Золотая рыбка

Глава 30

У профессора Бенедикта дела шли совсем неплохо. Особенно с того дня, как он решил оставить себе на память несколько фотографий очень известной пациентки. Как правило, все, что происходило в стенах клники «Феникс», имело строго секретный характер. За собственное молчание и надежность персонала хирург «золотые руки» брал двойную плату. Персоны к нему обращались важные и далеко не бедные.

Холли Кунц — стареющая шансонетка из мюзик-холла, имела способность возбуждать мужчин даже с приличного расстояния (От сцены до пследнего столика в зале варьете было не менее ста метров.) Она начинала свою карьеру со стриптизерши и что бы потом ни делала, осталась ею до конца своих дней. Профессор Бенедикт, человек удачно женатый и не отличавшицся половой распущенностью, увлекся Холли с первого взгляда. А когда началась работа над совершенствованием её тела, почувствовал непреодолимое возбуждение. Не помогли частые визиты в спальню жены, удивившие её небывалой интенсивностью, слабо действовали упокоительные таблетки.

Холли явно давала понять профессору, что не прочь завести с ним более тесные отношения, но Бенедикт не хотел рисковать репутацией. Не надо было считаться хорошм психологом, чтобы предположить — слух о его шашнях с пациентками незамедлительно разнесется по всему побережью. Опасения были серьезными, но и соблазн велик.

Однажды Дирк не выдержал. Оставшись ночью один на один с пациенткой, усыпил её приличной дозой наркотика и сделал с её телом все, о чем мечтал последние недели. А затем отщелкал несколько кадров, придавая обнаженной женщине развратные и соблазнительные позы. Этих фотографий и воспоминаний о минутах бешеной страсти оказалось достаточно, чтобы Дирк удовлетворял свое влечение самостоятельно, в любом месте и в любое время суток. Снимки неподражаемой Холли он носил с собой.

Женщина ни о чем не узнала. Лишь через три года Дирку понадобилась замена. Теперь он сразу решил не рисковать, отсняв подготовленную к операции пациентку на видеокамеру. Персоналу он объяснил, что нуждается в получасовой медитации наедине с пациенткой перед сложной операцией. Все прошло гладко и на редность волнующе. Дирка возбуждала сама обстановка операционной и то, что он в качестве предварительных ласк заснял скрытой видеокамерой обнаженную пациентку в самых премерзких позах. Затем, отключив камеру, он овладел бесчувственной дамой, а после блестяще провел довольно сложную операцию. Однако пациентка оказалась неблагодарной. Это была знаменитая актриса, обладающая огромным состоянием и на редкость скверным характером. Она измучила Бенедикта, требуя переделок, доделок. При этом оставалась постоянно недовольной и сражалась за каждый доллар. Потерявший терпение Дирк, прокрутил пленку на телеэкране в её апартаментах.

— Вы доставили мне большую головную боль, дорогая. Не знаю, кто подбросил в мой кабинет эту кассету, но я с удовольствием продам её щедрому телерепортеру. Признаюсь, кадры впечатляющие! В таких ракурсах снимаются только самые отчаянные порно-звезды.

— Сколько? — скрипя зубами, вымолвила актриса после долгих препирательств, угроз и истерик.

Сделка была заключена. В обмен на крупную сумму женщина получила пленку и расписку врача в том, что он обязуется сохранить в тайне случившийся в его клинике инцидент. На случай, если он вздумает пустить в ход копию. Ха! Это все равно, что наложить на себя руки! Дирк Бенедикт с его репутацией и доходами как огня боялся скандалов. Но легкие доходы и соблазн унизить пациенток неудержимо привлекали его.

Поразмышляв над своим «хобби», доктор Бенедикт догадался, что страдает неким сексуальным извращением, окрепшим на почве неудовлетворенности и подавляемых желаний. Но не стал избавляться от заболевания, являвшегося хорошим допингом в работе, а превратил его в бизнес. Для этого сколотил тесную группу соучастников, работавших на паях. Психоаналитик, провдивший предварительную беседу с пациентами, выуживал из них тайные страстишки, Дирк разрабатывал сценарий и с помощью «статистов» снимал потрясающий ролик.

