Знаю

Старые скелеты в шкафу иногда имеют свойство показываться наружу

— //-//-

Федор Суворов стоял и внимательно рассматривал свое отражение в зеркале. Иногда неопределенно хмыкал, иногда задумчиво посвистывал. Смахнул с плеча несуществующую пылинку, разгладил видимую только ему складочку.

— Хорош…, - негромко протянул он, вставая по стойке «смирно».

Отражение, соглашаясь, кивнуло в ответ. Гвардеец Свиты Ее Императорского величества цесаревны Анны, и правда, выглядел бравым молодцом. Щегольской парадный мундир с золотыми эполетами обтягивал его стройную фигуру словно вторая кожа, выгодно подчеркивая тонкую талию Федора, широкий разворот его плеч. Мужественное открытое лицо было будто срисовано с плаката идеального солдата: высокий лоб мыслителя, прямой нос, серьезный взгляд.

— Хорош, — еще раз повторил Суворов, признавая очевидное. — Что же она даже не смотрит в мою сторону? Почему так холодна?

Находясь едва ли не двадцать четыре часа в сутки рядом с наследницей престола, бедный юноша не мог не влюбиться. Недавнее восторженное, но отстраненное, к ней чувство со временем превратилось в настоящую страсть, пылающее пламя, которое раздувалось все сильнее с каждой проведенной рядом с Анной минутой.

Конечно, парень понимал, что он ей не пара и никогда не сможет сочетаться с ней законным браком. Эту истину не нужно было ему объяснять. Только ему хватало и постоянного нахождения рядом с ней. Как верный пес, Федор ловил каждый ее взгляд, предугадывал желания. Любое ее желание было для него законом. Даже жизнь свою был готов отдать…

— Я всегда буду рядом, Ваше Императорское Высочество… Всегда, до самого последнего своего вздоха, — шептал гвардеец, чувствуя неимоверную решимость в своей груди. Эмоции фанатичного неофита заполняли его от ног и до самой макушки, доставляя почти божественное удовольствие. Ведь он служил самому прекрасному человеку в этом мире, живому Богу. — Никто и ничто…

— //-//-

Плохо ночь прошла. Толком глаз не сомкнула. Одну половину ночи Захарьина ворочалась с бога на бок, другую половину ночи просто смотрела в потолок спальни. Под утро не выдержала и поднялась. В одной ночнушке пошла на кухню и заварила себе бодрящий травяной настой, с кружкой которого и застыла у высокого окна.

— И что, мать, довольна? — обратилась она к искаженному в окне отражению. Всклоченные волосы торчали в разные стороны, лохматой необычной шапкой. На сильно вытянутом лице застыла печаль. — Замучила мальца. Не дай Бог сгинул там…, - с тяжелым вздохом она поставила кружку на стол. Отвар в горло не лез от слова «совсем».

Какое-то время женщина стояла неподвижно, напоминая фигурой каменную статую. Только неуловимо поднимающая грудь указывало на то, что жизнь ее не покинула.

В один момент Захарьина вздрогнула. Задумчивое выражение лица в миг обрело решительные черты. Она явно что-то решила для себя.

— Хватит. И пусть я опять ошибусь…

Целительница больше не могла ждать. Испытание слишком затянулось, начиная напоминать страшный фарс. Она немедленно должна была выпустить Алексея из подземного скита.

Женщина сорвалась с места и едва не побежала в спальню. Быстро оделась, пристегнула на руку коммуникатор. Осталось лишь предупредить дочь, что она отлучится ненадолго.

— Так, … поставлю напоминание, что нужно ей позвонить, как она встанет… Что это еще такое? — Захарьина с непониманием уставилась на экран коммуникатора, на котором совсем ничего не отражалось. Коммуникатор просто «умер». Не реагировал на нажатия, не звенел, не вибрировал. Вообще, не подавал ни каких признаков жизни. — Разрядился что ли… Хм, у Милы тоже не работает. Ничего не понимаю.

Проходя по гостиной, она попыталась включить домашний визор. К ее удивлению тот тоже не работал. Женщина около минуты «мучила» интерфейс, последовательно переключая режимы. Отклика от электронных систем дома не было совсем: молчали камеры, системы мониторинга погоды и домашних коммуникаций. А вот это уже не могло быть случайностью.

— Электроника сдохла… Кто-то активировал полог.

