам своим скажи, что шлем – это не... для гармоничного сочетания с наплечниками, а для защиты головы. Это такая конечность, куда едят... Хорошо?

– Понял, мой ярин, – как бы виновато произнёс воин, не раз замеченный в течение дня в потере шлема.

– Ты-то понял... Тебе нужно понять, что ты – пример подаёшь и не только своим... Ещё раз увижу, услышу, я тебя не разжалую – выгоню. Понял? До всех десятников доведи – в чьих десятках такое увижу, будут последствия с репрессиями, понял?

– Да, мой ярин. – У Нод поспешил удалиться вслед за остальными, уже на выходе поинтересовавшись у Ар Ана, что такое репрессии. Что ему тот показал, я не видел, но У Ноду это не понравилось.

Совещание номер два. Посыльный собрал всех советников там же на крыше. Я уже откровенно зевал.

– Так, благодарю, что пришли. По-быстрому. Та Нош, закладывать ворота и разбирать пандус. Потом не нужно. Первое, что нужно будет сделать, – тяжёлая конница. Уф, ладно, это всё... потом. Завтра по динамике расхода ресурсов и... уф... аха… Гер Арум, подрыв сегодня, проконтролируйте, пожалуйста... Есть кому чего сказать... предложить? Ахах, – вновь зевнул я, – простите... Всё, всем отдыхать.

Меня прямо вырубало и, если бы не Селена, уснул бы в кресле беседки. Всё же спать в кровати и в кресле – это два разных «спать». Услышав сквозь сон хлопок, я лишь перевернулся.

Второй день – как первый, разве что видимые вчера три башни превратились с утра в две, что двинулись в нашу сторону.

Строители делают дороги, надземные, подземные, поднимают башню, растягивают отбойники, восстанавливают пандус. Гибнут.

Чувство... когда гибнут люди... Да, они пришли нас убивать... и свой путь они выбрали сами. Самое удивительное, что путь-то у всех воинов один, а столкнули их ярины, я и Слом. Можно, конечно, сказать, что это Слом, неумный ярин, выбрал режим «До конца», причём сам-то сидит в своём поместье. Да, он рискует всем, но вряд ли жизнью... Короче, виноват во всём Слом, только сути задания наличие виноватых не изменит, как и наличие чувства... чувства жалости? Нет. Разочарования?.. Ближе.

То, что одни гибнут из-за решения других... это правда жизни в обоих мирах, это людская природа, ничем неизживная... Только, возможно, когда обезьяна из людины эволюционирует в человека – и то... под вопросом.

Чувство... да и хрен с ним, с помидорами. Хрен с помидорами – это хреновина... Позавтракать. Да, уж полдень скоро.

О, как же меня... достали. Мой наставник копья, отчего-то решивший расширить мои... свои области наставничества, нашёл ещё одного... наставника лука. Полезное дело. Стрел – с излишком, целей – с излишком в излишке... много. Вот только позиций для тренировки – не то чтобы мало. Там же как? Один научил другого, или это заразное?

– Главное в стрельбе из лука – это сама стрельба. Можно выбрать два направления в развитии – путь лука, путь стрелы и путь цели.

Три. Но мы же не путём математики занимаемся, так что поправлять наставника лука не стоит.

– Жизнь, как стрельба из лука, имеет смысл, только если есть цель. Когда нет цели, самый лучший мастер лука не сможет в неё попасть. Когда цель есть, то даже начинающий уже имеет шансы её поразить. Поэтому в любом пути первична цель…

Это не наставник лука, это наставник философии. Но с крыши лазарета, крайне неудобной позиции для прицельной стрельбы, каждый его выстрел достигал цели, а всё почему?

– Цель можно видеть, можно не видеть, она может быть готова к попаданию или закрыта. Стань целью, почувствуй её. Любая цель жаждет быть поражённой. Когда ты будешь готов, цель будет готова.

Вжух – вылетает стрела и через три секунды влетает в только что появившийся зазор в сплошной стене щитов.

– Понял, мой ярин... ученик?

– У вас талант, уважаемый И Ода?

– Талант, как компас, указывает путь, но ногами двигать нужно самому.

Тюк – и стрела, случайно сбившаяся с курса и по случайности долетевшая до крыши лазарета, то есть до нас, падает, сбитая наставником копья. А ведь мог просто пропустить, всё равно летела мимо.