Теперь не надо было прятаться в операционных, обстановка могла меняться, так же, как и действующие лица. В результате пациент получал пленку, запечатлевшую самые мерзкие и разнузданные его фантазии. Не было никого, кто бы отказался платить, будь то сенатор или поп-идол.

Однажды Бенедикт здорово струхнул. Он удачно «починил» лицо вдове мексиканского миллионера, делавшую карьеру на американском телевидении. Без труда удалось узнать, что Глен ле Бланк склонна к лесбийской любви. Обладавший чувством эстетической гармонии, Дирк подыскал для нежной рыжеватой блондинки замечательную партнершу — мужеподобную мулатку с силиконовым бюстом, появившимся в клинике Бенедикта. Он обещал женщине не брать оплату за операцию, если она поможет отснять короткий ролик.

Находящуюся в глубоком сне Глен удалось заснять с чернокожей красоткой в самом откровенном сюжете. Просмотрев пленку, Глен холодно сказала:

— Неплохая работа. Я бы взяла вашего оператора к себе на студию. И эту бабенку тоже. Кстати, я узнала её и, думаю, полиция сумеет вытянуть из девочки немало интересных подробностей. Но вас, доктор… увы, вас не возму даже в ветеринары к собственной собаке. Вас ждет скандальный процесс и пожизненное заключение. Полагаю, подобные штучки вы проделали не только со мной? Вы подарили моей передаче потрясающий материал.

Дирк почувствовал себя утопающим. Ему пришлось долго умолять эту женщину не давать делу ход и даже откупиться от нее, не взяв ни цента за операцию и подписав контракт на бесплатное обслуживание чаровательной леди до конца её жизни. Он с ужасом ждал возвращения несгибаемой женщины, следя на экране телевизора за изменениями её лица. К счастью, Глен совершенно не старела, словно заключила сделку с дьяволом.

При отборе клиентов для своей клиники профессор руководствовался информацией, получаемой его служащим-адвокатом по особым каналам и рекомендациями своих бывших клиентов. Ведь он проделывал номер со съемкой далеко не во всех случаях, выбирая самых известных, богатых и щепетильных. Дирк с трудом сдерживал себя, установив жесткую норму — не больше четырех шантажей в год, по одному в квартал. Этого хватало, что поддержать сексуальный психоз в скрытой фазе и постоянно увеличивать капитал. Меньше миллиона за кассету с «ночной съемкой» Дирк не брал.

О приезде молодой пары из Аргентины доктору сообщила Сюзанна Карпентер — стареющая актриса, регулярно появляющаяся на вторых ролях в «мыльных сериалах». На съемках в Мексике она познакомилась с семейством де Дальма и посоветовала молодой женщине обратиться в «Феникс».

— Микеле де Дальма сумасшедше богат и столь же ревнив. Марта пробивала себе путь одним местом, пока не подцепила на крючок красавчика. Но вместо того, чтобы стать паинькой при муже, оставила свою фамилию в качестве псевдонима и носится с идеей прославиться то ли на подиуме, то ли на экране, — сообщила Сюзанна Дирку по телефону.

— Посмотрим. Благодарю, что не забываешь, Сюзи. — Бенедикт тут же дал команду адвокату и на следующий день у него на столе лежало досье. Все совпадало: Микеле — единственный сил, наследник и совладелец крупного промышленного магната. Марта Ламс — эмигрантка из Эстонии во втором поколении, прошла путь от панельной девочки до солистки какого-то мизерного шоу в Лас-Вегасе, где и познакомилась с Микеле.

Дирк сделал правильный вывод: либо плейбой, бабник, любитель приключений и закоренелый холостяк, продержавшийся до тридцати пяти, совершил некую ошибку, позволив крошке заполучить его с помощью шантажа. Либо эта чертовка и впрямь обладает незаурядными женскими чарами.