Внутри целительницы все дыбом встало. Она уже давно «была не девочкой», и прекрасно знала, что это могло означать. Полог тишины, устанавливавший контроль над всеми видами электронных систем на определенной территории, был не просто гаджетом или прибором, а инструментом военных подразделений или специальных служб. Хотя поговаривали, что эта технологии есть и у некоторых боярских родов.

— Значит, у нас гости, а я ведь никого не жду.

Захарьина стремительно пересекла гостиную и остановилась перед небольшой нишей. Несколько раз нажала на незаметный выступ, две панели скрылись внутри стен, открывая доступ внутрь оружейного сейфа.

— Что тут у нас есть? — женщина в нерешительности коснулась массивного ствола штурмовой винтовки. Сразу всколыхнулись старые воспоминания. Служба в частях первой особой магической бригады была уже давно, но многое навсегда врезалось в память. Сразу же захотелось ощутить привычную тяжесть винтовки. — Это уж слишком. А вот это в самый раз, — в ее руке оказался небольшой пистолет с крупным раструбом ствола, парализатор гражданского образца. Большее вряд ли могло понадобиться. — Посмотрим, посмотрим…

Она передернула затвор и повернулась, тут же наткнувшись на укоризненный взгляд. В центре гостиной стоял высокий крепкий мужчина в тактическом обвесе с узнаваемом шевроном СОИ — службы охраны императора. Охранник покачал головой, кивая на парализатор в руке целительницы.

— Император желает вас видеть, — тоном, не терпящим возражений, произнес он.

Она тут же положила пистолет на стоявшую рядом тумбочку. В присутствии сотрудника СОИ таким шутить было просто глупо. Телохранитель, а среди них большинство составляли одаренные, на угрозу мог среагировать «на автомате», не задумываясь.

— Я к услугам императора, — Захарьина быстро осмотрела свою одежду, поправляя складки.

Спец скупо кивнул ей в ответ и тут же пробурчал в рацию какую-то кодовую фразу, означавшую, видимо, что-то разрешительное.

Вскоре с улицы раздался звук остановившегося автомобиля, громкий звук шагов. Дверь резко распахнулась, и в гостиной оказались еще два сотрудника СОИ, быстро разошедшиеся по сторонам помещения. Следов в комнату вошел сам император.

— Госпожа Захарьина… Марина Владимировна, мне нужна ваша помощь, — в мужских глазах плескалась боль и… надежда. Именно последнее целительница и увидела прежде. — Прошу…

Целительница растерянно кивнула. Кажется, она поняла, что случилось. В проеме двери показалась высокая женская фигура, в которой сразу же узнала цесаревну Наталью Алексеевну, старшую дочь императора. Сомнений не было: приезд был связан именно с цесаревной. По поводу ее болезни к Захарьиной уже обращались семь или восемь лет назад. Тогда она отказалась, испугавшись последствий. Слишком уж непростая оказалась болезнь, можно было не справиться: погубить и себя и цесаревну.

— Приступы стали чаще? — спросила она, показывая глазами на стоявшую позади них цесаревну. Император со вздохом кивнул. Приступы стали не просто чаще, но и сильнее. — Давайте пройдем в смотровую. Для начала…

Все оказалось еще хуже, чем она представляла. Болезнь прогрессировала с такой скоростью, которую еще недавно нельзя было и представить. Возросла частота приступов, сопровождавшихся сильными и глубокими припадками. После каждого из таковых цесаревна очень долго приходила в себя, иногда сутками не выходя из своих покоев.

— …Подождите, подождите, не говорите ни слова. Сначала выслушайте меня… Марина Владимировна, прошу вас…, — в комнате уже не было ни какого императора, был лишь убитый горем отец. Он не заламывал руки, не рыдал, не бросался на колени. Его состояние выдавали лишь глаза, в которых плескался страх, ужас от неминуемой потери дочери. — Не говорите «нет». Прошу вас, сначала попробуйте… У вас обязательно получится. Должно получится… Вы слышите меня? Я верю, что у вас все получится. Только попробуйте…

Чувствуя ее колебание, мужчина принялся уговаривать с ещё большим жаром. Он обещал титулы, придворные должности, личное покровительство и полное содействие для Милы, собственную клинику лично для нее, и т. д. и т. п.

Притихшая Захарьина никак не могла принять решения. В этой ситуации не могло быть половинчатых решений. Она, как целительница, не могла просто попробовать. Приступая к лечению, должна была выложиться до самого конца. Именно так и никак иначе. Только могла ли она так рисковать собой? Что станет с Милой, если с ней что-то случится? Кто позаботится о ее Крохе? Император? Государственный приют? Не смешите. Она не должна была так рисковать.

