Звезда Искушения

Глава 22 Сквозь Завесу

Мы с Люциусом «грациозно» поднялись с палубы «Весёлого Роджера». Мне пришлось упорядочить свои мысли, чтобы справиться со всем, что я чувствовала, и при этом постараться настроиться на позитив, чтобы полёт стал возможен. Люциус не скрывал своего недовольства, поскольку мне потребовалось несколько попыток, чтобы найти то самое радостное воспоминание. Учитывая его раздражение, мне пришлось задаться вопросом, о чём, чёрт возьми, он думал и каким было его счастливое воспоминание?

— Я, блядь, стараюсь! — огрызнулась я. — На данный момент у меня не так уж много поводов для радости. Дай мне чёртову передышку.

Он в разочаровании вскинул руки и зашагал взад-вперёд по палубе, пока ждал меня. Мне было интересно, что Крюк имеет на принца, потому что я чертовски уверена, что он сам бы не согласился вернуть меня домой.

С горечью я наблюдала, как «Весёлый Роджер» растворяется вдали, становясь лишь песчинкой на просторах океана. Я смирилась с отбытием, по крайней мере, так я убеждала себя. Но теперь, когда это действительно происходило… это было почти невыносимо.

Моё предательское сердце тосковало по моим Потерянным Мальчикам и Питеру. Несмотря на то, что они предали меня, я не могла просто щёлкнуть выключателем и отключить свои чувства. В глубине души я знала, что полюбила их, и это было всё равно, что втирать соль в открытые раны. Моя депрессия дополнялась непреодолимым чувством вины. За то, что я бросила сестру, за свой эгоизм, за то, что занималась сексом с Крюком — самым заклятым врагом парней, в которых, как мне казалось, я была влюблена ещё вчера.

План Вселенной по уничтожению меня был почти завершён. Я представляла, как возвращаюсь домой с воспоминаниями о своих настоящих возлюбленных. Воспоминания, которые я могла вытащить из жизни в отчаянные времена, чтобы вновь пережить ту радость, которую они мне принесли. Вместо этого на месте моего сердца осталась зияющая дыра. Остались только искажённые воспоминания, и я чувствую, как падаю духом. Сколько может вынести один человек?

Мне было интересно, насколько правдивы слова Крюка, потому что интуиция подсказывала мне, что я не могу полностью доверять ему. Конечно, моё либидо разгоралось, при одной только мысли о безумно горячем сексе с ним, и оно приказывало мне заткнуться нахрен!

Думаю, единственное, что мне нужно было принести с собой — это потрясающий сексуальный опыт.

Не знаю, насколько это было хорошо, но теперь всё, чем я могла бы удовлетворить себя — работает от двойных батареек АА. Ни один земной мужчина никогда не сравнится с ними. После пережитого опыта мне придётся вообще списать мужчин со счетов. Если бы я только могла превратиться в лесбиянку. Если бы это работало именно так.

Пока мы плыли сквозь облака в том, что должно было стать самым захватывающим и невероятным приключением сквозь Завесу, мои мысли вернулись к письму, которое я оставила Питеру и ребятам.

Выполнит ли Крюк своё обещание и передаст его им? Гадать было бессмысленно, потому что я никогда не узнаю, а думать об этом — бесполезное занятие. Но я надеялась, что он передаст письмо, мне было спокойнее верить в это.

Мне удалось высказаться в этом письме. В нём я выплеснула всю свою любовь, гнев и печаль. Найдя в своём сознании ту маленькую коробочку, я провела много времени, мысленно складывая все свои чувства ко всем моим мальчикам и даже некоторые чувства к Крюку, которые я пыталась отрицать, и надёжно поместила всё в эту коробочку. Потом я повесила на неё цепи и замки, а затем запечатала нахуй. Я забросила эту проклятую штуку в тёмные глубины своего сознания. Это был единственный механизм выживания, который помогал мне сохранять рассудок.

Отвлечение было ключевым моментом. Я начала сосредотачиваться на Мик. Когда мы покинули Неверленд, мой разум стал намного яснее, и теперь я могла легко вспомнить подробности своей прежней жизни. В каком состоянии она будет, когда я вернусь домой? Мы никогда не расставались надолго. Для меня это было всего несколько дней. Но если верить Крюку, то для Мик могли пройти месяцы.