От агента, собравшего сведения в отеле, где поселились молодожены, поступили обнадеживающие сведения: супруги сыпали деньгами направо и налево, не отказывая себе ни в чем. Дирк Бенедикт назначил Марте Ламс встречу. Когда по селектору из приемной доктору сообщили о прибытии супругов де Дальма, он попросил пригласить гостей в кабинет на втором этаже. Это была чудесная тридцатиметровая комната со стеной, открытой в сад. Дирк сам занимался её устройством, копируя внутреннее убранство кабинета Боргезе на римской вилле, потрясшего его ещё в студенческие годы. От пола до потолка — стеллажи со старинными фолиантами, мраморные бюсты древних мыслителей, аптечный шкаф с медицинской утварью средних веков, глобусы, карты, гигантские книги, где на толстых пожелтевших листах готической вязью были начертаны рецепты неведомой рукой, лет триста-четыреста назад.

Профессор обладал благообразной внешностью, вызывающей доверие и необъяснимую неприязнь. Он был сухощав, высок, с узким, гладко выбритым черепом цвета пергамента. На длинном лице поблескивали стекла прямоугольных очков, не скрывавшие внимательных, маленьких глаз, а тонкие, длинные губы казались резиновыми — так легко и совершенно отдельно от остального лица растягивались они в улыбке. Но самое сильное впечатление на пациентов производили руки профессора — непомерно длинные, бледные кисти, легкие и сильные одновременно. При трении друг о друга они издавали сухой шелест, и казалось, что в любую минуту доктор готов взяться за дело.

Доктор Бенедикт постоянно носил темно-сизые костюмы одной той же английской фирмы и галстук в тон. После первой же беседы с ним у посетителей появлялись мысли о восковых фигурах и музее мадам Тюссо. А так же уверенность в незаурядной профессиональной одаренности странноватого человека.

Он вышел из-за письменного стола, чтобы поздороваться с посетителями. Затем предложил им расположиться в креслах. Профессор, сидевший спиной к окну, оставался в тени, супруги же просматривались как на хорошо освещенной витрине.

— Мне посоветовала обратиться к вам Сюзанна Карпентер. Сказала, что вы лучший специалист в мире. — Молодая женщина обольстительно улыбнлась. Она явно хотела произвести приятное впечатление, привычно пользуясь арсеналом женских завлекалочек: высоко закинула ногу на ногу, поправляла рукой с бриллиантовым перстнем пышные золотистые волосы, чуть покусывала нижнюю губу, четко очерченную темной помадой. В воздухе разливался запах духов, слишком густой для настоящей леди.

— Благодарю, это явное преувеличение. Хотя, могу признаться, что результатами своих трудов я зачастую доволен. Как вы понимаете, я не вправе называть имен своих пациентов, но уверяю, они самые звездные.

— Слышала, слышала! Чего только не говорят! — Женщина махнула рукой и повела плечиками, выражая то ли восторг, то ли сомнение.

Хороших манер ей явно не хватало. Да и внешность, в общем-то нельзя назвать сногсшибательной. Значит, умна или неподражаемо сексуальна.

— Дорогая, — вмешался супруг, — вовсе не обязательно вспоминать всякие сплетни. Мы приехали сюда по твоему желанию. Доктор, я подчеркиваю: решение переменить внешность целиком принадлежит моей жене. Я лишь выполняю её каприз.

— Это пдарок, милый! Хорошенький подарок! Кроме того, мне нужен всего лишь немного подправить носик и губы. Ты же сам говорил…

— Мы обсудим отдельно ваши желания, миссис. Сейчас необходимо покончить с формальностями. — Бенедикт посмотрел на эксцентричного супруга. — Цены на мои услуги довольно высоки и далеко не всем по карману…

— Об этом не беспокойтесь, — прервал супруг. — Но скажите, ради Бога, скажите, доктор, неужели лицо Марты так уж необходимо резать?

— Ваша жена хороша собой. Но красота многогранна. И зачастую обаятельная толстушка непременно хочет стать сухощавой «вамп», а утонченная аристократка приобрести привлекательность сельской толстушки. Кроме того, сейчас в моде неординарные лица.

— Да у неё и так все в порядке! От поклонников отбоя нет. Солидные рекламные агентства заключают контракты… — мужчина с досадой хлопнул ладонями о колени. — Я так надеялся, что вы сумеете переубедить ее!

— Выходит, вопрос ещё не решен? Извините, господа, у меня очень много дел.

— Ну что вы, профессор! — Марта вскочила, словно преграждая путь слегка приподнявшемуся в кресле Бенедикту. — Я не уйду отсюда с этим лицом. — Она притопнула ногой. — Мой муж слишком много говорит. Пришли сюда мой багаж, Микеле.