— Я не мо…, — едва она открыла рот, как император все понял. Мужчина тут же спал с лица. Бледность сменила землистым цветом. В потухших глазах не осталось больше ничего человеческого. Только пустота, абсолютная пустота.

И тут Захарьина запнулась. Ей вдруг пришла в голову мысль, что могло бы помочь цесаревне.

— Ваше Величество, я, кажется, знаю, что нужно сделать, — едва не вскрикнула целительница, вскакивая из-за стола. — Мой ученик может…

Договорить и это ей не удалось. Дверь в смотровой резко распахнулась, пропуская внутрь одного из телохранителей. Крупный спец настороженно обвел взглядом комнату и туту же подскочил к императору:

— Экселенц, периметр не безопасен. На внешний контур охраны совершено нападение. Погибло четверо сотрудников СОИ, — быстро докладывал он. — Уничтожен броневик сопровождения…

Император вскочил с места, бросив взгляд на раскрытую дверь. Нападение могло быть чем угодно: и случайной встречей с какими-то уголовниками, и, действительно, атакой подготовленной группой террористов.

— Сколько нападавших? Вооружение? Намерения?

Офицер СОИ не сразу ответил. Замялся почему-то, словно не зная что ответить.

— … Обнаружен пока один нападавший. Произошло боестолкновения и он ушел, — немного растерянно говорил телохранитель. — Другие нападавшие не обнаружены. Уже вызвана вторая и третья специальная группа для блокирования нападавшего. По его следу выдвинулся взвод тяжёлой пехоты в силовых доспехах…

Император махнул рукой и телохранитель сразу же замолчал. Несколько секунд в комнате висела вязкая тишина, прерываемая лишь тяжёлым, прерывистым дыханием присутствующих.

— Я что-то не могу понять. Напал один человек? Ликвидировал четверых специально подготовленных офицеров, уничтожил спец автомобиль. Я ничего не забыл? — язвительным тоном спросил он своего телохранителя.

Оказалось, было ещё кое-что, что не успел или не захотел упомянуть офицер СОИ.

— В патрулировании внешнего контура безопасности был задействован и один тяжёлый…

На профессиональном сленге так назывался мобильный штурмовик в экспериментальной силовой экипировке с тяжёлым вооружением, призванный поддерживать огнем автоматической пушки и роторного пулемета атакующую пехоту. С магами тоже должен был расправляться на раз.

— Ну? — император в нетерпении переступил на месте.

— Тоже уничтожен, Экселенц, — негромко ответил охранник. Разорван в клочья. Кажется, даже оружие применить не успел… По следу террориста уже брошены лучшие силы.

У императора брови взлетели вверх. Вот это новости! Здравствуйте и распишитесь! Какой-то человек возник в охраняемой зоне из ниоткуда. Разметал весь внешний периметр безопасности, раскидав спецов высшего класса, как котят. Но даже это еще не все. Вскрыл, словно консервную банку, новейший силовой экзоскелет, которого еще и в гвардии нет. Подумать только, ходячий танк с тяжелым вооружением с мобильным силовым щитом ничего не смог противопоставить человеку! Где-то он уже такое слышал…

Возможно, император «дожевал» бы возникшую у него мысль и сам бы вспомнил о недавних событиях, а особенно об одном парне, которого уже давно похоронил. Только его отвлекли.

— Постойте, постойте! Что тут происходит? Я ничего не понимаю, — всплеснула руками Захарьина, начиная о чем-то догадываться. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы сложить дважды два. Возникший на территории заказника переполох мог быть связан только с одним человеком — с ее учеником. — Стойте! Объясните мне, что тут происходит! — уже крикнула она, вскакивая со стула. — Что за войну вы тут начали?! Не у подземного скита ли?! Отвечайте! Там же мой ученик! Слышите меня?! В ските мой ученик! Мальчишка еще! Вы его хотите убить?!

Император недоуменно оглядел ее. Что-то все совершенно запуталось. При чем тут старинный скит, о котором он, конечно же, слышал? О каком-таком ученике говорит целительница? Она же окончательно отказалась брать учеников. Еще год назад категорически отказалась от любой такой возможности.

— Вы не понимаете! Ничего не понимаете! Он маг! Очень сильный маг! Вы даже представить себе не можете, каким потенциалом обладает мой ученик! — едва не задыхаясь говорила она. — Это будущий целитель со способностями, которые мне и не снились. Понимаете? Он-то как раз и мог бы попробовать справиться с болезнью цесаревны. Леще обязательно смог бы ее вылечить… А вы, вы пытаетесь убить его!