Я отчаянно старалась не испытывать чувство вины из-за этого, потому что это бессмысленно. Ёбаный Питер! Пожалуй, из-за него я злилась больше всего. Какая-то часть меня в глубине души понимала, что я могла бы решить остаться, несмотря на изменение времени, но мне хотелось бы знать. Он должен был сказать мне, дать мне возможность самой принять решение.

В голове появились планы, которые должны были изменить мою жизнь, как только я вернусь в Лондон. Перво-наперво. Мне нужно продать этот проклятый дом. Я не могу жить в нём из-за воспоминаний. Мне было невыносимо ежедневно сталкиваться с этими воспоминаниями. Дом стоил прилично, даже в своём ветхом состоянии. Я бы продала его и переехала куда-нибудь подальше, забрав Мик с собой. Мы бы нашли лучших в мире специалистов по раку, и я бы во всём разобралась. Мне нужно было начать всё с чистого листа.

Планирование наконец-то дало моему разуму цель, и я почувствовала, как меня захлестнула первая волна облегчения. Было приятно чувствовать, что я действительно могу контролировать свою жизнь. На самом деле, жизнь была в тупике, а я стремительно падала с небес на землю, находясь на грани катастрофы, но этот небольшой контроль помогал двигаться вперёд.

Увлечённая планированием, я почти не заметила, как вокруг сменился пейзаж, оставив позади открытое море и уступив место суете города. Яркие огни Биг-Бена, словно маяк, указывали мне путь домой, и моё сердце ёкнуло. Мне не терпелось увидеть Мик. Мы были так близко, и меня охватило предвкушение. Если кто-то и мог помочь мне разобраться в последних нескольких днях, так это она.

Поверит ли она мне вообще или сразу же вызовет психиатра? Нет… она бы мне поверила. Она всегда была моей опорой, всегда на моей стороне. Она единственная, кому я смогу всё рассказать. Мне нужно было придумать какую-то историю, чтобы прикрыть свою задницу за долгое отсутствие, но это могло подождать.

Люциус шёл впереди, и мне показалось странным, что он точно знал, в какую сторону идти, даже не спрашивая меня и не сверяясь с картой. Должно ли меня что-то удивлять после всего того волшебного безумного дерьма, которое я видела за последние несколько дней?

Моё сердце сжалось в груди, когда в поле зрения появился дом моей семьи. Казалось, что с момента моего ухода прошла целая жизнь. Это всё ещё был дом моего детства, но теперь этот дом, казалось, имел совершенно новое значение. Это был дом Венди Дарлинг, где началась история любви между ней и Питером. Я знала, что больше не смогу здесь жить. Мои детские воспоминания сменились мучительными мыслями о Питере и моих Потерянных Мальчиках. Если бы не Микаэла, я не уверена, вернулась бы ли я когда-нибудь.

Люциус остановился и замер перед окном, где всё началось. Я медленно подошла к нему сзади, взволнованная возвращением домой, но беспокоящаяся о том, что могу там найти. Я рассеянно потянулась к ожерелью, чтобы успокоиться. К «поцелую» Питера в виде жёлудя теперь присоединился медальон моей матери, и парные ожерелья каким-то образом удерживали меня на земле.

Я взглянула на Люциуса, прежде чем посмотреть в окно, изучая его в поисках подсказок о том, что я могу там увидеть. Его глаза на мгновение вспыхнули, выглядя звериными в лунном свете. Затем его типичный хмурый взгляд, казалось, смягчился, и его лицо стало почти умиротворённым, когда он посмотрел в моё окно. Я не могла больше сдерживаться.

Микаэла спала на моей кровати. Её хрупкое тело свернулось вокруг моей подушки. Её голова была обмотана шарфом, прикрывавшим лысину, и на ней были удобные спортивные штаны, свисавшие с костей. Она выглядела гораздо хуже, чем в последний раз, когда я её видела.

Крюк был прав. Чёрт побери, сейчас мне отчаянно хотелось, чтобы мужчина солгал мне. Почему именно в этом он был со мной честен? Я наблюдала, как в комнату вошла молодая женщина, которую я никогда раньше не видела. Она была одета в белый халат, несла стакан с водой и маленькую чашку, полную таблеток.

— Кто это? Что она с ней делает? — проворчал Люциус, всё его тело напряглось, когда он увидел, как женщина подошла к Мик.