— Уважаемая госпожа Ламс… — изобразил колебания доктор Бенедикт. Вероятно, нам лучше обсудить некоторые вопросы наедине. Если, конечно, мистер де Дальма не возражает. — Он полистал календарь. — В среду к девяти утра, вас устраивает?

— Но ведь сегодня понедельник! Что я буду делать в этом городе целых два дня? Я буду плакать, доктор… — Она капризно надула губы.

— Хорошо. Тогда завтра после двенадцати. Я не могу точно рассчитать, во сколько завершу операцию.

— Спасибо! Можно взглянуть на мою комнату?

— Вам покажет клинику мой секретарь. — Доктор поднялся. — Прошу прощения, господа, мое время исчерпано.

Доктор попрощался с супругами. Спускаясь вслед за ними по лестнице, он слышал приглушенную перебранку и громкий возглас супруга: «Я от всей души желаю, чтобы ты вышла отсюда такой же красоткой, как Барбара Стрейзанд!»

Они вернулись в гостиницу и заказали обед в номер.

— Не хочется никуда выходить, — взмолилась Полина. — Возможно, за нами уже следят ищейки милого доктора… Кто такая эта Сюзи Карпентер, моя «хорошая знакомая»?

Она сбросила туфли и рухнула на диван. — Да ты словно забыл, какие у нас паспорта! Мне кажется, что каждый стюард смотрит подозрительно, не говоря уже о местных агентах.

— Жаль, дорогая… Я мог бы тебе многое показать в этом городе… Виллы знаменитостей, звезды на бульваре и ещё местечко на пляже, где я однажды поклялся себе, что непременно прославлюсь… — Стоя у балконных дверей, Рэй смотрел на город. — Я собирался покорить его. Или наплевать вот с такой высоты.

— Все ещё впереди. А тюрьмы здесь хорошие?

— Хватит занудничать! Все прошло гладко… Я так въедливо обследовал клинику, что сопровождавший нас секретарь наверняка использовал весь запас ругательств.

— Он мило улыбался, даже когда ты проверял качество сантехники в туалетах и ванных.

— А ты очень натурально шипела мне в спину что-то вроде «придурок»… Ладно, крошка, убавь обороты. Все идет неплохо. Думаю, Тимоти Бартон позаботился о надежности «легенды»: Сюзи наверняка существует, а наши документы не так уж плохи. Кроме того, теперь не остается ничего другого, как довести дело до конца. Напоминаю: мы тратим колоссальные деньги, взятые в долг. Тимоти не сомневался в успехе нашего дела, если выдал такой кредит!

— Когда я сидела с ним рядом, все было куда проще и понятней… А сейчас меня мучает сомнение, сочтет ли интересным милейший профессор заснять свой фильм с участием такой малопривлекательной пациентки, как эта вульгарная шлюшка.

— А мне Марта понравилась. Ничуть не хуже Лиз Тейлор. И уж, во всяком случае, многих других… — Рэй ярко представил себе лежащую под лбъективом Глен. Тимоти Бартон сообщил ему, что в архивах профессора имеется фильм с участием мисс ле Бланк, который может ей очень не понравиться. Именно эта причина сделала аферу с клиникой «Феникс» чрезвычайно привлекательной для Рэя. Деньги в кармане и чувство удовлетворения от справедливого возмездия вот то, что собирается заполучить на этот раз Рэй Берри в качестве компенсации морального и физического ущерба.

— Ты весь в мечтах… Эй, Микеле! — Позвала Полина. — Вернись-ка сюда, суп из черепахи заказывал ты?

— Это «комплимент» от шефа, — объяснил стюард, вкативший тележку, заставленную скрытыми под серебряными крышками блюдами. — И корзина с фруктами.

— Передайте нашу благодарность. — Полина поднялась, лениво потянулась и потрепала «мужа» по затылку. — Пойду переоденусь. Проследи, чтобы мой пирог с черникой не был холодным…

Время тянулось медленно. Долгий обед, солнце, заливающее балкон, поблекший, словно выцветший город внизу, апатия, соседствующая с напряжением.