– Приступим, мой ярин-ученик... к тренировке.

М-да... стреляем.

– Ошибки, мой ярин-ученик!

– Рано отпустил?

– Перед тобой множество целей, но нужно выбрать одну. Стрелять в скопление целей в надежде попасть – путь в никуда.

Стреляем.

– Какие ошибки?

– Э… рано отпустил?

– Твоё положение не соответствует твоей цели.

– Рано отпустил?

– Хм... да, мой ярин... рано!

Что можно сказать? В конце длинного дня любой путь расширяет мир. Слова не мои – наставника копья. Что ещё? Мушкетёры, чья позиция была в метрах десяти от нас, жадно прислушивались к моему обучению и, судя по довольным лицам, что-то поняли.

А я? Я увидел поле боя чуть по-другому. Всё так же, но чуть по-другому, точнее, не так... причём совсем не так. Но моя цель пока закрыта, потому что я не готов её поразить.

– Наши потери, – докладывал Я Нод. – Пятнадцать лучников – противник выставил в три раза больше стрелков. Плюс три тяжёлых, восстановление от трёх дней. Потери противника – около трёх сотен, стали осторожнее, активнее применяют защитные сооружения. Потери от ночного подвига неизвестны, но была уничтожена одна башня, по прикидкам метрах в пятидесяти стояла... Противник лагерь переставлять не стал. В укреплениях, что они построили за два дня, сейчас от двух до трёх сотен воинов, лучники и ближники. Дороги и пандус готовы на... практически. Завтра в полдень может начаться основная фаза – штурм.

– Мой ярин, – меня расталкивал посыльный… Март, – штурм!

Я проснулся моментально... Июнь?

– Июль? Март?.. Ты чего не спишь?

– Штурм, мой ярин.

– А...

Я рванул отбивать штурм. Штурм, который не штурм. Враг под покровом ночи решил доделать дороги и пандус, чтобы, значит, с утреца…

– Поднимай ополчение, Я Нод, только тихо, у них квадраты пристреляны... Дежурную и свободную смену стрелков.

– Понял.

Всё максимально тихо, точно тише, чем шелест лопат. Я Нод поднял руку, командир десятков поднял руку, сигнализируя о готовности. Рука опустилась – и слитный залп сотни луков, крики. Второй залп... крики. Третий... отступление.

– Убито до сотни, ночные работы прекращены.

– А давай-ка сюда мушкетёров, раз уж разбудили, – сказал я. – Цель – вражеская башня.

– Не горит, мой ярин, днём поджигали.

– Ну да, они свежую древесину использовали, очаги тушили, сейчас потихоньку влагу испарить, дерево просушить, башню сжечь.

Не одним нам не спалось. Подожжённая башня была потушена, намочена…

– Не получилось, мой ярин.

– Зато вы втроём вон трём сотням спать не дали, да и колесо точно повредили, так что молодцы. Будет вам плащ мушкетёров... алый с драконом после победы... Сейчас спать.

– Да уже и не уснуть теперь. Мы через часик… ещё одно колесо сожжём.

– Спать!

Ночные работы прекратили, утреннее наступление отодвинули, но сколько верёвочке ни виться, а ещё две башни и три катапульты встали на позиции к полудню!

Две армии застыли в ожидании приказа.

Я на крыше лазарета в беседке. За моей спиной в полном составе и боевой готовности – оркестр.

– Селена! Воодушевление! Оркестр! Самое грозное и громкое!

И грянул бой. Взметнулась ракета... шар, который упал на ближайшую башню. Огненный шар стёк по мокрым шкурам, прожигая. Довольные, но истощённые мушкетёры осели... Вот блин…

Все закружилось, воздух потемнел от стрел, магики у врага тоже оказались. Огненные шары полетели, сжигая навес, плавя камни и стены. Башни двинулись вперёд.

Бум – ударяет таран в ворота.

– По местам! – орёт Ка Тан, когда оркестр отыграл.

Пустота исчезает, людское море, море стрел, море грохота.

Бум – бьёт таран в ворота.

Управление боем... отсутствует. Только заранее согласованные действия, только план.

Бум – таран... Бум, бум, бум – прилетают камни катапульт. Один сносит уже порядком повреждённый навес вместе с лучниками.