— Всё в порядке, я думаю, она вызвала медсестру на дом, — ответила я, пытаясь успокоить его, но и сама начинала волноваться. Она положила таблетки на прикроватную тумбочку и накрыла Мик одеялом, затем приглушила свет и закрыла дверь.

— Спасибо, что доставил меня домой. Думаю, дальше я сама справлюсь, — сказала я, пытаясь избавиться от него, чтобы воссоединиться с сестрой. Я не хотела, чтобы зрители видели, как мы плачем из-за нашей разлуки.

— Кто она? — спросил он, всё ещё не сводя глаз с Мик.

— Моя сестра, — ответила я, тупо глядя на него. Я хоть убей не могу понять, почему он проявляет такой большой интерес.

— Она так красива. Как её зовут?

Я бросила на него странный взгляд. Микаэла была совершенно сногсшибательна, но её болезнь отразилась на её теле, оставив после себя оболочку той женщины, которой она когда-то была.

— Её зовут Микаэла, и она больна, так что просто возвращайся обратно, приятель, — упрекнула я. Было ли что-то в этом доме, в этом окне и в женщинах, которые здесь жили, что привлекало сверхъестественных мужчин?

— Что с ней случилось? — спросил он, глядя на меня с отчаянием.

— Послушай, Лу, о чём бы ты сейчас ни думал — она под запретом. Она слишком слаба, чтобы иметь дело с такими, как ты. Так что просто выбрось это из головы. Я ценю, что ты доставил меня домой, но мне нужно, чтобы ты ушёл. Иди и доложи Крюку, что я благополучно вернулась, и, надеюсь, он простит тебе всё, что ты ему должен, — я была с ним немного резче, чем намеревалась, но мне нужно было заставить его уйти. Он нахмурился, и я подумала, что своими комментариями я точно задела за живое.

— Скажи ей, что я спрашивал о ней, и я пойду.

— Да, да, — сказала я, отмахиваясь от него.

— Нет, пообещай мне, что ты расскажешь ей, — строго сказал он, схватив меня за руку железной хваткой.

На мгновение я потеряла дар речи, не зная, что делать с его необычным поведением. Но сейчас мне не нужно было иметь дело с сумасшедшими, одержимыми мужчинами. Мне этого уже было достаточно. Поэтому я решила задобрить его, зная, что он не уйдёт, пока я не соглашусь.

— Да, я обещаю, что расскажу ей. А теперь, пожалуйста, уходи.

— Если уж на то пошло, любовь заставляет тебя совершать иррациональные поступки. Это относится даже к Питеру и его Потерянным Мальчикам.

Я посмеялась над ним, когда он повернулся и ушёл, бросив последний тоскливый взгляд на Мик, прежде чем исчезнуть в ночи. Что, чёрт возьми, он имел в виду? Кто он такой, чтобы говорить о любви? Готова поспорить на свою жизнь, что этот засранец никогда раньше не испытывал любви. Фу! Я ненавидела нелепый способ, которым мужчины заставляют тебя всё анализировать. Мне не нужны были сейчас его загадки. Для меня это не имело никакого смысла. Нахуй это! Мне нужно было сосредоточиться на Мик. Она нуждается во мне, ей нужно всё моё внимание прямо сейчас.

Открыв окно, я с восторгом обнаружила, что оно не заперто. Я бросилась к её кровати и медленно опустилась на колени, не желая её напугать. Я знала, что меня не было всего несколько дней, но теперь, когда я была здесь с Мик, дни разлуки действительно казались месяцами. Я осторожно коснулась её и взяла её костлявую руку в свою, потирая большим пальцем её холодные пальцы. Её запавшие глаза дёрнулись и открылись. Она моргнула несколько раз, просыпаясь. Склонив голову в сторону, она поджала губы, глядя прямо на меня. Она открыла рот, как будто хотела что-то сказать, но ничего не вымолвила. Нахмурив брови, она судорожно вздохнула.

— Я мертва? — её глаза расширились. — О Боже! Ты мертва, Гвен? — голос Мик был полон эмоций. Но она больше беспокоилась о моей смерти, чем о своей.

— Нет, ты не мертва и не спишь. Я здесь. Я вернулась.

Слова вырвались наружу, и мне было трудно сдержать эмоции, поскольку мой голос дрожал. Она с любопытством смотрела на меня, проводя руками по моим рукам и обхватила мои щёки, как будто ей нужно было ощутить моё присутствие, чтобы поверить, что я реальна.