Собиравшаяся вздремнуть Полина безрезультатно использовала разные приемы аутотренинга, чтобы усыпить себя. По запаху дыма было ясно, что на балконе совершенствуется в сигарокурении Рэй. Полина накинула длинный шелковый халат яркой экзотической расцветки и вышла в гостиную. Шальная мысль: подсесть к роялю, откинуть блестящую крышку и наиграть простенькую мелодию: «В замке, в сладостном бреду, пела, пела скрипка. А в саду была в пруду Золотая рыбка»…

— Тебя учили игре на фортепиано? — подошел Рэй. Он был в одних шортах и тенниске, с удовольствием шлепая по мягкому ковру босыми ступнями.

— Немножко учили всему. А вообще я — невежда и ничего толком не умею. — Полина встала и закрыла рояль.

— Ты в самом деле не куришь? — С сомнением прищурился Рэй.

— Абсолютно и бесповоротно.

— Тогда посидим на балконе просто так. За северным углом уже прохладно, я притащу винцо и мы поболтаем, а?

— Зря надеешься услышать нечто ценное. Моя информация теперь не стоит и гроша. По крайней мере тут, в Америке.

— Да, я наивен и корыстен. Но не настолько же, чтобы шпынять меня постоянно. Есть ведь и какие-то достоинства. — Рэй прикатил на балкон столик с напитками и фруктами.

— Есть, — вздохнула Полина. — У тебя крепкий, здоровый сон.

— Послушай… — Рэй присел на диванчик. — Если тебе интересно, я могу изложить краткую автобиографию, данные медицинского обследования, даже характеристику, составленную Бартоном. Кстати, коэффициент интеллектуальности у меня весьма высок, а Бартон отметил в моей карте «изобретателен, надежен, ловок».

— Заметно. Неплохо открываешь бутылки и разделываешь ананас.

Рэй поставил перед Ритой блюдо с экибаной из различных фруктов.

— Не могла бы ты мне, в качестве поощрения, хоть чуть-чуть внести ясность — как вы спасли меня? Почему? Что произошло в том сером доме?

— Боюсь, что я сама не во всем разобралась, а Вилли взял слово о молчании.

— Хорошо. Я вообще ничего не понял, но не давал никаких клятв… — Рэй налил в бокал вина. — Послушай тогда, что я скажу. Если будет скучно, толкни меня хорошенько. Уж очень я зациклился на этой истории, кручу, кручу в голове, а выговориться некому. Бартон, правда, оценил ситуацию точно: «тобой игранули, словно шестеркой, парень».

— Излагай. Только медленно и четко, не проглатывай слова.

Рэй начал с того, как висел на скале и как его спас вертолет. Он старался объективно очерчивать факты вплоть до момента, когда открыл глаза в кресле и словно рухнул с солнечного утеса в бездну — состояние эйфории сменилось ужасом.

Полина молча слушала, отрезая маленьким ножичком кусочки от разных фруктов и сосредоточенно их дегустируя.

— И что ты думаешь? — Подвел итог своей истории Рэй.

— Тебе не будет обидно за свои чувства к этой даме?

— Ха! Да я её ненавижу.

— Значит, во всем разобрался сам. И не стоит сомневаться в словах Тимоти — то, что предложила тебе Глен — чистый блеф. Ей надо было сделать себе хорошую рекламу и она пожертвовала тобой. Увы, это факт, как ни обидно тебе это слышать. Ведь с Крафтом все было намного сложнее, как ты сам убедился.

— Убедился! Но не мог до конца поверить. Я думал, мы любим друг друга. Был готов ради неё полезть в логово к черту… И еще… Я полагал — мы оба разыгрываем некое шоу. Что-то правда, что-то — мираж. И главное для меня вернуться победителем!..Может, Глен не хотела до конца посвящать меня в сложные планы, чтобы не испортить игру? Но не могла же она послать меня в пасть дракону, не думая о подстраховке?

— Наверно, она все же рассчитывала как-то спасти тебя, — неуверенно поддержала версию Полина.

— Куда там… Я напрасно старался придумать оправдание. Все было ложью. Они сговорились с Джефри. А меня… меня она никогда даже не хотела. Глен — лесбиянка.

— С чего ты взял?