Захарьина едва не застонала от безумия сложившейся ситуации. Самое страшное было в том, что это именно она во всем была виновата. Она придумала это проклятое испытание и обрушила каменный свод в подземном ските. Она выдумала это чертовое правило про испытание. И что теперь?! Что там произошло?! Неужели Леша не выдержал испытания и сошел с ума?! Ведь у него была сильная эмоциональная нестабильность и склонность развивать свою силу через крайние эмоции.

— Это я во всем виновата… Я… Только я, — женщина тяжело опустилась на стул и, обхватив голову руками, продолжила бормотать. — Надо было сначала все ему объяснить. Нужно было вдолбить ему в голову, что эмоции — это самая страшная опасность для мага. Дура… Какая же дура… Боже, самая настоящая безмозглая душа… Загубила…

У нее даже сомнений не осталось, что случилось самое страшное. Алексей не выдержал испытания. Неизвестность заключения под землей просто сломала его, раздавила. Поэтому он и напал на людей с оружием.

А между тем в комнате происходило нечто весьма и весьма любопытное. Великая княжна, что все это время молчаливо сидела на софе, вдруг подошла к высокой тумбе, где стояло несколько фотографий. На одной, старой, были Захарьина с грудным ребенком на руках; на второй — улыбающаяся девочка лет четырех с худощавым парнишкой. Последнюю фотография цесаревна и взяла в руки. Больно уж знакомым ей показалось лицо этого подростка. Она несколько минут внимательно разглядывала фотографию. Наконец, понимающей покачала головой и улыбнулась.

— Ваше Величество. Отец, тебе нужно видеть это, — она протянула императору фотографию. — Знаешь, кажется, мы очень крупно ошибались, и судьба в очередной раз дает нам возможность исправить наши ошибки.

Небольшая фотография оказалась в руках у мужчины, который тоже принялся пристально вглядываться в лицо мальчишки.

— Хм, сомнение быть не может. Это он, — император повернулся к Захарьиной. — Марина Владимировна, кто этот человек? Ответьте, пожалуйста. Это очень важно, архиважно.

Та непонимающе перевела взгляд с фотографии на императора, потом обратно. Вопрос был очень странным.

— Это же мой ученик. Только что я говорила именно про него. Его зовут Леща, Алексей. Фамилии он не сказал, а я не спрашиваю. Честно говоря, когда он пришел в дом, у него было совсем не то состояние, чтобы о чем-то говорить, — покачала головой целительница. — Был весь израненный, обмороженный. Не знаю, как и дошел до нас… Приютила я его. Милке Леша тоже пришелся по вкусу. Хвостиком за ним так и вьется. Прямо не оторвать. Подождите, а почему вы спрашиваете про него?

По внимательным взглядом женщины, императору стало не по себе. Тяжелый у целительницы вдруг стал взгляд. Такой у тигрицы бывает, которая своих тигрят защищает. Глаз словно костенеет, взгляд гипнотическим становится. Предупреждает, что никому своего ребенка не отдаст.

— Марина Владимировна, это… гм… очень опасный человек, очень сильный маг. Вы, если следите за новостями, должны были слышать о нем, — Захарьина отрицательно качнула головой. Новости она, вообще, старалась не смотреть. Не для того она ушла в заказник. Грязь одна в новостях, а это для целителя лишнее. — Он дворянин. Зовут Алексей Михайлович Бельский. Марина Владимировна, что с вами? Воды? Кто-нибудь, принести воды!

Захарьина почему-то начала оседать на пол. Сильно побледнела. Краше в гроб кладут. Открывала рот, пытаясь что-то сказать, но у нее ничего не получалось.

— Вот, выпейте немного. Пейте, пейте. Вам сейчас нужно попить, — император, придерживая ее, приложил стакан с водой к ее рту. — Вот и хорошо. Получше стало? А теперь рассказывайте… Все рассказывайте, Марина Викторовна. Это очень важно для нас.

У женщины был в этот момент такой беспомощный взгляд, что ее стало жалко. Он нежно коснулся ее волос и осторожно провел ладонью по ее голове. Затем еще раз. Та всхлипнула.

— Михаил… Михаил Бельский отец Леши? Правда? — император молча кивнул. — Вот даже как… Я любила Мишу. Правда, очень давно это было. И он любил меня. Мы хотели пожениться…