— Это правда ты? Ты действительно здесь, я не могу в это поверить! — она заплакала, а затем обняла меня. Её маленькое тело вздымалось от рыданий, и мои собственные эмоции тоже выплеснулись наружу. Я больше не могла сдерживать слёзы. Мы долго плакали в объятиях друг друга, не разговаривая. Никакие слова не могли выразить того, что могли сказать слёзы.

Наконец она отстранилась, глядя на меня своими красными, опухшими глазами.

— С тобой всё в порядке, Гвен? Где ты была?

Я глубоко вздохнула, готовясь к тому, как, чёрт возьми, я собираюсь всё это объяснять.

— Давай я заварю чаю. Это длинная история.

***

Следующим утром я проснулась пораньше и приступила к приготовлению правильного английского завтрака. С тех пор, как меня не было, Мик так похудела, что мне нужно её откармливать. Мы не спали полночи, пока я рассказала ей всю историю. Она слушала с восторженным интересом, внимая каждому моему слову. И, как я и ожидала, она поверила мне, на её лице не было даже намёка на недоверие. Для меня было катарсисом наконец поделиться своей историей с кем-то, кому я знала, что могу доверять. Словно груз свалился с моих плеч. Я действительно чувствовала оптимизм, и это было неожиданностью. Я даже включила музыку и танцевала на кухне, пока готовила.

Мик присоединилась ко мне, когда я заканчивал готовку. Я усадила её в старое папино кресло с одеялами и чашкой любимого чая.

— Я тут подумала… Нам, наверное, стоит продать этот старый дом. Думаю, мы могли бы получить за него отличную сумму. После завтрака я проведу небольшое исследование и выясню, к какому специалисту по онкологическим заболеваниям мы можем тебя записать, — начала я излагать планы, которые надумала, нуждаясь в какой-то цели.

— Гвен, остановись, — её резкий тон ошарашил меня.

— Тебе нужно вернуться.

— Что? Какого чёрта ты несёшь? Я только вернулась. Я никуда не уйду. Я здесь, чтобы заботиться о тебе, пока ты не поправишься, а потом мы сможем поступить в университет и…

— Нет, Гвен, нет! Посмотри на меня! — крикнула она мне и встала со стула, её слабое тело покачивалось под тяжестью эмоций. — Ты вообще видишь меня сейчас? Я умираю прямо на твоих глазах, прямо сейчас, и ты больше не можешь это игнорировать! — она была так зла, и я не знала, что ответить.

— Я больше не буду лечиться. Даже пытаться не хочу. Врачи говорят, что у меня есть ещё несколько месяцев, если повезёт. Я сейчас в хосписе. Ты больше не можешь этого отрицать, милая, — её тон смягчился, и слёзы начали течь по моим щекам.

— Я не верю в это.

— Неважно, веришь или нет, ты не можешь этого изменить. Но ты можешь изменить своё будущее, и я думаю, что тебе нужно вернуться.

— Ты явно не слушала, когда я сказала тебе, что меня предали! Питер хотел оставить меня в качестве домашнего животного, а остальные просто хотели использовать меня, прежде чем отправить обратно!

— Я слушала и наблюдала, как ты заново переживаешь время, проведённое с ними. Ты любишь их, и, похоже, они тоже тебя любят. Ты когда-нибудь задумывалась о том, что, возможно, ты позволила своим страхам испортить твоё рациональное мышление? Ты так и не дала им возможности всё объяснить. Ты просто ушла.

Её тело снова дрогнуло, и ей пришлось ухватиться за подлокотник кресла. Я подбежала к ней и помогла ей вернуться в кресло. Я опустилась перед ней на колени и обхватил руками её ноги.

— Мне нужно было вернуться домой, чтобы быть с тобой. Моё место здесь, с тобой, поэтому было бессмысленно возвращаться и выяснять отношения с ними. Это была всего лишь фантазия, которая не могла длиться долго, не было необходимости её продлевать.

— Знаешь, ты заслуживаешь счастья. Позволить себе быть счастливой — это нормально. Похоже, ты начала свой собственный путь в Неверленде. А у меня есть свой путь, и я приняла его. Теперь тебе нужно следовать за своим сердцем. Ты должна найти способ вернуться.