Ополчение... третьей волны? Гасит пожар, восстанавливает, ремонтирует навесы... гибнет…

Я «срываю все печати» и запускаю поток на полную, прижимаюсь к камням пола... не устоял. Посыльный бежит меня поднимать.

– В укрытие, – хриплю я, – сам встану.

Но нет, не поднимать. Март укрывает меня щитом, с него ростом и весом. Каждая прилетевшая стрела делает его тяжелее. Вдавливая щит в парня, парня в меня, меня в камни... камни. Камни гудят от потока. Возможно, где-то на краю сознания я чувствую всю нашу крепость, всю скалу, до самого основания... до центра земли…

– Договор, – шепчу я.

– Взаймы, – шепчет поток. – Договор…

Поток меняет меня, распирает. Уже не давит к камням, поднимает... Март! Мой поседевший Март... смотрит поседевшим взглядом и поднимается на ноги, упираясь в край щита.

Все давно поменялось. Башни уже у стен, перекинули мостки на нашу стену и сбросили пологие пандусы для подъёма на башню. Три башни – дорога для врага. Одна горит… Мои мушкетёры... огнемёты. Огнестрелы летят сплошным потоком, струёй огня, сжигая врага, высушивая магиков, моих магиков.

Бум – бьёт таран.

Селена, прикусив губу до крови и бросив лук, перевязывает раненых, от лучников ополчения половины нет. Радует то, что, раз Селена ими занимается, значит живы. Остальные, войдя в ритм, стреляют заученными движениями по квадратам, которые заполнены морем людей.

Бум – бьёт таран.

Бум – падает лестница на нашу крышу.

– Бой! – кричу я... пропавшим голосом. Шепчу, шепчу себе, своему копью-посоху.

Удар, удар, удар – заученные движения.

Бум – бьёт таран.

Бум – вторая лестница.

Последняя десятка лучников бросает луки и берёт длинные шесты…

Бум – бьёт таран.

Бум – третья лестница.

Хряк – отлетает она от стены, ломается. Отталкиваем вторую…

Бум – таран.

Бум, бум... – плюс две лестницы к первой. Шесты хватают уже расчёты баллист, и общими усилиями скидываем все лестницы с крыши…

Бум – бьёт таран. Треск – и ворота дрогнули.

Бум, бум – зачастил таран, и часть людского потока перетекает к пандусу…

Бум... бух... – удар, и ворота пали... Ага... облом…

Если первые ворвавшиеся в ворота ещё пытались лезть по лабиринту, где благополучно гибли, то вторые, просто прижатые третьими, просто гибли от сброшенных сверху брёвен и камней.

Чуть ослабший поток от башен позволяет перекрыть... нет, сбросить и восстановить наше владение стеной.

Три башни и десяток лестниц. Люди, как муравьи, лезут на стены, луки уже не стреляют… вытеснены с галереи стены. Собрались на тереме и лазарете, заменив поредевшее ополчение, стреляют навесом и снайперским огнём…

Бум... Что-то... ломается. Подгоревший мостик крайней башни обваливается, резко уменьшая поток прибывающих. Вдох... или уже выдох – и единым движением враг скидывается со стены, и вслед ему летят последние брёвна, ломая лестницы…

– У-у... – гудит рог, и противник отступает... откатывается к башне, а с лагеря выдвигаются две новые башни…

– Укрыться! – звучит на миг запоздавший приказ, и лавина стрел и камней сметает защитников со стен. Новая волна – уже пусто, на стенах никого. Наши стрелки в ответ уже не стреляют... их уже... и нет... почти нет…

Вот так, скинув врагов со стены, мы её потеряли. Навес сожжён. Разрушен. Сейчас мы удерживаем только спуск со стен вниз, пока эвакуируем раненых.

Видя, что мы не отвечаем на стрельбу, враг принимается расчищать лабиринт в воротах.

Я спускаюсь с крыши последним, все боеприпасы баллисты расстреляли. Механизмы, позволяющие стрелять... сняты, чтобы враг не воспользовался. Я спускаюсь тяжело, две стрелы в правом боку мешают... Но именно наконечники стрел не дают мне просто истечь кровью и сдохнуть, они и мои... поток и путь… Я должен спуститься и дойти... чтобы видели…

Я дошёл… наверное… Наверное, дошёл. Наверное… сам.