— У доктора Бенедикта хранится пленка с её участием. Вот она-то мне и нужна. Я куплю телерепортера и запись Бенедикта появился на экране.

— Думаю, тебе за неё здорово заплатят. У мисс ле Бланк, наверняка, полно врагов. Она использует методы, которые наверняка многим не нравятся.

— Главное, заполучить эти чертовы пленки… Ты уже знаешь, что мы будем делать?

— Завтра я переселяюсь в клинику… Все остальное — сплошная импровизация.

— Тебе не жалко свой нос?

— Черт с ним! Мы здорово промахнемся, если Бенедикт не решится сделать со мной криминальную запись.

— Ты должна постараться. Умно повести себя в беседе с психиатром. И не позволить ему применить гипноз.

— Я абсолютно не гипнабельна. Это выяснилось уже давно. Зато сама могу кое-кого разглядеть насквозь. — Полина строго взглянула на Рэя.

— У тебя невероятные глаза. Радужка намного больше, чем у нормальных людей и удивительный цвет… Я таких ещё не встречал… Слушай, ты и вправду экстрасенс?

Полина рассмеялась:

— Мечтала о чем-то выдающемся, когда была девчонкой. Но ничего не выходило…Потом… потом со мной произошло несчастье, и я начала сильно чувствовать исходящее от людей зло. Заряд негативной энергии. Поэтому Вилли, давно охотившийся за Крафтом, взял меня в напарники. Я должна была вычислить настоящего монстра чреди двойников.

— Значит, то, что мне наговорила Глен про Крафта, во многом правда?

— Думаю, правда ещё страшнее, чем мы себе представляем.

— Неплохо ощутить себя героиней? Завидую.

— Не надо. Я ничего такого не чувствую. Моральное удовлетворение Вернее — умственное… А на душе — горько. Там, в Москве, остались люди, рстоптавшие мою жизнь. Там находится тот, кого я любила…

— Поговори об этом. Пожалуйста…

— Не знаю, с чего начать… — Полина задумалась. — Ладно. У меня был прекрасный отец…

… Когд она завершила рассказ, над городом опустились прозрачные синие сумерки. Уже светилась огнями река автомобилей на шоссе, над крышами высотных зданий стояло разноцветное зарево от мерцающих ярких огней, с океана потянуло прохладой.

— Представляю, как у тебя теперь чешутся руки утереть нос всей этой сволоте. — Рэй задумался над рассказом Риты. — Только не пойму, что ты будешь иметь в результате «обработки» Бенедикта?

— Деньги. Мне надо много денег. И, возможно, новую внешность. Так сказал Тимоти. Он сочиняет сценарий дальнейшего спектакля, действие которого должно разворачиваться в Москве.

Рэй встал, прошелся по террасе, разминая мышцы и жонглируя тремя апельсинами. Потом один за другим быстро послал их Полине. Она взяла подачу.

— У тебя отличная реакция. И вообще, ты хорошая девочка, если не врешь.

— Наверно, это очень противное чувство — неуверенность в людях. Меня ведет интуиция… Когда со мной познакомился Вилли, я понла — он не враг. Хотя все и выглядело ровно наоборот.

— Научишь меня потом, а? — Рэй присел рядом. — Я думаю, мои невезения от излишней доверчивости. Но ведь никому не доверять тоже не сладко.

— Ты уже хорошо начал: доверился Тимоти Бартону и возненавидел доктора Дирка. Пока этого достаточно… А я… я постараюсь не подвести.

Ночью, лежа в огромной розовой спальне на краешке широкой кровати, Полина думала о том, почему на пути хороших людей обязательно попадаются мерзавцы? Закон единства противоположностей? Принцип удава и кролика? Волка и зайца? Рэю уже тридцать пять, он, вероятно, мог бы стать известным актером и завести преданную жену. А вместо этого мыкается из авантюры в авантюру, словно бомж по московским вокзалам. Он вынужден делать все время то, к чему абсолютно не способен. Увы, интуиция подсказывала Полине, что афериста и супер-агента из Рэя Берри никогда не выйдет. Как, впрочем, и негодяя. «Уж лучше было бы мне встретиться с этим парнем в другой ситуации» — подвела она неутешительный итог своим размышлениям.